* * *
Рабочий день прошёл каким-то пиздецом. Мама следила во все глаза, то и дело поглядывала на меня с укором, но с каким-то добрым укором. Сказала, что потерпит в этот раз, потому что повод так бурно отметить вечер у меня был весомым, но впредь к работе я должен относиться серьёзнее. Смена тянулась непривычно долго. За полчаса до окончания я забился в раздевалку, сел в кресло, вытянув гудящие ноги. Держаться не было больше сил. Мама прервала моё уединение, взбодрив одним лишь: ─ Там Тарьяй пришёл. У меня и мысли не возникло воспринять эту фразу буквально. ─ Куда пришёл? ─ Сидит в зале. Скромняга такой, то не буду, это не надо. «Спасибо, не волнуйтесь, у меня всё хорошо». ─ А? ─ Тарьяй, сынок. Тарьяй пришёл, ─ по слогам разъяснила она. Мама, наверное, думала, что я ещё пьян и плохо соображаю. Стыдно. Нет. Новость про Тарьяя выбила из меня остатки стыда. И соображал я тоже нормально, просто это «Тарьяй пришёл» слегка прихлопнуло сверху. Ну ни хрена ж себе! Через минуту я вышел в зал. Тарьяй предсказуемо сидел в самом дальнем углу. Верхнюю одежду он не снял. Наверное, не собирался задерживаться больше необходимого. Ну как всегда, срочняком пришёл по делам, и затем по-быстрому свистнуть отсюда. Нет, не как всегда, это вообще впервые такое, чего я и прихерел. Просто фантазия разыгралась. ─ Хей, приятель! ─ весело поздоровался я. Он скривился, отвёл взгляд, уставившись в столешницу. ─ Вообще не помню, что вчера было, ─ без всяких прелюдий выдал он. Я сел напротив, сложил локти на столе. ─ Да ну? И что мы были вместе тоже не помнишь? ─ Естественно, это я помню, чего бы я тогда пришёл сюда! Я не помню, что было, когда мы попали на фестиваль. ─ Ты был в хламину, приятель. Он злостно поджал губы. ─ Об этом я и сам как-то догадался. Как мы потом попали домой? ─ Мы встретились там с твоим другом. Мы были неадекватами, поэтому он сжалился над нами и отвёз сначала тебя, потом меня. ─ Ты тоже уехал? ─ Не мог же я бросить своего приятеля… Он снова грозно и с долей недоверия посмотрел исподлобья. ─ Это какой-то твой новый прикол? Про «приятеля»? ─ Ну да, мы ведь договорились быть дружбанами. Он поёрзал на стуле. ─ У меня всё ещё нет моего рюкзака. ─ Да он у Давида. Не знаю, почему я так думаю. Не спрашивай. ─ Он трубку не берёт. Никто трубку не берёт. Давида даже нет дома. Что вообще происходит? ─ Это странное вчерашнее пойло. Не выпивка, а убийца. ─ У Давида дома всегда так убийственно. Никто не знает, почему. ─ Скорее всего, они все ещё дрыхнут где-нибудь. Это мы ушли рано, а остальные гужбанили впритык до самого не хочу. Они где-то зависли и сейчас спят, я тебе говорю. ─ Это очень странно, ─ он категорично покачал головой. Я откинулся на спинку. Тарьяй очень сильно сутулился, растерянно сводил плечи, не поднимал головы, словно действительно считал, что натворил что-то позорное. ─ Я подумал, мы вчера всё же нашли мой рюкзак. ─ Не, у меня его нет, если ты об этом. Мы его даже и не искали вчера. ─ Ясно, ─ сквозь зубы выдавил он. ─ Там что-то важное? Паспорт? ─ Нет, но там мой пропуск. И ещё по мелочи… ─ Восстановишь. ─ Какой ты умный. Он взял валяющуюся на столе шапку и надел её себе на голову. ─ Ладно, у меня ещё дела. Тарьяй пересел со стула на стул, двигаясь из-за стола. Мне срочно понадобилась причина его задержать. Идеи в голове еле-еле шевелились, видимо, я всё