Конец - всегда начало

- Рих… - Я Хейно, - перебил я Ибби. Я сидел в плетеном кресле, во внутреннем дворе. Сейчас тут было пустынно, но приятно спокойно и уютно. Лучи солнца пробивались сквозь натуральный навес из листьев, стены, выходившие во двор, оплетала лоза, покрытая маленькими, красными цветами, а с журчаньем воды в фонтане хотелось слиться в одно целое. Так вот, что такое сиеста. Я откинул голову, подставляя её под солнце, и вот-вот бы задремал, но ко мне подошла Ибби, тем самым вывела меня из этого состояния. - Печеньку с предсказанием будешь? – игнорируя замечание, и плюхаясь в кресло, предложила она. В её руках была и камера, которую она положила на маленький, плетеный столик. - Когда ты только успела их купить? – я покачал головой, но все-таки достал одну. «Нас в других раздражает то, и только то, что есть в нас самих» - гласила записка, написанная на английском, когда я разломал печенье и одну половину отправил в рот. Я глубоко вздохнул и начал массировать висок. Тут же, почему-то, вспыхнуло одно из воспоминаний, когда я не хотел заселяться в отель, потому что там были страшные горничные, хотя тогда у меня было всего лишь плохое настроение. Вслед за этим я вспомнил, как я напился в дрова вместе с Кристофом и в таком виде пошли на интервью, благо, нас не пустили туда. Как Тилль потом ни слова мне не сказал, а лишь с укором во взгляде прошел мимо. Я вспоминал еще множество моментов, и смотрел на себя будто на маленького, капризного ребенка. Мне даже оправдывать свое прошлое поведение не хотелось – это было бы еще глупее. «…что есть в нас самих» - я перечитал записку. - Что у тебя тут? – Ибби, видимо, наблюдала за мной. Я взглянул на неё так, будто видел впервые. Даже сейчас её нахальное любопытство начинало раздражать, но я дал себе мысленную пощечину и ничего не ответил. Все те моменты, когда она меня раздражала до исступления, неужели это было отражение самого меня? Когда она бесила своими простыми поступками, упорно поступала так, как хотела, и приходилось идти у неё на поводу, и, в конце концов, виноватым во всем все равно оставался я. - Ты чего так смотришь? – улыбаясь, спросила она – Будто одного из Rammstein увидел, - на её лице появился хитрая улыбка, словно она читала мои мысли. «Да, увидел» - мысленно ответил я, но сказал совсем другое: - Нет, просто попытался найти глубочайший смысл в бумажке из печенья, - иронично ответил я, хотя все еще чувствовал себя не на месте. – А у тебя самой что? - «Друг – это одна душа, живущая в двух телах», - прочитала Ибби. – Какие же все-таки глупые эти записки, не правда ли?! – с деланным возмущением, и сильно жестикулируя, воскликнула Ибби. – Кто только верит в них? Это настолько трогательно и мило, что кажется ложью! Но мы – серьезные люди, повидавшие в жизни так много, конечно, не поверим в это и не поддадимся презренным милостям! Наступила пауза. Я сидел и не понимал, что сейчас вообще произошло. Но Ибби, не обращая внимания на мое замешательство, громко и заливисто засмеялась, откидывая голову под лучи солнца. Пока она не видела, я потянулся за камерой и запечатлел её такой, а карточку машинально спрятал в карман шорт, даже не взглянув на неё. - Вот скажи, чем ты думаешь, когда совершаешь какие-то абсурдные поступки? – задал я давно волновавший меня вопрос. - Как банально, Хейно! Как можно думать НЕ мозгами, если ты это подразумеваешь?? – так же деланно, но, все еще тяжело дыша после смеха, ответила она. – А вообще мне все равно, главное чтоб весело было, и желательно не только мне, - Ибби подмигнула. Я на это только задумчиво улыбнулся. Разве так должно было быть? «Тем более, я нужна тебе» - я вспомнил фразу, однажды сказанную Ибби, на что разозлился еще больше, но понял, что злюсь на самого себя. Глядя на то, как подруга нежилась в кресле, наслаждаясь наступавшим вечером, меня пробирала зависть, но я тут же усмирил это чувство. Во двор стали выходить постояльцы, повсюду зажглись