***
Они с Беном оба знали, что времени на раздумья больше нет. Им необходимо было убираться с Такоданы как можно скорее. Маз предупредила их: «Вам, детки, пора отыскать убежище понадежнее. Ведь теперь, когда Первый Орден никто больше не сдерживает, Сноук не остановится ни перед чем, чтобы заполучить себе вас двоих, последних джедаев...» И хотя такое словоупотребление — «последние джедаи»? это они-то с Рей? отступник и недоучка? «убийца джедаев» и девочка с помойки? что тут сказать, славная парочка! прекрасное наследие великого ордена! — немало смутило Бена, в целом, даже он был согласен с предостережением хозяйки кантины и поэтому, не став тратить время на споры, сделал все, что было ему по силам, чтобы поскорее собраться в дорогу. Жизнь вновь брала разбег. Прошедшие несколько месяцев теперь казались лишь минутной остановкой, чтобы перевести дух. Такодана — планета, о которой Рей некогда вспомнила случайно, просто от безысходности — внезапно стала для них колыбелью счастья и спокойствия. Но счастье, увы, продлилось недолго. Настала пора выбираться из колыбели, к чему они оба отнеслись с опаской, что естественно для людей, отвыкших от суеты и шума. Еще Маз сказала Бену, сурово погрозив пальцем: — Все это не только ради вашей безопасности, парень. Запомни: тебе теперь необходимо находиться среди людей. Только тогда у тебя, глядишь, еще получится возвратиться к нормальной жизни. Юноша промолчал. Однако по его лицу Рей, слыхавшая этот разговор, поняла, что он согласен с Маз, хотя ему и нелегко было признать ее правоту. Они намеревались лететь на Татуин. Пока весточка от Лэндо была для них единственной открывшейся дверцей во внешний мир. Надо же было с чего-то начать. Иметь хоть какое-то представление, куда направиться. А уж потом станет ясно, что делать дальше. Чтобы не рисковать и не брать с собой «Саблю», которая в бедном порту Мос-Эйсли тут же привлечет внимание, решено было оставить шаттл Скайуокера в джунглях Такоданы. Маз обещала, что приглядит за этим ценным кораблем, а взамен предложила «Джампмастер», который давненько пылился у нее в ангаре. По признанию Маз, в свое время она выменяла этот фрахтовик у пиратской банды Хондо Онаки* еще во времена Войн Клонов. Надо было всего-навсего подлатать некоторые системы. И Рей вынужденно принялась за работу. Она сказала себе: «Подумаешь, еще один корабль!» В последние месяцы ей довелось летать на стольких звездолетах, начиная от древних развалюх и заканчивая командирским «Ипсилоном» Первого Ордена, и почти в каждом из них пришлось так или иначе покопаться, — что теперь ей было, по большому счету, все равно. Главное, чтобы это ведро с болтами дотянуло до Татуина, а там придется продать «Джампмастер», чтобы купить приличный байк или свуп, на котором можно пересечь пустыню. На большее Рей не рассчитывала, зная, насколько хитры и упрямы бывают провинциальные торговцы барахлом. Вряд ли кто-то из них согласится обменять разнесчастный драндулет даже на спидер. Прошло еще около часа, прежде чем Рей закончила возиться с генератором и, накрепко запечатав дверцу тяжелыми болтами, выбралась из-под старого корабля, дико уставшая, перепачканная грязью и машинным маслом. Увидав ее, Бен кисло усмехнулся и изрек с иронично-удивленным присвистом: — Ого! Должно быть, тебя теперь год не отмыть... Рей ничего не сказала. Лишь утерла пот со лба, размазывая грязные полосы. — Ступай в душ, мусорщица, — небрежно добавил юноша. — Довольно с тебя работы на сегодня. Еда стынет. Не дожидаясь ответа, он неплотно прикрыл глаза — и через мгновение поднялся в воздух, мерно двигаясь в сторону открытого шлюза. Рей тяжело поплелась