же тормозил после озорной ночки. Но меня спасла мама. ─ Тарьяй, ты не надумал перекусить? ─ она подошла к нам и села рядом с Тарьяем, забаррикадировав собой выход. Судя по всему, она спрашивала не первый раз, и очень настаивала его покормить. О, кажется передающаяся воздушно-капельным путём болезнь «забота о Тарьяе» добралась со съёмочной площадки и сюда. ─ Спасибо, я не голоден. Мне нужно идти. ─ Родители Тарьяя дали ему задание купить ёлку, ─ объяснила мне мама. ─ Поздновато, конечно, но я знаю одно хорошее место, где всегда богатый выбор. Мы там покупали свою. Это в двух кварталах отсюда, Хенке знает этот маркет, он может тебе объяснить, он нашу ёлку покупал. И болезнь «забота о Тарьяе» мигом передалась мне. Какой замечательный план, мамуля. ─ Или может проводить, ─ подхватил я. ─ У меня смена заканчивается через пятнадцать минут. Мама лукаво улыбнулась мне и посмотрела на Тарьяя с какой-то вопросительной нежностью. Глаза его рассеянно заметались, но протестовать он считал невежливым. Он согласно кивнул, и кинул на меня едва заметный гневный взгляд. ─ Переодевайся, дорогой, ─ сказала мама и присела на моё место напротив Тарьяя. Да, постереги, чтобы этот неуловимый не свинтил отсюда, пока я отлучусь. Моя мать ─ святая женщина. Святая!* * *
На улице творилась зимняя сказка. Снег бесшумно падал с неба, отдельными снежинками оседал на дорогах, деревьях, залезал за воротник, застревал в волосах. Такой тихий, красивый, будто он не настоящий, а антураж на съёмочной площадке. Когда позади за углом скрылся наш ресторан, Тарьяй тут же решил отвязаться от меня: ─ Можешь не ходить, я сам доберусь. ─ Не, уже иду. ─ У тебя смена закончилась. Ладно если бы под благородным предлогом с работы соскочить… ─ Нет, я пройдусь. Посоветую тебе ёлку. Я в них разбираюсь. ─ Тебе заняться, что ли, нечем? ─ раздражённо снова попытался отделаться он. ─ Да вообще-то есть чем. Но так давно ёлок не видел. Прямо раздирает, как соскучился по ним. Он фыркнул и прибавил шаг, но я-то быстрее. ─ Где отмечаешь Новый год? ─ начал я непринуждённую беседу. Судя по тому, каким недовольным сделалось лицо моего собеседника, беседа была для него очень даже принуждённой. ─ С друзьями. ─ Давид, да? ─ И Шон, и Румен. ─ Это же семейный праздник. ─ Я в курсе. ─ Лучше провести его с родными, ─ как можно деловитее размышлял я вслух. ─ Мы вечно на самых близких времени не находим. А этот праздник ─ отличный повод побыть рядом с ними. И предлог отказать друзьям есть. Родители, мол, святое, друзья не обидятся. ─ Да что ты! ─ Родители ─ это важно. Ты это потом поймёшь. Когда станешь постарше, поймёшь. ─ Надо же. Какой взрослый. Давно ли ты так поумнел? ─ Ты не злись, я всё понимаю, сам пренебрегал многими вещами в свои семнадцать. Вообще, в семнадцать я думал, что уже жизнь прожил, и что я самый умный на свете. А сейчас наоборот, с каждым годом я молодею будто. ─ С ума сойти, Бенджамин Баттон, ─ недовольничал он. ─ Да. А ты уже выглядишь прямо уставшим и всезнающим. Потом вспомнишь себя лет через пять, как брови попусту хмурил. Посмеешься ещё. ─ Хочешь устроить мне нравоучительную беседу? Этого не будет, ─ огрызнулся он. «Этого не будет» ─ я еле сдержался, чтобы не заржать. К маркету ёлок мы дошли к тому времени, когда небо заволокло тяжелыми облаками. На улице стало заметно темнее и начал срываться ветер. Я