Жираф и Булочка

В машине ехали в полной тишине. Хенрик постукивал пальцами по рулевому колесу, пытаясь унять дрожь в руках. Тарьяй выглядел уставшим и задумчивым. - К тебе или ко мне? - спросил Холм, мельком взглянув на своего парня. Тот усмехнулся и тряхнул волосами. Слегка остриженные, они уже не рассыпались той чудесной пшеничной волной, как раньше, но все равно смотрелись божественно. Да что, черт его дери, в Тарьяй Сандвик Му смотрелось не божественно? Начиная от божественных узких губ, длинных ресниц, родинок и заканчивая круглой и горячей как свежевыпеченная булочка задницей. Надо законом запретить скинни, потому что Му в них выглядел как ожившая фантазия педофила. Педофил, к слову, сидел сейчас рядом с ним и чуть ли слюни не пускал. - Звучит как фраза из порно-фильма, - ответил Тарьяй, смотря в окно. - Давай сначала ко мне, возьму кое-какие вещи, а потом к тебе. Твоя кровать мне понравилась больше. - Он повернулся и так развратно ухмыльнулся, что Хенрик чуть не вывернул руль в другую сторону. - Ты не против? - Надо в магазин заехать, - пробормотал он, пытаясь сосредоточиться на дороге. Но куда уж тут теперь. - Закажем пиццу, - отбрил его предложение Тарьяй. - Я устал. - Тогда зачем тебе моя кровать? - фыркнул Хенрик. Нет, он был не против поваляться вместе. Но, блядь, он тут весь вечер настраивал себя на то, чтобы попробовать что-то новое, а Му решил его обломать? - Я не настолько устал, - Тарьяй облизнулся и положил руку на колено Холма. - Хенке. У меня просто нет сил терпеть. Я всю репетицию толком сосредоточиться не мог. Смотрел на тебя, сидящего там, так вольготно развалившегося. Как только ты умеешь. Как большая кошка. И у меня внутри такой пиздец творился. Думал только об одном. - О чем? - Хенрик с ужасом осознал, как сипло прозвучал его голос. Да у него самого внутри пиздец творился, когда Тарьяй становился таким. Охуенно горячим. Тарьяй же в свою очередь потянулся вперед, не убирая руки, напротив, сдвинув ее выше по бедру Холма, и прошептал ему на ухо: - Ты дашь мне. И это даже был не вопрос. Тарьяй велел Хенрику остаться в машине и не глушить мотор, пока поднимался за вещами в свою квартиру. И действительно, он вышел из подъезда буквально через десять минут со спортивной сумкой через плечо. У Хенрика невольно кольнуло в груди. Идея жить вместе казалась с каждым днем все более реальной. С тех пор, как он озвучил вслух эту мысль, вселенная стала воплощать ее в реальность. Может попросить член сантиметров в тридцать? Нет. Хенрик вспомнил сегодняшние огурцы. Точно нет. Ха-ха. Закинув сумку на заднее сиденье, Тарьяй уселся вперед, потирая руки. - Пиздец, холодно. - Жаль тебя разочаровывать, но нам придется сначала отогнать машину отцу и пешком идти ко мне. - Тарьяй протестующе застонал. - Но есть плюс. Мама даст нам какой-то еды. - Ладно, это немного примирит меня с реальностью! Мама действительно приготовила им с собой целый пакет разной снеди. Они вдвоем топтались в дверях, пока Сив бегала по квартире, собирая что-то крайне необходимое. Как в последний раз виделись, ей богу. Тарьяй робко улыбался. Как делал всегда в присутствии родных Холма. Он перебросился парой слов с Матиасом, который тоже болел футболом, поздоровался с отцом и благоговейно смотрел на Сив. И это их благоговейное обожание явно было взаимным. - Мальчики, может вам селедки положить? - донеслось из кухни. - Боже, мама, зачем нам селедка? - Хенрик закатил глаза, а Тарьяй замаскировал смешок кашлем. Ржать в открытую ему не позволяло его трепетное отношение к Сив. - И мы торопимся. - Куда это вы торопитесь? - она показалась в коридоре с еще