Драконья слабость

Синий Дракон не может точно сказать, с каких пор его преследовал этот сон. Месяц? Два? Этот сон был единственный, который он запоминал. Девушка с волосами чёрными, как небо в ясную ночь, сидела в траве, спиной к нему, в сияние лунного света и пела. Песнь, как плач, говорила о скорби. Голос нежный, как музыка ветра, ласкал слух, поселяя в душе покой и печально-ласковое тепло. Но как бы Шинья не пытался, не мог увидеть лица девушки, лишь видел, как по щекам чертят свою дорогу слёзы. Он звал её по имени. По имени, которое сам никогда раньше не слышал, но знал его. Пытался добежать до неё, но не мог, как ни старался. Всего мгновенья не хватало. Всего миллиметр отделял его от прикосновения к ней, но каждый раз он не успевал. Каждый раз он просыпался с судорожным вдохом, словно выныривая из-под толщи воды. Поэтому он старался ложиться подальше от всех, а по возможности в одиночестве, чтобы ненароком не разбудить кого-нибудь. Шинью мучила бессонница после каждого подобного пробуждения, часто он засыпал на ходу, терял суть разговоров и спотыкался на ровном месте. Но каждый раз ему везло — это оставалось незамеченным. Он так думал. Ао беспокойно метался вокруг него, чувствуя скверный настрой хозяина, и Шинья отправлял его к Йоне, в надежде ненадолго успокоить бельчонка. И самому немного успокоиться.

***

Из-за фестиваля в Тосуи было шумно. Недосып сказывался, и от обилия звуков у Шиньи раскалывалась голова. Исчезновение людей из клана воды и сопровождение дочери генерала было серьёзным делом, и Синий дракон попытался хоть немного восполнить пробел в своих часах отдыха и таки выспаться, но этот сон вновь нарушил его покой. В голове всё ещё звучал этот грустный мотив песни, напеваемый мелодичным голосом. Ежедневно меняются обыкновения, Но покуда стоит белый свет. Шинья нахмурился. Кажется у него начинаются слуховые галлюцинации от недосыпа. У цыганки со старой колодой, Хоть один, да найдется клиент!  — Смотрите! Там музыканты! — восторженно воскликнула Йона, указывая в центр фестиваля. Там среди других, в тёмно-синем, необычном для здешних мест, платье танцевала девушка. В ожиданий чудес невозможных, Постучится хоть кто-нибудь к ней! И раскинет она, и разложит, Благородных своих королей! Это был её голос. Тот самый голос из сна. Но на памяти Шиньи, женский голос впервые звучал так озорно и весело. Йона и Лили побежали поближе к певице. Тело незнакомки маняще извивалось под звук музыки, вызывая восхищение у толпы. Она умудрялась и танцевать, и петь одновременно. Кожа её была бледна как лунный свет, а волосы темны, как небо в ясную ночь, и слегка вились. Передние пряди были скреплены на затылке, не позволяя волосам мешать. Она была похожа на цыганку. Шею её обвивали множество красивых бус, а на запястьях множество браслетов и колец. Синему Дракону было любопытно, что это за девушка из видения, что нарушала его покой. Он впервые видел её лицо. Нежные и хрупкие черты лицо, чуть озорная, но скорее спокойная улыбка на тонких губах и прямой нос. Но больше всего Шинью удивил взгляд необычных, лединисто-голубых глаз девушки. Невидящий взгляд. Глаза её напоминали драгоценное голубое стекло и смотрели в никуда. Сердце млеет, гадалке внимая, И на всех перекрестках земли, Выражения лиц не меняя, Благородные лгут короли. Ну что сказать?! Ну что сказать?! Устроены так люди, желают знать. Желают знать. Желают знать, «Что будет?» Окончив свою песню, загадочная незнакомка взмахнула голубым платком и исчезла, а за ней затихла и музыка. Народ зашёлся в аплодисментах. Словно весь фестиваль затих ради этой девушки. Прохожие стали забрасывать монеты на постеленную на земле ткань, и там уже собралась приличная горка. Шинья ощутил лёгкий ветер, и рядом проскользнула закутанная в плащ фигура, а Синий Дракон успел заметить мелькнувшую из-под плаща синюю ткань платья. Случайно задев плечом Зено, девушка обронила извинения и затерялась в толпе.