следом. Вместе с «Саблей» молодые люди решили оставить на попечение Маз еще и Трипио. Старый дроид не умел двигаться достаточно быстро и расторопно для путешествия по пустыне. С ним поиски генерала Калриссиана могли затянуться, что само по себе не только утомительно, но и опасно. Поэтому в свой последний приезд «госпожа Каната» (как упрямо именовал Маз сам Трипио, несмотря на ее недовольство этим официальным тоном) забрала секретаря Леи к себе, заранее предупредив, чтобы тот вел себя смирно и во всем слушался Эмми, если не хочет неприятностей. Теперь молодые люди остались вдвоем, и это, несмотря на всю логичность и оправданность такого решения, ощутимо напрягало Рей. Как будто последняя ступень приличия осталась позади, и сейчас их с Беном вовсе ничто не разделяло. Обязанности Трипио частично взял на себя Бен. Пока Рей занималась ремонтом «Джампмастера», ее подопечный, который, обретя Силу, и в самом деле сделался куда более самостоятельным, приглядывал за «Саблей», готовил еду — словом, делал всю ту работу, которая не требовала особых физических усилий. Добровольно, без ропота и стеснения. Не считая зазорным ни одно из этих дел. Будучи просто доволен тем, что в кои-то веки может быть полезен. Честно говоря, Рей была поражена. Если бы раньше ей кто-нибудь сказал, что темный принц Первого Ордена умеет готовить и заниматься домашним хозяйством, она вряд ли бы поверила. Сам Бен объяснил свои внезапно открывшиеся способности довольно просто: «Люк Скайуокер добивался, чтобы каждый из его учеников умел сам себя обслужить». Жареное мясо рилотского рикрита с какими-то специями, зелень и несколько картофелин. Обед вышел довольно простым, без излишеств. Однако Рей, порядком проголодавшаяся, как всегда уплетала за обе щеки. В этот момент для нее не было пищи вкуснее. С кончиков ее волос капала вода, а руки все еще пахли смазкой, сколько девушка их ни терла. Она старалась не глядеть на Бена, сидевшего напротив, как будто опасалась, что глаза выдадут ее. Каждое мгновение Рей с трепетом думала: «Он знает... конечно же он знает, иначе и быть не может». Призрачная нить Уз должна была донести до него ее чувства: смятение и робкий восторг, спутанные в один узел. Ей было стыдно. Как ни крути, у нее имелись причины стыдиться, избегать его взгляда, прятать глаза, тайно сгорая от страха. Ведь это она сама оттолкнула его еще совсем недавно. Трудно сказать, чего она опасалась больше — того, что он хочет видеть ее своей любовницей, или того, что ни он, ни она не остановятся на этом? Ведь она знала — после того, что произошло между ними, когда к Бену едва успела вернуться Сила, — знала, что, доверившись страсти, ни он, ни она сама уже не смогут остановиться... Голос Бена выдернул ее из раздумий, заставив вздрогнуть. — Как продвигаются дела с ремонтом? — осведомился юноша без особого, однако, интереса. Просто для того, чтобы как-то начать разговор. Рей пожала плечами. — Дефлекторы барахлят через один. Я подлатала, что смогла. Думаю, один перелет защита выдержит, а большего нам и не надо. Если, конечно, в дороге на наше ведро не нападут космические пираты. — На Татуине, насколько мне известно, этого сброда полно, — походя заметил Бен, не особо, впрочем, расположенный спорить. Он и сам понимал, чего может стоить им каждый лишний день задержки. Если первоорденцы доберутся сюда, доберутся до Рей... да и своей матери он не поможет, сидя посреди леса на этой никчемной планетке. — Но гиперпривод исправен? — спросил Бен с дрожью нетерпения в голосе. — Теперь да. И гиперпривод, и система репульсорных двигателей. Это значило, что «Джампмастер», по крайней мере, в состоянии выйти из