Кладбище на Сунионе

Удивительно, но за последнее время уровень агрессии Ханзо значительно снизился. Скорее всего, он постепенно привыкал к людям и в частности к Джесси, который иногда вытворял странные вещи: от игры на гитаре вплоть до совместного просмотра кино (конечно, Ханзо находился отдельно и смотрел на экран через стекло). Пока не было угрозы безопасности — ковбою позволялось почти все, что угодно. Генжи такая смена поведения ничуть не радовала. Возможно, ящер интересовался МакКри, или, вероятнее, изучал его, желая в конечном итоге сломать и подчинить себе, что старался проделывать с Генжи и почти добился успеха. Ему даже пришлось наведаться к учителю, но даже так дракон не отпускал. Киборг стал замечать, как участились попытки манипуляции: иногда он явно ощущал желание выпустить брата и не мог его объяснить. Не догадывался так же, как дракон способен на такое в принципе. Ясно было одно: ящер становится умнее день ото дня. Генжи не мог это проверить, однако стоило встретиться взглядом, как сомнения отпадали. В змеиных глазах плескалась поразительная осмысленность. Это вселяло ужасное беспокойство. Шимада настаивал на запрете ночных посещений брата, но точную причину обосновать не сумел — не мог рассказать о случившемся с ним, иначе его бы отстранили. А еще и МакКри, который во время очередной попойки в баре проболтался, как тоже приходил к Ханзо ради беседы тет-а-тет. *** Туда его привела зачастившая бессонница. Дракон стоял на двух лапах перед стеклом, ожидая. — То, что я не сплю (а если сплю, то мне снится всякое дерьмо), меня не отвадит. Я тебя не боюсь! — Ящер скалится, подражая ухмылке, а потом по-человечески стучит по стеклу, как бы показывая, отчего зависит смелость мужчины. — Заблуждаешься, — и вдруг послышался звук разъезжающихся дверей бокса. Наверно, дракон сам удивился, как такая тяжело поддающаяся влиянию (потому что до сих пор не понятно, что связывало носителя с этим человеком) добыча по собственному желанию, легко, зашла к нему в клетку. Все не могло быть так просто. -Убедился? — слегка вскинул руки ковбой, привлекая внимание. Он делает пару шагов вперед, держа перед собой протезированную руку, словно натуралист перед крокодилом. Только дистанция между ними сократилась до расстояния прыжка, и Ханзо едва заметно напряг задние лапы. На что МакКри резко вытащил спрятанный револьвер. — Ты можешь попытаться броситься, даже успеешь зацепить меня, прежде чем я опустошу барабан, а потом ты беспомощно свалишься и уж тогда… Лучше, не делай глупостей. Дракон, уже познакомившийся с принципом работы оружия, успокоился и отступил. Джесси, ощутивший явную победу, не оборачиваясь спиной, медленно отходил к выходу, держа пушку наготове. На пути в свою комнату запал храбрости улетучился: накинулась запоздалая паника, сердце бешено забилось, а его колени задрожали. В голове роились варианты печальных событий, если бы Ханзо все-таки успел. Его живучесть неизвестна до конца, кто знает, хватило ли шести патронов. *** Однажды под утро Ханзо принялся метаться по камере и выть, словно в очередном припадке спонтанной ярости. Но неожиданно дракон целенаправленно стал биться головой об угол стола, не чтобы до конца раскурочить железку, а специально чтобы удар приходился вместо рогов по черепу. Расшатанный стол противно и громко скреб кафель, дребезжал сорванными креплениями. Сначала красная кровь была еле заметна в черных волосах. Четких директив на подобную ситуацию не предусматривались, смотрителю оставалось вызвать охрану и медиков. МакКри тогда аккурат вернулся с задания (обычное сопровождение — ничего серьезного) и застал творившийся хаос. Люди толпились, не решаясь зайти в камеру, где Ханзо калечил себя, кровавая лужа под ним уродливо растеклась. А они лишь наблюдали, каждый удар, сопровождающийся бульканьем и глухим треском, подкатывал к горлу содержимое желудка. Джесси хватает пистолет с инъекционным дротиком, влетает внутрь и метко попадает шестью шприцами в участки кожи, минуя прочную