* * *
На кухне было сиротливо, холодно и образцово чисто. Тарьяй уселся на высокий барный стул, устроив ноги на перекладине. − Ты рыбу ешь? Или что хочешь на обед? − Тут вообще не парься, − отмахнулся Мистер Му. ─ Я абсолютно всеядный. Даже этот пластиковый контейнер сожру, если его приготовят. − Пластик попробуем в следующий раз. Сегодня рыба и лимонный соус. − Отлично. Звучит идеально. В смысле, годится. Всё равно. На кухне развернулась типичная выходная идиллия бойфрендов. Мистер Му помогал мне, спрашивая, где ложки, специи, тарелки, противень. Подавал мне эти ложки, специи, тарелки, противень. Иногда он задевал меня бедром, прислонялся телом, пытаясь дотянуться к полке надо мной. Классика. Флирт из старого кино. Забавно и волнующе. − Ты знаешь, что когда готовишь, блюду нужно петь? ─ вспомнил я, поливая рыбу лимоном. − Нет. Зачем? − Чтобы оно стало… эм… душевнее. − А если не умеешь петь? − Тогда хотя бы разговаривать с ним. − Это по фэншую? − Не уверен, что по нему. Наверное, по другой геоментии или канонам. Я манерно откашлялся в кулак и пробасил узнаваемую «Santa Lucia». Тарьяй насмешливо скривился. Кажется, ему было стыдно за меня. − Лучше захлопнись. − Думаешь, рыба испортится от моего пения? − Да она от твоего пения сейчас очухается и унесётся к себе обратно в море. Я посмеялся. − Пока твоё пиво охлаждается, могу предложить вина. − Ой, не. − Я хочу всё равно открыть бутылку. Для рыбы нужно, по рецепту. − Зачем рыбе вино? Думаешь, ей уже не пофиг? − Ей да, но мы-то это будем есть. Нам не пофиг. − Это же «шу-у-утка», Холм, ─ на мой манер сказал Тарьяй. Рыба отправилась в духовку. Получилось даже неплохо на вид. Я вымыл руки и медленно обернулся. ─ Чем займёмся? ─ я позорно растягивал слова. ─ Сколько можно спрашивать? ─ ой, не говори так, «Тар-р-рьяй. ─ Расслабься. Ты не обязан меня каждую секунду веселить. Я опустил голову, рассматривая пол: даже ни одной крошки. И всё такая же холодная кухня, почти ледяной под ногами пол. Кажется, от растерянности я тупил и думал о какой-то ненужной ебанистике. Тарьяй, привлекая внимание, кашлянул. ─ Кажется, ты однажды говорил про приставку…* * *
─ Е-е-е, ─ голосил я на всю комнату. Кураж бушевал у меня в крови, ─ победитель. Холм чемпион! Чемпион! Я сделал Тарьяя Сандвика Му! Тарьяй отложил джойстик в сторону в побеждённом жесте. ─ Дерьмо! ─ Пора переходить к ставкам. Если в следующем раунде выиграю я, то ты меня целуешь, если ты ─ я тебя. ─ Я знаю этот бородатый прикол. Только в нём говорится не про «целуешь», а про «переспишь». Но спасибо за твою галантность! ─ Обращайся. ─ В твоей интерпретации шутка не резонна. Потому что вся ирония шутки в том, что кто с кем спит ─ нет разницы. А кто кого целует ─ есть принципиальное значение, ─ Тарьяй с раздражением на себя фыркнул. ─ Разжёвывать шутки ещё хуже, чем несмешно шутить. ─ Может, лучше, ещё раунд? ─ Ты недостаточно меня унизил? ─ А тебя это унижает? ─ Нет. Просто тебе это доставляет слишком много удовольствия. Хорошо устроился, парниша. ─ Мне нравится с тобой играть. С тобой я выигрываю. Не то что с Матиасом. ─ Ты просто задрот. ─ А ты занят более важными вещами, Мистер Му! Тебе нет дела до каких-то детских игрушек. ─ Стараюсь. ─ Но я уважаю тебя за трудолюбие. За твой театр и всё прочее... ─ Угу. После своей победной пробежки по комнате я снова уселся на пол рядом с ним. ─ Я тобой горжусь. Ты напористый и целеустремлённый. При этом такой молодой. Мне это нравится. Кажется, он хотел поблагодарить, его рот приоткрылся для дежурного «спасибо», но он, видимо, вовремя вспомнил, что