Конец - всегда начало

И вновь этот сон, который никак не прекратит преследовать меня. Металлического каркаса больше не было видно из-за буйно росшей зелени. Там, где когда-то были колючие кактусы и голые кусты, по-прежнему было пусто, лишь кое-где проросла трава. Чувство тревоги клещом впилось в меня, а взгляд был прикован к каменным изваяниям, которые стояли как раньше, не меняя поз. Однако что-то в них было не так. Я подошел к Паулю, и заметил, что его каменная шея и плечо рассыпались, а упрямая лоза обвила его по пояс. Все тоже происходило и с остальными. Мое место все так же пустовало, лишь кольцо из колючей лозы обвило его. Я хотел подойти к нему, но услышал голос, доносившийся откуда-то сверху: «Рихард… Рихард…». - Рихард, блин! – тонкие пальчики Ибби ущипнули меня за ляжку. – Просыпайся уже, мы же договаривались! - Ты забыла, как меня зовут? – из-под одеяла донесся мой угрожающий голос. - Вот именно, что нет! – огрызнулась Ибби – Но раз вы того желаете… Хейно, идем завтракать и гулять! Я, злобно глядя на совсем расхрабрившуюся подругу, потер ляжку, но ничего не сказал, а просто встал. Сколько было времени, я даже не знал, но сквозь створки просачивались слабые лучи утреннего солнца, которые попадали на столик. Это было похоже на фильмы о самураях. Одновременно с Ибби я медленно сел в позу лотоса, так же медленно подтянулся, чувствуя, как просыпается каждая клеточка моего организма, славно отдохнувшего этой ночью, и так же медленно, предвкушая вкус этого золотистого ломтика мяса рыбы, которая даровала нам природа страны Восходящего солнца, вкусил его. - Благодарю тебя, Бог Селёдки и Соевого соуса, за эту вкуснейшую пищу на нашем столе, - с одухотворенным видом произнёс. На это Ибби так и прыснула, от чего «селедка» упала из палочек в соус. Вообще эта мелкая драма подняла настроение с утра, и вчерашние недоговоренности остались в прошлом дне. Сделанные выводы помогали о них забыть, так что, одевшись, мы с удовольствием вышли на утреннюю прогулку. На территории базы мы ни с кем не встретились, приятно было ходить по еще вчера оживленным улочкам, которые сейчас пустовали. Чистый, свежий воздух окончательно взбодрил меня и раскрыл заспанные глаза. Мы направлялись к одному из соседних озер – Мотосу – самому чистому из всех пяти. Находилось оно ни далеко, ни близко, но дошли мы до него в течение часа. - Тебя сейчас не отличить от самих японцев, - смеясь, сказала Ибби. - Это почему? - Так же от солнца щуришься. - Ваташи ва какаши но насу о кизудцукеру! *– я ударил кулаком о ладонь перед грудью, имитируя жест каратистов. - Ты хоть понял, что сказал?! - Не-а, - улыбаясь, пожал я плечами. Мы подошли к едва колыхавшейся воде, оказавшейся на удивление теплой. Я присел на упавшее дерево и осмотрелся. Как же приятно тихо и по-утреннему свежо! Вместе с распускавшимися цветами, я чувствовал, как сам расцветаю. - Мне нравится тут гулять, - произнесла Ибби. – Совсем ничто не напрягает. Я не знал, что ответить, мое настроение было так хорошо, что никакие слова не были нужны. Вот как сел, не хотелось куда-то идти, что-то делать, но что, было даже не известно. «Не хочешь, а надо бы решить, куда направитесь после Японии» - напомнил мозг. Я взглянул на разнеженную на солнце Ибби и спросил: - Куда бы тебе хотелось дальше полететь? – прямо спросил я, ожидая последующих колкостей, но, к моему удивлению, этого не произошло. - Давай в Южную Америку, в Боливию хочу! - не думая ответила она. - О, я над этим даже не задумывался… Полагаясь на чутье подруги, я согласился, ответно удивив Ибби, но она на это благодарно промолчала. Мы вернулись на базу к полудню не завтракавши, так что с радостью присоединились к отдыхавшим в саду. Между собой мы, следуя нашей философии – не задерживаться на месте, если хочешь еще раз побывать там, - условились, что отправимся в Боливию как можно скорей. Но эти дни проводить здесь не хотелось, так что на следующий день поездом мы прибыли на самый северный остров – Хоккайдо. - О, пиво это по мне! – довольно улыбнулся я, поняв, что мы дошли до того самого Музея пива. - Эм, это больше похоже на тюрьму. Ты уверен, что тебе правильно подсказали, а не отправили, куда