большим пакетом, чем тот, что уже держал Тарьяй. Этот самый Тарьяй тут же пошел пунцовыми пятнами. В разведку ему точно ходить не стоит. - Ох, - Сив заговорщически подмигнула. - Ничего, у вас весь вечер впереди. Еще успеете обменяться жидкостями. Сказать, что Хенрик охуел, это не сказать ничего. Воспользовавшись его замешательством, мама быстро сунула пакет ему в руки и выставила их обоих за дверь. Он все еще таращился перед собой, когда они с Тарьяй вывались из подъезда на улицу. Му ржал как ебнутый. - Блядь, обменяться жидкостями, - не унимался он. - Она бы еще про одноглазых змеев пошутила. Хенрик не выдержал и расхохотался сам. Все-таки мама у него была мировая. Вечерний Осло завораживал. Тихий, шумный, большой, маленький одновременно. Уютный и атмосферный город. Такой родной и незаменимый. Отсюда никуда не хотелось уезжать. Хенрик всегда любил побродить по улицам. Причем, несмотря на большое количество друзей, гулять он по большей части любил в одиночестве. Вообще, если задуматься, с началом всей этой кутерьмы с Тарьяй, он почти перестал тусоваться. С одной стороны, от этого становилось немного грустно. А с другой… С другой стороны от него шел самый красивый парень, которого Хенрик когда-либо видел. Не эталонный красавчик, нет. Просто идеальный именно для Хенрика Холма. Разве тут могла идти речь о каком-либо выборе? До дома Холма они добрались довольно быстро. Сказывалась резко испортившаяся погода, гнавшая их почти бегом. От холода щеки у Тарьяй раскраснелись. Концы его фигурно завернутого шарфа растрепались. А сам он весь выглядел каким-то возбужденным и взволнованным. Быстро разулся, смяв задники своих кроссовок, и быстро убежал в ванную. Хенрик только хмыкнул и понес пакеты на кухню. Он надеялся, что мама все же не сунула им туда селедку. Она же, блядь, будет вонять, как немытый х… Пиздец как вонять будет в общем. Слава богам, злополучной рыбины там не оказалось. Закончив с продуктами, Хенрик вымыл руки и пошел раздеваться. Тарьяй нигде не было видно. Ванную, что ли, решил принять? Переодевшись в домашние штаны и майку, Холм все же решил разыскать своего бойфренда, растворившегося в недрах квартиры. - Эй, - он постучал в дверь ванной, из-за которой тут же раздался какой-то звон, шум и кашель. - Ты в порядке? Тарьяй открыл не сразу, а минимум минуту спустя. Похоже, он принимал душ. Влажные волосы были зачесаны назад. В вырезе белой майки, в которую он переоделся, выглядывали острые ключицы, а на шее виднелся налившийся засос. Его Хенрик заметил только сейчас, так как Му весь день проходил в водолазке. От вида собственной метки во рту скопилась слюна. Хенрик медленно поднял взгляд от нее и встретился с потемневшим взглядом Тарьяй. Тот выглядел обдолбанно-возбужденным, но при этом жутко переживающим. - Что-то не так? - тихо спросил Холм, протягивая руку и касаясь его щеки. - Ты выглядишь взволнованным. - Я… - Тарьяй судорожно вздохнул и прикрыл глаза. - Я думаю, тебе надо принять душ. - Без проблем, - ободряюще улыбнулся Хенрик. - Я как раз и собирался. Просто думал, что ты меня подождешь. - Я лучше подожду тебя в спальне! - практически на одном дыхании выпалил Тарьяй и вылетел из ванной, оставив немного опешившего Холма в одиночестве. Хенрик недоуменно посмотрел ему вслед, затем оглядел разгром, оставшийся после Тарьяй, посмотрел на запотевшее зеркало, где явно что-то писали, а потом стерли, и тут до него дошло. Он понял, что за чувства испытывал сейчас его парень. Хенрик когда-то сам проходил через такое. Его малыш переживал. Потому что это должен был быть его первый раз. Хенрик Холм, ты такой дубина. От осознания