мне этого можно и не говорить. ─ Тебе нравится такой ритм жизни? ─ аккуратно спросил я. − Нравится много работать? Он слишком резко пожал плечами, словно заранее приготовился отмахнуться от ответа. ─ Там рыба не сгорит? Ещё бы позже вспомнил. Мы дрочились в игру почти три часа. От рыбы должны были бы угольки остаться. Как и от дома. А мы сами сгорели бы к чертям. И не заметили бы: так были увлечены «Мортал Комбат». ─ Духовка давно выключилась сама, конечно же. ─ Вдруг рыба всё-таки уплывёт? ─ хмыкнул он, хотя это было скорее растерянно, чем весело. Я вздохнул с таким пониманием, будто познал все тайны мира. ─ Не хочешь об этом разговаривать, да? Тарьяй ковырнул пальцем ковёр. ─ Просто тебе это будет не интересно. ─ Я не спрашивал бы. Мы сидели на полу по-турецки, соприкасаясь коленями. Я выворачивал шею, чтобы заглянуть в лицо Тарьяя, а он с интересом рассматривал ворсинки на ковре. ─ Иногда мне неловко за свои вкусы, ─ неуверенно начал Тарьяй, и я навострил уши. ─ Иногда я нахожу забавным то, что мои коллеги нет. Или восторгаюсь тем, что другие не воспринимают с должным обожанием. Понимаю, это нормально тренировать свой вкус. Мне нужно учиться реагировать и чувствовать правильно, как надо. Человеку творческому не стоит растрачивать своё восхищение на ерунду. Потому что потом оно обесценивается. Нужно и его тратить с умом, как время, деньги, другие высокие чувства… Но… это сложно… Я, допустим, выражаю восторг Джонатану Демми, а они смотрят так отстранённо, будто… Не знаю... Я должен любить что-то другое. Это оскорбляет немного. Мне приходится быть кем-то другим там. Его откровенность побудила нежность затопить меня до самых краёв. ─ Быть не собою, понимаю. Тебя это напрягает, ─ я сдвинулся по полу, устроился совсем близко. Теперь мы сидели бедром к бедру, бок к боку, наши ноги смотрели в противоположных направлениях. ─ Наоборот, мне иногда нравится быть не самим собой. Отчасти это помогает хорошо отдохнуть. Но я думаю, что так легко и измениться вовсе. Приходится меняться, чтобы было комфортно. А комфорт, в моём понимании ─ это даже с кем-то с удовольствием помолчать. ─ Согласен. Но ты считаешь, это плохо ─ меняться? Тарьяй поднял отчасти горький взгляд, заставивший меня напрячься. ─ Мы просто очень разные, ─ сказал он больше себе, чем мне. ─ Да все разные, ─ прозвучало чуть резче, чем хотелось бы. ─ Все мы разные, так или иначе. В этом-то и кайф. ─ Может быть. Об его ухо потёрся сначала кончик моего носа, а потом оно получило мой поцелуй. ─ Твоя мама тоже так говорит. ─ Так вы это обсуждали за моей спиной? ─ Почти. Она, кстати, очень настойчивая. Вы с ней в этом похожи. Только ты ещё и придурок. Мы обменялись улыбками. ─ О чём вы ещё болтали? ─ Боже! ─ ворчливо протянул он, прикрывая ладонями лицо. − Да не говорили мы о тебе, смирись уже! ─ Ну как? Ну не может этого быть! ─ Разве что, я сказал: «Он такой придурок иногда». А она: «Не иногда, я бы от него отказалась, но смысла уже нет. Он совершеннолетний». Я сказал, что это печально. ─ Ты такой злой шутник! Жестокий, страшный человек! Я слабо толкнул его в грудь, опрокидывая назад, и Тарьяй, не сопротивляясь, опустился спиной на пол. Перекинув через его бёдра ногу, я устроился сверху. ─ Я уже люблю этот ракурс, − признался я. ─ А ты выглядишь немного смешно с этого угла. ─ Зачем ты сказал? Я теперь всегда буду думать об этом. Я всматривался в его лицо, а Тарьяй с каждой минутой всё сильнее хмурился. ─ Поедим? ─ предложил я. ─ Да, − откликнулся Тарьяй с облегчением.* * *