маленькие огоньки, отчего стало еще уютнее, стали выносить столы и стулья. Становилось все оживленней и веселей. Оказалось, что по пятницам тут смотрят футбол, а потом устраивают танцы, и в подтверждение этого во двор вынесли большой телевизор. Ибби не удержалась от восторга и завизжала, как маленькая девочка. - Я сейчас! – только сказал она и её след простыл. Мне осталось только ждать и наблюдать за радостным возбуждением людей, которое, вскоре, передалось и мне, так что я решил отбросить все мысли и повеселиться. Люди собирались за столами в компании, что громко кричали, жестикулировали и смеялись. Все предвкушали предстоявший матч, и я был не исключением, ведь немцы славились своей любовью к спорту. Я подобрался поближе к толпе и ждал, пока настроят канал. В этот момент ко мне подошла Ибби, которую я не сразу узнал. На ней было надето платье! Платье на Ибби! Еще один шок за сегодняшний день. - Опять таращишься, - усмехнулась она. - Сложно не таращиться, впервые видя тебя в платье, - ситцевый, светло-зеленый с маленькими цветами сарафан красиво сидел на её загорелом теле. – Тебе очень идет. От этих слов Ибби вспыхнула, показав мне не хитрую девчонку, которую я всегда видел, а застенчивую девушку. Я и сам себя неловко чувствовал, будто подросток на первом свидании. Но обстановка быстро переменилась, не давая нам и подумать о чем-то. Телевизор начал транслировать игру, и все внимание переключилось на экран. Играла команда Боливии против Чили. Я ни за кого не болел, но поддаваясь всеобщему накалу страстей, иногда выкрикивал какие-то фразы, зорко следил за полем, игроками, пасами, замечал ошибки и разочарованно отводил взгляд, а потом опять, как загипнотизированный продолжал смотреть. Как только какой-нибудь игрок приближался к воротам противника, напряжение между присутствующими возрастало до такой степени, что, казалось, вот-вот могло произойти короткое замыкание. - ГО-О-О-Л!!! – двор взорвался от криков выплескиваемых эмоций. Ибби смеялась, глядя на меня. Я всю игру комментировал ей. Когда матч окончился победой Боливии, эмоции переливались через край, как пиво в бокалах болельщиков. Свои эмоции я сдерживать тоже не собирался и радовался так, будто это я забил все те мячи. Хотелось танцевать, не смотря на то, что я не умел, и просто общаться, не смотря на то, что я и языка не знал. Рядом Ибби тоже на месте не могла устоять от радости. Я, не думая что делаю(не хотелось), подхватил её и сжал в объятиях. Над ухом я услышал смех и почувствовал слабый ответ. - Слабачка, - усмехаясь, и опуская её на землю, сказал я. - Зато ты меня чуть не задушил, - Ибби шутя, ударила меня кулачком в плечо. – Это же просто футбол. - «Просто футбол» - перекривляв её тон, повторил я, на что она закатила глаза. Всеобщее волнение не утихало, и чтобы как-то выпустить пар, включили музыку. Я же присел, чтоб немного понаблюдать. Под звуки темпераментной и ритмичной латиноамериканской музыки, в центре двора быстро собрались пары танцующих разных возрастов и комплекций. Только отойдя от толпы, ко мне подбежала девушка, такая же смуглая, с черными длинными волосами и черными глазами, горящими то ли от алкоголя, то ли от возбуждения. Она что-то быстро говорила на испанском, но видя мою растерянность, схватила за руку и потянула к танцующим. Ну что, Рихард, где твоя готовность танцевать? Я усмехнулся про себя и попытался проследить за движениями партнерши, которая двигалась как змея, извиваясь своим телом и маня своими бедрами. «Раскрепостись! – сказал я самому себе – Танцуй так, будто на тебя никто не смотрит!» В следующее мгновенье девушка оказалась так близко ко мне, лаская своими пальцами мою спину, что я невольно содрогнулся от мурашек. В ответ я ловко перекрутил её, и будто так и должно было быть, она вновь стала танцевать передо мной, опираясь на мою руку. Хоть я и раскрепостился, как мне казалось, но вилять бедрами было неловко. «А как ты это на сцене делал, вспомни!» - внутренний