Жираф и Булочка

К десяти Тарьяй все же уехал в школу. Да и у Хенрика накопилось немало дел. Мама, конечно, была святым человеком, но прогуливать работу несколько дней подряд не позволяла даже собственному сыну. Стоило Хенрику появиться на пороге ресторана, она бросилась к нему с объятиями и заговорщически поделилась, что его ждут две фанатки. Девчонки оказались финками, выглядели как двойняшки и, в общем-то, были довольно милыми. Хенрик с радостью попозировал им и даже пообнимался. Он вообще любил обниматься. Фанаты, конечно, бывали разными. Но Холм любил людей. А люди отвечали ему взаимностью. - Хенрик, - одна из девчонок засмущалась и стрельнула глазами в подругу. - Мы понимаем, что это не наше дело, но та запись, которую сегодня утром сделал Давид… Это правда? - А что он написал? - прикинулся дурачком Холм, лихорадочно соображая, как же теперь реагировать на всю эту ситуацию. - О, ты ее лайкнул, мы думали, ты в курсе, - пробормотала вторая, но огонек в ее глазах подсказывал, что эта история с его палевом мигом разлетится по всему твиттеру сразу, как только они выйдут из дверей ресторана. - Ах, вы про ту! - рассмеялся Хенрик, все еще не представляя, что бы ляпнуть. - Я, если честно, не особо в курсе, какое пари было между Давидом и Тарьяй. Просто лайкнул отметку о себе, - он рассмеялся и потрепал девочек по волосам. Но те были тертыми калачами и не стекли лужами к его ногам. - Так вы с Тарьяй вообще не общаетесь? А как же то фото, сделанное у его дома? - не унималась та, что пониже. Вот же настырная коротышка. - Нет, мы, конечно, общаемся, мы даже… - язык Хенрика, похоже, зажил собственной жизнью. Сив, находящаяся неподалеку, поспешила на помощь сыну. - Девочки, милые! У нас есть чудесные клубничные десерты, пошлите-ка я вас угощу, - и она бесцеремонно подхватила обеих девочек под руки, намереваясь творить добро и наносить позитив. Хенрик перевел дух и быстро скрылся в подсобке. У него был целый ящик огурцов, который срочно требовалось перемыть. Когда это произошло? Когда он разучился властвовать над ситуацией и терять контроль над ней при общении с фанатами? Мама буквально спасла его от каминг-аута, потому что на языке у Холма вертелись одни только признания. Секс с Тарьяй определенно размягчил его мозг и заставил потерять последнюю бдительность. Но кто бы мог его осудить? Сегодняшнее утро получилось таким волшебным, что у Хенрика до сих пор при воспоминании об этом подрагивали пальцы. Он глянул на время и понял, что у Му как раз обеденный перерыв, можно и потревожить. Тот ответил на звонок после первого же гудка. - Как там мой котеночек? - почти промурлыкал Хенрик, намывая длинный толстый огурец. - Завязывай так меня называть, - огрызнулся раздраженный Тарьяй. - Ты что-то хотел? - Да, хотел. По заднице тебе дать, - фыркнул Холм. - Совсем разучился со старшими разговаривать? - Да это какой-то пиздец, Хенке! - Тарьяй сбавил тон и начал жаловаться. - Они повсюду! Они просто везде. Я не могу выйти из школы, они караулят у дверей, во дворе, везде. Я уже высказал Давиду все, что думаю о его умственных способностях, но толку-то? Тут даже есть плакаты, плакаты, Холм! - Булочка, дыши глубже, - Хенрик очень пытался не рассмеяться, понимая, что его маленький мальчик сейчас действительно на грани отчаяния. Больше всего он ненавидел шумиху вокруг себя, а уж такое внимание — тем более. Срочно требовалось его спасать. Сегодня просто не день, а какая-то серия «Чипа и Дейла». Мама это Чип, а он придурок Дейл. Все как обычно. Ничего нового. - Я возьму у отца машину и заберу тебя из школы. Выйдешь