Физрук

      Субботние весенние деньки, проведенные в школе, никогда не вызывали приятных эмоций. Особенно, если приходилось исправлять двойки у психанутого физрука, который, похоже, не сильно разбирался, чем плац отличается от спортивного зала. Для шестерых выпускников этот день стал еще более мерзким. Вместо того, чтобы готовиться к предстоящим экзаменам, они вынуждены были торчать в школе: физрук решил их наказать. И ладно бы причина была существенная, но урока они не срывали, школьное имущество не портили. А все было просто и банально: физруку тоже нужно было где-то покурить, и за трибунами он спалил всю пыхающую компанию.       Все могло пройти по скучному и заученном сценарию. Всего то и нужно было, что десять минут постоять перед директором и заведующими, опустив глаза в пол, потом столько же — перед классной руководительницей, промямлить под нос стандартное заклинание «мы больше не будем» и показушно выкинуть пачку сигарет в урну. А затем спокойно достать сигаретку из заначки и выкурить ее за углом, дабы успокоить нервы после такого вояжа по кабинетам.       Но этот уровень сложности был доступен только в том случае, если тебя застукал кто-то кроме физрука.       Директору Старку, который из учеников поименно знал только отъявленных хулиганов или круглых, как булки из местной столовки, отличников, например, было абсолютно до лампочки, кто в его школе из выпускников курит. Энтони знал, что бороться с курением в старших классах — бесполезно. Документалки о выдавливании смолы из легких курильщиков впечатления не производили от слова «совсем» — в интернете легко можно найти куда более лютый трэш. Да и разговоры о вреде курения от человека, который сам периодически покуривает в кабинете, тоже не будут действенным методом воспитания. Подростки сгоняли стресс от экзаменов, бушующих гормонов и драм внутри класса с помощью достаточно безобидного способа. Вот если бы они перешли на другие средства снятия напряжения, Старк бы заволновался.       Учителя хотя и не одобряли такую политику директора, но тоже понимали, что курильщикам их лекции о вреде здоровью до лампочки. Так уж повелось, что если родители пропустили пунктик с вредными привычками при воспитании детей, то учителям этот пробел будет практически невозможно восполнить.       А потом в школе появился новый физрук. Этот чеканутый на голову борец за здоровье имел свои взгляды на сложившуюся в школе ситуацию с курильщиками. И его способы воспитания молодых паровозов били все рекорды по количеству открестившихся от «сигаретки на перемене». Его логика была железна как рельс: хочешь курить — кури, но будь готов столкнуться с последствиями этой вредной привычки. Поэтому любители подымить проводили время после уроков на стадионе, наматывая круги под стальным взглядом не менее стального физрука.       Компания, к слову, подобралась в лучших традициях слэшера категории «В»: местная красотка, до чьих заоблачных стандартов пытались допрыгнуть все девушки старшей школы; спортсмен, которого все считали недалеким; ботаник, который вообще случайно попал под влияние плохой компании и впервые взял в зубы сигарету в тот злополучный день; местная сумасшедшая, которую предпочитали обходить за километр; и, конечно же, задира, который более всех нарывался на неприятности в присутствии физрука.       Барнсу откровенно плевать было на социальные статусы паровозов. Честно говоря, он порывался стрельнуть у них сигаретку, но сделал вид, что он просто мимо крокодил. Воспитательный процесс начался с того, что перед мужчиной выросла кучка вещей из подростковых карманов. — Вообще, вы права не имеете… — заикнулся было Задира, не вынимая сигарету изо рта. Джеймс подавил желание дать малолетнему шкету затрещину, но вовремя вспомнил, что подобный метод воспитания чреват разными последствиями, в том числе несколькими годами за забором с колючей проволокой с охранниками на вышках. Подобные заведения страха не вызвали, но заставляли включать голову при разговоре с такими вот товарищами. — Окей, — махнул рукой Барнс, — ты нарушил как минимум несколько статьей школьного устава, не говоря уже о законодательстве штата о курении в общественных местах. Я могу легко сдать тебя копам, а они тебе и права твои зачитают, и на машине со светомузыкой прокатят. Оно тебе надо? — парень готов был сжевать проклятую сигарету, но подчинился правилам игры, вытряхивая из кармана толстовки скомканную пачку сигарет. — Ну, а теперь дружно топаем в секретариат и забираем квитки о ваших нарушениях. Жду вас всех в субботу, — не обратив внимания на коллективный стон, он продолжил: — будем из паровозов делать бронепоезда. — Дебил, — сплюнул Задира. — Самокритично, но терминологически неверно, — так же ровно ответил Барнс, проклиная про себя стайку напротив. — Бегом на урок.       