Мы были снова в нашей полюбившейся за день позе. Я нависал сверху, держась на локтях, иногда вдавливаясь в Тарьяя всем телом, и целовал. Тарьяй же просто расслабленно лежал и… давал. Не знаю, как он не устал, мы были точно два одержимых бесами пылесоса, у меня к концу дня отваливалась челюсть. Но я же не слабак какой-то. Хера с два я проиграю ему. Сдвинувшись правее, я запустил свободную руку между нашими телами и забрался пальцами под чужую футболку. Коснулся гладкой кожи живота. Всё больше задирал майку, прокладывая путь выше. Тарьяй реагировал очень бурно. Оу, эрогенная зона? Я погладил сделавшимся тугим сосок, и Тарьяй даже слегка выгнулся. К чему бы я ни прикоснулся, Тарьяй шипел, как раскалённая сковородка, встретившая своей поверхностью капли воды. Позже, заметив мой довольный вид, он объяснил свою податливость: ─ Да я тебя целую, чтобы хоть ты ненадолго заткнулся. Какой мистер тактичность! ─ Я тебя уже достал? ─ Нет. Просто я обычно не провожу столько свободного времени с людьми. А ты ещё и говоришь, не затыкаясь. ─ А я очень редко бываю один. ─ Мне нравится одиночество. Это же так… по-творчески. ─ О боже, мы такие разные! Тарьяй не дал мне договорить уже проверенным им способом.* * *
Мы сидели на кухне, ждали, когда ужин разогреется. ─ Вина? ─ я отсалютовал Тарьяю бутылкой. ─ Для рыбы открывал сегодня. Я предложил из вежливости. Тарьяй уже высказал своё мнение по поводу вина. И лучше бы Тарьяй отказался снова. Потому что стоило ему согласно кивнуть, произошёл пиздец. Не знаю почему, но в бокал вино попало под каким-то извращённым углом. Просто отскочило от дна бокала, и катапультировалось прямо Тарьяю на штаны. И нет бы просто разлиться на ногу, так оно растеклось по всему паху. «Какой я еблан» ─ резюмировал я. − Ты дебил, − резюмировал Тарьяй. − Вот сейчас вообще не отрицаю, − я протянул ему полотенце. Тарьяй лениво промокнул сверху уже почти впитавшееся пятно. − Наверное, придётся их снять, − сказал я то, о чём первым делом подумал. Тарьяй поднял на меня такой красноречивый взгляд, что я окончательно и без лишних сомнений убедился в своей дебильности. − Ты серьёзно? ─ Тарьяй принялся ржать. Нет. Откровенно насмехаться. ─ Это же так банально, Холм. Ты ходячее клише. − Что? ─ не понял я. ─ Ты на меня пролил эту херню, чтобы снять штаны? Ты не мог придумать ничего поинтереснее? Это же банальность всех банальностей. Клишированное клише, политое клише. ─ Да я не специально! − Ты меня разочаровываешь, − Тарьяй снова засмеялся. − Никакой глупее причины больше не было? − Я ничего не придумывал, − с обидой выпалил я, неосознанно протягивая ему новое полотенце. ─ Почему у тебя руки кривые к вечеру стали? Проскрипев ножками стула по полу, Тарьяй встал, будто на деревянных негнущихся ногах. − Ты бы ещё… Не знаю, даже не знаю, что ещё придумать. Блядь, ничего нет шаблоннее этого! − Да что за чухня? ─ оскорблённо вскинулся я. − У тебя нет запасных штанов? − Нет. Господи, замолчи. Я сейчас умру со смеху. − Я могу тебе одолжить… − Всё, я иду в ванную. Куда, кстати? − Направо по коридору. Я походил из угла в угол. Блядь, надо срочно придумать отмазку, чтобы он перестал думать про меня как про ходячее клише. Я не собирался его обливать! Подойдя к двери ванной, я тихо поскрёбся в комнату. Ответа не последовало, по другую сторону стояла тишина, даже звука воды было не слышно. Я постучался костяшками пальцев чуть громче. − Ты там цел? − Да, сейчас выйду, ─ отозвался эхом голос Тарьяя. ─ Где полотенце? − В шкафчик под ванну загляни. Я улизнул на кухню, и сел на своё прежнее место вроде и не отлучался никуда. А в ванную к Тарьяю с тупыми