атмосферы планеты и совершить прыжок. Рей понимала Маз, которая как-то призналась, что просто обожает кореллианские корабли. Эти звездолеты были предельно просты не только в эксплуатации, но и в ремонте благодаря стандартной конструкции — не такой сложной, как, скажем, у каламарианских крейсеров, — и открытой файловой системе бортовых компьютеров. Вероятно, именно поэтому выходцы с Кореллианских верфей стали первыми в ряду незаконно модернизированных судов. Практически любая деталь, даже инородная, легко приживалась в них. — И когда мы вылетаем? — Завтра с утра я в последний раз проверю работу двигателей, и если все окажется в порядке, думаю, к вечеру мы сможем выдвинуться в путь. Бен задумчиво кивнул и, помолчав еще немного, уточнил: — Стало быть, это наша последняя ночь на «Сабле». — Выходит, что так, — подтвердила Рей немного растерянно. И добавила, сама не ведая, зачем: — Будешь скучать? Ее собеседник оглядел обстановку вокруг каким-то странным взглядом, в котором смешались тоска и настороженность, теплота и отчуждение. Половина его детства прошла на этом корабле. В нескончаемых странствиях по окраинным мирам в поисках неведомых артефактов. В обществе Скайуокера с его бесконечными наставлениями и байками о прошлом. Хотел того Бен или нет, а «Нефритовая сабля» давненько стала важной частью его жизни. Его душа поневоле укоренилась здесь. Так бывает. Мы оставляем часть себя там, где нам пусть не всегда хорошо, но всегда уютно и спокойно. Чаще всего такие места и зовутся домом. Да, так и есть. Пожалуй, что именно «Сабля» стала настоящим домом для юного Бена Соло — а не храм, не Явинская академия. Раньше, до того, как Кайло Рен поработил его — до того, как он позволил Кайло сделать это, — падаван Скайуокера был такой же неприкаянной душой, как и сам магистр. И его это устраивало, хатт побери! Он до сих помнил каждое их путешествие. Помнил и рейс на Дагобу — последний перед его «исчезновением». Изменивший так много... А теперь к тем давним воспоминаниям примешались новые — о Такодане. О ласковых карих глазах, о строгости в нежном девичьем голосе. О вечерах, проведенных в пустых и милых разговорах за игрой в дежарик. И о песне Рей, которая подарила ему надежду. Рей слегка улыбнулась, угадав его мысли. — Не бойся, у Маз «Сабля» будет в безопасности. — Я в этом не сомневаюсь, — скривился Бен, все яростнее потроша вилкой кусок картофеля. — А вот будем ли в безопасности мы сами, никто не знает.***
Время близилось к полуночи, когда Рей, уже собравшаяся было отойти ко сну, вдруг обнаружила, что Бена нет в медицинском отсеке, на его привычном месте. Юноша отыскался — кто бы мог подумать! — в каюте Бена Соло. В могильнике, полном его старых вещей. Видимо, это место — хотя до сих пор Бен ни разу не вспоминал о нем, по крайней мере, вслух — все же представляло для него некоторый интерес. И сейчас, готовясь покинуть «Саблю» на неизвестный пока срок — а быть может, и навсегда — парень не сумел устоять перед соблазном наведаться туда, где все еще хранилась какая-то часть его самого — его прежнего. Сидя на своей старой койке, он сверлил хмурым взглядом картину, висевшую на стене напротив. Портрет молодой генерала Органы с шестилетним сыном на руках. Забавный улыбчивый мальчуган глядит на мать с такой любовью, с таким искренним детским благоговением... Маленький принц. Кровь Альдераана. Неужели он и вправду когда-то был этим восторженным мальчишкой? Или старый Пало просто приукрасил, как художники любят это делать? Выдал желаемое за действительное? Рей подошла к нему, предупредив о своем приближении деликатным покашливанием. Бен повернулся к ней. — Раньше здесь