подальше? - А пивные бочки у входа тебе ни о чем не говорят? Мы находились в столице острова – Саппоро, и осматривали её. Во флаере, который Ибби нервно мяла – она собирает их в каждом городе, в каждой стране, если есть возможность – рекламировалось пиво, на которое меня потянуло с непреодолимым желанием. - Типичный немец, - закатив глаза и покачав головой, вздохнула Ибби. - Спокойно, я проставляюсь! Давно забытый, родной напиток так и манил к себе своим прекрасным вкусом, насыщенным цветом и ощущением свежести. Мягкая, пушистая и легкая, как перышко пенка, ласкала мои губы и щекотала нос. Вот, как правильно нужно пить пиво! Но, как только я попробовал сам напиток, я еле сдержался, чтоб не выплюнуть его обратно. - Редкая гадость! – улыбаясь японцу, которого я, кажется, видел в Музее паразитов, сказал я на немецком. – Чифирь какой-то! Пошли отсюда, - я обратился к Ибби, которая с усмешкой наблюдала за мной. Я возмущался еще долгое время на чисто немецком языке, так, чувствуя справедливость своего гнева. - Не умеют делать, пусть не делают! Это просто оскорбление! Пусть утонут в своем чифире! - Ни слова не понимаю, но с каких это пор в тебе проснулся патриотизм? – спросила Ибби. - Не сказать, что Германия дала мне в молодости все самое лучшее, и для тебя, кажется это не секрет, - я многозначительно взглянул на подругу – но пиво – это святыня, которую только что растоптали в грязи! - Знаешь что?! – искренне улыбаясь, но при этом на полном серьёзе воскликнула Ибби – Я иногда поражаюсь твоей драматичности! – да, ей, определенно, от этого было смешно, - Ты просто Король драмы! Другие слова бессмысленно подбирать! Я остановился и с минуту смотрел на спутницу, пытаясь понять, почему меня сделали виноватым. Мне даже не хотелось формулировать в голове причину, почему Ибби так сказала, я понял и рассмеялся. Мы забыли об этом музее, как о страшном сне и поплелись вдоль улиц. Время пролетело незаметно в одном из национальных парков, где мы решили прокатиться на велосипедах вокруг одного из озер, а затем вернулись в город, как раз когда стемнело. Из-за кручения педалей, ноги отказывались меня нести, хотелось лишь уснуть, так что в номере одного из окраинных хостелов, я сразу повалился на кровать. * * - Как ты вообще мог упустить его из виду?! – Ибби отчитывала меня, будто маленького ребенка, а я стоял, потупив взгляд в землю, и не знал, что ответить. – Там же документы, одежда и… и мой альбом! Когда мы должны были забирать рюкзак Ибби, мы попросту его не нашли среди других. Сколько раз не перепроверяли – тщетно. И конечно, первым делом следует не успокоиться, а дать волю эмоциям, и громко начать ругать меня на весь аэропорт Боливии, где мы сейчас находились. - А если он не тут потерялся, а в Аргентине?! – там у нас была пересадка. - Спокойно! – я сам нервничал, а слова Ибби, отнюдь, не поддерживали меня. Я ничего не собирался объяснять ей, а просто вернулся в аэропорт, где с трудом отыскал стойку «Lost&Found». - Ты думаешь, у меня впервые что-то теряется в аэропорту? – со знанием дела спросил я у догнавшей меня подруги. - Делай, что хочешь, - разведя руками, и скрестив их, ответила она. Я лишь фыркнул на это – ненавижу этот тон. Лучше бы вообще молчала. В этот момент подошел один из сотрудников аэропорта. Я отдал ему отрывной талон билета, где указывал пропажу и информацию о ней, в то время, как второй экземпляр решил оставить у себя. Через пару минут, как полагается, мне выдали распечатку с номером заявки на розыск. - Это, - забирая первый экземпляр заявки, сказал сотрудник, - направится в руководство авиакомпании. Через пару дней вы получите свой багаж, так что не покидайте город. У вас есть сменная одежда? Вам нужна помощь? - Благодарим, у нас все есть, - коротко ответил я. – Ждем новостей. Аэропорт я покидал с тяжелым, к сожалению не рюкзаком, а сердцем, но всячески пытался подбодрить подругу. - Ну, поносишь пару дней мою футболку, ничего с тобой не будет, - примирительно говорил я, заглядывая в её лицо. Еще часа два после этого Ибби ходила надутая, как индюшка, и я понимал её и оставил в покое. Но оказавшись в самом городе, её и мое внимание тут же переключилось на