Выкуси, Гиперион

С каждым повышением, которое ты получаешь, работая на Гиперион, твоя кровь чуть ли не в буквальном смысле становится голубее. Серьёзно, это, блять, ненормально. То ли ты просто становишься педиком в окружении таких же ублюдков, как и ты, то ли Красавчик Джек как-то особенно сильно заседает в твоём спинном мозге, отравляя этим ядом. Он втирается под кожу слепым фанатизмом и обожанием, он заседает в каждом нейроне, пуская корни прямо в мозг жестокостью и высококлассными программами. И все ведут себя так, словно это, блять, нормально. Риз, к сожалению, начинает работать на Гиперион раньше, чем понимает это. Двадцать мать его пять часов в сутки – вот сколько работает Риз, но давайте начистоту: этого мало. Этого чертовски мало, будь ты хоть семи пядей во лбу, будь ты хоть умнейшим человеком на ближайшую пару световых лет. Это всё херня, на самом деле, пока у тебя нет достаточного количества денег или патронов в ружье – нет, не в пальчиковом пистолете, идиота ты кусок. Это так тупо, на самом деле, что Ризу приходится подыгрывать в этом идиотском перфомансе, потому что так делают все, а потом он закатывает глаза, не в силах вынести идиотизма. Господи, эти мудаки, они разрабатывают схемы и макеты для смертоносного оружия, но никогда в жизни не держали ничего опаснее маникюрных ножниц. При всём при этом, без убийства вышестоящего дальше пройти было просто невозможно, хотя стреляли на Гелиосе нечасто. Риз думает, что местный контингент просто предпочитает выбрасывать неугодных в вакуум. Но это не точно. Когда дело касается программирования, Риз, конечно же, является едва ли не звездой станции – непризнание этого можно считать восьмым смертным грехом, но, c’mon, он безобидный, как новорожденный скаг – распихивать людей локтями не для него, даже если нужно просто чуть-чуть подтолкнуть человечка за борт. Так что выкуси, Риз. Никакого повышения. Будешь лежать на самом дне этого тетриса, пока Гипериону, конечно же, нужен какой-нибудь наследник, желательно такой же пришибленный, как Джек, в идеале, конечно же, ещё более отбитый. Риз не понимает, что мешает Джеку взять совершенно рандомного психа с Пандоры и заделать его своим преемником – эффект будет примерно такой же, плюс-минус пять поинтов в сумасшествие, но это мелочи, Риз почти готов поклясться. Риз не клянётся, не ставит деньги, только заспанно зевает и переключает вкладки на мониторе, пока краем уха слушает проповедь сильного мира сего. Сколько он уже работает на Гелиосе? Ах да. Полтора года, точно. Риз побивает все рекорды по существованию без сна. Джек ходит между рядами ещё свежих и не заёбанных жизнью сотрудников – вау, Риз даже отрывается от монитора, чтобы посмотреть – со своим вечно довольным лицом и распинается перед молодняком. Когда-то Риз тоже был в этих рядах, таращился на своего героя и кумира с таким обожанием, что тянуло блевать радугой. Смотрит ли он сейчас так же? Нет, не-а, не. Совсем. Джек может выкусить, потому что Ризу почти плевать. Джек говорит, мол, смотрите, маленькие и пустоголовые болваны, всё, на что падают лучи солнца (это не иначе как сияние, исходящее от Красавчика Джека, ага) — это наше королевство. Кто-то сзади смеет пискнуть и спросить, а что, в общем-то, там, где света нет, и Красавчик Джек очень ясно даёт понять, что, ха-ха, нихуя там нет, а перебивать начальника – плохая идея. Риз крупно вздрагивает – сказал бы, что привык, да только трудно привыкнуть к звуку выстрела – и думает, что на том свете, наверное, реально темно, зато можно выспаться. Дни проходят незаметно, может, потому что на Гелиосе нет солнца, а за окном – беспросветная тьма и болезненно-бледный бок Пандоры, со свежими шрамами после орбитального обстрела с Гелиоса. На станции люди ещё как-то умудряются улыбаться, смеяться и пить разведённую грязь, которая гордо зовётся «кофе», по вечерам смотреть тупые комедии и ходить в какие-то отвратные бары за выпивкой, в которой максимум – Риз проверял с помощью ЭХО-глаза – 47% алкоголя, так что даже напиться не получается. Возможно, эта бурда на самом деле – смесь песка и кальция с Элписа, растворённая в кипятке. Риз бы не удивился, ведь «Гиперион заботится о каждом сотруднике, предоставляя ему всё самое лучшее». Ага, как же. Риз бледнеет с каждым днём сильнее, всё больше напоминая по цвету Пандору: то ли света не хватает, то ли в крови слишком много металла и электричества. У него столько работы, что иногда приходится проверять пульс: не сдох ли он часом, не в аду ли он сейчас. Он уже не программист, он уже человек-швейцарский нож нахуй: и тут сработал, и здесь починил, и там подмёл – когда он в уборщики-то нанимался? Последнее замечает сам Джек, и, кажется, Риз даже просыпается из-за того, что слышит этот мерзкий голос. Твою мать, галлюцинаций только не хватало. Галлюцинаций в виде Красавчика Джека не хватало вдвойне. И всё было относительно нормально, пока эта чертовщина не приняла ещё и визуальную форму, потому что, чёрт возьми, этот мудак теперь