через черный ход. - Хорошо, - Тарьяй ни секунды не раздумывал. - Приезжай к четырем, у меня еще тренировка сегодня, а потом репетиция. Сможешь? Конечно, мама снова будет ворчать, но ради Тарьяй она сделает что угодно. - Для тебя все смогу, - улыбнулся Хенрик и вытащил из ящика новый огурец. - Ого, какой длинный. - Ты о чем? - голос Тарьяй тут же засучил. Вот умел же интонации менять. - Что там у тебя, Холм? - Дилдо, - поддразнил его Хенрик. - Длинный, толстый, с пупырышками. - Ты что-то курил? С кем ты там? - прошипел Му. Его ревность была чем-то новеньким и жутко интересным. - Господи, детка, - не выдержал и рассмеялся Хенрик. - Я в подсобке, перебираю огурцы. А ты уже решил, что я тут с каким-нибудь негром развлекаюсь? - Ну а вдруг, - деланно равнодушно ответил Тарьяй. - Может ты тоже большие члены любишь. - Булочка, у тебя все прекрасно с размерами, что за комплексы? К тому же, будь у тебя там такая же палка, как этот огурец, моя бедная задница этого бы не выдержала, - Хенрик с опаской отложил зеленую дубину, будто та и правда могла превратиться в член Му. - Что? - выдохнул Тарьяй. - Что? - испугался Хенрик. - Ты хочешь мне… чтобы я… - голос Тарьяй снова начал прыгать как мячик. - Ох, я проболтался, да? - притворно вздохнул Хенрик. - Ну, я в принципе не против, если ты сам захо… - Холм, ты дашь мне? - прервал его звонкий от напряжения голос Му. - Оу, если вопрос поставлен так прямо, - Хенрик покосился на огурец снова, - я же сказал, Булочка, для тебя — все, что угодно. - Хорошо, - удовлетворенно выдохнул Тарьяй и отключился, не прощаясь. Тут же прислал смс, что ждет в четыре. И сердечко поставил, засранец. Вот веревки из Хенрика вил, ей богу. Он редко водил машину, предпочитая более мобильный и компактный велосипед. Да и слишком это пафосно для Осло. И непрактично с его узкими улочками. Но сегодня Хенрик вел с особым удовольствием. Он никогда раньше не подвозил Тарьяй, и это было чем-то особенным, что ли. Глупость, конечно. Но все эти мелочи, которых у них раньше не было, они все казались Хенрику особенными. Тарьяй выскочил из черного хода ровно в четыре, видимо, стоял под дверью с телефоном в руках и сразу же запрыгнул в уютный салон фольксвагена и удовлетворенно выдохнул. - Даже не поцелуешь? - ухмыльнулся Хенрик, выруливая на проезжую часть. - Да тут даже у стен глаза и уши! - завелся Тарьяй, разматывая шарф. Да, в салоне было очень тепло, Холм прекрасно знал, как его маленькая сучистая булочка не любит холода. - Они были абсолютно везде, Хенке, это кошмар. Одни все-таки пробрались ко мне. Я, кажется, немного сорвался. - Не переживай, - Хенрик закатил глаза. - Они тебя так любят, что простят абсолютно все. - Как ты? - Тарьяй стрельнул в него глазами, пробежал взглядом по пальцам, лежащим на руле. - Нет, - Холм покачал головой. - Да, сейчас я влюблен в тебя без памяти. Но моя любовь не слепа и не бессмысленна. И я не забуду тебя ради нового кумира, как только ты пропадешь с радаров. - Влюблен без памяти, значит? - хитро улыбнулся Тарьяй. Ну конечно, маленький засранец услышал именно то, что хотел услышать. - Порой забываю, что тебе всего семнадцать, - Хенрик закатил глаза. - Что-то тебя это совершенно не напрягает, когда ты меня трахаешь, - Му завозился, пристегивая ремень, о котором только что вспомнил. - Уел, - усмехнулся Хенрик. - Так тебя сейчас куда? На стадион? - Неа, репетицию перенесли. Давай сразу в театр, - он быстро настроил маршрут в компьютере, будто Хенрик и без того не знал дороги. Он любовался затылком Тарьяй, склонившимся над светящимся монитором. Это, наверное, было