вопросами долбился мой фантом. Тарьяй вернулся в знакомом белом махровом халате и сел напротив. Я уставился на него так ошалело, как будто стряслось новое пришествие, и боженька сейчас, вот прямо сейчас, покарает меня за мои земные грехи. − Что? ─ вопросительно буркнул он, заметив моё пристальное внимание. − Нет, ничего, − фальшиво непринуждённо выдавил я, еле сдерживаясь. Тарьяй смутился развороту моего настроения на триста шестьдесят, и с сомнением уточнил: − Ничего, что я его надел? − Абсолютно. − Он лежал в тумбочке вместе с полотенцами, − оправдывался он. − Я решил, что это для общего пользования. − Так и есть, − активно кивал я, уже улыбаясь во весь рот. Мистер Му недоумённо впился взглядом в столешницу, иногда бросая на меня изучающий взгляд из-под бровей. Я протянул ему тарелку с рыбой. Мы начали есть. Наверное, было заметно, что я старался не пялиться. Тарьяй от неловкости даже принялся разбавлять тишину шуточками. − Лучше бы вы с Давидом собрали не коврики с наволочками, а мои запасные брюки с бельём. − Брюки я могу тебе одолжить. Насчёт белья… Не уверен. Тебе будет большевато спереди. − Ой, да что ты! Обойдусь и так. Что-что-что? − В смысле − «так»? Тарьяй поковырялся вилкой в тарелке, решив, что не обязан ничего комментировать. − Ты без трусов сидишь, что ли? Тарьяй не отреагировал. Я охуел просто. − Чё ты лыбишься? ─ с претензией заявил Тарьяй. Я снова охуел. Улыбочку уже было просто невозможно прятать, у меня бы лицо треснуло. − Я, конечно, грезил о том, чтобы стянуть с тебя трусы, но не предполагал, что ты сам всё сделаешь. − Боже, тебе пять лет, что ли? − Нет, нет, всё в порядке. Я поджал губы, задавливая рвущиеся смешки. − Они мокрые, − нервно выпалил Тарьяй. − Надо было остаться в них? − Не говори такие возбуждающие вещи, Мистер Му, умоляю. − Господи. У меня есть запасные, я просто не думал, что тебя это заботит. − Да нет, нет. Мы снова принялись молча есть. − Рыба немного пригорела, − отметил я, вальяжно елозя вилкой по тарелке. ─ Как, впрочем, и я. Кхм, в смысле… с одной стороны чуть-чуть поджарилась рыба. Тарьяй пропустил колкость мимо ушей. − Плевать, я съем. − Ладно. − Хватит улыбаться! − Мы обсуждаем рыбу и твоё мокрое бельё. − У тебя какой-то пунктик на бельё? Чё за хрень ты городишь? − Скорее уже пунктик на рыбу. Кажется, она меня заводит с этих пор. − Это вечеринка с дресс-кодом? Без трусов нельзя? − Нет, нет. − А чё ты приколупался тогда? − Да мне просто весело. − Блядь, знал бы я, что тебя это так взбудоражит…− он осёкся на полуслове, фыркнул своим каким-то выводам, которые мне не удосужился озвучить. − Ти-и-и! ─ я привалился локтями на стол, подаваясь ближе к своему собеседнику. ─ Ты действительно думал, меня это не взбудоражит? Ты знаешь, что нравишься мне, − «что я тебя хочу» мысленно добавил я, − и думал, меня не взбудоражит твоё заявление, что ты без трусов? − Я же не голый. − Ну почти. Отделяет лишь один слой. − Да если судить по твоей кривой логике, я всегда под несколькими слоями, так или иначе, голый. − Ты действительно не понимаешь, или ты так флиртуешь? − Да не флиртую я! Если тебя что-то смущает, я могу пойти одеться. − А тебя ничего не смущает? − Меня ничего. Я не настолько отбитый и озабоченный. ─ Я тоже. ─ Тогда веди себя прилично! − Кто бы говорил о приличиях. Это не я сижу тут без трусов. − Боже, − он поднялся из-за стола, собрал тарелки и отнёс их на мойку. Я последовал за ним помогать сгрузить посуду, накрыть рыбу крышкой, отправить её обратно в холодильник. У Тарьяя глаза пылали, как у разъярённого быка на красную тряпку. Красной