того, что у Тарьяй реально никого не было до него, у Хенрика затряслись руки. Да что там, он весь затрясся. Быстро выпутавшись из одежды, он включил воду и встал под горячие струи. Пиздец. Мысль о том, что он сейчас снова лишит Тарьяй невинности, пусть и сам лишится ее в какой-то мере, заводила настолько, что Хенрик завелся почти до предела. Он никогда не мылся еще так тщательно и в таких местах. Но он хотел, чтобы сегодня все прошло идеально. В первую очередь для его мальчика. Когда Хенрик вошел в спальню, вытирая голову полотенцем, Тарьяй сидел на краю кровати, сжав ладони между коленями. Он был абсолютно, мать его, голым. У Хенрика тут же сбилось дыхание. Он отбросил полотенце в сторону, в два шага подошел к кровати и бухнулся перед Тарьяй на пол. Оглядев его красивые круглые коленки, он улыбнулся и облапил их ладонями. - Хей, привет, милашки! Тарьяй посмотрел на него как на дебила, а потом он вспомнил. Вспомнил, улыбнулся и ощутимо расслабился. - Ты такой придурок, Холм, - он закатил глаза и провел рукой по мокрым волосам Хенрика. - Такой красивый придурок. - Просто хочу, чтобы ты запомнил, - сказал Хенрик, продолжая улыбаться, - что бы ты сегодня ни сделал, как бы это ни было, мне все понравится. - С чего ты взял, что?.. - тут же вскинулся Тарьяй, хмурясь. - С того, - перебил его Холм, поглаживая бедра и чувствуя, как теплеет холодная кожа под его руками. Тарьяй все еще был слишком зажат. В голове то и дело вспыхивали воспоминания об их первом разе. Даже тогда, буквально подставляя Хенрику задницу, тот был куда увереннее в происходящем. - Мне будет хорошо в любом случае, понимаешь? И секс — это не та штука, в которой так стыдно облажаться. Потому что я тебя люблю, для меня все, что ты сделаешь, будет правильным. - Завязывай нудеть, Холм, - фыркнул, передразнивая его же собственные слова, Тарьяй и облизнулся, стреляя глазами. - Я планирую выжать из тебя все. До последней капли. - Ты… - Хенрик рассмеялся. - Ты просто пиздец. Я тут тебя подбодрить пытаюсь, а ты строишь коварные планы насчет моих жидкостей, да? - Непременно, - Тарьяй поиграл бровями. - И ты будешь делать все, что я скажу. - Оу, - выдохнул Холм, чувствуя, как возбуждение снова возвращается, разливаясь по телу приятным теплом. Как все-таки умудрялся этот паршивец вертеть им, вводя то в заблуждение, то в крайнюю степень охуения. Играл с ним, как кот с мышкой. Маленькая хитрая задничка. Что ж, вечер переставал быть томным. - Ложись на кровать, - велел Тарьяй, и Хенрик с удовольствием подчинился. Он медленно поднялся на ноги, обошел постель и улегся на спину, широко раскинув ноги. Его полувозбужденный член лежал на бедре. Обычно это он рассматривал Тарьяй будто под микроскопом и не особо привык к такому пристальному вниманию. Хенрик прекрасно осознавал, что его тело далеко от идеала. Слишком длинный, слишком худой, слишком Хенрик Холм. Но Тарьяй шарил по нему сейчас таким жадным, голодным взглядом, будто видел перед собой самую сексуальную вещь на свете. От этого взгляда внутри все загоралось и руки чесались притянуть к себе парня, положить сверху, почувствовать жар его кожи. Но у Тарьяй были свои планы. Он, что называется, дорвался. Кажется, даже от его неуверенности не осталось былого следа. Хенрик снова увидел чертова самца, от которого так позорно потек на репетиции. Пиздецки горячий, как сам Ад, Тарьяй. С обещавшим все земные наслаждения взглядом. Мама, прости его грешную душу, Хенрик Холм ведь был хорошим сыном? Потому что он сейчас позорно откинется от одного только предвкушения. Если Тарьяй при сексе с Хенриком чувствовал хотя бы десятую долю того