этого не было, — сказал он, кивнув на портрет. Девушка спокойно встретила вопросительный взгляд его бархатных глаз. Она и не думала отрицать того, что сама приложила тут руку. — Я бы просто не простила себе, если бы оставила такую красоту и дальше гнить в грузовом отсеке, — робкая улыбка осветила ее лицо. — И раз уж эта каюта стала как бы памятником Бену Соло, мне показалось, что портрет Леи Органы и ее сына будет здесь весьма к месту. Юноша тяжело вздохнул и вновь принялся изучать собственное детское лицо на холсте. Рей осторожно коснулась его руки. — Скучаешь по нему? — спросила она, указав глазами на изображение малыша-Бенни. Немного подумав, Бен с уверенностью покачал головой. — Нет. Наверное, его и не существовало никогда... Этого счастливого и беззаботного ребенка. Этого мальчишки, поцелованного весенним набуанским солнцем. Мама прислала ему эту картину через год, или, может быть, чуть больше, после того, как отправила его в Академию. Вероятно, с точки зрения сенатора Органы это был некий жест примирения. Символ того, что они даже вдали друг от друга остаются семьей. Дурацкой истеричной семейкой. Даже его тогдашних неполных десяти лет хватило, чтобы верно истолковать намек. Материнский подарок вызвал в душе мальчика лишь дикое, до слез, раздражение. Бен забросил картину подальше, даже не помышляя о том, чтобы повесить ее на стену — так, как сейчас. Ведь это означало бы принять ее, мамины, правила игры. Смириться с отчуждением, и всякий раз, глядя на этот портрет, заставлять себя верить, что между ним и родителями все замечательно, просто лучше не бывает... Нет, он уже тогда ненавидел ложь. За размышлениями Бен не сразу заметил, что маленькая ручка Рей скользнула к его локтю, а стриженная головка мягко опустилась на широкое его плечо, до которого, если бы юноша по привычке не сгорбил спину, ей было бы не достать. Стоило Бену повернуться к ней, как девушка встрепенулась, ее щеки самым откровенным образом зарделись. Казалось, она и сама не заметила, как инстинктивно прильнула к нему. К «монстру в маске». «Точно так же, как тогда… с Дэмероном», — внезапно подумал он с каким-то почти детским ликованием, вспомнив образ, когда-то подмеченный в голове у По: Рей, дремлющая на плече этого выскочки, этот смазливого недотепы… Несчастное существо. Полуребенок, который одновременно ищет близости с другими людьми и боится ее. Сколько теплоты и доверчивости было в глазах этой девушки! Столь искренние чувства поразили Бена, разом обезоружив его, заставив позабыть прежние упрямство и грубость. На губах Рей отчетливо виднелась легкая улыбка, загадочная и очаровательная. Во всей галактике улыбаться так трогательно и непринужденно умеют лишь диатимы с лун Иего и дети. А еще влюбленные женщины. Насчет последнего Бен, впрочем, не был уверен. Однако во взгляде девушки определенно присутствовало что-то отдаленно знакомое. Так Лея Органа смотрела на Хана Соло; даже когда она злилась, ее глаза сверкали. Смешно. Сейчас он сам себе казался подростком. Нелепым, влюбленным подростком, для которого даже слабое прикосновение, даже простой ласковый взгляд кажутся настоящими подарками судьбы. Но кто не знает ценности этого трепетного, нежного чувства — когда ты осторожно, неуверенно спрашиваешь и получаешь столь же робкий ответ? О Сила! Этот живой отклик, это боязливое, счастливо-вымученное согласие само по себе стоит гораздо больше, чем любое насилие или полунасилие. Кайло Рен может взять все, что он захочет. Но как знать, возможно, Бену Соло дано снискать удачу, куда большую? Настоящая удача — вовсе не брать самому, а получить то, что желаешь, по доброй воле другой