тряпкой была моя довольная физиономия и неконтролируемая ухмылочка. − Знаешь, почему мужчинам нравятся девушки в юбках? ─ спросил я томным, глубоким голосом. − Либо ты с темы перескочил, либо за свою аналогию «халат – юбка» сейчас получишь в челюсть. Советую остановиться на первом варианте. Я весело хмыкнул. Тарьяй невероятно охуительно сердится. − Так знаешь? − Откуда мне, блядь, знать про какие-то юбки? ─ кипел от раздражения он. − Ну подумай. Мистер Му с трудом успокоился, распрямил плечи, выдохнул. − Это красиво? ─ предположил он, будто не понимал, как я могу требовать отвечать на очевидные вопросы. − Да. А почему? − Это выглядит сексуально, ─ прозвучал следующий вариант. − Теплее уже. Но почему? − Сексуально, потому что видно больше тела… Блядь, я в душе не ебу. И почему? Он опёрся ладонями на кухонную мойку, чуть подавшись вперёд. Повернул голову, ожидая ответа. − Потому что это создаёт иллюзию, что их легко взять. Тем тяжёлым взглядом, который он поднял на меня, можно было бы забивать гвозди. − Просто задрать легко задирающуюся преграду, и всё, − дал я ещё одно, совершенно ненужное разъяснение. Тарьяй оттолкнулся ладонями от опоры. − Я лучше налью выпить, − принял решение он. − Да, выпей. Он достал из холодильника два пива. − Думаешь, меня легко споить? Этого не будет. − «Этого не будет», − передразнил я. ─ «Продолжай…», «Да что ты!». Люблю твои фразочки. Мы пили пиво, устроившись друг перед другом за столом. Сидели с идеально ровными спинами, как два придурка. Тарьяй о чём-то раздумывал, выдерживая мои сальные взгляды. Моя улыбочка вывела его из себя через три… Две… Одну… − Мне пойти одеться? ─ взорвался он. − Как удобно. − Просто кое-кто сейчас выпрыгнет из штанов от восторга. Уймись уже! Я, блин, не собираюсь таскать дома пояс верности, чтобы только доказать тебе, что ни в коем случае не флиртую. Успокойся, не всё в этом мире создано тебя соблазнять. Иногда мне кажется, что кое-кто рождён, чтобы меня соблазнять. Ладно, пора перейти куда-нибудь, где можно было устроиться в «любимую позу». Из-за нового облачения Тарьяя мне этого захотелось с распирающим во все щели нетерпением.* * *
─ Шея болит? ─ как бы между прочим поинтересовался я. Тарьяй уже в пятый раз прикладывал ладони к своей шее, разминал её пальцами, наклонял голову из стороны в сторону. Может, это какой-нибудь ребус? Или сигнал? Целительные поцелуи спасут его от боли? ─ Нет. Массаж не предлагать. ─ А-а, ты, наверное, знаешь правило массажа и двадцати двух минут? Нет? Через двадцать две минуты массажа должен быть секс. Не знаешь? Эту теорию мы подростками ещё форсили. ─ Массаж чего? ─ Тарьяй… Перестань! ─ Да я просто спросил. У каждого есть то, к чему он не выносит прикосновений. Мы сидели на диване плечом к плечу, коленка к коленке: моя, обтянутая в ткань джинсов, и его, голая, выглядывающая из-под разъехавшихся пол халата. Он устроил на ней банку пива, с которой стекала влага прямо на его кожу. И это была одна из самых эротичных картин, которую я видел. Чистая порнуха. Такие даже блокируют на всех ресурсах, потому что посмотревшие умирают от перевозбуждения. ─ Одна знакомая не любила, когда к её голове притрагивались, − сквозь вату в ушах услышал я. ─ Она даже поэтому сама стригла себе волосы. ─ Это странно. ─ Да, есть немного. У меня так не бывает. Нет таких мест, к которым бы я не выносил прикосновения. Так, а что с его языком? Может быть это какой-нибудь ребус? ─ Зато ты не выносишь другого рода близость. Душевный контакт… Как это сказать? Я думал, он взбесится, но Тарьяй только дёрнул плечом. ─ Да, наверное. Физический контакт переносить проще. Это, блядь, определённо сучий ребус! Он сказал, что не флиртует, но если это не флирт, то точно какая-то загадочка! Персональная. ─ О, тогда представляю, какой ты страстный, − вырвалось у меня само по себе. Я отпил пиво из своей банки, чтобы задавить смешок. ─ Может, проверим? Вдруг у тебя есть такое место, а ты и не знал. Так уж и быть, помогу тебе, потрогаю. Тарьяй елейно и немного пьяно улыбнулся уголком губ. ─ Что? Боишься, что найду это место? ─ Не хочу, чтобы правило двадцати двух минут проверяли на мне. Заржал я не потому, что было пиздецки смешно: просто хотел создать расфокусированную обстановку, чтобы незаметно отобрать у него пиво, отставить его на столик, придвинуться и вытереть мокрую от влаги чёртову коленку! Соблазняющую, как сам дьявол всеми прелестями в обмен на душу. Тарьяй широко раскрыл глаза. Я коснулся пальцами его сделавшейся прохладной от банки пива руки, которую он тут же отдёрнул. Выглядел Мистер Му таким взбудоражено растерянным, что я им невольно залюбовался. Он поднял ладони, словно в оборонительном жесте, хлопнул ими по своим коленям, поднимаясь. ─ Так. Я иду спать. Я успел ухватить его за руку и потянуть на себя. От неожиданности Тарьяй упал прямо на мои колени. Я перехватил его поперёк груди и живота. ─ Этого не будет, ─ мои руки обняли его, притянув ближе и усадив поудобнее. − Хенрик, блядь, − опешив от такого беспардонства, взбунтовался Тарьяй. − Попался? Но он не дёргался, подозрительно притих, даже не было слышно его дыхания. ─ Посиди так немного, − я прислонился щекой к обтянутой мягкой тканью халата спине. − Просто хорошо. Несколько минут тишины спустя, Тарьяй принял попытку снова встать, но я поймал его пальцы и ласково пробежался по ним своими, коснувшись запястья. Тепло, исходящее от Тарьяя, чувствовалось даже на расстоянии — для этого не нужно было к нему прикасаться. Я обхватил Тарьяя за плечи, прижал к себе и прильнул губами чуть пониже уха, задыхаясь и дрожа от вспыхнувшего в животе и паху желания. Он бессильно выдохнул, слабым движением пытаясь отстраниться, встать на ноги. В комнате раздавался только шорох нашей одежды от попыток Тарьяя ускользнуть. Казалось, этот звук был очень громким в такой тишине. Я сам не разобрал, что именно горячо прошептал ему в шею, лаская языком тёплую кожу. Тарьяй запрокинул голову и с трудом прошипел: − Не начинай то, что потом всё равно не продолжишь. В его голосе слышалось почти отчаяние. Он соскользнул с моих колен рядом на диван. Мои ладони тут же потянулись к чужой шее, щекам. Тарьяй схватил меня за руки: то удерживал их, то наоборот тянул к себе. Я заглядывал ему в глаза, отыскивая там ответ или немую просьбу. Тарьяй прерывисто дышал, бросая невольные взгляды на мои губы. Я был совсем близко, одной рукой уже проникнув под полы халата и поглаживая внутреннюю сторону его бедра. Другой рукой массировал ему пальцы. Гладил, и гладил, и гладил, невербально спрашивая разрешения продолжить. ─ Ты очень горячий. ─ Открытие, ─ неловко отшутился Тарьяй. Он знал, и я знал: он должен попросить. И даже если Тарьяй хочет, то у него теперь язык не повернётся сказать. Но это было не моё гребаное правило. ─ Ты был прав, получить разрешение ─ это и правда очень заводит, − признался я, напомнив его же слова. В глазах у Тарьяя что-то вспыхнуло. Зрачки расширились, из-за чего взгляд сделался почти чёрным. Он едва заметно раздвинул колени, сам вздрогнув от своих неконтролируемых движений. Пальцы скользнули выше по бедру. Я теперь точно чувствовал, что он без белья. В