шёл за Тарьяем и нарочно дразнил его: хватал выбившийся из-под его воротника шарфик за развевающийся кончик. Тарьяй пытался незаметно спрятать его обратно под куртку, но ничего не выходило. Его бесило это, но он не показывал своего истинного состояния. У входа в магазин он остановился, порылся в карманах, кинул мелочь в какой-то ящик, который я не успел разглядеть, открыл дверь с призывно звякающим колокольчиком и юркнул внутрь. ─ Здравствуйте. Помочь вам с выбором? ─ любезно поприветствовала нас консультант. ─ Эту, ─ без церемоний показал на первую попавшуюся ёлку Тарьяй и полез в рюкзак. Хотел побыстрее отвязаться от моей компании? Этого не будет. ─ Вроде там есть попушистее, ─ я привалился локтями на стойку и предприимчиво указал на другие ёлки. Девушка-консультант обернулась посмотреть и уже собралась ознакомить нас со всем широким выбором. ─ Не надо, ─ запротестовал Тарьяй. ─ Мне нужна не слишком большая, не слишком высокая. Эта сойдет. ─ А откуда эти ёлки? ─ я привалился на другую витрину. Тарьяй уставился на меня с открытым ртом. ─ Норвежские, ─ объяснила консультант. ─ Да? Это хорошо. Надеюсь, они не браконьерские. ─ Нет, что вы, ─ с долей испуга уверила девушка. ─ Как вас… зовут? ─ На бейдже написано, дурень, ─ прозвучал недовольный бубнёж Тарьяя, но я уже увидел сам и не нуждался в подсказках. — Джанин. Вы же в курсе, в какой заднице экология? И как она нуждается в нашей поддержке. Человечество уже просто подошло к острой грани этой проблемы. Вы знаете, наша страна очень вовлечена в вопросы сохранения экологии… ─ Да, конечно. ─ Есть статистика. Норвегия ─ чуть ли не самое озабоченное этой проблемой государство. Все в мире считают, мы, как никто, любим и ценим природу и её богатства. Было бы глупо с нашей стороны потерять такие завидные данные статистики, вы как считаете? ─ Да, несомненно. ─ И мы должны сделать всё, что в наших силах. ─ Должны. ─ Праздник, рождество, ёлки… Всё это, знаете, мишура, по сравнению с серьёзной проблемой. Сегодня мы празднуем, а завтра выбрасываем мишуру в мусорные мешки. Оставляя на обочине не только проблему глобального масштаба, но и будущее наших детей, внуков. ─ Упакуйте, и сколько с меня? ─ вклинился уже кипящий от недовольства Тарьяй. ─ Погоди. Ты не озабочен проблемами экологии? Мы с Джанин озабочены, теперь твой ответ. ─ Я больше озабочен проблемой времени, которое ты отнимаешь на пустую болтовню, ─ резко ответил Тарьяй. ─ Время? ─ я оглядел томным театральным взглядом Джанин и Тарьяя. ─ Время, как и деньги, мои дорогие, не представляют собой ценностей, если их нельзя потратить. Что твоё время, Тарьяй, когда на кону наше будущее, наша природа? Если ты такой чёрствый к экологии, подумай о собственном здоровье. Разрушение экологии послужит следственным фактором разрушения твоего здоровья, здоровья всего будущего поколения. ─ Я сейчас кому-то ускорю процесс разрушения здоровья. Тебе что не жальче, зубы или яйца? ─ А вот насилие вообще ничего не решает, а только усугубляет положение. ─ Я озабочен проблемой экологии, прежде чем войти сюда, я кинул монетки в ящик с пожертвованиями, а ты нет, ─ резко добавил Тарьяй и с вызовом посмотрел на меня. Моя театральность дала осечку. Я рассмеялся. ─ Ах ты, хитрюга. Делает меня, видели, видели, Джанин? Какой дерзкий. Я всего лишь веду к тому, что прежде чем покупать эту