стороны. Странно, что он пришел к пониманию этой незамысловатой истины только сейчас. Проклятье! Интересно, что хуже — то, что он ощущает себя, словно сопливый юнец, или то, что совсем не удивляется этому? ... Внезапно он почувствовал, как что-то вторглось в ее сознание, разрывая их мимолетную идиллию. «… ты можешь убить его… » Обжигающий шепот Тьмы в самых глубоких недрах души. В этот момент Рей была расслаблена, и Бен без труда услыхал его — голос ее страха — как если бы тот звучал вживую. Юноша разом напрягся. Его сутулые плечи настороженно расправились, руки дрогнули. Нет, то, что он слышал, не могло быть ошибкой или иллюзией. Это — тайна, которую ему необходимо разгадать. Это — вызов, который он обязан принять. Он мялся всего секунду. А затем, закусив губу, выставил вперед раскрытую ладонь и слегка коснулся высокого лба, усыпанного крохотными прядями неровно подстриженной челки цвета золотистого каштана. Он потянулся к ней. К ее душе, к ее рассудку. Как тогда, на «Старкиллере». Но в этот раз ему хотелось сделать все легче и осторожнее. Тогда, быть может, она откроется и доверится ему сама. — Бен, что ты делаешь? — выпалила Рей, машинально подавшись назад. Все оттенки чувств — от испуга до гнева и отвращения — промелькнули на ее лице и в ее голосе, поочередно сменяя друг друга. Должно быть, она решила, что он вновь хочет вторгнуться в ее разум. Так же бесцеремонно, как раньше. — Рей, это не то, что ты думаешь. Пожалуйста, доверься мне... Он пытался успокоить ее, но вышло как-то неловко. Совершенно сбитая с толку его действиями, она вскочила на ноги и принялась с затравленной яростью оглядываться по сторонам, ища удобный путь к отступлению. Ее грудь возмущенно вздымалась. Она трепетала так, словно он вдруг попытался ее изнасиловать. Как будто посмел жестоко предать сокровище ее доверия... — Пожалуйста, Бен, не надо, — не то молила, не то угрожала она. — Ты ведь обещал мне... — Послушай! — не находя подходящих слов, он просто положил руки на ее худенькие предплечья и слегка встряхнул. — Рей, послушай же! Это совсем другое. Я должен знать, что с тобой происходит. Только так я смогу помочь... — Помочь? — ее широко распахнутые глаза смотрели на него в упор. Рей застыла перед ним испуганным зверем. Только сейчас Бен заметил, что ее неподвижное тело мелко дрожит. Воспользовались паузой, он плавно провел рукой в воздухе. Он вовсе не был уверен, что уловка разума сработает. Заморочить голову другому чувствительному к Силе куда сложнее, чем недалекой солдатне на «Финализаторе». К тому же, этот прием никогда не удавался Бену так же хорошо, как Люку Скайуокеру. И все же, сейчас в этом ему виделась единственная возможность успокоить девушку и заставить ее открыться. По своей воле. Или почти по своей... — Я хочу тебе помочь, — повторил Бен мягче и одновременно настойчивей. Пару мгновений она недоуменно моргала, глядя на него. А затем вдруг покорилась. Она сдалась так быстро и неожиданно, что Бен не сразу поверил в свою удачу. Право, он рассчитывал хотя бы на некоторое подобие борьбы, особенно зная потенциал этой девочки и ее пугливость. Однако углубляться в причины столь легкой победы у него не было времени. — ... помочь... — едва слышно повторила Рей. Ее взгляд стал завороженным и таким устрашающе безжизненным, что на миг у юноши защемило сердце. Он коснулся границы ее сознания. Так бережно и аккуратно, как только мог — казалось, он сам был потрясен, ощутив легкий испуганный трепет ее мыслей, такой теплый, такой живой... как же давно он не проделывал ничего подобного! Но так осторожничать ему и вовсе не доводилось ни с кем и никогда. «Давай, девочка, покажи