Жираф и Булочка

Минутная стрелка больших кухонных часов медленно переползала с одного деления на другое. Но до семи утра все равно оставалось довольно много. Хенрик сидел за столом в одних трусах, ковырялся в телефоне и периодически посматривал на время. Будить Тарьяй раньше он не хотел. Они и без того не спали почти всю ночь, а сегодня еще и съемки начинались. Наконец, когда до будильника оставалось десять минут, Хенрик не выдержал. Он решил сварить кофе и сделать пробуждение Тарьяй чуть более приятным. Это был порыв, который тут же подорвал задницу Холма со стула. И если с едой в его холостяцкой когда-то берлоге дела обстояли довольно печально, то вот к кофе Хенрик относился очень трепетно. Казалось бы, любишь кофе — купи кофе-машину. Но Хенрик любил не просто кофе пить, а любил его делать. У него была старенькая деревянная кофемолка, доставшаяся их семье от прабабки. Холм возил ее за собой, где бы не бывал. Странно, что за все это время ему только сейчас пришла в голову мысль побаловать Тарьяй. Ведь он знал, как тот обожает кофейные напитки. Му, правда, любил разные извращения типа фраппучино, латте, хуятте и прочего. Конечно, в виду своей работы, Хенрик умел делать все из этого списка. Последнее удавалось особенно отлично. Вот только сам он любил черный кофе. Со специями. Корица. Кардамон. Душистый перец. Иногда для пикантности добавлял щепотку соли. Но над Тарьяй решил не экспериментировать. Поэтому в дело пошел сахар. Представив себе лицо Тарьяй, которого подняли в семь утра после бессонной ночи и заставили выпить кофе с солью, Хенрик рассмеялся и добавил сахара побольше. Аромат будоражил и бодрил. Слишком идеально. Вылив кофе в чашку, Хенрик пошел в спальню, прислушиваясь, не проснулся ли его опоссум в спячке сам. Но нет, Му сладко посапывал, обняв одеяло и подмяв его между ног. Он лежал на боку. Голой спиной и выпирающими позвонками — прямо к дверям. Белые трусы сползли ночью, оголяя ямочки на пояснице и ложбинку между ягодиц. Хенрик подвис и очнулся только, когда горячая чашка начала обжигать пальцы, а холодный пол — студить ноги. Он поставил кофе на тумбочку и присел на край кровати. Отключил будильник на телефоне, лежащем тут же, и уставился на Тарьяй. У него дрожали руки, а во рту скопилась слюна. Эта спина была идеальной. Начиная от завитков волос на затылке и заканчивая умопомрачительно сексуальными ямочками. Хенрик снова поддался порыву и коснулся губами кожи прямо у кромки волос. Тарьяй никак не отреагировал, продолжая сопеть и дышать приоткрытым ртом. Губы продолжили спускаться по позвонкам, как по ступеням. Оставляя мягкие и нежные поцелуи. Один за одним. Тарьяй — дюйм за дюймом. Позвоночек за позвоночком. Родинка за родинкой. Когда язык Хенрика добрался до тех самых впадинок, дыхание Тарьяй изменилось. Его спина напряглась, но тут же расслабилась. Он удовлетворенно вздохнул и перевернулся. Его сонное, заспанное лицо выглядело настолько потрясающе, очаровательно, волшебно, что Хенрик невольно сглотнул ком в горле. - Ты такой красивый сейчас, - хрипло пробормотал Холм. - Ты вообще настоящий? Тарьяй хлопал ресницами, видимо борясь с остатками сна. И, блядь, это было настолько нереально прекрасно, что умереть за один этот вид можно было прямо здесь и сейчас. - Кофе, - констатировал очевидное Тарьяй, повертев головой. - Мне? - Тебе, - лицо Хенрика расплылось в дебильной улыбке. Да он просто лужей тут растаял от этого вот очарования. - Правда мне? - несказанно удивился Тарьяй, словно его сонный мозг все не мог поверить, что ему и правда могли приготовить кофе. Он подтянулся на руках и уселся, уперевшись спиной в подушку. Долбаные трусы практически совсем сползли, сбивая Хенрика с романтического лада. - Правда тебе, - Хенрик закатил глаза и протянул Тарьяй чашку. Тот обхватил ее обеими руками поверх пальцев Холма и так и потянул в рот. - Божественно, - он прикрыл глаза, смакуя напиток. А Хенрик в это время медленно умирал от разрывающей на лоскуты сердце щемящей нежности. - И ты божественный. Я готов жениться на тебе. Прямо сейчас. - О боже, - рассмеялся Хенрик. - Кто бы знал, что достаточно назвать Тарьяй красивым и дать ему кофе, чтобы он был вашим с потрохами. - Неа, - Тарьяй хитро улыбнулся поверх чашки. - Надо еще быть Хенриком Холмом. - Это определенно удваивает мои шансы, - Хенрик невольно поглаживал Тарьяй по коленке. На ней все еще оставались следы недавних ссадин, кожа под