то, что нас окружало – дома, улочки, люди, звуки. Мы ходили по столице Боливии, наслаждались кусочком Европы – в колониальном стиле было построено множество зданий, что смотрелось очень экзотично среди пальм - уставшие, но довольные, что, наконец, сменили обстановку. Планы на эту страну были интересней предыдущих, ведь, по словам Ибби, которая прожужжала мне уши о разных достопримечательностях страны, тут много всего интересного и экстремального. Что ж, выйти из зоны комфорта и было нашей целью. Оставалось подождать пару дней, но город казался не таким скучным. Гуляя по улочкам Сукре, я будто вернулся на пару столетий назад. Не хватало лишь звуков гитары, задорных щелчков кастаньет и яркой и шумной толпы. Мое тело просто обмякло от расслабленности и размеренности этого города. Особую атмосферу создавали колокола церкви на главной площади. - Я будто дома, - сладко протянула Ибби, подставляя щеки под лучи солнца. – Ну, где-то с 9 лет папа довольно часто возил меня в Испанию. У него там работа была, а я наслаждалась этим так же, как и сейчас. – пояснила она, заметив мой вопросительный взгляд. Чувство ностальгии передалось и мне. Да, в больших городах, как Токио нет времени вспоминать прошлое, не до этого среди растущих небоскребов. В этой рутине, бешеном ритме жизни можно себя забыть, не говоря уж о семье. Ветер, от мчащегося в неизвестность вагона не греет, как это солнце, окрашивающее своими лучами все вокруг в эффект сепии, так похожей на старину, и вызывающей ностальгию, а выдувает любые мысли, оставляя лишь пустоту. Удивительно лишь, как японцы соблюдают баланс между городом и природой, сохраняя её в парках в первозданном виде, а о себе забывают, прячась в этих многоэтажных коробках. Звуки акустической гитары, прокручиваемые одним из воспоминаний в моей голове, окончательно оторвали меня от этого мира. Это была простая мелодия, которую мы с Паулем играли вдвоем, сидя на холме, на закате дня. Эти глаза, такие живые, безумные, вечно горящие так, будто что-то задумали. - Рихард, я поесть принесла, - в этот же момент что-то горячее упало мне на ногу, от чего я зашипел от неожиданной, но несильной боли. - Когда ты вообще успела? - оттряхивая кусочек мяса с шорт, спросил я. - Ты пока спал, я быстро сбегала в ларек, купила нам это… соленья… подожди, салтенья, вот! – Ибби протянула мне сочный пирожок, напичканный всем, что только смогло влезть: мясо, картофель, горох, морковка, яйцо, оливки, а по бокам еще и какой-то соус капал. На вкус этот пирожок оказался горячее, чем на ощупь. Было такое ощущение, будто внутри лава растекается. - Не плачь, Рихард, а то тушь потечет, - смеялась подруга, преспокойно откусывая кусок так, будто это было печенье. Я лишь закатил глаза, но заставил себя проглотить эту «пищу богов». - Эх-х… сфоткать бы тебя вот так, - как бы невзначай упомянула Ибби. - Ты еще не забыла ли?! – я укоризненно взглянул на неё. - Я тебе еще через сто лет припомню! - Ага, посмотрю на это. Ибби только сощурила глаза. Это диалог просто вынес мне мозг. Я не сдержался и издал звук, похожий то ли на рычанье, то ли на вой. «Заче-е-ем?! Зачем это нужно было сейчас вспоминать?!» - мой мозг собирал манатки и покидал меня. А я лишь смотрел на эту уверенную физиономию и тот же немой вопрос отражался в моих глазах. Чтобы не сказать ничего лишнего, я откусил кусок пирожка побольше и чуть не подавился. - Знаешь, что, пошли заселяться, - будто читая мои мысли, предложила Ибби. Я лишь кивнул, и мы направились на поиски недорогого хостела. По пути Ибби купила коробку печенья с мудростями и предсказаниями. Мне было непонятно, как она оставалась такой веселой, после небольших, но не менее приятных конфликтов, которых было достаточно, и эту её особенность я заметил давно. Может, она не хочет это показывать? А может, это я слишком переоцениваю себя? Размышляя, я даже не пытался искать для нас ночлег, не осматривал улицы. Но через двадцать минут мы стояли у респшена и получали ключи от комнаты. Хостел, как хостел, все условия, но единственное, что понравилось, это внутренний двор, так напоминавший традиционные испанские дома. Там и проведу вечер, который скоро должен был наступить.