Игра

       Акааши заметно трясло — пару часов назад он и представить себе не мог, чем закончится встреча Кенмы с его мамой и как он, потом окажется избитым в парке своим отчимом. Даже волнение Шоё на счет вечера с мамой, было лишь отголоском их всеобщего страха, но смириться с тем, что это действительно может произойти и собственно говоря, произошло, никто, конечно же, не желал, а потому даже Кейджи до последнего верил в то, что всё пройдет хорошо.        Сейчас Козуме мирно спал на руках у Куроо, который нес его до их с Бокуто квартиры, в то время как Кейджи нервно сжимал руку Котаро, тщетно пытаясь успокоиться. Бокуто поддерживающие улыбался и пытался отвлечь Акааши от грустных мыслей, убеждая в том, что всё наладится и Кенме стоит просто хорошо отдохнуть, ведь теперь он находится в безопасности, ровно, как и сам Кейджи.        — Куроо в парке ведь по твою душу был? — Действительно решил отвлечь себя Акааши, обращаясь к Бокуто, который от заданного вопроса замялся. Уже во второй раз, Кейджи застает парня врасплох своими вопросами, но Котаро сдаваться не привык, так что всё же уклончиво, но ответил:        — Допустим.        — В смысле, допустим? — Раздался спереди недовольный голос Куроо, который поспешил присоединиться к диалогу парней. Ему не понравилось, что он столько времени блуждал по парку, ради мысленной поддержки друга и эта наглая Совень еще не собирается этого признавать.        — К твоему сведению, Акааши, может быть эта Совень и выглядит уверенно и достаточно круто, но он чертовски боится облажаться. Особенно рядом с тобой. И что-то мне подсказывает, что из-за меня у вас что-то пошло не по плану, раз вы меня заметили и оказались рядом так быстро.        Пока Куроо делился своими мыслями с Акааши, Бокуто демонстративно хватался за сердце, настойчиво предупреждая о приближающемся приступе.        — Бокуто заметил тебя первым, и мы просто побежали за тобой, — согласился Акааши. — И, кстати спасибо тебе большое, Куроо. Я не знаю, что бы делал, если бы… — Кейджи сглотнул тяжелый ком, что стоял в горле и мешал ему говорить. Ему было страшно представить, чтобы было, если бы Куроо там не оказалось, и никто не заметил Кенму и его отчима. Что бы чувствовал потом Акааши, зная, что произошедшее с Кенмой совершалось совсем рядом с тем местом, где он гулял с Котаро и как сильно он бы себя, потом винил во всем случившемся.        — Эй, бро, тебе не кажется, что твой парень немного напуган произошедшим? Может быть, уже успокоишь его? — Дружественно произнес Куроо, отдаляясь от только что вспыхнувшей пары. Бокуто, еще не отошедший от недавнего приступа, шумно вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Кажется, вторая демонстрация приступа была не за горами.        — Акааши… — начал Бокуто, но Кейджи его прервал.        — Я уже в порядке, — поспешно сказал он и последовал за удалившемся Тетсуро, который явно был доволен своими действиями.        Зайдя в квартиру Куроо и Бокуто, Акааши ожидал увидеть там всё что угодно, особенно огромный беспорядок с бесчисленным количеством различных вещей на квадратный метр, но его встретила довольно приятная квартира с двумя раздельными комнатами, потому как оказалось, Котаро и Тетсуро живут в каком-то смысле отдельно. Небольшая кухня и гостиная продемонстрировали показательную чистоту, и как бы выразился Кенма — минимализм, что не могло не порадовать Акааши.        — Вы давно здесь уже живете? — Поинтересовался Кейджи у Бокуто, когда Куроо понес Козуме в свою комнату, аккуратно устраивая на своей кровати, которую он так хвалил, говоря о том, какая она мягкая и большая, и что Козуме будет чувствовать себя на ней, как будто в невесомости, и что для его тела это было просто чудом.        — Хм? Первый год мы с ним притирались, а вот со второго уже решили жить вместе, потому что так сложились наши обстоятельства. Меня, например, предупредили о том, что если я не прекращу безобразничать, то меня в самый короткий срок выгонят из общежития, и как ты можешь наблюдать, я не прекратил, — широко улыбаясь, отвечал Котаро, явно с большим удовольствием вспоминая первые года обучения в университете. — А Куроо просто нужно было съехать от мамы, потому что, она, ну, в общем-то… — Бокуто запустил руку в свои волосы, явно не зная, как правильно сказать Кейджи тайну Тетсуро.        — Потому что мама по-своему отнеслась к моему признанию о том, как я отношусь к однополой любви и что я вроде как за бисексуальность, — проговорил за него Куроо, который вернулся из своей комнаты и прошествовал на кухню, чтобы выпить воды.        Каким бы Кенма не казался легким, этот день для парня и без того был достаточно тяжелым, и сейчас на теле сказывалось абсолютно всё — и утренняя пробежка, и последующая тренировка, и многочасовая прогулка по парку.        — Оу, значит, я был прав, — чуть улыбнувшись, заключил Акааши, вспоминая самый первый диалог с Кенмой по поводу их необычных встреч с парнями. Обнаружив на себе внимательные взгляды Бокуто и Куроо, Кейджи решил объяснить. — Хорошо, когда вы нас приняли не за тех, кого ожидали, мы обсудили это и я предположил, что ты другой ориентации. И вот теперь, как оказалось, я действительно был прав.        — А я? — Вмешался в это признание Бокуто, потому что смущенному Тетсуро на это нечего было сказать. — Что на счет меня?        — А тебя я вообще не понимал, — вздохнув, ответил Кейджи. — Кенма сказал, то же самое, что я относительно Куроо, но мне казалось, что ты меня тоже тогда спутал с девушкой…        — Вовсе нет! — Возразил Бокуто. — Я знал, что ты парень…        — А вот я действительно спутал… — вмешался Куроо, погружаясь в свои воспоминания. — До этого я встречался только с девушками, хотя и говорил маме на счет своих голубых ориентирах, но не более чем в шутку, которую она приняла за правду и в последствие всё так и получилось.        — Охо, ага, — поддакнул Бокуто, вспомнив свое знакомство с мамой Куроо. — Кажется, она очень продвинутая в этих делах, да? — Улыбнулся Котаро, и с разрешением Тетсуро рассказал Акааши, что мама Куроо приняла Бокуто за его парня и всю неделю, что они у нее жили на каникулах, она ходила за ними и расспрашивала о том, какого это — состоять в однополых отношениях, и всё ли у них серьезно, намекая на однополые браки, устраиваемые заграницей. Так же женщина, без каких-либо стеснений интересовалась, кто из них является пассивом, а кто активом. Кажется, у Тетсуро тогда появился первых седой волосок…        Кейджи же искренне смеялся с поведения матери Куроо, и даже представить себе не мог, что всё это может в скором времени ждать тихого Кенму. Кажется, это парню будет довольно сложно выдержать.        — Да, да, веселая неделька была, — немного раздраженно проговорил Тетсуро, которому не особо хотелось вспоминать именно этот отрывок своей жизни. Ведь Бокуто еще не знал, что любимая мамочка Куроо ведет активную деятельность по поиску ему хорошего парня и постоянно консультируется по разным поводам, словно это она вдруг стала парнем-геем, а не Тетсуро… Ну, а еще она в никакую не верит сыну, и все-таки считает Котаро его парнем с которым он теперь живет…        — Слушайте, вы же волейболисты, у вас есть мази от синяков? — Вдруг спросил Кейджи, заставляя всех обратить на него внимание. Куроо понял его идею, и мысленно отругав себя за то, что не додумался до этого сам, поспешил найти в домашней аптечке необходимый тюбик.        — Есть, — радостно оповестил он, протягивая нужное средство Кейджи.        — У него не всё так плохо, но вот некоторые всё же нужно обработать, — заверил всех парень, направляясь в комнату, где в это время спокойно отдыхал Кенма.        Кейджи еще раз хотелось удостовериться, что с другом всё действительно в порядке и нанесенные удары отчима были недостаточно сильными, да и в любом случае, Кенме наверняка не очень-то хотелось ходить, украшенным синяками, так что Акааши решил помочь другу избежать нежелательных последствий драки, тем более, пока это было не поздно.        