ненормально — залипать так на ком-то, забывая дышать. Но тут Тарьяй вскинул голову и, пытаясь скрыть смущение, спросил: - Останешься на репетицию? Господи, будто Хенрик мог отказаться. Учитывая, что сам как-то просил об этом, но тогда Тарьяй засмущался в край и отказался. А теперь смущался, потому что сам просил. Непостижимый человек. - Так боишься потом один по улицам идти? - не удержался Холм. - Конечно останусь, вдруг к тебе после хулиганы привяжутся. - Придурок, - Тарьяй закатил глаза и откинулся головой на подголовник. Он повернулся к окну и рассматривал пробегавшие мимо городские пейзажи. Хенрик улыбнулся и сосредоточился на дороге. Он вывернул на главную улицу и влился в довольно оживленный поток автомобилей. Пришлось переключить передачу. Сдвинув рычаг, он почувствовал, как прохладная, чуть шершавая ладонь Тарьяй накрыла его собственную. Такие моменты красноречивее всего показывали отношение Тарьяй. Куда сильнее, чем то, что болтал его сучистый язык. Атмосфера в «Антитеатре» царила камерная и дружелюбная. Теперь Хенрик понимал, почему это так нравится Тарьяй. Актеров было не много, и все они оказались отличными ребятами. Тарьяй чувствовал себя раскрепощенно и почти не смущался, представляя всем Хенрика. Как друга, конечно. Но надо было быть абсолютно слепым, чтобы не понять, какие искры между ними проскакивают. Впрочем, эти люди видели его впервые, могло и прокатить. Хенрик устроился в третьем ряду, так как стулья стояли весьма близко к сцене, и в первом сидеть ему показалось слегка неуместно. А зрением его природа не обделила. Спектакль оказался… странным. Хотя он и видел сейчас не целостную картину, а лишь отдельные куски. Но они слегка выбивали из колеи. Тарьяй казался ему очаровательным. Он играл чьего-то младшего брата, и, похоже, был той еще занозой в заднице. Все как и всегда. Хенрик поймал себя на мысли, что не может оторвать от него взгляда. Му был в своей обычной одежде, и от этого происходящее стирало грани с реальностью. Они репетировали какую-то сцену на столе. Хенрик тщетно пытался сосредоточиться, но куда там. Ведь Тарьяй курил и сидел лицом к нему, широко раскинув свои длинные ноги. Вопреки сложившемуся стереотипу, что у Холма ноги длиннее, на самом деле, несмотря на их разницу в росте, у Тарьяй ноги были почти той же длины. Хренова модель. Хенрик поерзал на своем стуле и поправил напрягшийся член. Тарьяй на мгновение поймал его взгляд и нахально выдохнул струйку дыма. Святой боже, как же это было горячо! И эта блядина собиралась подобное показывать другим людям? Какого черта? Ему же семнадцать. Куда смотрит режиссер? Куда его родители в конце концов смотрят? Куда смотрел сам Хенрик Холм, лучше не озвучивать. Эта пытка продолжалась не меньше двух часов. Хенрик распластался на стуле, раскинув ноги и отдаваясь на милость судьбы. Стоило признать очевидное, его мальчик превращался в чертовски горячего мужчину. Его не просто хотелось разложить на этом чертовом столе. Да-да. Хенрик Холм, признайся уже самому себе хотя бы. Ты не просто хотел ебать его. Ты хотел бы, чтобы и он выебал тебя. Такому Тарьяй очень хотелось дать. Говорить об этом в шутку — это одно. А вот осознавать, что ты не прочь и сам подставить свой зад, совсем другое. Но тот Тарьяй, пусть это и был лишь образ, которого видел сейчас Хенрик на сцене, будил в нем такие желания, о которых Холм раньше и не подозревал. А вот Тарьяй, судя по тяжелым взглядам, которые он украдкой бросал на Холма в перерывах между сценами, прекрасно все понимал. Ебическая сила, какого зверя ты разбудил, Хенрик Холм?