чешую. Пока миорелаксант не подействовал, Ханзо самозабвенно продолжал, не отреагировав на человека в камере. МакКри оттаскивал ящера. Броня, которую ковбой не успел снять, не пробивалась даже прямым попаданием из дробовика — успокаивал сам себя. О том, что ящер целится в шею, предпочитал не задумываться. Ханзо угомонился лишь тогда, когда безвольно сполз не в состоянии более напрягать мышцы. Он был в сознании все время, пока врачи, готовые отдернуть руки в любой момент, осматривали его. Их помощь не понадобилась: драконья регенерация справилась сама, разве что потеря крови дала о себе знать. Воспользовавшись шансом, ему поставили сразу две капельницы. Зеленые глаза следили за каждым действием, в них читались укор и презрение. — Ханзо? — взгляд обратился вверх, на человека, на чьих теплых коленях лежала голова дракона. В ответ раздается угрожающее фырканье. МакКри вздыхает и кладет руку на макушку, вызывая еще больше недовольства. Дракон смотрит, не отрываясь, от чего становится не по себе, но Джесси просто не обращает внимания, продолжает перебирать сильно отросшие черные волосы. — Ну же, вспомни, Ханзо. Неужели совсем ничего, — шепчет мужчина: ящер слышит все и лишь громко сопит. В относительной тишине Джесси чувствует, как его клонит в сон, он не успел толком отдохнуть после миссии. Как показалось МакКри, борющемуся с дремой, они просидели целую вечность. Молча. А Ханзо все так же сверлил взглядом и ждал, пока действие препарата окончится. *** После произошедшего Генжи настаивал на изучении активности мозга брата, хотя бы по средствам простенькой энцефалографии. Но подготовить, а тем более провести процедуру не успели. Тому виной происшествие, которое позже будет записано, как «Инцидент 682-02В-056». Официально принятая версия — хакерская атака Когтя, вследствие чего произошло нарушение условий содержания объекта. Среди некоторых людей бытует мнение, что дракон довел кого-то из сотрудников и тот открыл двери. Ханзо вырвался из ненавистной клетки ночью и устремился по однообразным коридорам. Он высунул язык, вбирая смешавшиеся запахи людей, химикатов и пищи. Последнее привлекло его, сейчас ему жизненно необходимы силы для побега, скорее всего, придется прорываться с боем. После холодильной камеры с мясом ящер чувствовал себя прекрасно, снова принюхался, теперь ища путь наружу, прислушался к звукам вооруженных охранников, от которых легко оторваться, и еле пробивающемуся шуму волн. — Дальше ты не пройдешь…брат. Киборг взмахнул катаной, принимая боевую стойку. Появление Генжи не застало врасплох дракона. Почувствовавший пьянящий вкус свободы, он был готов драться с кем угодно. Пара брошенных сюрикенов застряли, не пробив прочную чешую, от большей части Ханзо легко увернулся, благодаря нечеловеческой реакции. Он облизнул окровавленную морду, немного пригнулся, выпрямил длинный хвост, став еще больше похожим на древнюю хищную рептилию. Петляя из стороны в сторону, дракон запугивал врага, путал киборга, ожидавшего атаки. Генжи плавно, словно мастер каллиграфии кистью, водил мечом, почти танцуя с братом. Дракону надоедает тянуть, он нападает первым: кидается в сторону, на что воин реагирует незамедлительно, замахивается лапой с внушительными когтями и одновременно бьет мощным хвостом. Глубокие царапины проходят вдоль груди доспеха, едва достают до кожи, но если бы мечник промедлил хоть на секунду…. Ханзо отскакивает в другой конец коридора, мотает головой, ища лучший угол, взгляд его холоден и кровожаден, из клыкастого рта вырывается гортанный рык или же… «ВоРобЕй» — Генжи вздрагивает, а дракон вскидывает голову и стучит зубами, явно изображая подобие смеха. Он бросается вновь, дерется инстинктивно и яростно — Генжи отражает, но постепенно сдает под диким напором. Нужно действовать решительно. И во время короткой передышки ящера, выдохшегося из-за бешеного темпа, ниндзя ловко прыгает за спину чудищу. Рука младшего Шимады не дрогнула: драконий меч хорошо прорезает драконью плоть, проходя насквозь. Ханзо