Надежда на лучшие времена

Что бы ни делал, я ничего не могу изменить. Несомненно, это проделки моего сердца, чувств, но почему же они не хотят подчиняться разуму? BTS – I need you

Хосок смотрит на Чимина и улыбается. Ерошит мягкие, густые волосы, окрашенные в рыжий цвет, ловит теплый взгляд карих глаз и улыбается, кивает головой, мол, все в порядке, просто захотелось дотронуться. Чимин посмеивается и говорит с Чонгуком дальше. Хосок продолжает смотреть, но наряду с улыбкой, которая с каждой минутой становится шире, в его теле растет напряжение. Каждый нерв натягивается, как струна, и звенит, дрожит так, что парню больно. Но он терпит. Сжимает зубы, почти что уже скалится в улыбке, но терпит. «Давай же, - говорит он сам себе, - ты сможешь это преодолеть». Хосок жмурится изо всех сил, пережидает очередной мучительный спазм мышц и тихо, бесшумно выдыхает. Открывает глаза и замечает испуганный, встревоженный взгляд рыжика. - Хен? – одними губами шепчет Чимин, протягивая ему свою миниатюрную ладонь. – Плохо? Держись за меня. Хосок качает головой, выдавливает из себя улыбку, которая должна была уверить друга, что с ним все в порядке, но у него – вот уж неожиданность – не получается. Впервые в жизни у Хосока не получается улыбнуться, потому что изнутри его всего выворачивает: хочется кидаться на стены, стучать ногами по полу и кричать, захлебываться собственным воплем, чтобы хоть как-то усмирить демона внутри себя. Чимин вздрагивает и резко поднимается, извиняется перед Чонгуком и, схватив Хосока за шкирку, тащит в ванную. Хосок, на самом деле, уже мало понимает, что происходит, кто и куда его ведет и что вообще нужно делать. Просто по глазам бьет белая плитка в ванной комнате, а за спиной хлопает дверь: Чимин остается снаружи. Еще минуту Хосок тратит на внутреннюю борьбу с самим собой. «Тряпка, - рычит он на себя, - слюнтяй, размазня… чертов наркоман, больной, полудурок, идиот, скотина безвольная… возьми себя в руки, ты, тварь паршивая! Посмотри, на кого ты стал похож!» В зеркале отражается что-то бледное, с полоумным взглядом и такой же улыбкой, но у Хосока перед глазами все плывет и своего отражения он не видит. Зато он точно видит, как его пальцы заползают в карман штанов и сжимают маленький флакончик, который хрустит от силы сжатия. Парень слышит этот хруст и прикусывает язык – так сильно ему хочется поскорее отбросить прочь крышку флакончика и забросить в рот все его содержимое… но нельзя, нет. Он ведь держался около трех дней, смог побороть себя… чтобы проиграть сейчас? - Хен, у тебя все в порядке? – слышится за дверью голос Чимина. Хосок подскакивает от неожиданности, вытаскивает флакончик из штанов и судорожно крутит крышку. На ладонь высыпается шесть таблеток, но парочка ускользает сквозь пальцы и звонко – для Хосока – падает на пол. - Хен? Что происходит? – Чимин начинает суетиться, парень почти чувствует, как рыжик вот-вот повернет ручку двери, и это заставляет ему запихнуть все оставшиеся таблетки в рот. Судорожный глоток – не получается проглотить. Хосок давится, его горло сжимается, но он упрямо продолжает глотать. - Хен! – дверь приоткрывается, впуская гибкого, как кошка, Чимина. Хосок делает последнюю попытку проглотить – и наконец-то делает это. По подбородку медленно стекает слюна. - Хосок… хен… - шепчет рыжик, глядя то на испуганного друга, то на флакончик с таблетками на полу. Чимин быстро наклоняется и поднимает одну из таблеток до того, как Хосок успевает сориентироваться. Внимательно рассматривает ее, крутит в пальцах и с подозрением смотрит на друга. - Что это? – тихо спрашивает он. - Да так… так… - бормочет Хосок и не знает, куда деться. Смотреть