ёлку, надо было попросить сертификат. ─ Ты серьёзно? Господи! ─ Тарьяй со злостью закинул рюкзак на спину. ─ Серьёзно. Джанин? ─ Да, конечно, сейчас принесу. Консультант в момент скрылась за стеллажами. Стараясь не смеяться, я игриво пихнул Тарьяя локтем в бок. ─ Что ты такой серьёзный? ─ Что ты такой придурок? ─ Возьмите, ─ протянула сертификат вновь появившаяся Джанин. ─ Так, ─ я с деловым видом просмотрел бумагу, ─ всё в порядке, лицензия подлинная. ─ Будто ты в этом разбираешься, ─ фыркнул Тарьяй. ─ Ну вот же, печать, подпись. Это документ, между прочим! ─ Может, этот сертификат с интернета скачали. Могли даже переделать выписку ветеринарной клиники на какое-нибудь мясо, ты и не заметил бы. А печать в магазине приколов купить. Что бы ты там понимал, умник! ─ Я знаю толк в лицензиях, ─ важно вставил я. ─ Ну и что же в «правильной» лицензии должно быть написано? ─ Вот не верит мне! Скептик, Джанин. Такой молодой, а такой скептик. Нелегко ему придётся в жизни, верно? ─ Думаю, всё будет хорошо. С его-то актёрским талантом, ─ сказала Джанин приободряющее. Упс, а нас-то узнали. ─ Ах, я и забыл. Таланты везде нарасхват. ─ Проходите на кассу, вашу ёлку упакуют в сетку. Спасибо, что выбрали нас, ─ сказала она профессионально выученный текст и уже более «человеческим» тоном добавила: ─ можно одно фото с вами, ребята? Люблю ваш сериал. ─ Конечно, ─ с радостью согласился я. ─ Нет, ─ категорично ответил Тарьяй. ─ Нет? ─ синхронно возмутились мы с Джанин. Я-то предполагал, что Тарьяй возразит, а вот Джанин, видимо, на отказ отреагировала от растерянности. ─ Не надо фото. Что? Это моё гражданское право на частную жизнь. ─ Видите, Джанин, гражданскими правами он озабочен, а проблемами экологии — нет. Типичный представитель современной молодежи: знаем права, но не знаем обязанностей. ─ Правда, не надо, ─ обратился он к девушке, игнорируя мои сальные подстёбы. ─ Лучше приходите на мой спектакль весной. Приглашаю вас и вашего спутника. Скажете заветный код «Джанин плюс один» и вас пропустят, я предупрежу. ─ Господи, не нужно, пожалуйста. Мне так неудобно… ─ Да ладно. Приходите. Джанин засияла, как солнышко в мае. Я захлопнул рот и лишь переводил потрясённый взгляд с Тарьяя на неё, и обратно. ─ Вы же меня совсем не знаете, боже мой, мне неловко, не стоит… ─ Всем актёрам можно приглашать своих знакомых. А мне всё равно особо некого звать, ─ пожал плечами Тарьяй. ─ Извиняюсь за прямоту. ─ Спасибо большое, Тарьяй, ─ девушка вспыхнула от смущения. ─ Удачи вам. Мы двинулись к кассе. ─ Что? ─ недовольно буркнул Тарьяй, заметив, что я с деланным упрёком посматривал на него. ─ Я её столько времени обрабатывал своим обаянием, а тебе стоило лишь произнести одну фразу, и всё. Она расцвела, а ты лучший человек на свете. ─ Чем там обрабатывал, говоришь? — подковырнул меня он. На кассе скучковалась нехилая очередь. Деваться некуда ─ мы встали в самом конце. ─ Давай подержу ёлку, ─ предложил я Тарьяю. Он десять раз поменял руку и позу, приглаживал мешающие ветки. Она явно его уже достала. ─ Зачем? ─ Я соскучился по ёлкам. Я ёлкофил. ─ Купи себе и держи, сколько влезет. ─ Не, у меня особенная форма болезни. Мне нравятся только чужие ёлки, ─ я игриво задел его плечом. Ну как можно быть таким серьёзным. Ни экология, ни дух рождества, ни шутки на него не действуют. ─ Если ты думаешь, что дофига