мне, что ты скрываешь...» Она отозвалась. О Сила, ее душа раскрылась перед ним, будто цветок от прикосновения солнечного луча! Столько теплоты, столько бескорыстной детской преданности Бену не встречалось прежде никогда... Она любит его? Нет, лучше. Она ему доверяет. Быть может, в трезвом состоянии разум иной раз по-прежнему твердит ей быть начеку рядом с «монстром в маске», но сейчас, когда ее дух подчинен ему, когда ее сознание замутнено чарами Силы, Бен все яснее понимал, что она всей душой желает верить ему и почти готова верить... Ладно, довольно ходить вокруг да около! Он смежил веки, стараясь сконцентрироваться на ее воспоминаниях, не отвлекаясь на ее и свои собственные чувства. В тусклом свете свечей лицо Верховного лидера кажется особенно омерзительным. Крохотные огоньки бросают на его мертвецки-серую кожу желтоватый отсвет, отчего это лицо становится похожим на устрашающую восковую маску. Бездна черных глаз Сноука пожирает странным — не то насмешливым, не то благоговейным — взглядом тонкий девичий силуэт в чуждой обертке из дорогих тканей. Рей храбро удерживает дрожь. Она смущена. И в то же время, похоже, достаточно заинтересована рассказом Верховного. Разумеется, гранд-адмирал Рэкс, в прошлом тайный советник самого владыки Сидиуса, умеет найти подходящие слова, чтобы увлечь, околдовать, покорить... уж ему ли, Бену, не знать этого? — ... Причиной всему стала тайна, служителем которой я назвался когда-то в юности. — Что же это за тайна? Сноук медлит с мгновение, что вообще-то для него нетипично. — Это — ты... Два коротких слова заставили Бена содрогнуться. Тайна Галлиуса Рэкса. То, что для Рей звучало, как бессмыслица, для Бена все же имело некий смысл. Ученик Верховного лидера не знал тайны своего наставника доподлинно — Сноук даже ему не доверил всех подробностей той давней истории. Однако у Кайло имелись некоторые догадки. И даже этих догадок, сколь бы туманны они ни были, хватило, чтобы у Бена — Бена Соло, этого сумасбродного дурака, этого бесшабашного злого мальчишки — в один момент сперло дыхание от ужаса. Он смотрел еще. Сквозь темень проступают очертания знакомых каменных стен, увешанных пустующими черными масками. Каждая из этих масок уникальна, среди них нет ни одной пары совершенно идентичных; и все же между ними проглядывается что-то общее. Что-то холодное, необъяснимо зловещее. Это братская гробница рыцарей Рен. И здесь Рей. Она сидит на камне и судорожно теребит край туники. По ее лицу катятся слезы. В ее голове звучит некий голос, который Бен никогда не слыхал прежде. Однако чутье безошибочно подсказывает ему, что голос этот может принадлежать лишь одному человеку. Бесплотному сгустку энергии, полному отчаяния и боли. «Ты — не моя дочь… Моя дочь погибла. Ты… ты — та, что выпила ее душу…» И вновь картина изменилась. … Красный! Это он лежит на полу в кругу какого-то золотисто-алого сияния — чистейшей энергии Темной стороны. Бену ни разу не доводилось видеть воочию ничего подобного. Даже Верховный лидер не мог сотворить такое. Жизнь уходит из тела рыцаря. В считанные секунды неведомые злые чары вырывают из него всю энергию мидихлориан, уничтожая его, Шива Рена, испепеляя, безжалостно стирая с лица не только жизни, но и самой Силы. А то существо, к которому переходит искрящаяся полупрозрачная струйка — сама душа иктотча… о Сила, нет! Только не она! На ее лице не видно ни страха перед содеянным, ни растерянности, ни сожаления. Только невероятное, всепоглощающее удовлетворение. Только дикий экстаз вампира, которому довелось насытиться… Бен застонал сквозь зубы. Дорога ее воспоминаний вела его все дальше. Пока наконец