ладонью была чуть шероховатой, но очень теплой и приятной на ощупь. Весь Му был приятным на ощупь. На вкус тоже. - Это возносит их до небес, - рассмеялся Тарьяй и сделал очередной глоток. - Спасибо. - Я был рад сделать тебе приятное, - улыбнулся Хенрик. - И да, ты на мне не женишься. Ты выйдешь за меня замуж. - Даже так? - Тарьяй игриво выгнул брови. Он как раз допил и теперь поставил чашку на тумбочку. - Я совершенно серьезен, - в противовес своим словам Хенрик тоже поиграл бровями и толкнул Тарьяй спиной назад, вынуждая снова сползти по кровати вниз. Опираясь на руки и наклонившись почти к самому лицу, он рассматривал зеленые крапинки в радужке Тарьяй, в которой отражалось утреннее солнце. - И что, - под его взглядом Тарьяй шумно сглотнул, растеряв всю свою веселость, - у нас даже будут одинаковые кольца? - Все будет, - пообещал Хенрик и наконец поцеловал его. Первый за день поцелуй — всегда самый сладкий. Со вкусом кардамона, корицы. И Тарьяй. Он улегся сверху, буквально впаиваясь в тело под собой. Их члены оказались прижаты друг к другу через два тонких слоя ткани. И это охуенно возбуждало. Хенрик потерся пахом, чувствуя, как твердеет и без того полувозбужденный от привычной утренней эрекции член Тарьяй. От этого ощущения сносило к ебеням крышу. Жадный, горящий взгляд глаз напротив заставлял кровь кипеть и буквально лететь к члену. Тяжесть в паху приносила дискомфорт и удовольствие одновременно. Сначала Хенрика с головой накрыло желание хорошенько растянуть и трахнуть такого сонного, разморенного Тарьяй. А потом его накрыло совсем по-другому. Очертив поцелуями острую скулу, он шепнул Тарьяй на ухо: - Все еще хочешь засунуть в меня что-нибудь? - Ты просто не мог сделать это утро еще более идеальным, - тихо рассмеялся тот. - У нас есть время? - Полчаса тебе хватит? - ухмыльнулся Хенрик, вспоминая тот первый раз, когда Тарьяй имел его и в хвост и в гриву несколько часов подряд. От воспоминаний стало еще более нестерпимо горячо и жарко. - Если обещаешь вести себя хорошо и быстро кончить, - от многообещающей улыбки Тарьяй у Хенрика мурашки побежали по телу. - Только если обещаешь вести себя плохо, - выдохнул он, перекатываясь вместе с Тарьяй и оказываясь на спине. Взлохмаченный, со следом от подушки на щеке, Тарьяй выглядел сейчас невероятно сексуально. Хотелось поделиться им таким со всем миром. И в то же время хотелось спрятать ото всех. - Тогда сегодня без прелюдий, - нахально заявил Тарьяй и театрально щелкнул крышкой невесть откуда выуженного тюбика смазки. От этого звука Хенрик вздрогнул, а его задница предательски сжалась. - Эу, если ты будешь смотреть на меня таким жалостливым взглядом, у меня не встанет, - заявил Тарьяй, выдавливая смазку на пальцы. - Не ври, у тебя уже стоит, - Хенрик закатил глаза и поерзал, пытаясь улечься поудобнее. - Не трясись, я не сделаю тебе больно, малыш, - ухмыляясь, заявил Тарьяй. И куда только делись его сонная скромность и нежность? - Еще скажи, что не обидишь меня, - фыркнул Холм, приподнимая бедра, пока Тарьяй свободной рукой стягивал с него трусы. Те, конечно же, зацепились за торчащий член и натянулись как парус. Комичное зрелище на самом деле. Ничего возбуждающего. В этом утреннем сексе смешалось все. Нежность, желание, желание постебаться. Смешались они сами. - Ты сам просил не врать, - пропел Тарьяй, эффектным жестом сдирая трусы Хенрика до конца и отбрасывая их в сторону. Слишком эффектно. Потому что трусы повисли на книжной полке над головой Холма, ветер из приоткрытого окна развевал их словно настоящий белый парус. Миленько. - Задница, - ответил Хенрик, отвлекшись от созерцания своего белья. - Ага. Твоя. И я сейчас буду ее трахать, - весело заявил Тарьяй и сгреб в ладонь тяжелые яички Холма. От этого у Хенрика по всему телу пробежала дрожь. Пальцы Тарьяй так нежно ласкали его, мяли, гладили, перекатывали. Дыхание участилось, и стало как-то уже резко не до шуточек. Тарьяй тоже посерьезнел. Он посмотрел на Хенрика потяжелевшим взглядом, от которого у Холма пальцы на ногах буквально поджались в предвкушении, потом приподнял яички и погладил тонкую, натянувшуюся кожу промежности. Хенрик рвано выдохнул и запрокинул голову, полностью отдаваясь ощущениям. Пальцы Тарьяй чуть подрагивали, чувствовалось, что тому не терпится. Но он сдерживался. Мягко поглаживал, словно успокаивая. Как маленького, блядь. А Хенрика уже слегка лихорадило. И ведь вроде бы ничего