Как только старшеклассники скрылась из поля зрения. Джеймс спокойно поднял почти полную пачку «Мальборо» Задиры и вынул из-за пояса зажигалку. — Еще одна суббота похерена, — зло выдохнул он, придумывая изощрённую месть.       В этот солнечный субботний день такого же мнения были и подростки. Под палящим солнцем подросткам предстояло пробежать ни много, ни мало пять миль бодрым темпом встретиться со всеми прелестями влияния сигарет на организм — от одышки до надрывного кашля. И если Спортсмен, Задира и Красотка кое-как справлялись с заданием чокнутого физрука, то остальные двое, наглотавшись пыли, готовы были подохнуть прямо у забора, лишь бы больше никогда не видеть в глаза ни сигареты, ни каменное лицо Барнса. Но в один момент все резко поменялось, и к проблеме отбывания нестандартного наказания у спортивного психа добавилась еще одна. И она казалась куда более существенной, чем кросс в восемнадцать миль. — Кто из вас, дегенератов, физрука активировал? — прорычал Спортсмен, который единственный в этой компании не выплевывал легкие после начала забега. Он первым заметил неладное и скомандовал всей ораве собрать остатки сил в кулак и слинять со стадиона как можно быстрее. Барнс даже рявкнуть не успел, а они уже унеслись, поднимая облако пыли на гравии. — В смысле? — подал голос Ботаник, чье бледное лицо из-за недостатка кислорода сливалось со стеной цвета свежих сливок. — Господи, да тысячу раз твердили не перечислять при нем слова. — Да я просто слова к испанскому повторял. И так половина дня потеряна… — принялся оправдываться Ботаник. Окружавшие его подростки протяжно застонали. — Что? — Да заскоки у него какие-то после армии, ему постоянно какая-то хрень слышится, — подал голос Задира. — Любой невнятный набор слов, и все — пелена перед глазами, пена изо рта и жажда убить все, что движется. — Господи, как можно быть настолько далеким от реальности? — фыркнула Сумасшедшая. — Даже я это знаю. — Откуда мне знать? — простонал Ботаник. — У меня пожизненное освобождение от этого ада. Да и что я оправдываюсь вообще? Я ничего такого не сказал! — Так его пятиклассники контузили вчера контрольным броском баскетбольного мяча в ухо, так что он мог в твоей болтовне все что угодно услышать. Даже если вместо призыва к массовым убийствам, ты молился, чтобы он тебя со стадиона в туалет отпустил. — Наподдать бы тебе, — замахнулся Задира и, глядя на сжавшего Ботаника, оскалился. — Мало того, что по жаре бегать заставили, теперь еще и от физрука бегать. Да он, сука, робот — мотоцикл может догнать и даже не вспотеть. — Завра-а-а-ался, — закатила глаза Сумасшедшая, накручивая волосы на палец. — Да ты его видела? Это же машина для убийств! Как его к детям вообще пустили, он же… — Тихо! — шикнул Спортсмен, хватая Задиру за шкирку. — Слышишь? — Черт, надо драпать.       И вся ватага чертей, не задумываясь над такими сложными словами как «скрытность» и «незаметность», рванула, скрипя подошвами по полу, в сторону выхода из школы. За спиной слышались тяжелые, суровые аки поступь Терминатора шаги. И школьники бы даже не удивились, если бы, обернувшись, увидели физрука в привычной красной-синей форме с автоматом в одной руке и гранатой в другой, но желания проверить свои нервы на прочность ни у кого не возникло. Фантазия в отличие от мыслительных процессов была развита куда лучше, и больному подростковому мозгу уже рисовались кровавые картины расправы над их бренными телами.       