Все относительно

      Румпельштильцхен мрачно сидел перед горящим камином с бокалом шотландского виски в руке. Ох, Белль, вздыхал он про себя, зачем же ты это сделала? Зачем ты пыталась спрятать от меня нашего сына, я бы никогда не причинил ему никакого зла… А теперь у него потеряно детство, он озлоблен, страдает и рвется на верную смерть, потому что против Эммы ему не выстоять, слишком она сильна.       Темный угрюмо сделал глоток из стакана и откинулся на спинку дивана. Что же ему теперь делать? Как помочь своему сыну, как уберечь его от верной гибели и при этом не убить Эмму, ибо его внук никогда ему, Румпельштильцхену, этого не простит? Он прикрыл глаза, и тут почувствовал вибрацию, да такую, что затрещал весь его дом.       Румпельштильцхен вскочил, уронив стакан, и виски растеклось по полу лужицей. По его гостиной скользили молнии, то тут, то там мелькали всполохи, а в центре зала, под потолком, Темный увидел голубоватое свечение, которое стремительно начало увеличиваться в размерах. «Это же портал!» — мелькнуло у него в мозгу. Темный встал и приготовился к нежданным и совершенно нежеланным гостям, порталы просто так не открываются.       Портал уже разросся до весьма немаленьких размеров, и оттуда буквально выпала девушка. Она рухнула, приложившись спиной об пол, и Румпельштильцхен кинулся на нее, схватив за шею.        — Ты кто такая и какого черта тебе здесь надо?! — рявкнул он, глядя в ее кошачьи глаза. Мельком он про себя отметил, что цвет глаз у нее был довольно редкий, темно-синего оттенка.       — Не смей смотреть мне в глаза, идиот! Не смей…– завопила она, и тут ее вопль перешел в хрип, — поздно, твою мать…       Он почувствовал, как нить магии протянулась между ними, в его глазах вспыхнул свет, и перед его взором промелькнула вся его жизнь. Дом содрогнулся в последний раз, и все стихло.       Девушка, хрипло дыша, с ужасом смотрела на Румпельштильцхена.       — Сколько лет ты прожил на свете, Темный? — прорычала она. Он почувствовал, что его ответ ее не порадует, и решил получить от всего этого максимум удовольствия.       — Триста с хвостиком! — ехидно ухмыльнулся он. Девчонка обреченно прикрыла глаза и зажала ладонью распоротое бедро, из которого текла кровь.       — Мы в дерьме! — застонала она.       — Мы? Скорее, ты в дерьме, дорогуша, — хихикнул Румпельштильцхен. — Нет, дорогуша, мы! — теперь в ухмылке оскалилась она, — потому что вся твоя память теперь у меня в голове! И я теперь знаю всю твою подноготную.       Он уже приготовился выдернуть из нее сердце и сдавить его, обратив в прах, но она рявкнула:       — Даже не думай об этом! Убьешь меня, и можешь попрощаться со своей памятью насовсем! — она прищурилась. — А может, ты хочешь этого, Темный? У тебя целая куча отвратительных воспоминаний, каково это — избавиться от них?       Он задумался. Заманчиво, да. Но у него столько врагов, что лучше бы о них помнить. И его сын тогда будет в еще большей опасности, потому что он, Румпельштильцхен, забудет все, что знает о магии, и не сможет помочь.       — Как вижу, ты все-таки не хочешь, — девчонка уже весело ухмылялась во весь рот, сверкая своими ровными белыми зубами. — В таком случае, ты теперь меня должен беречь, как зеницу ока. Иначе — конец твоей памяти, Темный.       Румпельштильцхен обреченно застонал про себя. Час от часу не легче, теперь он должен возиться и с этой девицей.       — Чего ты хочешь? — сердито пробурчал он.       — Для начала помоги мне меня заштопать, видишь, бедро распорото.       Он уже приготовился залечить ее своей магией.       — Нет! — остановила она его. — Залечишь меня магией, и я буду фонить ею, как источник радиации, а мне не надо, чтобы меня заметили.       — Тогда, может, тебе в больницу? — раздраженно ответил он.       — Кой там черт, у меня нет страховки, — отмахнулась эта паршивка. — Виски давай сюда, а иголку с ниткой я и так найду.       Она порылась в кармане, достала оттуда крошечный рюкзак и подула. Рюкзак тут же увеличился, приобретая обычные размеры. Девица покопалась в одном из карманов и достала нож и коробку с кривой иголкой, ниткой и бинтами. Ножом она разрезала штанину на бедре, обнажая рваную рану.       Румпельштильцхен принес ей стакан виски. Она окунула туда иглу и нитки, затем плеснула себе на рану, зашипев от боли. Уняла дрожь в руках и, скорчив гримасу, принялась аккуратно зашивать свою рану. Румпельштильцхен смотрел на ее точные движения и отметил, что, видимо, ей не впервой приходится лечить себя таким способом.       Наконец она завершила штопку, осторожно обрезала нитки и, смазав рану какой-то мазью, перевязала свое бедро.       — Ну, чего еще желаете, дорогуша? — с вреднейшей отравой в голосе спросил Темный.       — Желаю свалить отсюда и найти себе ночлег, — вздохнула она, поднимаясь на ноги. — Где тут у тебя выход?       Румпельштильцхен в мгновение ока оказался рядом с ней и стальной рукой ухватил ее за плечо.       — Никуда ты отсюда не пойдешь, девчонка, — прошипел он. — Здесь будешь жить, пока я не придумаю, как тебя вышвырнуть туда, откуда ты свалилась.       — Ладно, ладно! Хорошо. Не горячись ты так, — она дернула плечом, высвобождаясь. — В конце концов, я не по твою душу сюда заявилась. Нам незачем враждовать.       — И кто же тебе нужен? — с подозрением спросил Темный. Ну если ты здесь, чтобы навредить моему сыну, подумал он, убью, и глазом не моргну, плевать на память.       — Никто в этом городе, и уж точно не твой отпрыск, — выплюнула она. — Я здесь, чтобы убить одного урода, который попал сюда вместе со мной. Нас разметало в разные стороны, когда мы сюда провалились, и он где-то в этом месте. Наверняка забился куда-нибудь в щель, как испуганная крыса. Пока не убью, не вернусь, у меня на него заказ. Так что будет лучше, если ты не будешь меня тут запирать, быстрее все сделаю, быстрее ты избавишься от моего, несомненно, гнетущего для тебя присутствия. Да не боись, я не хрустальная, все с твоей памятью в порядке будет, Румпельштильцхен, — она ухмыльнулась.       — Ну что ж, мое имя ты знаешь, — скривился он. — Я требую ответной любезности.       — Бояна, — она убрала прядь своих иссиня-черных волос за ухо. — Можешь звать меня коротко — Бо.