Kigan

      Дайске долго не мог отойти после разговора с Кё. В голове крутился вопрос, как же этому маленькому психопату в очередной раз удалось всех обхитрить? Дико хотелось рассказать кому-то, но кому? С Каору Дай больше не хотел иметь ничего общего вообще. Кроме того, говорить об этом Ниикуре категорически нельзя, учитывая тот факт, что он работает в полиции. Шинья? Тогда придётся рассказать о некоторых важных деталях своего прошлого, чего делать на данный момент тоже категорически нельзя.       К тому же, Дая беспокоил другой вопрос, касающийся Шиньи. Что же он всё-таки чувствует к этому молодому пареньку? Дайске думал об этом уже продолжительное время, но к окончательному выводу прийти так и не смог. Помимо этого, истинное осознание своей ориентации, настигшее гитариста в таком позднем возрасте, действительно напрягало. Всё это вгоняло мужчину в отчаяние и замешательство. Может, об этом тоже следует с кем-то поговорить? Всё бы ничего, но Дайске считает, что его никто из знакомых не поймёт в таком щепетильном вопросе, а обращаться к психологу — дорогое удовольствие для человека, не имеющего стабильного заработка. К тому же, он не очень-то любил распространяться на личные темы. Андо и без того казалось, что его друзья знают о нём больше, чем нужно. От этого становится противно.       С другой стороны, если не говорить о проблемах с людьми, можно уйти глубоко в себя и только сильнее во всём запутаться. Отрицательные эмоции никуда не исчезают, они копятся, что позже обязательно приведёт к нервному срыву. Так можно и с ума сойти. По этой причине умные люди говорят, что не стоит всё держать в себе.       Дай тоже так думал, и тогда он решил, что должен с кем-то поговорить. Прямо сейчас. Оставался единственно верный вариант — Тошия. «Он хоть и бабник, но собеседник хороший.» — подумал Дайске и принялся набирать его номер.       — Собственно, по какой ёбаной причине ты звонишь мне в такое время? Четыре утра. — в трубке раздался сонный голос басиста. Дай некоторое время молчал, пытаясь подобрать слова. Осознание того, что уже действительно поздно, настигло его только сейчас, но отступать было некуда. — Ах ты ещё и молчишь. Ну, всё, пока, а пиздюлей на репетиции отхватишь.       — Стой! — запаниковал Дайске, когда Хара уже собирался вешать трубку. — У меня проблемы и мне нужно поговорить об этом с кем-то. Ты можешь меня выслушать?       — Конечно могу, но... Это может как-нибудь подождать до завтра? — Тошия сделал акцент на слове «завтра».       — До завтра никак!       — А до утра?       — Уже утро! Сам же сказал, четыре утра. — отшутился Дай. Тошимаса тяжело вздохнул.       — Ладно, шуруй быстрее ко мне. И еду прихвати.       — Замётано!       ***       Зайдя в круглосуточный комбини*, Дай второпях схватил с прилавка пару упаковок чипсов и побежал к кассе. Попить он не взял, хотя была мысль купить пива, но, вспомнив свою последнюю пьянку, Андо посчитал, что даже слабоалкогольный напиток сейчас будет неуместен. Уже через полчаса он сидел за столом дома у Тошимасы, поглощая чипсы из общей тарелки.       — Дай, — Тошия обратился к гитаристу, — так что случилось? Ты ж не просто так меня разбудил в четыре утра. — Ой, я и забыл, прости. В общем, слушай... — начал Дайске, облокотившись на спинку стула.       Андо рассказал ему всё то, что до этого слышал от Ниимуры. Про Ниимуру, кстати, тоже рассказал. Хара некоторое время пребывал в немом шоке. Конечно, любого нормального человека повергнут в ужас подобного рода рассказы. Страшнее было осознать то, что Тошимаса в некоторой степени причастен к ним, чего даже не помнил. После нескольких секунд молчания, он всё-так заговорил:       — Так, я звоню Каору! — басист уже принялся доставать телефон из кармана, но Дай его остановил.       — Не сметь! Я ж, блять, обещал Кё, что не выдам его.       — И нахуя? Ты хоть веришь в то, что он исправится? Если да, то ты очень наивен. — саркастично улыбнулся Хара.       — Я не знаю… — Андо замялся. — Тоору уже должен был улететь. Так он хотя бы оставит нас в покое, что уже хорошо. — по лицу Тошимасы было видно, что слова Дая звучат неубедительно, тогда он решил отвлечь басиста от мыслей о Кё. — А я смотрю, вы с Каору в последнее время так сдружились. — в голосе Дая послышались игривые нотки, в то время, как Тошия, сказав следующую фразу, был абсолютно серьёзен:       — Дай, на самом деле, мне нужно сказать тебе кое-что. Ты ж мне друг?       «Какая интрига.» — подумал гитарист.       — Конечно! Я слушаю.       — Мы с Каору вместе. — вымолвил Хара, затаив дыхание, ожидая ответной реакции Андо.       — Как это, вместе?       — Ну, вместе… Встречаемся мы. Как мужчина и женщина, только… Мужчина и мужчина.       — Это я понял. Только ты, скажи, что шутишь! — Дай не верил словам Тошии до последнего, но, видя его напряжённое лицо, понял, что басист не врёт. Однако, Андо продолжал его провоцировать, в глубине души надеясь, что это всё-таки шутка.       — Я не шучу. — Хара как будто стал ещё серьёзнее. — Я говорил с Каору по поводу вашего конфликта, и знаешь, мне кажется, что тебе следует просить его и попытаться с ним подружиться. Прошло уже много времени и пора забыть старые обиды. Если ты действительно мой друг, то примешь меня таким, какой я есть. В конце концов, это мой выбор. Ты не можешь никак на него повлиять.       Дай замолчал, но на его лице отчётливо читалось одно — гнев. «Предатель! Да как он мог! Пидарас грёбаный, друг ещё называется! И с кем, с Каору! «Прошло уже много времени и пора забыть старые обиды». Да что ты знаешь! Легко говорить, тебя он хотя бы не подставлял!»       ***       После пятнадцати минут нервного молчания.       «И чего я так взбесился? Это действительно его выбор, на который я никак не повлияю. Я, конечно, считаю Каору подлецом, но, если Тошия с ним счастлив — пусть. Не моё дело. К тому же, я сам не лучше. Эти двое хотя бы знают, что они чувствуют, в отличие от меня.»       — Прости. — виновато проговорил Дай.       — Всё в порядке, — беззаботно махнул рукой Тошимаса, — учитывая ваши отношения, это вполне нормальная реакция.       — И давно вы вместе?       — Полгода.       — Сколько? — Андо искренне удивился. — Ты ж раньше больше чем на неделю отношения не заводил.       — Ещё я считал, что каждая моя новая девушка — это та единственная, которую я буду любить всю жизнь. — иронизировал Тошия. — На самом деле, с Каору всё иначе. Ты не поймёшь этого, пока сам не начнёшь встречаться с кем-то того же пола, что и ты.       Дайске поник. Ещё одна тема, на которую не очень хотелось распространяться, но рассказать об этом всё-таки было необходимо. Тошимаса заметил, что с его собеседником что-то не так, посему задал наводящий вопрос, чтобы хоть как-то узнать, что конкретно его беспокоит:       — Ты, кстати, не думал об этом?       — О чём? — не понимал Андо.       — О том, чтобы завести отношения с мужчиной.       — Думал… — нехотя признался Дай.       — О-о-о, и кто же этот счастливчик? — Хара тут же оживился.       — Да Шинья это… Ну, точнее… Я вообще без понятия, что я чувствую к нему. Понимаешь… Вроде и любовью это назвать сложно, но и привязанностью тоже. Это как бы что-то среднее. Большее, чем дружеская привязанность, но меньше, чем любовь. К тому же, на мой взгляд, эти чувства появились как-то слишком быстро. Мы знакомы-то всего-ничего. Стой… Чего ты улыбаешься?       Губы Тошимасы расплылись в такой блаженной улыбке, что Дай даже испугался.       — Ты много думаешь, Андо Дайске. Слишком много. — хихикнул Хара. — Если ты в замешательстве по поводу своих чувств, это уже что-то значит. Просто попробуй предложить ему встречаться.       — Да ты чего? Так просто? Я пока на сто процентов не пойму, что люблю кого-то, не могу предлагать этому человеку серьёзные отношения. Уж тем более нашему согруппнику, который, к тому же, не по парням. — тараторил Андо.       — По парням. — на автомате отрезал Хара.       — …У него вон, девушка недавно умерла. Стоп, что ты сказал?! — фраза Тошии заставила любопытного гитариста замолчать.       — Ой блять… — басист театрально стукнул себя по лбу. — Забудь!       — Нет, ты скажи! — не унимался Дайске.       — Я обещал!       — Я много кому чего обещал! Тошимаса, хватит с меня интриг, валяй! — казалось, мужчина начинал злиться.       — Эх… Ладно…— сдался Тошия. — В тот вечер…       ***       — Шинья, крути! — восклицал басист, побуждая к действию. Терачи взял одну из валявшихся на полу пустых бутылок, аккуратно кладя её в центр круга из четырёх человек. Он уже собрался крутить бутылку, но Дай особым образом возразил:       — Я это… Отойду на пару минут. Покурить. — пьяно пробормотал он, затем, захватив сигареты, ретировался на балкон. Убедившись, что Дайске вышел, Терачи обратился к Тошимасе:       — Тошия! Ты ж следующий крутишь?       — Ну да.       — Ты не мог бы сделать так, чтобы горлышко бутылки попало на меня, а затем загадать желание, чтобы Дай меня поцеловал? Прошу! — Терачи говорил шёпотом, будто боясь, что жертва заговора внезапно заявится.       — О-о-о-о! — пьяно восклицал Каору.       —Да без п..роблем.       **       — А потом заявился ты и с чего-то решил, что пришла твоя очередь крутить бутылку. Горлышко указало на меня, но ты придумать ничего не смог и все решили пойти спать. — засмеялся Тошия, вспоминая подробности того злополучного вечера. — К чему я это… Пойми, ты нравишься Шинье, но он никогда не решится сделать первый шаг тебе навстречу.       — А ты не врёшь? — подозрительно щурился Дай.       — Это единственное, что я помню из того вечера. Конечно, нет! Андо уже устал считать, сколько потрясений пережил за сегодняшний день, и вот ещё одно, на этот раз приятное.       «Но Шинья такой скромный, неужели он действительно так себя повёл в тот день? Неужели это всё правда? А может, Тошия что-то перепутал? Пьяный же был, всё что угодно могло произойти...»       — Думать вредно, Дай. — мягко протянул басист. — Нужно действовать, особенно если так велит сердце. Комбини* — японский продуктовый магазин.