голос заговорил с интонацией Ибби. Она в это время тоже не скучала и не осталась без внимания. Её пригласил танцевать, как мне показалось, этнический индеец, и у неё это получалось лучше, чем у меня. В конце танца я поцеловал руку партнерше, поклонился и поспешил смешаться с толпой, откуда хотелось просто понаблюдать за весельем. Захотелось даже запечатлеть этот момент, так что я сделал пару снимков. В какой-то степени я понял Ибби, которая вечно носилась с этими карточками. Я фотографировал просто все, с самых всевозможных ракурсов, и каждая карточка получалась только лучше предыдущей. Успокоив свою душу, я разложил карточки на столике в номере, камеру тоже оставил и вернулся обратно. К моему удивлению Ибби все еще танцевала, но уже с другим партнером. Вот шустрая! Танцы продолжались еще час-два, но я в номер вернулся раньше, заранее предупредив Ибби. Все тело изнывало от приятной усталости и, как только оказавшись на кровати, я забылся глубоким сном. * * - Мой маленький… Хорошенький… Мой любимый… - я улыбнулся сквозь сон - приятно было еще с утра слышать такие слова. Открыв глаза, чтобы понять за какие такие заслуги меня лелеют с начала дня. К великому разочарованию и облегчению одновременно, я увидел Ибби, которая сидела на полу, как ребенок, и не выпускала из рук рюкзак, который мы умудрились потерять в аэропорту. Увидев, что я проснулся, она быстро-быстро начала говорить, так же обращаясь к сумке: - Все-все, не бойся, не бойся! Злой дядя Рихард, – она выделила мое имя – больше не оставит тебя, потому что ты к нему не попадешь! Я укоризненно, но с улыбкой покачал головой. - Альбом твой в порядке? Все на месте? – спросил я. С секунду Ибби сидела не двигаясь, но потом принялась яростно рыться в рюкзаке, а затем облегченно вздохнула, достав из него альбом, на что я опять покачал головой. - Вот и отлично! Наконец, можем двинуться дальше, иначе еще одного дня тут я не выдержал бы. Покинув хостел, мы решили арендовать машину, чтобы можно было спокойно передвигаться по стране. Нашим следующим пунктом было то самое место, про которое мне столько рассказывала Ибби – Солончак Уюни – огромное соляное озеро. Что такого могло там быть, я не знал, потому что Ибби, чтобы выдержать интригу, не рассказывала мне только одну вещь, которая удивила бы меня. - Едем, ковбой! – как только мы уселись в машину, воинственно воскликнула Ибби. Я улыбнулся сам себе и завел машину. Отправлялись мы на юго-запад страны к этому небольшому городку Уюни. До него мы добрались за два с половиной часа. Город этот был самым обычным, провинциальным даже. Жилые дома были похожи на коробки и разноцветные кубики. Проезжая по этим улицам, я почувствовал себя неуютно и уныло. Разве что в центре промелькнуло пара небольших соборов в том же колониальном стиле. - Мы же не будем тут задерживаться? – заглядывая мне в глаза, спросила Ибби. Я старался не отвлекаться от дороги, но все-таки взглянул на неё и безобидной снисходительностью улыбнулся. - Не будем, успокойся. - Тогда можно прямо на озере остановиться! – воодушевленно выпрямилась Ибби. - Можно, но тогда нужно купить еду, машина это тебе не хостел, - рассудил я, сворачивая к небольшому магазину. – Может, ты одна сходишь, а то как-то лень вылезать. - Поднимай свой зад! – Ибби взяла свой рюкзак, – теперь она с ним не расставалась – открыла мне дверь и с силой вытянула из машины. Мне от этого почему-то стало неудержимо смешно. Со стороны это было бы похоже, будто у меня пытаются угнать машину, или я пьян и не в состоянии ходить, но это просто лень. В магазине, напоминавшем склад, мы задержались ненадолго – выбирать было не из чего, так что через десять минут мы направлялись к машине, возле которой околачивалось двое парней. Меня это насторожило. Я присмотрелся и понял, что они хотели слить бензин! - Вот гады… - пробубнил я и ускорил шаг, выкрикивая при этом – Эй! Эй, а ну свалили быстро! Вот засранцы… Проваливайте! – я