он не застыл в тупике перед закрытой наглухо дверью. Перед неким мысленным блоком — тем самым, который смутил и заинтересовал палача Первого Ордена еще раньше, во время памятного допроса на «Старкиллере». На этот раз он даже не попытался сломать замки, попросту не успел этого сделать. Рей, чье сознание до сих пор было так восхитительно податливо, внезапно оживилась. Ее глаза широко распахнулись. Всего на несколько коротких мгновений — однако этого хватило Бену, чтобы заметить в них жуткую перемену. В радужках отчетливо проглядывался оттенок раскаленного золота. Губы девушки расползлись в зверином оскале, и Бену показалось, как будто он уловил едва слышное шипение: «Не лезь ко мне в голову. Не смей, Кайло Рен…» Если прежде, несмотря ни на что, у Бена еще могли остаться какие-либо спасительные крохи сомнений, то сейчас даже их пропал и след. Его реакция была молниеносной. Движимый инстинктом самосохранения, юноша рвано взмахнул рукой и, пользуясь тем, что ментальная нить между ними еще не была разорвана до конца, отчетливо приказал: «Спи, Рей». Ему пришлось собрать все свои душевные силы, всю свою волю, чтобы удержать их мысленную связь. Сила вокруг Рей стала вдруг пугающе мощной, свирепой. Так спокойные речные воды зловеще оживают, становятся буйными и неумолимыми, если впереди по течению близится водопад. Однако то, что говорило устами Рей, почти не противилось. Это существо, могло бы уничтожить его на месте, однако в действительности хотело, казалось, лишь припугнуть. Еще секунда — и глаза девушки закатились. Рей упала на постель. Бен продолжал смотреть на нее, не отрывая взгляда. Так вот что означает ее Пробуждение Силы! Вот он, секрет этой девочки, чье милосердие дважды спасло его от смерти. Последняя ученица Люка Скайуокера. Мусорщица, преломившая меч Кайло Рена. Та, что излечила его своей песней. Та, что собрала по кускам разорванную душу Бена Соло, вернула ему самого себя. И та, которой он готов был отдать себя без остатка. Нежная похитительница его покоя, его мука и его благословение. Это... Ужас пустыни. Тайна Галлиуса Рэкса. О нет! Нет! НЕТ! Почему, почему это она? Как это может быть она?.. Не сознавая, что он делает, Бен со всей силы ударил кулаком по стене. Затем вновь и вновь, пока не почувствовал, как костяшки пальцев стали скользкими от крови. Боль и гнев расходились вокруг него, словно круги по воде, немилосердно сотрясая все кругом. Осознание вселенской несправедливости повергло его в неистовство. В нем снова говорил монстр. Стол, кровать, дверцы шкафа — почти все содержимое комнаты полетело кувырком. Даже сам звездолет в эти мгновения угрожающе задрожал, обещая перевернуться на бок. Бен не замечал этого. Поглощенный отчаянием, бледный, тяжело дышащий, он беззвучно проклинал все на свете: себя, Люка Скайуокера, старика Палпатина, некогда раскрывшего древний секрет, зарытый в песках... но главное, он проклинал на чем свет стоит саму великую Силу. Ведь это заложниками ее отвратительной каверзы поневоле оказались и Рей, и он сам... Наконец он выбился из сил, упал на кровать и глухо заплакал. Изредка его могучий кулак все еще бесполезно бил старый матрас. Его ярость постепенно затухала и переходила в осознание полной безнадежности. Да и как ему было не роптать, не плакать и не злиться? Проклятье! Выходит, он по неведению полюбил саму смерть, изнанку всего известного бытия. Древнюю святыню ситхов, воплощенную в женском теле и каким-то неведомым образом похитившую разум и душу Киры Дэррис. Сила связала их судьбы одной цепью, обрекая на муку. Он оплакивал свою мечту — единственную мечту, которую жизнь оставила ему взамен всех его