Тарьяе сражались сразу три неуверенности: прекратить это всё, просить, или же отступиться от своих правил о разрешениях. С последним было разбираться уже поздно. Нет уж. Мне нужно, чтобы он сказал это. Потому что нечестно я поступать не собирался. Это не я тебя соблазняю, Мистер Му, а ты меня. Тарьяй дрожал, не понимая, почему я тяну. Смотрел на мою руку на своём бедре, как на что-то одновременно страшное и слишком желанное. ─ Можно? ─ произнёс я шёпотом. ─ Можно что, блядь? ─ слишком нервно и громко для нашей тишины выпалил он. Нет, твоих раздвинутых ног мне недостаточно. Скажи, скажи, скажи! Наконец, он сообразил, что от него требуется. По его лицу проскользнула тень. Тарьяй начал отодвигаться. − Тарьяй! ─ Я не собираюсь кончать себе в штаны, − его голос бился так, что слова «прыгали», звучали с разной интонацией ─ от злой до почти истеричной. ─ Ты без штанов. Дело не только в том, что он хочет, но не скажет. Дело в его тараканах, которые от пожара в голове Тарьяя с паникой разбежались во все хреновы стороны. Они мешали ему. Тормозили его. И ещё была стенка, скорлупка ─ как я там её называл? За которой он спрятался, но за которой чувствовал себя в безопасности. Стоп, Холм! Баста! Сейчас же! Рука рефлекторно сдвинулась ещё немного вверх, или это Тарьяй сам подался к ней ─ я так и не понял. Совсем на секунду я почувствовал кончиками пальцев колючие волоски и тепло. Тарьяй дёрнулся так, словно его шарахнули током. Он уклонился в сторону, отвернулся. Задышал глубоко, почти оглушительно, стараясь успокоиться. Это я на него так действую? Это я? Это пиздец! Он только что был на самом краю. Эта мысль придавила меня сверху. Пульсация растеклась сразу в трёх точках: голова, грудь, пах. ─ Тарьяй… Слушай… Извини. Я обещал, что тебе сегодня и завтра будет комфортно. А сам веду себя так провокационно. Тарьяй был раздражён, взволнован, обижен и расстроен сразу. И очень соблазнителен в этом своём многоликом состоянии. Кажется, я поймал от этого кайф похлеще, чем несколько минут назад. Связи, установившейся между нами за день, хватило, чтобы сгладить всю неловкость ситуации: через несколько минут мы болтали, и мне казалось, что ничего такого не стряслось. Надеюсь, Тарьяю тоже так казалось.* * *
Я взбивал подушки уже в тысячный раз, когда Тарьяй появился на пороге комнаты. − Можно мне в ванную? − Нужно! − Холм, блядь, ─ Тарьяй закатил глаза. − Что? Это ты видишь во всём двусмысленность. Пошляк. − Сказал тот, кого возбудил банный халат. − Сказал тот, кого возбудили собственные наволочки. У Тарьяя засветилось лицо от вызванных неосторожным напоминанием теперь уже наших общих условных кодов. Он улыбнулся так развязно, что даже стало непонятно, кто из нас выиграл эту словесную перепалку. В ванной он плескался достаточно долго. Я успел ещё тысячу раз взбить подушки и даже затосковать. Тарьяй вернулся и увидел меня в кровати. − Что ты тут делаешь? − Сплю. − Это я тут сплю. − И я. − С хера ли? − Это моя комната, где мне ещё спать? − Это твоя комната? Он огляделся, будто увидел комнату впервые. ─ А ты что думал? ─ Она просто такая… не твоя, ─ он выглядел приятно удивлённым. ─ А ты ожидал какую комнату придурка? ─ Что-то не такое… эм… серьёзное. ─ Вот видишь. Это всё доказывает, что я серьёзнее, чем ты думаешь, Мистер Му. Он шагнул к кровати, остановился рядом, выжидающе сложил руки на груди. − Ты мой гость, я могу пригласить тебя только в свою комнату. Мама только так разрешает. Тарьяй недоверчиво цокнул языком. ─ Ладно. Могу предложить комнату Матиаса. ─ Идёт. ─ Но там привидение. Не советую. ─ Нет