на Чимина ужасно стыдно, неловко и страшно. - Так? – повторяет Чимин и внезапно подносит таблетку к губам. – Значит, ничего не случится, если я проглочу ее? Хосок судорожно вдыхает густой, полный напряжения воздух и бросается к рыжику, сжимает его пальцы своей рукой и отводит от лица. - Хен, - дрожащим голосом говорит Чимин и утыкается лбом в его плечо. Хосок ощущает, как трясется тело друга. - Хен, тебе очень сильно нужна помощь. Пожалуйста. Хосок жмурится и не находит слов для возражения. «Признайся если не себе, то хотя бы ему, - говорит внутренний голос, - помощь нужна тебе уже очень давно». *** Хосок безоговорочно согласен с тем, что ему нужно лечиться, что в одиночку он справиться не способен. Но он не согласен с тем, как врачи реагируют на него: его ломает и выворачивает наизнанку, а они хладнокровно наблюдают за ним и записывают что-то в свои блокноты. «Не волнуйтесь, это нормально», - говорят они, а Хосоку хочется плюнуть им в лицо. Хочется крикнуть, что он уже испытывал ломку, что это было совсем другое, а сейчас он настолько устал от постоянной боли и огня, пожирающего его изнутри, что остается только смерть. И Хосок пытается умереть. Он рвет простыни и связывает из лоскутов петлю, он ищет любой намек на что-то острое, чтобы разорвать к чертям вены. Один раз парень в приступе агрессии чуть не накидывается на Чимина. На родного, близкого Чимина, который приходит проведать его. «Который упрятал меня сюда», - рычит обезумевший зверь в душе Хосока, и его пальцы почти смыкаются на шее обескураженного и напуганного рыжика. Его, разумеется, оттаскивают, вкалывают успокоительное и изолируют от остальных пациентов в комнате с мягкими белыми стенами. Чимин больше не приходит. Хосок воет от бессилия. Мысль о том, чтобы зубами перегрызть вены, посещает его все чаще. *** В комнате с мягкими белыми стенами до смерти скучно. И если бы от скуки реально можно было умереть, то Хосока бы давным-давно вынесли вперед ногами. Однако Хосок сидит и пялится в ослепительную белизну до рези в глазах день за днем, а в его голове изредка проносятся какие-то глупые мысли, полные чувств и беспокойства: «Как там Чимин? Он забыл про меня? Он ненавидит меня? Он боится? Презирает? Желает смерти? Ждет?..» Но все эти душевные метания кажутся Хосоку лишь неким отголоском того, что могло бы его беспокоить. Что-то вроде мухи, которая периодически пролетает мимо уха, но потом снова исчезает где-то вдалеке. В остальном в голове царят пустота и смирение: он никогда отсюда не выберется. Хосок не чувствует в этой комнате течения времени, не чувствует почти ничего, и лишь во сне к нему приходит что-то, отдаленно напоминающее жизнь. Как ни смешно, но снится ему чаще всего Чимин. Похудевший, бледный, с синяками под глазами, измученный, но все равно безумно родной. Чимин во снах часто плачет, и это заставляет сердце Хосока болеть и биться быстрее. Чимин во снах такой печальный, что Хосок чувствует вину и угрызения совести за перемены, произошедшие с его рыжим чудом. «Вспомни, это Чимин помогал тебе улыбаться каждый день, несмотря ни на что, - тихо шептал голос сердца, - а ты чем ему отплатил?» У Хосока после таких снов раскалывается голова и надрывно бьется сердце, будто бы он вот-вот умрет, но жизнь все никак не покидает его истерзанное тело. Думая об этом, парень приходит к выводу, что, видимо, он должен жить. Зачем, правда, пока непонятно. Однако ответ приходит сам буквально следующей же ночью. *** Чимин трет лицо и сжимает волосы у темных корней – рыжая краска почти сошла. В доме тихо и темно. - Хен, - шепчет парень, - за что, хен, за что? Он царапает пальцами щеки, мычит и морщится. Потом