подхватил с земли камень и угрожающе замахал. От неожиданности быть столь скоро застигнутыми врасплох, шпингалеты кинулись в рассыпную, оставив шланг так и торчать из бака. Первый, очевидно, стоявший на шухере, с разворота ударился об саму машину, а второй, опередив товарища, выскочил на проезжую часть, как раз тогда, когда проезжал грузовик. Раздался такой вой, будто сама машина испугалась выскочившего на дорогу паренька. Тот в это время валялся на другой стороне дороги, не слыша поэтическую брань остановившегося водителя. Горе воришки, подтерев сопли, и утешая друг друга, быстро ретировались с улицы. Я в это время, держась о капот машины, старался не упасть со смеху. Сквозь слезы уже ничего не было видно, но приступ истерики прошел нескоро. Ибби же, наблюдала за происшествием с волнением и ужасом в глазах, как и свойственно девушкам, а потом, с прячущейся за укором в глазах, улыбкой, сказала: - Смотри не лопни, бочонок. Не обращая на её слова внимания, я сел за руль и завел машину, все так же продолжая иногда хихикать и похрюкивать. Ибби с трудом сдерживала улыбку, стараясь выглядеть спокойно и невозмутимо. Перед нами простирался путь, ведущий к чему-то неизвестному и невиданному. По бокам на сотни километров нас окружала унылая, будто о чем-то сожалеющая, пустыня. Но от этого не становилось неописуемо тяжело на душе, нет. Наоборот, это лишь подчеркивало её скрытую в причудливо сухих деревьях, в устало расстилавшихся вдали горах, прелесть. Казалось, будто природа совсем не была заинтересована в какой-либо форме жизни здесь. Её отстраненное молчание повсюду сопровождало нас, было слышно лишь фырчанье мотора и резкие порывы ветра, который не имел плоти, но так и норовил как можно больнее захлестнуть кнутом воздуха. Я поежился и закрыл окно машины. Хотелось о чем-то поговорить со спутницей, но на ум ничего толкового не приходило. Глядя на неё, я даже не мог представить, о чем же она думает. Вид был такой же отрешенный, как и все вокруг. - У меня сейчас такое приятное ощущение, будто мы не на Земле, а на какой-то другой планете, - с улыбкой, все так же смотря куда-то вдаль, произнесла Ибби. - Приятное? - А что? Ты бы не хотел побывать на другой планете? – улыбка на лице стала шире. - Была бы возможность, я бы отправился в межпланетное путешествие, - я представил себя болтающимся в невесомости внутри ракеты. - Ну, на Луне ты уже был, - вдруг, с серьезным, даже презирающим видом Ибби пожала плечами. У меня же, в этот момент в мозгу что-то замкнуло, и я тупо смотрел на дорогу, при этом, не видя её. Что это за перемена в её настроении? В душе будто сидела крыса, которую снаружи постоянно поджигали, на манер средневековых пыток, и она никак не могла вырваться, а лишь скреблась изнутри, задевая самые больные места. Эта крыса была одним из худших проявлением отношения к Ибби, которое я мог ей показать, но она не понимала этого. Я хотел врезаться в то дерево, мимо которого мы проезжали. Вместо этого у меня из груди вырвался смех, который будто отравил все мое существо. Тут-то я и встретился с вопрошающим и испуганным взглядом Ибби. Ничего, у меня терпение не вечное. - Я… Я имею ввиду почти, - будто извиняясь, добавила она. – Мы же не были в Лунной долине. Теперь была моя очередь вопрошающе на неё смотреть. - Ну, вблизи от Ла-Паса есть долина с каньонами, - Ибби пожала плечами, - которая, по описаниям напоминает поверхность Луны. - Мы можем завтра туда отправиться, - так же неуверенно ответил я. – Откуда ты вообще узнаешь, что и где можно посмотреть? – стараясь разрядить обстановку, спросил я. - В аэропорту есть брошюрки, что-то вроде путеводителей. Каждый раз, когда мы прилетали, я одну брала и выискивала что-то. У меня уже коллекция образовалась. – Ибби похлопала рюкзак, намекая на находившийся там альбом, в который я, кстати, после Вьетнама больше не заглядывал. На это я лишь рассеянно пожал плечами, всё стараясь отвлечься от неудавшегося разговора.