воет, раскрывая свое местоположение. Киборг тянет лезвие назад и с ужасом обнаруживает, буквально чувствует, как хитрый ящер загибает клинок, не позволяя воину вернуть оружие. Пользуясь замешательством, хвост крепко обвивается вокруг ног, шипы впиваются и прорезают крепкие заменяющие мышцы волокна. Ханзо бьет со всей силы, впечатывает в стену и уже собирается замахнуться еще раз. Однако неожиданно замирает, высовывает язык и мажет по оголенной, покрытой шрамами щеке. А потом срывается вверх по лестнице, оставляя за собой линию крови. Генжи валится на пол, тяжело дыша, уцелевшей рукой тянется до коммуникатора у уха. — Прости, МакКри-сан, я не смог остановить его. Я в порядке. Он, скорее всего, бежит на крышу. Останови, прошу. — Киборг в полушоковом состоянии машинально трет влажную кожу. Катана от каждого движения бередит рану сильнее, по острию струйками льется кровь. Срочно нужно вырваться. Наружу. А там море. Стоит дракону добраться до большой воды, как никто уже не сможет поймать его. Там он окрепнет, наберется сил для трансформации, и когда во второй раз выйдет на сушу.… Он не может дождаться этого прекрасного мига. Спиной Джесси практически ощущает тепло от рассветного зарева, ночь почти прошла. Перед ним существо, что было когда-то его, можно даже сказать, другом. — Ханзо, пожалуйста, вспомни, — слова подхватывает и уносит ветер. Ханзо машет и стучит хвостом, демонстрируя враждебные намерения, шипит и харкает кровью. Где-то внизу волны разбиваются о скалы. Не будь заговоренной железки в его брюхе, ящер легко перескочил бы через человека и сиганул вниз. МакКри держит руку на своем Миротворце, из последней надежды считая, что ему удастся успокоить бывшего товарища. С хрипом вместо рыка Шимада кидается на последнюю помеху его свободе. Рана давала о себе знать — скорость и ловкость ящера снизились, и ковбой легко ушел, а потом предупредительно выстрелил в воздух. Но дракон, который не боялся алых глаз, лишь больше разозлился и пошел прямиком на Джесси. Даже в его мыслях не успело проскользнуть: «Хан, прости». Миротворец не узнал промаха в тот день. Дракон накренился. Пока он падал, его взгляд впился в полыхающий рассвет, окрашивающий небо и море в нежно-персиковый, в недостроенные скелеты вышек, черные, но белые, почему-то походившие на греческие колонны. Откуда-то доносился вкусный запах фаст-фуда, или это заблуждение его агнозирующего агонизирующего мозга, вытекающего на металлическое покрытие. Это была не иллюзия. Это было воспоминание? Точно. Он уже видел это. *** — Извините, но свободных номеров, даже единичных, нет в данный момент. Но если вы можете подождать, одна семья выписывается через семь часов. — Вежливо и безжалостно констатировала миловидная девушка на ресепшене. В итоге, Джесси и Ханзо, согласные даже на одноместный номер, ушли восвояси. До момента, когда их заберут уже на разные задания, оставалось около двенадцати часов. Искать дальше не было смысла, ведь они успели обойти все отели курортного городка. А сейчас, в разгар сезона, бронь планировалась за неделю минимум и не предусматривала внезапных гостей. Шимада раздосадовано смирился с отсутствием душа, особенно на такой жаре. — Не расстраивайся, партнер, мы найдем, чем заняться, — под полным сомнения взглядом Джесси быстро добавил. — Где твой дух авантюризма! Пошли. Стрелок хватает лучника за руку и тащит в ближайшую забегаловку, там они покупают, что приглянется, и, набрав кучу еды, ведомые ковбоем шагают прочь из шумного и душного города. Бредут по проселочной дороге с одиночным указателем на греческом и английском. — Ооо, достопримечательности, — тянет Джесси, — это должно быть интересно. На деле храм морскому богу выглядел печально и совсем невнушительно — парочка уцелевших колонн на скалистом берегу. К тому времени, как они добрались, солнце вышло из зенита, а жара спала и даже стала приятной. Возвращаться назад они не планировали — МакКри расстелил свое пончо на земле, приглашая к трапезе. После кучи вредностей