POV Кристин
Солнечные лучи грели мою спину, пока я не спеша шла к опере, день обещал быть удачным, все с самого утра сопутствовало мне, по крайней мере, время, обычно я опаздываю на десять минут, но сегодня мне крупно повезло!
Где-то вдали я слышала стук лошадиных копыт, удивительно, как кучера могут терпеть такой график, утром и вечером сидя на козлах.
Зайдя в здание, я глубоко вздохнула, этот запах был удивительным и не похожим на остальные, смешение пыли и твердых духов которые всегда покрывало каждое пространство в театре, было чем-то особенным для меня. Шагала я медленно и прислушивалась к каждому звуку.
Крики юных хористок я слышала очень хорошо, даже не смотря на огромное расстояние, визги были пронизаны агрессией, что могло так рано их заставить щебетать?
Медленно зашагав в сторону шума, я уже мысленно придумывала поучительную тираду, или обидное высказывание по поводу их поведения, но разум я ещё не растеряла, и обрывать последнюю нить с людьми относящимся ко мне хорошо, я не желала, да и к тому же, моё воспитание чисто теоретически не позволяло мне грубить людям.
Комната к которой я направлялась, была мне очень знакома, владелицей ей была одна из старших хористок. Марта Карлос, хоть и была уже немолодой певицей хора, так и не набралась ума. Женщина была ветреной и доверчивой, и каждый день перед репетициями, звала всех девушек к себе.
Дверь, которую я открыла, издал ужасный и тягучий скрип, этот звук заставил завизжать большую часть девочек, увидев меня, они облегченно затихли и некоторые даже заулыбались. Не имея терпения, я принялась расспрашивать их.
- В чём дело, почему ваши крики я услышала, как только зашла в театр? Потрудитесь объясниться! - одна из девушек, лет четырнадцати, её звали Аннет Соллар, вылезла из под спин взрослых подруг и, подбежав ко мне, взяла за руку и потянула вниз, чтобы сесть.
- Мадемуазель Кристин, вы просто представить не можете какой ужас мы сейчас... - она запнулась и посмотрела, будто сквозь меня, и шепотом и с заиканием проговорила, - вы слышали... за стенкой стучащие звуки!
Девушки встрепенулись и начали в панике бегать из угла в угол. Мои глаза медленно поднимались к верху по мере панических криков хористок. Мысленно, я просила небеса, дать этим милочкам побольше мозгов. Ужас мелькал в зрачках девочек и я, дабы их успокоить, решила выглянуть за дверь чтобы доказать что все в порядке.
Медленно поднявшись с тафты, я направилась к двери, Аннет даже схватила меня за подол платья, но быстро расслабила хватку, как только я глянула на неё исподлобья.
Открыв дверь, я ничего не обнаружила, было темно как в чулане, повертев головой в разные стороны, я снова окинула девушек взглядом, те, продолжали дрожать и пучить свои глаза, это заставило меня даже выйти в коридор.
- Видите, все в порядке, никого здесь нет, и не было! - девушки облегченно начали смеяться из-за случившегося фарса, а я же, почувствовала чьё-то присутствие, оглядев все по сторонам, никого не обнаружила. Как только я собралась зайти в комнату, что-то коснулось моего плеча, что заставило меня взвизгнуть, и я немного потерянная быстро вернулась к девушкам. За моё плечо вдруг резко и крепко кто-то схватился, не успев, я переступить через порог, в панике даже не посмотрела на обидчика, а только глупо и беспомощно глядела на вновь крикливых хористок. До моего носа дошел только противный запах дешевого алкоголя, и я быстро смекнула от кого может так нести по утрам!
- Ах ты грязный...! - я схватила руки рабочего и мои ноготки впились в кожу пьяницы, тот улыбнулся во все свои не многочисленные черные зубы и потянулся к моим губам. От него так сильно несло перегаром, что я спрятала нос в плече и старалась не дышать, вырвав из сильной хватки правую руку и резко занеся конечность над головой мужчины, и влепила смачную пощёчину тыльной стороной ладони, даже не подумав об этом, тело само среагировало. Мужчина повалился на пол и не очень спешил подняться, он только приподнялся на локтях и, глянув на меня, захохотал и начал нести ересь.
- Ох, зря ты так! Я ведь могу попросить кое-кого убить тебя! - девушки за моей спиной начали шепотом переговариваться и делиться друг с другом именами подозреваемых в моём "будущем" убийстве.
- Да что вы говорите, Исаак Леви! Убьют? И кто же? Вы!? - я саркастично подняла брови и ухмылялась себе же и своим словам, мне нравилось быть сильнее, даже если это всего лишь роль, я справлюсь с этой ролью прекрасно.
- Тебя задушит Призрак Оперы, я сегодня специально ему весточку пошлю, и он придушит с радостью такую крысу как ты! - этот грязный пес плюнул в подол моего голубого платья, который с такой любовью был подарен матушкой. Что ж, он сам виноват...