там никаких привидений. ─ Есть. Матиаса оно мучает, постоянно слышу его стоны за стенкой. Тарьяй изобразил фейспалм. ─ Да я шучу. Но действительно не советую, там привидения, точно говорю. ─ Я не боюсь. ─ Зато я боюсь. Мне же придётся спасать своего Мистера Му. Я ведь не брошу тебя. И вообще, разве ты не знаешь закон фильмов ужасов? Нельзя разделяться, надо держаться вместе. Сколько нужно ещё посмотреть подобных сюжетов, чтобы все это, наконец, усвоили? Он развязал пояс халата. Заметив, что у меня почти вываливалась изо рта слюна, похлеще, чем у бульдога, Тарьяй резко распахнул полы. ─ Хоба! Я хихикнул. ─ Высохли? ─ указал я подбородком на его трусы. ─ Нет, это другие. ─ Извини ещё раз, что намочил. ─ Да, ты прямо мастер. ─ Мастер, от которого у всех намокают трусы. Медля, Тарьяй устроил халат на краю кровати, а потом всё же кинул его в соседнее кресло. ─ Я не хотел, в смысле, шутка-шутка. Дурацкая шутка про мастера мокрых трусов. ─ Хватит, ─ он опустил на постель одно колено, другое, забрался под одеяло. ─ Двигайся. ─ Я и так лежу на самом краю. ─ Да в другую сторону двигайся. Ближе. Мы оказались в серединке кровати, прислонившись друг к другу боками. Вытянули руки по швам поверх одеяла. Потом Тарьяй примкнул ко мне головой. Я даже стал дышать реже, прислушиваясь сам не зная к чему. ─ Вот, нормально ведь лежим, зря ты сопротивлялся, ─ сказал я в потолок. Тарьяй пошевелил головой, защекотав волосами мне кожу на плече. ─ Подушка мягкая. ─ У тебя язык не устал ещё? ─ К чему этот развратный вопрос? ─ Меня не надо каждую секунду развлекать своей болтовнёй. Спи. ─ Ты мой гость, даже в кровати. Поэтому, я обязан тебя развлекать. ─ Какой гостеприимный. ─ Я такой. ─ Спи. ─ И ты спи. ─ Сразу, как только ты замолчишь. ─ Ладно, Мистер Му. Кажется, язык и правда раздирающе чесался. − И ещё… ─ важно заметил я. Тарьяй слегка поднял голову. − Не приставай ко мне спящему. Голова Тарьяя упала обратно. ─ Договорились, − буркнул он в подушку. ─ Обещаешь? ─ Боишься стать жертвой сомнофилии? * ─ Не. Не хочу просто всё пропустить. ─ Окей. ─ И утром чтобы не творил всякие ужасные вещи. Смотреть, как я сплю и подобные извращения. Понял? ─ Окей. ─ Этого не будет? ─ Этого не будет.* * *
Сперва я подумал, что ещё поздняя ночь, и солнце не успело подмять под себя сонную планету. Ну, может не совсем так подумал, но «какого хуя я проснулся в такую несусветную рань, что ещё даже не рассвело» ─ звучало не так поэтично. Моего лица что-то касалось. Мягкое, приятное. В обзор попал кусок света. Яркие лунные полосы валили из не зашторенного окна. Затем вид снова загородило что-то тёмное. Мягкое. Приятное. Тарьяй целовал меня. Намеренно будил настойчивыми поцелуями в губы. Совал мне в рот свой сочный язык, настаивая, чтобы я его пососал. Проснувшись окончательно, я откликнулся. Притянул Тарьяя ближе, укладывая грудью на свою грудь. Тарьяй пристроил голову на моё плечо, взял мою руку в свою, переплёл пальцы, и поднял их перед глазами, будто хотел полюбоваться ими в свете луны. Было действительно красиво, наша кожа казалась серебристой. Мы лежали, не двигались, не говорили. Наши пальцы гладили друг друга, изучали, и из-за сухой кожи на руках, раздавали под собой шорох. Казалось, они так перешёптываются. Мне было просто хорошо. Откуда это вообще взялось? Я не ощущал никакой банальной до тошноты романтики или убогой сентиментальности. Было лишь хорошо, и ничего вокруг этого. Без неловкости от глупости, без навязчивости или затянувшегося занудства. Наоборот ─ всё было правильно. _______ * Сомнофилия — секс со спящими.