встает с кровати и, борясь с головокружением, шатаясь из стороны в сторону, идет в ванную. Лампочка там горит с перебоями, но Чимину, на самом деле, плевать. Света в его жизни давно нет. Он открывает кран с водой и устало наблюдает за тем, как медленно наполняется ванная. Хочется лечь поскорее и забыть о кошмаре, который не отпускает Чимина ни на секунду: что, если Хосок не справился? Если врачи поняли, что он безнадежен? Честно, Чимин уже не способен придерживаться оптимистичных мыслей: вместе с исчезновением из его жизни Хосока исчез даже намек на надежду. Вода оказывается более горячей, чем хотелось, но парень не в состоянии выбраться из кипятка. У него болит голова и сердце стучит где-то в районе гортани. Хорошо было бы раствориться к чертовой матери в этой воде и сделать вид, что так было всегда. - Ну почему?! – неожиданно для самого себя всхлипывает Чимин и бьет кулаком по поверхности воды. Брызги летят во все стороны. – Где я не доглядел, хен? Когда все полетело к чертям? Что я сделал неправильно?! Слезы льются без остановки, из груди вырываются громкие рыдания вперемешку с отчаянным воем. Чимин не понимает. Правда, не понимает. Он ведь всегда был рядом, почти никогда не отходил… «Почти». Неужели этого «почти» хватило для того, чтобы перевернуть все с ног на голову? Чимин не может в это поверить (или же не хочет, что важнее). - Так сложно, да? – в бреду шепчет парень. – Так сложно бороться? Хвататься за свою гребаную жизнь, зубами впиваться и держаться? Хотя бы ради меня, пожалуйста, черт побери, пожалуйста! Истеричные крики утихают через час, силы исчезают вместе с ними. Закрыв глаза, Чимин плавно сползает под воду и уже не хочет подниматься на поверхность. Легкие горят огнем, все его тело бунтует и требует кислорода, но парень только сильнее жмурится. На поверхности остывшей воды появляются пузырьки и быстро лопаются. Один за другим. Так же, как и стремление Чимина бороться за двоих. Сейчас он не способен бороться даже за себя. Когда Хосок просыпается в холодном поту, первым делом он бросается к двери и начинает молотить в нее руками и ногами. - Чимин! – кричит он, надрывая голос. – Пожалуйста, позвоните ему, пожалуйста! На его вопли никто не реагирует, и Хосок с размаху падает на пол и захлебывается именем того, чьи страдания он все время игнорировал. *** Спустя месяц он просыпается в общей палате. Глаза едва открываются, но кто-то уж больно настойчиво трясет Хосока за плечо. - Хен, эй, хен, - раздается такой дорогой сердцу голос, и тело реагирует само по себе: парень подрывается с койки и цепляется за пришедшего, как за спасительный круг. В глазах темнеет от быстрой смены положения, но Хосок все же успевает заметить рыжие всклокоченные волосы. - Я как узнал, что тебя переводят обратно, сразу приехал, - шепчет Чимин и обнимает его за плечи, прижимает к себе, - как же ты мне нервы потрепал, хен. - Ты живой, - бормочет Хосок, поглаживая парня по спине, зарываясь пальцами в его волосы, вдыхая полной грудью едва не забытый запах, - живой, слава всевышнему. - Конечно, живой, хен, - ласковый шепот касается кончика уха, заползает внутрь и приятно согревает изнутри. В следующую секунду чужие губы неловко прижимаются к виску Хосока… И Хосок впервые за долгие месяцы улыбается. Теперь все будет хорошо, теперь он справится. *** Через полгода, сидя в кругу друзей у костра, Хосок достанет из кармана куртки тот самый флакончик с последними таблетками и высыплет их в пламя. Посреди оживленного разговора заметит это только внимательный Чимин. Они искренне улыбнутся друг другу и вернутся к беседе. Про ласковый шепот и мимолетный поцелуй в висок никто вспоминать не станет.