постоянно ходил за ним. Риз считает, что ему срочно нужно поспать, но, вот незадача, у него не готов отчёт о проделанном улучшении системы безопасности, а он буквально в нескольких шагах от желаемого повышения. Джек появляется на горизонте всё чаще и чаще: сначала Риз игнорирует очень навязчивую галлюцинацию, потому что лучший способ избавиться от персональной тульпы – не обращать на неё внимания. На психолога у Риза не было времени, и, эй, что он ему скажет? «Здравствуйте, меня преследует Красавчик Джек, место которого я всегда мечтал занять»? И сколько людей страдало подобным? Весь Гиперион, пожалуй, может быть, даже чуть больше. Кажется, самое время начать рвать на голове из-за людей, которые действительно не понимают. Риз никогда не позволит себе опуститься до остального гиперионского сброда, готового лизать ботинки Джеку. Потом всё становится хуже, потому что этот Красавчик Джек постоянно что-то говорит, доверительно кладёт руку ему на плечо и что-то усиленно втирает про «убийство» – Риз успевает услышать только вторую половину слова, почему-то всегда пропуская первую. Сначала он не чувствует его касаний совсем, а потом просыпается у себя в блоке, весь помятый и побитый, с металлической рукой в волосах. У его здоровой ладони разбиты костяшки, а белая пластиковая стена, у которой он себя обнаружил, красуется окровавленной вмятиной. Риз слишком поздно понимает, что провалы в памяти становятся обычным делом. В голову приходит крамольная мысль сунуть два металлических пальца в розетку и покончить с этим безумием раз и навсегда, и он почти это делает, но потом, вау, Риз вспоминает, что его вирус ещё не дописан до конца, а закончить этот шедевр не сможет никто, кроме него. И что, сука, характерно, его ж ведь с того света достанут из-за этого проекта. И что, сука, характерно, никто и не вспомнит имя Риза, когда Гиперион хакнет какую-нибудь вражескую базу с помощью его вируса. Риз всегда думал, что является героем этой истории, а герои не умирают, верно? Он теряет счёт времени и не знает, сколько раз в день – неделю? месяц? – теряет сознание, потому что абсолютно перестаёт ощущать время и пространство и всё отчётливее чувствует, как кто-то вбивает его головой в стол c особой жестокостью и что-то бормочет на ухо, мерзко и голодно кусая его мокрыми зубами. Риз не видит перед глазами ничего, кроме ядовито-голубой крови. Его тошнит от собственных мыслей и от голоса в голове, который преследует его абсолютно в е з д е. Синяки под глазами становятся такими глубокими, что, блять, впору загонять туда Искателей Хранилища, может, найдут чего-нибудь, шансов определённо больше, чем на Пандоре. Можно было бы даже отправить наряд за эридием, хоть какая-то польза от Риза, потому что пишет программы он слабее, а падает чаще и в конце концов однажды обнаруживает себя за попыткой вытащить чёртов имплантат из головы куском разбитого зеркала и им же выковырять собственный глаз. Забавно, что не механический. Риз чувствует острый кислородный голод. Серьёзно, да, он задыхается, потому что воздух для него пахнет кровью – своей и чужой, – он смотрит на людей и не понимает, как они вообще могут так спокойно ходить и улыбаться? И вообще существовать. На Гелиосе больше кислорода, чем в любом другом месте, а Ризу плохо, потому что внутри него скапливается остаток руды, гемоглобин и всё то, чем его отравляет сомнительное окружение. Эй, он орёт о том, что у всех в этом месте руки по локоть в крови, а им хоть бы хны – закрывают ладонями руки, словно не хотят слушать. Сука, правда глаза колет? Серьёзно, что ли? Риз вырос в этой токсичной среде как и остальные, что ж с ним не так-то? Его гениальный ум киснет, потому что флора и фауна на Пандоре порой кажутся дружелюбнее и добрее, чем работники Гипериона, которые с таким садистским удовольствием наблюдают, как несколько психов в клетке пытаются застрелить друг друга из револьверов, что впору сделать из Гелиоса новый Колизей, только с котятами и мудаками. Самое неприятное во всём этом именно то, что Риз видит детище рук своих в качестве оружия этих ненормальных. Зрелище публики, напоминающей стаю бешеных гиен, кажется, становится последней каплей, потому что Риз всегда хотел быть на месте Джека, но, знаете что? Нахуй это дерьмо. Ему нужно это кресло для созидания, а его держат на одном месте, как птицу в золотой клетке, и выжимают его интеллект до последней капли, чтобы превратить его в первоклассное оружие. Риз понимает, что никогда не заберётся так же высоко, как Красавчик Джек, если срочно не убьёт кого-нибудь. Поэтому он заряжает пистолет, собранный собственными дрожащими руками, и заходит в кабинет Хендерсона, отпихивая его кресло с отвратительно скрипящими колёсиками в сторону и становясь возле огромного окна. За ним – беспросветная тьма и болезненно-бледный бок Пандоры, такой же бледный, как и Риз, с дикой улыбкой приставляющий к виску дуло пистолета. Знаешь, что, Гелиос? Хуй тебе, а не его мозги. Выкуси, Гиперион. Выкуси, Джек. В ы к у с и.