Джесси достал последнюю сигару (остальные размокли) и закурил. — Позволишь? — неожиданно произнес Ханзо до этого уплетавший гамбургер, кстати, картина, мягко говоря, необычная. — Да, конечно, — пробубнил мужчина. — Ты куришь? — Только иногда, когда есть настроение. — Японец принимает сигарету и затягивается. — Благодарю. МакКри продолжает дымить, глядя на плавающие вдали парусники. И вдруг Ханзо отстегивает фляжку, наливает прозрачную жидкость в крышку и предлагает ему. По запаху определенно ясно: это не вода, и Джесси охотно соглашается, попутно признаваясь, что не ожидал такого от него. Ханзо вопросительно изгибает бровь. — Ну, э-э… ты всегда такой серьезный. А сейчас предлагаешь выпить перед заданием. Сначала лучник смотрит так напряженно, и Джесси ругает себя, что все испортил, и потом старший Шимада, до этого казавшийся мрачнее тучи, улыбается и прыскает в кулак. МакКри громко хохочет. Стемнело очень быстро, но оба, увлеченные беседой, этого не заметили. Они замолчали лишь, глядя на восход, рдеющий за горизонтом. Это была хорошая тишина, полная понимания и спокойствия. Теперь Ханзо не казался чопорным и безразличным — он не был таким в принципе, и МакКри радовался такой возможности узнать напарника. Винить во всем можно саке, но МакКри хочет думать, что это было естественной вещью, их желанием в данный момент. Джесси подался ближе, обдавая голую шею горячим дыханием с примесью алкоголя и табака: ему хватило бы щеки, а после всегда можно оправдаться, что захмелел от градуса. Ханзо повернулся к нему, словно думая точно так же. Их губы соприкоснулись, мягко и размеренно. Не прерывая поцелуй, МакКри придвинулся почти в плотную, приобнимая брюнета. В их глазах отражался пожар над морем. Оповещения о сборе пришли одновременно на оба коммуникатора, жестоко прерывая идиллию. Молча они посмотрели друг на друга: Джесси запомнил раскрасневшиеся щеки мужчины. Их забирали с разных точек. Расходясь по разным направлениям, ковбой вдруг обернулся и уже хотел сказать, однако простое «давай сходим выпить после миссии» не прозвучало на скалистом мысе. Поймав на себе взгляд лучника, МакКри усердно помахал на прощание, отложив слова до следующего раза. Следующему разу не суждено было сбыться. *** Коротенький эпизод промелькнул на периферии давно потухшего сознания. Фрагмента оказалось достаточно: одно воспоминание соединяется с другим, сетью тянется из золотых глубин высшей сущности. — Не верю… — Джесси нашаривает отброшенный револьвер, когда дракон вновь начинает подавать признаки жизни. Дракон поворачивает голову, царапает рогами пластину, смотрит снизу вверх на лицо мужчины, под ящером пропитавшееся кровью пончо, на его коже соленые неморские капли. Он медленно тянет худую лапу к лицу МакКри, в замешательстве тот не двигается. Похолодевшие пальцы аккуратно касаются его щеки, а зубастый рот приоткрывается. — Я вспомнил ночь на Илиосе, я вспомнил восход на Сунионе, — еле шепчет Ханзо, а потом из последних сил приподнимается, доставая до сухих потрескавшихся губ со вкусом табака, оставляет на них свою кровь, взамен чувствуя тепло. Обессилев окончательно, Ханзо отрубается. *** Старший Шимада приходит в себя в камере, на этот раз, на обычной кровати, а не на операционном столе. В смежной комнате для наблюдения сразу появляются два человека. Ханзо натужно и виновато улыбается, поднимает ладонь в знак приветствия, затем медленно встает и бредет к стеклу. Генжи и Джесси, не дожидаясь, заходят внутрь. — Брат, это, правда, т.…- Генжи, отремонтированный и отполированный, не успевает договорить, как Ханзо, его холодный и почти апатичный Ханзо, загребает киборга в охапку, обнимая до скрипа доспеха. Младший Шимада, истосковавшийся по таким родным проявлениям брата, сдержал слезы, но глаза его заблестели. Лучник, наконец, отпустил родича и встал напротив ковбоя, не особо зная, что делать и говорить. Американец не стал ничего говорить, и теперь уже самого Ханзо прижимают до хруста чешуи. МакКри не сдерживается и жадно целует.