Пока Леви лежал на полу и хохотал своим пьяным мыслям, я подошла к столику одной хозяйки комнаты, медленно вытащила роскошные цветы из вазы и положила на стол, взяла вазу и, не отходя от своего места, кинула в этого грязного человека. Ваза попала в раскинувшуюся по полу руку, от звука разбитого хрусталя, девушки завизжали и попрятались за спины друг друга. Исаак резко встал, его лицо выражало весь гнев и он, потерев ушибленную руку, убежал через открытую дверь, в непонятном направлении.
***
Они мило беседовали обо всем, о чём можно и нельзя, и хохотали от каждой шутки, будто час назад не было ничего дурного и никакой полетевшей в рабочего вазы тоже. До репетиции оставался час, и девушки убивали время, как только могли. Я же отстранено сидела на стуле в углу как раз напротив зеркала с позолоченной рамой. Конечно, я могла бы быть в своей комнатке которую мне выделили ещё года два назад, но плохие воспоминания слишком свежие, и находиться в той комнате, кромешный ад.
Вообще, комнаты выделяет дирекция каждой хористке участвующей непосредственно в спектаклях, но юные девушки, всегда находились в комнате самой "главной" из них, как я и рассказывала выше, женщина помимо всей своей легкомысленности, была достаточно харизматична, вот девушки и тянулись к ней, я тоже создавала вид некого восторга к хористке, но это только потому, что в своей комнате мне автоматически становиться морально плохо.
Мои старания погрузиться в чтение партитуры не увенчались успехом, и я вечно кидала взгляд, на зеркало, смотря на себя. Мои веки как-то устало опустились, из-за чего создавалось впечатление вечного недовольства, а губы то и дело сжимались в трубку, я была похожа на маленького ребёнка которому не дали то, что он просил.
Через какое-то время, моё терпение иссякло, и мои ноги сами поспешили увести из той вакханалии, что происходила в помещении с девушками. Погрузившись в мысли и думая о чем-то своем, я и не замечала всего того величия что окружало меня, без эмоционально я кидала взгляд то на окно, то на мимо проходящего. Какой-то мотивчик старой песенки из моего, не очень-то счастливого детства, пришел на ум, и я не открывая рот, мычала как можно тихо песенку. Меня позабавило, что из-за превосходной акустики, свой голос я слышала непосредственно от стен, тихое эхо доходило до моих ушей, и я лучезарно улыбалась этому чуду. Волшебство, ничего иначе!
***
Время близилось к началу репетиции, и все же решив повернуть, я отправилась прямиком в репетиционный зал, медленно приближаясь к двери, я все сильнее трусила, наш дирижер был человеком строгим, но справедливым, поэтому наказание мы получали за каждый наш проступок. Мой страх заключался в том что я боялась взглянуть на человека взгляд которого испепелял и пугал, не то, что нарушать четко поставленные им рамки, иначе бы он давно указал на дверь и помахал бы рукой на прощание.
Тихонько приоткрыв дверь я заглянула во внутрь, в зале находились две девушки и концертмейстер, переставляющий ноты то влево, то вправо.
Стол, на котором находились наши ноты, стоял около чёрного рояля, туда я и поплелась, отыскав в стопке, более менее не потрепанную папку. Я направилась на свой законный третий ряд и уместилась четко на четвертом месте, посидев на лавочке и изучив ноты, не заметила, как зал наполнялся девушками, и становилось шумно.
Наш дирижер пришёл с опозданием в несколько минут, и, не извинившись за это, четко начал выполнять свой рабочий план. На вид он не производил ничего устрашающего, сухой, седой, ростом маленький и непременно с острым носом и гордо поднятой головой к небесам, он пугал нас своим жестким характером, никогда не входил в положение и всегда стоял на своем мнении, чтобы то ни было. Таков он был, и не изменить.
***
По прошествии двух часов, наш дирижер махнул на нас дряхлой рукой и, назвав громким словом "бездарности" проковылял к выходу вместе с концертмейстером.
Устало и с подавленным состоянием, все выходили и шли кто куда, к сожалению, я была в таком же состоянии. Почти доходя до гардероба, вдруг в моей голове появилось неожиданное желание, повернувшись в другое направление, я отправилась к балкончикам с видом на площадь. Я видела, как девушки идут от меня в противоположном направлении, мило щебеча друг с другом и улыбаясь во все свои зубы.
Балкон оказался пустым, поэтому я очень обрадовалась, ведь балконы редко кто мог оставить, там вечно кто-то толпился. В дни спектаклей, это были любовники, а в репетиционные деньки, пьяные балерины, невесть, где нашедшие алкоголь.
Ночное небо манило своими звёздами и своей красотой, и ноги несли меня все ближе и ближе, пока я не встала вплотную к поручню. Постояв минут десять просто закрыв глаза и глубоко дыша, я начала все же думать обо всем, открыв глаза и смотря на Луну.