же всепоглощающего желания, не удивительно, что он отдавался с такой страстью. Это было абсолютно новым ощущением. И, что греха таить, Хенрику было страшновато. Но он сказал Тарьяй правду. Что бы тот ни сделал, Холм в любом случае получит удовольствие. И он, абсолютно точно, сейчас его получал. Тарьяй забрался сверху, но не так как утром. Он нависал над Хенриком, упираясь руками в подушку. Касался, едва уловимо, горячей кожи своим обнаженным телом. И смотрел абсолютно пьяным и абсолютно блядским взглядом. - Сначала я трахну тебя так, на спине, - произнес он низким, будто не своим голосом. От этого у Хенрика вообще последние мозги потекли. - А потом поверну на живот. Знаю, ты любишь ебать меня в такой позе. Надеюсь, тебе она и с этой стороны понравится. - Господи, Тарьяй, сжалься, - простонал Хенрик. - У меня и так уже стоит. А ты еще решил и рассказать мне о своих планах. Хочешь, чтобы подо мной сгорели простыни? - Может они и не сгорят, - Тарьяй облизнулся и потерся носом о его нос. - Но выжимать их точно придется. И он толкнулся бедрами в бедра Хенрика, давая почувствовать свой стояк. Крепкий такой стояк. - Блядь, - выдохнул Холм, закрывая глаза. Тарьяй был везде. От его прикосновений горела кожа. Его руки оставляли ожоги. Его поцелуи шпарили кипятком. А от его укусов на шее все болело, наверняка там останутся засосы. Но Хенрику было абсолютно похуй. Он беззастенчиво стонал и выгибался, тянулся навстречу этим кусачим губам, этим пальцам, щипающим почти до синяков. Этому всему Тарьяй. Такому родному и такому новому сейчас. Если у Хенрика спросили сейчас, что происходит, он не смог бы четко сформулировать тот пиздец, который с ним происходил. Да, трахать Тарьяй было крышесносно, чудесно, великолепно. Но вот это вот все… Это была совершенно другая реальность. Безграничное ощущение того, что ты центр чьей-то вселенной. Что все действия, движения, прикосновения другого человека направлены только на то, чтобы ты получил удовольствие. Это все буквально сводило с ума. - Оближи их, - горячий шепот на ухо немного вернул к реальности дезориентированного Хенрика. Он увидел, что Тарьяй поднес к его губам свои пальцы и смотрит. Ласково. Сука. Блядь. Как можно смотреть так неебически горячо и ласково одновременно? Как можно было не разглядеть в Тарьяй вот эту его сторону? Хенрик послушно открыл рот, позволяя Тарьяй провести по губам двумя пальцами и протолкнуть их дальше. Старательно посасывая и вылизывая их, Холм понимал, что за этим последует. Его трахнут. Отымеют. Выдерут в жопу. Но в голове было так пусто, что все, о чем он мог думать, это то, как охуительно горячо выглядит Тарьяй, собирающийся кому-то вставить. Не кому-то. Только ему. Запрокинув голову, Хенрик рвано дышал, пока Тарьяй водил языком по его открывшейся шее, а пальцами — по его заднице. Мягко поглаживал там, будто стеснялся, сука, войти. Но Тарьяй уже не смог бы обмануть. Его застенчивость осталась далеко позади. Теперь это был голодный, похотливый, дорвавшийся до секса подросток. Хенрик не предполагал, насколько чувствительны нервные окончания там. Между, мать их, булок. Теперь секс с Тарьяй открывался ему совсем под другим углом. Он знал, как доставить удовольствие партнеру в постели. Но сейчас, испытав все это на себе, понимал, как доставить невероятное удовольствие. Жадно впившись в беззащитную шею поцелуем, Тарьяй, наконец засунул первый палец. Хенрик стонал уже беспрерывно, ему нестерпимо хотелось сразу и больше. Но это была не его ночь. - Ты такой узкий, - пробормотал Тарьяй, добавляя смазки и пытаясь втиснуть сразу два пальца. Хенрик сгреб простыню в кулак