прежних планов и амбиций, — теперь в одночасье рассыпавшуюся в прах. Оплакивал Рей. Так, словно она умерла или была смертельно больна. А между тем Рей лежала рядом, погруженная в забытье. И знать не знала о том, как горько он по ней убивается. Лишь несколько минут спустя Бен немного опомнился и поднялся на вытянутых руках, вновь принявшись пристально разглядывать рисунок ее спящего лица, эти плавные линии умиротворения, слабо сияющие в ночном полумраке. Она ничего не узнает, решил он. Нельзя, чтобы она узнала. Он наклонился ближе. Тепло его руки коснулось кончиков ее ресниц. Что ни говори, а чудовище, спящее сейчас вместе с Рей, внутри Рей, до определенной степени слушалось его, грех было не воспользоваться этим.***
Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы скрыть от нее воспоминания о произошедшем. Слабость прошла, и Бен окончательно взял себя в руки. Начинало светать. Юноша лежал без сна, да и могло ли быть иначе? Рей все еще была тут, подле него. Нежная, расслабленная, невинная. Она так и не просыпалась. Крохотная ручка, по-прежнему источающая едкий, с горчинкой, запах машинного масла, покоилась на самом краю подушки, всего в паре миллиметров от плеча бывшего темного рыцаря. Тонкие девичьи пальцы напоминали наполовину раскрывшийся цветочный бутон. Ее мерное дыхание согревало его шею. Бен был уверен, что, проснувшись, она не вспомнит ничего о событиях уходящей ночи — в этом сейчас залог и его, и ее собственной безопасности. Когда-нибудь она воспрянет от этого насильственного неведения. Возможно, если повезет, он сам расскажет ей все, как есть. Но пока следовало поберечь ее. Максимально подготовить к тяжести этой правды и научить управлять данными ей способностями. И вновь он, запрокинув голову и обратив затуманенный злобой взгляд куда-то туда, откуда люди испокон веку ожидают ответов на самые важные и сокровенные свои вопросы, спрашивал: «Что мне делать?» Он, нежданно-негаданно овладевший тайной Рэкса, тот, кому, если верить убеждениям Скайуокера, назначено судьбой расправиться с Верховным лидером, — он, калека и изгнанник, нуждался в подсказке: с чего начать? Как быть со всем тем, что волей судьбы оказалось у него в руках, на его совести? На сей раз Сила его не оставила. Именно сейчас, на стыке ночи и утра, в предрассветном сероватом мареве он услыхал сумрачный и глубокий голос: «Разыщи своих рыцарей, Бен». Юноша встрепенулся и прислушался, оглядев полутемную комнату. Это был, несомненно, голос Скайуокера. Прежний наставник говорил с ним из-за границы Силы. Бен отчаянно сжал кулаки. «Рыцари Рен предали меня». Назад в храм ему дороги нет. Никто из его прежних товарищей не должен видеть его столь жалким и немощным, как сейчас. А особенно братец-Тей. Скайуокер отвечал чуть строже: «Помни, ты их глава. Не Галлиус Рэкс и не этот недотепа Тей — ты, и только ты. Ты их брат. Ты их лидер. Сноук для них — диктатор, а ты — внук Избранного. Потомок их божества, сам почти что бог. Тебе необходимо только прийти и забрать назад то, что принадлежит тебе по праву». «А девушка? Как мне быть с нею?» Этот вопрос сейчас интересовал Бена куда больше, чем другие. «Не оставляй ее. Не позволь, чтобы Рэкс добрался до нее. Будь всегда рядом». Оставить ее? Нет, о таком он даже не думал. Рей с Джакку успела занять в его жизни слишком важное место. Даже без надежды, даже ежеминутно рискуя головой, он обязан быть рядом с нею и помогать во всем. И будь он проклят, если подпустит к ней Сноука! Позволит этому паразиту причинить ей вред, соблазнить, увлечь во Тьму, как когда-то его самого. Уж тут Бен Соло постарается, как следует. Но ей действительно нужен учитель.