особенного не происходило. Просто другой парень трогал его между ног. Мял ему яйца и гладил его дырку. Обычные вещи. С кем не бывает. Да все натуралы так делают. Хенрик еще шире развел ноги, намекая, что с него хватит. Ему уже не терпелось. Тарьяй, умный мальчик, все прекрасно понял и растер прохладный гель по уже судорожно сжимающемуся анусу. Несмотря на свои слова, он все же наспех растянул Хенрика. Рвать задницу с утра никому не хотелось. - Давай уже, - поторопил его Холм, хватая Тарьяй за плечо и притягивая на себя. - Дико хочу тебя. У меня зудит уже все от желания. - Ты уверен? - спросил вдруг Тарьяй, пристально заглядывая ему в глаза. - Что? - опешил Хенрик. Он, блядь, издевался? - Может все же у нас будут разные кольца? - хмурясь, спросил Тарьяй. - А то как-то слишком по-гейски. И он приставил головку к заднице Хенрика, надавив и сходу проталкивая ее. Заставив Холма захлебнуться смехом. - Сука ты, - давясь хохотом и пытаясь справиться с ощущением распирающей задницу бейсбольной биты, выдохнул Хенрик. - Ха, - самодовольно заявил Тарьяй и толкнулся бедрами вперед. У Хенрика из глаз практически искры посыпались. Все же он слишком редко был снизу, чтобы вот так легко, почти без растяжки, принимать совсем не маленький член Тарьяй. Он глубоко дышал, пытаясь справиться с резкой болью и чувством наполненности, когда казалось, что его разорвет сейчас нахрен. Тарьяй замер, давая ему привыкнуть, и поцеловал в висок. - Прости, я слишком резко, - виновато прошептал он. - Возомнил тут себя героем-любовником. - Все нормально, - Хенрик улыбнулся. Все и правда стало нормально. Целительная сила волшебного поцелуя Тарьяй. - Двигайся. Теперь все отлично. Боль действительно ушла. Стало просто хорошо. Нет, охуенно хорошо. Потому что Тарьяй с каждым разом трахал его все лучше и лучше. То мягко, то жестко. То быстро-быстро, так что даже кровать поскрипывала. То плавно, словно баюкая на волнах кайфа. Как там было? Поверь мне, ты хочешь быть под этим кайфом? Хенрик однозначно хотел. Он уцепился за изголовье, пытаясь удержаться, пока Тарьяй с напором таранил им кровать, вдалбливаясь с такой силой, что от каждого движения у Хенрика вспыхивали перед глазами белые пятна. Или то просто были его трусы, мотылявшиеся на ветру, словно белый флаг, брошенный Хенриком к ногам Тарьяй. Прохладный весенний воздух приятно холодил горячую, будто кипяток, кожу, принося приятный контраст с обжигающим телом Тарьяй, который давил сверху приятной тяжестью. Он целовал Хенрика в лоб, в глаза, толкался языком ему в ухо, повторяя каждое свое движение бедрами, вырывая при этом хриплые стоны из искусанных губ. Он и сам кусал многострадальные губы Холма. Почти до крови. Или не почти. В какой-то момент Хенрик почувствовал солоноватый вкус на языке. То ли капля крови из его прокушенной губы, то ли капелька пота, упавшая с виска Тарьяй. Хенрика било крупной дрожью. Он вскрикивал от каждого толчка, чувствуя, как сознание понемногу покидает его бедное, затраханное тело. Темнота накатывала, балансируя на грани блаженства, не позволяя переступить черту и провалиться окончательно. На этом краю его держало хриплое дыхание Тарьяй, который, казалось, ускорялся все сильнее. Они просто охуительно раскачали кровать. Та в конвульсиях вместе с Хенриком билась о стену. Ее скрип, противный, раздражающий, тоже удерживал где-то на границе, не давая сдохнуть. Не давая кончить. Оставляя в промежуточном состоянии вечного кайфа. - У нас осталась минута, - голос Тарьяй раздался как-то глухо, будто вытягивая из болота, в котором почти утонул Хенрик. Пиздец. Он провалился во времени и пространстве на полчаса. Тридцать ебаных и гребаных минут он был где-то не в этой вселенной. Во вселенной охуительного члена Тарьяй. - Давай, - попросил все тот же хриплый и умопомрачительный голос. - Со мной. Да за тобой хоть в Преисподнюю. И Хенрик пошел. К ебеням, к чертям, к оргазму. Тарьяй сделал последний, самый глубокий толчок и упал сверху, придавливая, вминая Хенрика в кровать. Он глубоко поцеловал его и откатился в сторону, тяжело дыша. Внезапно порыв ветра смахнул трусы с полки и те спланировали Хенрику на лицо. - Кажется, я окончательно капитулировал, - философски заметил он. Прохладный воздух остужал разгоряченную после секса кожу. Тарьяй и Хенрик ржали над собственной ебанутостью. Скинутые трусы мирно покоились под кроватью с брошенными туда ранее плавками Тарьяй. Все было идеально.