и шумно выдохнул. - Наверное, самая банальная фраза во время секса. Но ты, блядь, нереально узкий. И горячий там. Как ебучий кипяток. Он ткнулся Хенрику носом в ухо и жарко задышал, трахая его в этот момент пальцами. Они входили уже довольно легко. У Холма терялись и смешивались все ощущения. Он не мог разделить боль, удовольствие, напряжение. Оно все срослось в один огромным ком, который накрывал с головой как лавина. И имя этой лавине было Тарьяй Сандвик Му. Все, на что хватило его жалких сил, это собрать волю в кулак и ухмыльнуться, выдавив из себя: - Сколько можно уже нежничать, я не принцесса. - Молчать, - Тарьяй тут же согнул пальцы, задевая простату, совершенно случайно, по-видимому, но маленькому засранцу всегда везло. - Сегодня ты моя принцесса Вивиан. Так что лежи и получай удовольствие. - Он погладил Хенрика изнутри. Изнутри, блядь. - Тебе ведь хорошо? И в этом был весь Тарьяй. Весь из себя альфа-самец, распыляющий феромоны, и тут такой мягкий, чуть неуверенный вопрос. Господи, боже, за что все это счастье Хенрику? Сосредоточившись, он облизнул пересохшие губы, и нашел глазами глаза Тарьяй. - Да, - он хотел сказать больше, но это оказалось слишком трудно от переполнявших его эмоций и ощущений. Не было никакой неловкости, никакой скованности. Не было ничего и никого, кроме них двоих, любящих сейчас друг друга с безграничной силой. Тарьяй сдержал свое обещание. Хорошенько растянув почти потерявшего всякое сознание Хенрика, он согнул его ноги в коленях, развел их в стороны и просто без затей вставил ему по яйца, звучно шлепнув мошонкой об ягодицы. Да, конечно, чувствовалось, что у Тарьяй подрагивают руки, что его мышцы напряжены, а сам весь он сосредоточился на том, что двигаться так, как ему казалось, правильно. Во всем хотел быть первым. Идеальным. Но, на минуточку, у Хенрика не было никакого чертова опыта в ебле в задницу. Для него сейчас все было идеально. Тем более, Тарьяй вообще ни хренашечки не лажал. Ну разве что двигался слишком быстро. Но, блядь, это можно было понять. Хенрик и не рассчитывал на получасовой заезд. Он поймал руками лицо Тарьяй и погладил пальцами по щекам, касаясь губ. Его потряхивало от нежности и кайфа. Остро-сладкого. Безумно приятного. Немного неправильного, необычного, но, божечки, какого же идеального. Да, Тарьяй, тебе точно не стоило переживать. Хенрик ощущал внутри приятное чувство заполненности, и каждый раз, когда Тарьяй выходил из него до конца, а затем вставлял широко и размашисто, перед глазами вспыхивали темные пятна. Холм чувствовал, что ему осталось совсем немного. Анальный оргазм, здравствуй. Но его член тоже не оставался безучастным. Тарьяй терся о него своим животом, заставляя Хенрика получать удовольствие и здесь. Нестерпимо хотелось просунуть руку и сжать член посильнее, двигая кулаком в такт толчкам. Так было бы совсем идеально. И именно этого не хватало, чтобы кончить. Но тут Тарьяй замер глубоко внутри Хенрика, потом нагнулся вниз, заставляя его застонать, поцеловал в губы и отстранился, выходя полностью. Хенрик не успел ничего понять, как его бесцеремонно перевернули, сунув под живот подушку. Вот же сученыш. Впрочем, он предупреждал. В такой позе отчего-то Холм почувствовал себя нестерпимо голым. У него даже покраснели щеки от смущения. Никто еще не видел его таким раскрытым. Даже Тарьяй. Утешало лишь то, что сам Му позволял вытворять с собой и куда более откровенные вещи. Правда сам он сейчас нагло щупал Хенрика за задницу, поглаживая пальцами припухшую дырку. Вставил два, погонял их туда-сюда, заставляя зашипеть, потом вытащил и наконец заменил членом. И