забавный, то ошибаешься. У твоего чувства юмора истёк срок годности. ─ Ладно, куплю себе новое чувство юмора. ─ Тебе не продадут. ─ Да? И почему? ─ За плохое обращение с прежним. Ты в чёрном списке. ─ Ты просто молодой ещё. Чувство юмора не может испортиться. У меня оно просто, м-м, выдержанное. Это как вино, с годами лишь раскрывает свой вкус. ─ Если оно с возрастом становится таким унылым, то я хочу умереть молодым. ─ Тише ты, знаешь же, ходят сейчас кругом эти… Которые выискивают подростков склонных к суициду. Чтобы причинять им добро и заботу. ─ Я не склонен к суициду. Но ещё одна минута и я буду на него способен. ─ Да уж, очереди меня тоже вымораживают. ─ Да тут дело не в очереди, гений! Какой острый язык. Милейшество. ─ Ладно, приятель, раз чувство юмора нельзя купить, я напишу письмо Юлениссену* с просьбой подарить мне его на Рождество. ─ Валяй. ─ Там на улице я видел коробку для писем. Вот сейчас пойдём, и я напишу ему. Невозможно жить без чувства юмора. Оно мне очень срочно нужно. ─ Да, тебе уже пора. ─ Нет, я всё-таки попрошу у Юлениссена кое-что другое. ─ Окей. ─ Не интересно, что? ─ Ни капельки. ─ Окей. Тарьяй смотрел строго перед собой, хотя краем глаза улавливал, что я на него пялюсь. И это тормошило его не на шутку. Скоро подошла наша очередь. ─ Какую сетку хотите? ─ спросил кассир. ─ Синюю, ─ ответил Тарьяй. ─ Твой любимый цвет, что ли? ─ поинтересовался я. Я ведь собирался это выяснить. ─ Да, ─ Тарьяй полез в рюкзак, но я оказался шустрее и достал из кармана свою платёжную карту. ─ Эй, это моя ёлка, ─ взбунтовался Тарьяй и треснул меня по руке. ─ Твоя, я только куплю. ─ Нет, не надо за неё платить. Гневом, что разгорелся в его глазах, можно было подпалить все ёлки в маркете. Я испугался за сохранность магазина и покорно убрал карту в карман. ─ Не дают даже разгуляться, ─ я с весельем наблюдал, как Тарьяй раздражённо расплачивался за ёлку, отсчитывая купюры. ─ Я заработал бабло, на минуточку, а до сих пор даже кроны не потратил. Вот дела! ─ Я тоже заработал, вообще-то. ─ Но у тебя возможность потратить была со времен первого сезона, а у меня только что появилась. ─ Не без моей помощи, ─ мы двинулись к выходу через зал. ─ Ну вот и отлично, приятель! Я заплатил бы за твою ёлку деньгами, которые заработал за поцелуи с тобой. Всё было бы честно. ─ Я не о поцелуях говорю. А о том, что ты в принципе не без моей помощи стал их зарабатывать. ─ То есть? ─ А ты думал, мнение уже закреплённого в касте главного героя не учитывается? Это я тебя выбрал. ─ Ты?! ─ Не совсем уж «выбрал», но моё мнение имело свой вес. И оказалось решающим. ─ Да ты прикалываешься! ─ я даже сбавил шаг. ─ О нет, куда мне. Только из тебя искромётный юмор может брызгать каждую секунду. ─ Погоди, ─ я притормозил, Тарьяй нехотя остановился в паре шагов и обернулся. ─ То есть, это ты выбрал меня? Я тебе понравился? Ты сам меня захотел? У него лицо перекосило от того, как я эту новость перевёл на свой язык. ─ Ты захотел, чтобы именно я с тобой снимался, чтобы я тебя целовал? ─ Кто меня только за язык тянул… ─ под нос буркнул Тарьяй, но так, чтобы я услышал. ─ Нет, ну стой же. Ты сказал своё резкое «Хочу этого», и меня взяли? Я же был последним! Он закатил глаза. ─ А надо было слушаться Юлие и присматриваться не только к последним. Там был парень с приличным опытом работы в кино. ─ Ты ещё и спорил с Юлией? ─ изумился я на весь магазин. Тарьяй непроизвольно и растерянно вжал голову в плечи. Щёки его полыхали от гнева. ─ Ах-ах-ха-ха. А как это было? Ты капризничал, топал ногой, «Неть, я хочу воть этяго воть, последнего, мне он понравился и фсё! Неть, никого больше не смотрим. Этёго хочу. Поняли? Больше ни с кем не буду! Уйду, уволюсь, брошу вас! Воть этого мне, длинного, быстро!» ─ Господи, какой же ты всё-таки придурок, ─ на этот раз колокольчик на входной двери особенно звонко лязгнул. Тарьяй пулей вылетел из магазина. ─ Приятель, это так мило. Ну, блин, спасибо тебе, что ли, ─ сказал я вдогонку. На улице разыгралась непогода. Ветки качало в дабстепных танцах. У меня задирался капюшон, шарф Тарьяя снова принялся развеваться как два больших драконьих языка. ─ Я такси вызову. ─ На этот раз деньги на такси есть? ─ напомнил я. ─ Ну уж я-то позаботился об этом, ─ огрызнулся Тарьяй. Он прислонил к уху телефон, сунув его под шапку, и отошёл в сторону. Во мне кипела, фонтанировала эйфория и энергия. Сандвик Му ─ будто какой-то особенный вид травки. Через минуту он снова вернулся. ─ Будет скоро. Снег с дождем впивался мокрыми иглами нам в лица. Тарьяя трясло, от каждого порыва ветра он съёживался, прижимал ёлку к себе, словно она могла его согреть. Мне до чешущихся ладоней хотелось потереть ему спину в разогревающем жесте. ─ Пойдём обратно, в магазине тепло хотя бы, ─ предложил я. ─ Далеко. Сейчас приедет машина. Не хочу двигаться, ─ нехотя отчеканил он сразу все причины, чтобы я больше не приставал к нему с вопросами. ─ Тогда пойдём писать письма Юлениссену. ─ Нет. ─ Да вон этот ящик. Близко, и всё равно стоим без дела. Я попытался помочь с ёлкой, но он вцепился в неё как в спасательный круг в пустом океане. Переставляя её по земле, он доковылял до ящика с письмами. Мы взяли пару крафтовых листков, канцелярские резинки и одну ручку. ─ Дорогой Юлениссен, ─ писал я, надиктовывая вслух, ─ я хочу, чтобы в новом году мы с Тарьяем Сандвиком Му стали самыми лучшими друзьями. Просто такими, не разлей вода, чтобы всегда только вместе. Твой Хенрик. ─ Ты даже не чувствуешь, как эта шуточка уже протухла и завонялась? Дай сюда ручку. Уважаемый Юлениссен, ─ начал он на своём листке, ─ желаю, чтобы в новом году Хенрик Холм повзрослел и поумнел. И подари ему уже нормальное чувство юмора. Спасибо. ─ Ты забыл подписаться. ─ Я всё равно желание не для себя загадал. А твоё имя там указано. ─ Благодетель, ─ похвалил я. ─ Моя машина, ─ он взял ёлку и быстро двинулся к такси. Его машина! Наша! Я тоже последовал к автомобилю с шашечками. Тарьяй одной рукой пытался удержать улетающую ёлку, с которой уже почти слезла растрепавшаяся сетка, а другой ─ открыть заднюю дверь машины. Помогать себе он под страхом расправы не позволял. Дверь поддалась с пятого раза, и её вместе со страдальческой ёлкой и Тарьяем чуть не снесло к ебеням. ─ Эй, парень, ─ вступился водитель. ─ С ёлкой нельзя! ─ Как это нельзя? — Тарьяя колотило от холода и нарастающей злости. ─ Можно! ─ и он снова бесцеремонно принялся впихивать ёлку в салон и сам всовываться в оставшуюся тесноту. ─ Что за наглость? Уберите её отсюда, быстро. ─ Спокойно, ─ вмешался я. ─ Папочка сейчас всё уладит. Я показал водителю движение рукой, чтобы он опустил стекло. Тот послушался, делая это неохотно. ─ Доброго