Первым в запертую дверь влетел Спортсмен. В итоге за свою способность быстро драпать, когда нужно, он поплатился помятыми ребрами, ведь следом в него впечатались остальные подростки. Ботаник бледной тенью осел, прижавшись щекой к холодной стене. Задира, который вечно пытался довести Спортсмена до седин, сейчас объединился с ним, колдуя над навесным замком, который перекрывал им путь к свободе. — Да что вы копаетесь? — взвизгнула Красотка, слыша приближающиеся шаги. Тень физрука маячила в конце коридора, но сам Барнс не появлялся, доводя до нервной трясучки Сумасшедшую. — Если в твоей косметичке случайно есть маникюрные ножницы, которые могут перекусить звено цепи из закаленной стали, милости прошу! — огрызнулся Задира. По степени нагоняемого саспиенса эта сцена могла бы сравниться только с уровнем нагнетания учителями пурги о важности принимаемых решений перед экзаменами. — Будто это единственная дверь во всей школе! — Ты можешь из окна сигануть — я не против. — Можно сбежать через дыру в заборе за стадионом, — предложила Сумасшедшая. — Я постоянно через нее драпаю, когда надоедает видеть ваши рожи. — Сука, он уже здесь! — завизжала Красотка, замечая, как в конце коридора вырастает фигура физрука. Кулаки были крепко сжаты, лицо не выражало никаких эмоций. Футболка, казалось, готова была разойтись по швам на налитых мышцах. Безучастный взгляд скользнул по кучке подростков, которые будто примерзли к полу. Страшнее картины, чем слетевший с катушек бывший морпех, они еще не видели.       Немая сцена, достойная лучших театральных подмостков Лондона и Парижа, наконец подошла к своему логическому концу. Барнс начал движение. Свисток маятником заболтался на шее, добавляя неповторимой изюминки в образ сбрендившего физрука. И может все это закончилось бы печально, если бы Спортсмен не пнул под зад Ботаника, который, мгновенно ожив, рванул к лестничному пролету. Увидев, как Барнс, не успев затормозить, влетел в двери плечом и оставил на них огромную вмятину, нарушители порядка только прибавили скорости, забыв про боль в уставших ногах. — Вот дерьмо! Он по перилам лезет! — Долбаный Кинг-Конг… — Заткнись и беги. — Куда бежать-то? — воскликнул Задира, вертя башкой по сторонам. Он в силу своей особой любви к учебному заведению бывал тут на удивление редко, а посему в стенах альма-матер не ориентировался. — Направо к переходу в соседний корпус, а там и до стадиона рукой подать.       Марафон по школьным коридорам уже не казался такой хорошей идеей. Мысли о том, чтобы сдаться физруку и надеяться на его милосердие, посещали все чаще. Ноги будто налились свинцом от такой нагрузки, каждый шаг казался в сто раз тяжелее предыдущего. Но здравые мысли продолжали изредка посылать слабые сигналы, взывая к благоразумию Красотки. — А чего мы бежим вообще? Что он нам может сделать, если догонит? — Двойки расставит. — Серьезно? — затормозил Ботаник, которого само слово «двойка» доводило да приступа панической атаки. — Нет, идиот, он голову твою с задницей местами поменяет и скажет, что так и было. — Мы же дети! — Ему до лампочки.       Заветная дыра в заборе уже маячила перед глазами, когда вдруг, словно из-под земли, перед единственным путем к спасению вырос Барнс. Толпа обезумевших от страха школьников (обладавшая по всей видимости не очень смышлёным коллективным разумом) рванула к трибунам, забираясь по ступеням выше и выше: скорее всего, чтобы по окончанию этого драп-марша закончить свою жизнь подобно леммингам — сбросившись с трибун головой вниз. Спотыкаясь и матерясь, они карабкались вверх по ступеням, тысячу раз проклиная момент, когда в голову пришла затея промотать перемену за сигареткой. Каждый уже сотню раз про себя решил, что если выживет, в жизни не притронется к пачке. Но вдруг осознали, что бежать-то некуда.       Броситься врассыпную, видимо, мешал все тот же коллективный разум.       Старшеклассники, сгрудившись в кучку, готовы были принять смерть от надвигающегося физрука. Почему-то перспектива всего лишь переломать себе весь организм, сиганув с металлоконструкции, их радовала меньше, чем быть разорванными физруком. Но тут видимо сработали годы, потраченные на рандомный выбор ответов на любых предлагаемых в школе тестах, — интуиция их не подвела.       Тяжело дыша, они осели перед Барнсом, готовясь визжать от страха. Ноги у всех тряслись и подкашивались, кашель раздирал горло. А физрук тем временем, спокойной вальяжной походкой поднялся по ступеням — он даже не запыхался после такой гонки, а вот паника коллектива курильщиков его знатно повеселила. Они ждали чего угодно, но только не ухмылки: — Ну что, товарищи, пять миль по территории школы вы накрутили всего за пятнадцать минут. Можно сказать рекорд. А воплей-то было…       Педагогический триумф приятной негой разливался по телу.       Впрочем... в следующем месяце все шестеро снова встретились под трибуной.