понеслась. Что там говорил Хенрик о первом, мать его, разе? Не рассчитывал на многое? Серьезно? Да этот мелкий говнюк умудрился заебать его в прямом смысле этого слова. Он трахал Хенрика с таким нескончаемым энтузиазмом, что тому оставалось просто подмахивать задом и кусать ебучую подушку. Да такими темпами он в конце концов разгрызет ее полностью. Тарьяй трахал его немного грубо, глубоко и без особой уже нежности. Да, правильно, нежности были в первый раз. Теперь уже он показал свой настоящий характер. Требовательный, наглый сучонок. Привыкший получать свое. На этом Тарьяй не остановился. Да, они оба уже успели кончить по разу, но теперь, когда мелкий засранец снова набрался сил, он собирался, видимо, заездить Холма до смерти. Вертел его по кровати как херову куклу. Сгибал ноги, разводил в стороны, закидывал куда-то, скручивал под немыслимым углом самого Хенрика, укладывал на бок, снова переворачивал. И трахал-трахал-трахал. Хенрик чувствовал, что у него уже, нахуй, вся задница занемела. Он практически не чувствовал затекших ног. Но, блядь, все равно каждый толчок, каждое движение Тарьяй буквально током пробивали все его тело, возвращая к жизни и заставляя снова умирать. Когда Холм кончил во второй раз, то почти отключился. В себя его привели мягкие поцелуи, которыми осыпал его взмокшее лицо склонившийся над ним Тарьяй. Он все еще был внутри, охуительно твердый, горячий и явно готовый вот-вот кончить. В его взгляде снова появилась необъяснимая неуверенность и робость. - Я хочу кончить тебе на лицо, - он торопливо облизнулся, но не отвел взгляда. - Можно? Блядство. В этом робком, произнесенном шепотом слове было столько адского желания, что Хенрик был бы последним чертовым извергом, если бы отказал своему мальчику. - Можно, - ответил он, улыбаясь. Тарьяй ощутимо напрягся, чувствовалось, как он сдерживается, боясь кончить прямо сейчас. Его слегка потряхивало. И он был таким родным, таким близким сейчас, что Хенрик позволил бы ему что угодно. Несмотря на то, что его ебали последний час точно, и он был действительно выжат до капли, слова Тарьяй вызвали внутри неконтролируемое возбуждение. Кончать уже было нечем, но если бы мог, Хенрик точно кончил бы еще раз. Сначала он хотел прикрыть глаза, но понял, что, посрать, похуй, он хочет видеть лицо Тарьяй в этот момент. Тот осторожно вышел, отстранился, сжимая член у основания, чтобы хоть немного оттянуть разрядку. Хенрик с трудом заставил себя пошевелиться и отлипнуть от простыни. Он сполз чуть ниже, так чтобы было удобней. Тарьяй перекинул одну ногу через Холма и уселся сверху. Он все еще держал член и смотрел таким сумасшедшим взглядом, что Хенрик испугался, не разорвется ли нахрен сейчас его сердце? Как в замедленном действии он наблюдал за пальцами Тарьяй, поглаживающими мокрый, набухший член, наблюдал, как тот сокращается, как еще больше темнеет головка… Блядь, он никогда не видел этого так близко именно в такой момент. - Охуеть, - немного удивленно выдохнул Тарьяй и кончил, дернувшись всем телом. Хенрик почувствовал теплую влагу на своем лице. Сперма стекала с ресниц, щек. Выглядел он сейчас, наверное, как распоследняя блядь. Но у Тарьяй сейчас было такое выражение лица, за которое не жалко было и сдохнуть. - Если ты сейчас ее не вытрешь, я тебя прибью, - прервал затянувшееся уютное молчание Хенрик. - Пошел на хуй, - с улыбкой в голосе ответил Тарьяй, развалившись рядом. - Ненавижу тебя, - делать вид, что ты смертельно обижен, когда твоя рожа трескается от улыбки и подсыхающей спермы, оказалось довольно проблематично. - Ага, - согласился Тарьяй и закинул на Хенрика свою ногу.