Зайдя в комнату к Куроо, Акааши отметил, что тот снял с него олимпийку и обувь, оставляя Кенму в майке и джинсах. Осмотрев руки, Кейджи нахмурился и приступил к обработке синяков, радуясь, что сильных гематом всё же не было, так что Козуме отделался испугом, ровно, как и Акааши, и ударами в блок, так как по всему выходило, что парень закрылся от пинков отчима руками, сворачиваясь таким образов в комочек.        Кейджи был рад тому, что своими действиями, которые он старался совершать достаточно аккуратно и нежно, он не разбудил Кенму. Парень лишь недовольно хмурился во сне и шумно сопел, когда Акааши задевал его синяки, но глаза так и не открывал и никаким образом не показывал, что он возможно проснулся.        В это время, оставшись наедине в гостиной, Куроо сразу же начал расспрашивать Бокуто о проведенном вместе с Акааши времени, но горящие огнем глаза друга на всё ответили без слов. Кажется, весь приблизительный и много раз переписанный, а также довольно абстрактный план друга сработал, и он был очень рад тому, что Кейджи от него не отказался. Что, по мнению Куроо, было в принципе невозможно, потому как на лицах обоих парней, когда они смотрели друг на друга, читалась самая настоящая влюбленность и искренняя симпатия, которая со временем определенно перерастет в крепкую и долгую любовь. Если она, конечно же, уже не появилась.        Бокуто был слишком раним в плане чувств и относительно проявления каких-либо эмоций, так что Тетсуро был доволен тем, что его выбор пал на Акааши, который по наблюдениям со стороны однозначно смог бы совладать со всеми переменами настроения друга. Куроо действительно был искренне рад за Котаро и пожелал ему счастья.        Когда Акааши вышел из комнаты и вернул Куроо тюбик, парень уже приготовил для всех чай, и пока Бокуто с Тетсуро устраивались в гостиной, расставляя чашки с чаем и разнообразные сладости, что хранились у них, Кейджи решился позвонить Шоё.        Как он и ожидал, Хината достаточно сильно испугался за состояние Кенмы и постоянно расспрашивал о том, как всё произошло, и уточнял во всех подробностях, так что Акааши пришлось спрятаться от Куроо и Бокуто на кухне.        Кейджи пришлось поделиться с Хинатой новостью о том, что он сам был на свидании и что спас Козуме — Куроо, которого Котаро попросил присутствовать рядом — в парке.        — Передай ему спасибо! — Звучал громкий голос Шоё по ту сторону звонка. — Кейджи, ты слышишь меня? Передай немедленно! Огромное спасибо! И Бокуто-сану, за то, что настоял на том, чтобы Куроо-сан присутствовал рядом!        — Хорошо, хорошо, — спешил заверить его Акааши, потому как голос парня становился всё громче, словно он хотел докричаться до Бокуто и Куроо со своего дома. — Хината, я даже представить себе не мог, что всё так обернется, — уже тише поделился с другом, Кейджи, оседая на пол кухни.        Ему хотелось поделиться этим, ведь только Шоё мог понять сейчас его состояние. Они не первый раз так переживают за Кенму, а Хината так вообще с самых первых дней, когда друг рассказал о том, что у его мамы появился мужчина. Поначалу Хината не обращал на это внимание, всё же какая разница — многие люди стараются найти свое счастье во второй раз, и никто не может их судить. Правда, то, что стало происходить позже, заметно насторожило Шоё, а узнав об избиениях, парень и вовсе был вне себя.        Хината настойчиво оставлял Кенму ночевать у него дома, когда тот мужчина приходил к матери Козуме и всячески пытался помочь ему, что, к большому сожалению не всегда получалось. Целый год он жил в более-менее мирных условиях, не считая редких разговоров по телефону, но зато физическое состояние было в порядке. По крайней мере до этого вечера.        Вспомнив весь прошедший когда-то давно ужас, со стороны Шоё послышался тяжелый вздох и последующие негромкое шмыганье носом. Парень не хотел снова видеть грустного друга с множеством синяков и его вечными отмашками, вроде: «всё нормально».        — Я ведь говорил ему, — со всхлипом произнес Хината и Акааши вместе с ним больше не мог сдерживать слез.        Он знал, что Козуме приходилось не сладко, но, чтобы на столько, и чтобы встретиться с этим лицом к лицу… Одно дело касаться чего-то косвенно или слышать из разговоров, а совсем другое ощутить весь этот спектр эмоций и наблюдать за всем происходящим не со стороны, а напрямую, будучи непосредственным участником. — И тебе я тогда позвонил, потому что боялся… Словно почувствовал, что что-то не так…        — Тише, — проговорил Кейджи, тщетно пытаясь успокоить Шоё и себя. — Ему невероятно повезло, ведь если бы все так не сложилось…        — Ага… — снова шмыгнув носом, ответил Хината. Никому не хотелось даже думать об этом страшном: «если…»        — Он… у него много?        — Нет, можно сказать, что всё обошлось. Я помазал синяки, так что надеюсь, что сильных последствий не будет.        — Это хорошо.        — А вот насчет отчима ничего не могу сказать, Куроо его неплохо приложил, — ухмыльнулся Акааши, с удовольствием вспоминая тот момент, когда увидел лицо отчима, которого несколько раз уже успел ударить Тетсуро.        — Это еще лучше. Передай спасибо! — Последнее парень снова произнес громче, хотя голос и хрипел.        — А представляешь, я теперь встречаюсь, — через некоторое время, явно улыбнувшись сквозь слезы и для того, чтобы перевести их тему, поделился Шоё.        Акааши удивился, не помня, чтобы Хината ему говорил о ком-то. Хотя, что и говорить — он тоже не особо распространялся на тему с Бокуто, да и Кенма про Куроо никому кроме него не говорил, но оказывается, что все друг про друга всё равно знали.        Акааши общался с Бокуто, который в свое время был лучшим другом с Куроо, которому нравился Кенма, а Хината был другом Козуме, который знал и Бокуто, и Куроо, как главных игроков в волейбольной команде.        — И кто она? — С нетерпением поинтересовался Кейджи, теперь уже целиком и полностью переключаясь на историю Шоё, так что даже слезы, бежавшие до этого по щекам, стали стихать.        — Эм… это он, — смутившись, ответил парень, отчего Кейджи чуть не задохнулся, пытаясь произнести что-то разумное, а потом залился смехом, так что собеседнику даже стало страшно. — Акааши?        — Просто невероятно, — наконец-то сказал он, отсмеявшись. — Хорошо, я понял, и кто же этот парень? — Всё же спросил Кейджи, хотя исходя из всех историй, что он мог слышать от Шоё и Кенмы за последнее время, он приблизительно уже представлял себе о ком сейчас пойдет речь.        — Хмм… Ты помнишь, … Конечно же, помнишь, я вам все мозги про него проел, — сам себе усмехнулся Хината, а потом быстро проговорил, по-детски зажмурившись: — Кагеяма Тобио.        Губы Кейджи тронула легкая улыбка.        — Я очень за вас рад, — сказал Акааши, не переставая улыбаться.        Сколько же нервов (и своих, и чужих) этот малыш убил, чтобы сблизиться с таким холодным парнем, как Кагеяма, потому что он хотел с ним сыграться на площадке, а оказалось, что они теперь и вовсе встречаются, взаимно друг друга любя. А ведь, если бы Шоё не уговорил тогда пойти Кенме на тренировку, то и он не познакомился бы с Куроо, который в дальнейшем спас бы его от отчима, а Кейджи не встретился бы с Бокуто. Получается, Хината запустил целую цепочку, которая породила за собой новые реакции, превращая их жизнь в своеобразную игру.        — Я боялся, — честно признался Шоё, спустя время, когда они оба успокоились. — Я думал, что он меня просто ненавидит, а потом мы встретились с Ойкавой, и всё как-то встало на свои места, хотя Иваизуми и ругался на нас. Ну, что мы болтаем не о том, а я вдруг понял, что всё как раз-таки о том, о чем надо. И поведение Кагеямы стало мне понятно, а Кенма тогда всё перевирал и шутил, но я знаю, что он думал о том же.        — Кенма защищается, — объяснил поведение друга Акааши. Конечно же, Козуме всё прекрасно понимает, да вот только принимать и мириться с этим не спешит, боясь снова обжечься.        — Знаю, — поникши, признался Шоё. Ему ли не знать такую логичную реакцию друга.        — Я верю в то, что всё будет хорошо, — снова улыбнувшись, произнес Кейджи, слыша из гостиной громкие голоса Куроо и Бокуто, а также мерцание от телевизора, по которому, похоже, шел волейбольный матч.        — Я хочу, чтобы он начал встречаться с Куроо-саном, — заключил Хината. — Они ведь будут вместе, правда? Они очень хорошо подходят друг другу.        — О, я не знаю, — смутился Кейджи, не готовый говорить о своем друге, которому сейчас было явно не до любви.        — А ты? — Тут же сменил тему Шоё, прекрасно помня о том, что Бокуто-сан приглашал его на свидание.        — О чем ты? — Пытаясь говорить, как можно более беспечно спросил Кейджи, но Хината на это лишь цокнул.        — Ака~аши, я не думал, что ты такой стеснительный, — на манеру Ойкавы, протянул Шоё, чем вогнал Кейджи в краску. — Тебе ведь нравиться, Бокуто-сан? Он очень сильный — они с Куроо-саном постоянно меряются силой, и можешь мне поверить, он довольно-таки неплох, — явно довольствуясь своим положением, делился Хината, заставляя Акааши еще больше краснеть.        — А еще он красивый и его волосы — это просто мегакруть! — Хината продолжал перечислять все достоинства Бокуто, хотя и приблизительно не догадывался о той большей половине, о которой был прекрасно осведомлен лишь Кейджи. Улыбнувшись своим мыслям, Акааши поспешил прервать восхваление Котаро, которым его одаривал Хината.        — Не заставляй меня вспоминать, как ты определял Кагеяму, — усмехнулся Акааши, на что Шоё недовольно что-то пробурчал.        — Ладно, Акааши, ты сегодня не настроен, делиться, но, чтобы ты знал, я тоже очень за тебя рад, — явно улыбнувшись, проговорил Хината и Акааши также не смог сдержать свою.        — Не ругай Кенму завтра, хорошо? — Уточнил Кейджи, на что услышал фырканье Шоё.        — Нетушки, я ему еще как устрою! Будет теперь слушаться меня или тебя.        — Ну, ну, — проговорил Кейджи. — До завтра, Хината.        — Пока, Акааши! — Уже более радостным голосом произнес парень, чему Кейджи был доволен. Пора было уже перестать грустить, всё же, всё действительно теперь хорошо. Кенма в надежных руках, и больше с ним такого не повторится, уж он-то с Хинатой точно обеспечит ему спокойное будущее.        — Как там наш Коротышка-чан? — Поинтересовался Бокуто, будучи осведомленным в том, что Акааши звонил Хинате.        — Он рассержен и встревожен, — ответил Акааши, устраиваясь на небольшом диване рядом с Котаро и беря в руки чашку чая. — И я тоже, но эти проблемы мы решим лишь тогда, когда Кенма проснется и придет в себя.        — Думаю, это будет не раньше завтрашнего утра, — пожал плечами Куроо, серьезно о чем-то задумавшись.        — Как ты мог заметить, я его и не тороплю, — чуть нахмурившись, сказал Кейджи.        — Да, верно, — сам себе произнес Куроо, а после сонным голосом добавил: — Я, наверное, спать, — Акааши перевел на него свой удивленный взгляд. — Что-то не так?        — Ты собираешь спать с Кенмой? — Строго спросил он, замечая, как парень двинулся в сторону своей комнаты, отчего Куроо демонстративно закатил глаза.        — Я собираюсь спать в своей комнате, на своей постели.        — Да, но там спит Кенма!        — Значит, да, я тогда действительно буду спать вместе с Кенмой, — хитро улыбнулся Тетсуро, и, за несколько шагов скрылся за дверью своей комнаты, пока Акааши не успел выставить ему какой-либо ультиматум.        Подумать только… Куроо же специально отнес туда Козуме ведь он больше не собирался отпускать от себя парня, тем более оставлять его одного, когда он пережил не самое приятное происшествие в своей жизни.        — Он за ним последит, если вдруг Кенма будет беспокойно спать, — успокаивающе сказал Бокуто, уверяя Кейджи в том, что Куроо уж точно ничего плохо не сделает и Акааши сдался, доверившись парню, хотя и сам мог бы позаботиться о нем не меньше. — А тебе тоже нужно отдохнуть, — заботливо проговорил парень, уводя Акааши в свою обитель.        — Мы с тобой не договорили тогда — в парке, — произнес в пустоту Котаро, когда они уже лежали в постели. Бокуто ни в какую не собирался спать на маленьком диване в гостиной, и Акааши туда не пустил, потому они вдвоем делили достаточно большую кровать парня и если сравнивать с спальным местом Куроо, то оно было практически одинаковым, отчего Кейджи сделал несложный вывод о том, что мебель они покупали совместно.        — М? — Уже сонно протянул Кейджи, которого всё произошедшее за день достаточно уморило.        Он даже слишком быстро для себя, сдался во время их спора за место для ночевки, когда Бокуто отказался спать где-то вне своей кровати, но Акааши он также никуда отпускать не хотел. Куда делась стеснительность Кейджи в этот момент, понять было сложно, то ли он действительно так устал, то ли уже настолько привык к парню, что всё казалось таким правильным. Даже то, что Акааши надел майку Бокуто для сна, которая ему была большая, казалось самой правильной вещью в этот вечер.        — Я про то, что ты тогда спрашивал, — напоминал Бокуто.        — Что я спрашивал? — Всё тем же сонным голосом интересовался Кейджи, думая, что речь сейчас пойдет о совином кафе.        — Нравишься ли ты мне, — медленно произнес Котаро, чем заставил Акааши всё же проснуться и открыть глаза, потеряв последнюю частичку сна.        — О, — выдохнул парень, наконец-то понимая, какой именно разговор хочет он продолжить. — И, эм, что же ты хочешь обсудить? — Приподнимаясь на локтях, спросил Кейджи. Бокуто последовал за ним, садясь рядом.        — Мы не договорили тогда, — вновь сказал Котаро, словно понял, что Акааши был в сонном состоянии. — Просто я бы хотел, чтобы ты всё знал, потому что я больше не могу терпеть.        — Бокуто, — начал Акааши, но он совершенно не знал, что собирается сказать ему дальше и самое главное, что парень хочет от него услышать. — Знаешь, ты ужасно нетерпеливый.        — И еще я собственник, — согласился Котаро, хотя Кейджи и пытался как-то перевести тему. Ему, конечно же, хотелось всё выяснить, но не когда его так дико клонит в сон.        — Ты мне нравишься, — уже в голос признался Бокуто. — Ты будешь моим парнем? — Смотря в глаза Акааши, говорил он, с нетерпением ожидая ответа.        — Ох, — Акааши смутился, явно не ожидая, что Котаро действительно решит всё вот так вот выяснить. — Х-хорошо, — немного заикнувшись, ответил Акааши, совершенно не ведая, что творит и какие могут быть последствия.        Ему вправду нравился Бокуто, и он уже в какой-то степени не представлял свою жизнь без него. Котаро не был какой-то привычкой — он был человеком, способным принести в жизнь Кейджи что-то новое и интересное. Акааши не мог игнорировать свою влюбленность в этого парня, ровно, как и Бокуто у которого терпения было еще меньше.        — Охо, — еще громче вскрикнул Бокуто и в повисшей тишине, парень стал медленно наклоняться в сторону Акааши, который с немым ожиданием наблюдал за тем, как рука Котаро несильно взяла его за подбородок, большим пальцем приоткрывая рот Кейджи, навстречу горячим губам Бокуто. Неторопливый и нежный поцелуй перерос в глубокий, лишающих их воздуха, и последних остатков самообладания.        Бокуто навис над Акааши, который давно уже рухнул на кровать, лишившись поддержки своих рук, которые теперь обнимали Котаро за шею и зарывались в его мокрых после недавнего душа волосах. Опираясь руками в подушку, рядом с головой Кейджи, поддерживая, таким образом, свое мощное тело на весу, Бокуто медленно перешел к шее парня, заставляя того шумно вздохнуть.        Легко куснув за мочку уха, парень тихо пожелал ему спокойной ночи, на что Акааши довольно улыбнулся и пожелал ему спокойной ночи в ответ.        — Ты мне очень нравишься, Акааши, — счастливо улыбаясь и перебирая пряди волос парня, проговорил Бокуто, прежде чем вернуться на свое половину кровати, заключая со спины Кейджи в объятия.        — Ты мне тоже, — шепотом поделился Кейджи, сильнее прижимаясь к крепкому телу парня и погружаясь в сладкое царство долгожданного сна.