вечерочка, дорогой друг. Не окажете ли вы любезность подвезти эту красавицу и этого красавца? Будьте толерантны к ёлке, это же символ праздника. Чем она вам не нравится? Вы знаете, она в этом мире страдающей экологии понесла себя в жертву, чтобы радовать нас. ─ Меня не волнуют жертвы, пока они не касаются меня, ─ категорично заметил водитель. ─ Тогда подумайте о других жертвах. Мы с моим приятелем устали и замерзли. Ёлка ─ особенно, кстати. Она весь день простояла сначала в зале, а затем в очереди. Пустите нас. Водитель отвернулся, уставился перед собой в лобовое стекло и выдохнул: ─ Куда? ─ А посмотрите на этого парня? Он же ещё ребенок… ─ Ты получишь в челюсть сейчас, ─ возмутился Тарьяй. ─ …завтра сляжет с воспалением лёгких. Вам нужен такой грех на душу? Ещё и в канун праздника светлого Рождества. Вы верующий человек? Я вижу, у вас добрые глаза. Я договорюсь, ёлка будет хорошо себя вести. Пустите её уже. ─ Куда? ─ Мы с краешка тут с ней аккуратно присядем, не волнуйтесь вы так. ─ Да куда ехать? ─ цыкнул водитель. ─ А, угол Карла Юханса сначала, там налево… ─ начал объяснять Тарьяй. Я сел на сиденье рядом с водителем. В салоне пело какое-то грустное радио, и было очень жарко. Сзади сидел Тарьяй, молчал всю дорогу, обнимал ёлку и смотрел в окно на опускающиеся на город сумерки.* * *
Ёлку мне доверили только когда мы выходили из машины. Просто через неё Тарьяй всё равно не смог бы выбраться, поэтому ему пришлось отдать мне свою «драгоценность». Судя по красным обветренным полоскам, по дороге ёлка оцарапала Тарьяю лицо и губы. Ветер немного стих, поэтому дождь со снегом перестали косить и херачить в лицо. ─ Сюда, на задний двор, ─ отдал Тарьяй команду нам с ёлкой. ─ Боишься, что у парадного нас увидят твои родители? Или там фанатки? Подумают, что ты пригласил меня к себе, и все дела. ─ Всего лишь не хочу намусорить елью в прихожей. ─ Оу. Но с фанатками вышло бы забавно. Мы добрели до двери под навесом. Тарьяй остановился у входа и резко развернулся ко мне. ─ Всё, пришли, ─ бросил он и отобрал у меня из рук ёлку. ─ Да я понял, тут-то ты от меня точно отвяжешься. ─ Я на это рассчитывал раньше, но мне вечно не везёт. Капля с карниза сорвалась и упала мне за воротник, я подвинулся ближе, под крышу навеса. ─ Надеюсь, твой рюкзак найдётся. Я сделал ещё шаг и почувствовал запах мокрой морозной ели и ещё один знакомый мне по съёмкам запах моего партнёра. Тарьяй с нескрываемым нетерпением выжидал, когда я уйду, нервно притопывая ногой и не сводя с меня острого взгляда. ─ Позвони Давиду ещё раз, я уверен, он его найдёт. ─ Окей. ─ Он уже наверняка прибрался дома и обнаружил чужую вещь. ─ Угу, ─ Тарьяй сжал губы, ноздри его раздулись. Я сделал ещё один крошечный шажочек. Тарьяй упёрся в стену, нас разделяла только ёлка. Её лапа лезла Тарьяю в ухо, ну, а мне вообще ничего не мешало. ─ Ладно, увидимся, и всё такое, приятель, ─ я опустил голову, наклонил её вперёд и приблизился лицом к его лицу. Я успел только мазнуть носом по коже на его щеке. Тарьяй отшатнулся, отвернув голову. ─ Боже, что происходит вообще? ─ он так картинно закатил глаза, будто репетировал эту реакцию перед зеркалом, или ему приходилось отшивать каждый день. ─ А на что похоже? ─ Похоже, что ты охренел в край. Я обхватил елку за макушку, отодвинул её в сторону, освободив чуть-чуть место, чтобы шагнуть ещё ближе. Привалился плечом на косяк, заточив Тарьяя в ловушку: теперь он был между мной и ёлкой. ─ Дело в том, ─ голос мой сделался томным, глубоким, ─ что ты не рассматриваешь парней, да? ─ Дело в том, приятель, что ты слишком разошёлся, ─ иронично сказал он. ─ Ах да. Приятель, ─ хмыкнул я. ─ Поговорим начистоту. Тарьяй. Я не собираюсь с тобой дружить. Вовсе. Я никогда не буду дружить с теми, с кем хочу спать. Кажется, даже дождь со снегом стали отстукивать по карнизу тише. ─ Иди-ка ты в жопу, ─ сказал он очень неуверенно. Очень неуверенно! Совсем. Мне даже стало по-человечески жаль, что у него не получилось откликнуться с таким характером, как он того хотел бы в подобной ситуации. ─ Какой необычный флирт. ─ Флирт? Я тебе врежу сейчас. ─ Так ты не флиртуешь? Перестань тогда облизывать свои губы. ─ Я не флиртую, почему ты такой самоуверенный? И если я на тебя не реагирую, это не значит, что именно со мной что-то не так. Ты мне просто не нравишься. ─ То есть, как это я тебе не нравлюсь? Он самодовольно ухмыльнулся. ─ Не нравишься ─ это как нравишься, только наоборот. Ах ты… Ладно, красавчик, один — один. ─ Сложно поверить, что ты кому-то не понравился? ─ Нет, ты просто сказал, что сам выбрал меня, я сделал вывод, что тебе понравился. ─ Ты смешиваешь личное и профессиональное. Это разные вещи. Если планируешь быть актёром и дальше, научись различать. ─ Чему ещё научиться, мой гуру? Он смело развернулся ко мне всем корпусом, словно уже не переживал, что я могу снова начать приставать. ─ Ну например, научиться дожидаться, когда тебя попросят. Спрашивать разрешения на такие вещи. ─ Мне следовало спросить, можно ли тебя поцеловать? ─ Да. Ничто так не возбуждает, как согласие. Не знал? Ах да, откуда тебе об этом знать. Повисла пауза, которую мы потратили на прожигание друг друга взглядами. У меня от этого поединка в низу живота словно взрывались фейерверки. Не знаю, что это было, но воспоминание о том, что мы творили на этом пороге, останется у меня в памяти как одно из самых возбуждающих приключений. ─ Ладно. Я это запомню, ─ ответил я. Не просто, чтобы уже отпустить тишину, а потому что согласился играть по его правилам. ─ Но это не значит, что я брошу попытки добровольно заслужить твою просьбу. ─ Угу. Мечтай, ─ сказал он сконфуженно, и я не понял этой его реакции. ─ Я не буду мечтать, ─ я улыбнулся и сделал спиной пару шагов назад, выходя из-под навеса. Тарьяй наконец-то расслабился, выпрямил плечи и скрылся за дверью вместе с ёлкой. Ночью я немного помечтал.* * *
>> (23:18) Нашёлся рюкзак? Tarjei Sandvik Moe (23:23) Да. У Давида. >> (23:23) Я же тебе говорил. Tarjei Sandvik Moe (23:25) Да неужели. >> (23:26) Не было повода для паники. >> (23:26) Завтра заберёшь? >> (23:30) Забыл сказать. С наступающим Рождеством тебя. Самых лучших тебе побед и исполнения желаний. Будет здорово, если они начнут исполняться. Одно ведь посвящено мне. Tarjei Sandvik Moe (23:33) Ты время видел? >> (23:34) И что? Tarjei Sandvik Moe (23:37) Я сплю, вот что! >> (23:38) Ты не спишь, ты висишь онлайн на фейсбуке. >> (23:44) Я выставлю в инстаграм нашу фотку со съёмок. Не знаю пока, какую. >> (23:45) Посоветуешь? >> (23:57) Ты не отвечаешь, потому что я тебе не нравлюсь, я помню. Tarjei Sandvik Moe (23:58) Точно! «Угу. Мечтай», ─ подумал я. ____ Юлениссен* ─ норвежский Санта, Дед Мороз.