Проще сдаться

Ночь, желание и вино не способствуют воздержанию

Цунаде погремела кубиками льда в стакане — звук был едва слышен на фоне музыки и голосов множества шиноби, которые пришли сегодня вечером отпраздновать день рождения Гая. Она окинула взглядом дымную полутёмную комнату, поймала неодобрительный взгляд Шизуне и быстро отвела глаза. Чёрт, попалась. Её раздражало, что она никогда не могла скрыться от своей чопорной помощницы. Что плохого в том, что она немного выпьет с боевым товарищем? Ещё раз погремев кубиками в стакане, Цунаде допила то, что осталось. Она улыбнулась. Чем бы ни был этот напиток, он удивительно освежал. Она пришла на вечеринку поднять тост за именинника и сразу отправиться домой. Шизуне кудахтала над ней как наседка, когда они вышли из кабинета: она хорошо знала, что её госпожа никогда не способна ограничиться одной рюмкой. По правде говоря, Пятая Хокаге действительно побаловала себя немного. Прежде чем Шизуне смогла вмешаться, явно нетрезвый Гай вручил Цунаде холодный стакан и настоял, чтобы она попробовала его собственный «эликсир энергии», состоящий из фруктового сока, аминокислот, ростков пшеницы, витамина В и, конечно, алкоголя. Цунаде не хотела говорить Гаю, что алкогольный энергетический напиток — это по определению оксюморон. Поэтому вежливо отпила из стакана, сказала, что напиток отличный, и допила до дна. Просиявший Гай радостно протянул ей ещё один. Теперь Шизуне считала делом чести встать между Гаем и своей госпожой, чтобы предотвратить третий раунд. Она не дрогнула, когда Цунаде одарила её хмурым взглядом. Оглядывая комнату, Цунаде заметила ещё одного человека, с кем она не хотела этим вечером встречаться взглядом. Джирайя. Сегодняшний завтрак был, мягко говоря, неловким. Цунаде одновременно злилась и желала оказаться в его объятьях. Но она всегда тратила слишком много времени и усилий на ярость и слишком мало — на нежность, поэтому в этом режиме ей было более комфортнее. Почему она так злилась на него? Цунаде думала над этим вопросом весь день. Она провела последние несколько дней в мечтах, которые в обычное время заставляли бы её краснеть. Почему бы просто не принять его предложение? Ведь если слухи правдивы, он чертовски хорош в постели. Но ведь он предлагал не это, не так ли? Нет. Он говорил о любви и вечности, и прочей подобной чуши. Не только о сексе. Отведя глаза, она изучала других гостей. Генма выставлял себя дураком на танцполе, но вместе с Анко они, казалось, безмерно этим наслаждались. Асума и Куренай, как пара голубков, обжимались в углу. Видимо, в дальних углах играли в карты или кости. На мгновение ей захотелось пойти туда и попробовать присоединиться, но потом она одумалась. Если выпьешь с джонином, то вольёшься в компанию; лучше не становиться должником кого-либо из них. Цунаде вздохнула. Они все казались такими юными. Что она здесь забыла? Но то, что у них есть возможность расслабиться всем вместе, замечательно. Обстановка между нациями сейчас была довольно спокойной и, несмотря на ощущение смутной угрозы, вынуждавшей быть постоянно настороже, было приятно просто отдохнуть и развеяться, пусть даже совсем недолго. Цунаде решила, что сейчас самое лучше время, чтобы уйти, пока ей просто хотелось выпить и поиграть в игры, а не испытать себя в танце. С лёгкой тоской она огляделась вокруг, надеясь вновь увидеть Джирайю. Не найдя его, она поняла, что он, вероятно, нашёл несколько куноичи для развлечения и теперь где-нибудь в укромном уголке их мял. Она поставила стакан и развернулась, чуть не столкнувшись с Джирайей. Он осторожно улыбнулся и подал ей новый стакан. — Я видел, как Шизуне пресекает попытки Гая подливать тебе. Меня не испугать так легко. Поэтому вот, держи. Цунаде просияла: — Как раз то, что мне было нужно, дурак. Она густо покраснела, когда поняла двойной смысл своих слов. Джирайя расслабленно хихикал: — Ты сказала это, Химе, не я. Шизуне решительно пробиралась к ним через всю комнату. Цунаде сделала глоток, глядя на Джираю поверх стакана, и закатила глаза. Шизуне остановилась, уперев руки в бока: — Госпожа Цунаде, вам не кажется, что нам уже пора? Цунаде одними губами прошептала: «Спаси меня». С озорными огоньками в глазах Джирайя схватил Шизуне за запястье и потащил её на танцпол. — Да ладно, Шизуне, давай потанцуем, пока Цунаде закончит пить. Это будет последний раз, я обещаю, что после этого она уйдёт. Шизуне побледнела и попыталась вырваться, но это было бессмысленно. Это было худшим унижением, потому как танцевал Джирайя хуже Генмы. Единственное, что она могла сделать, это избегать его ног, чтобы спасти собственные пальцы. Цунаде чрезвычайно наслаждалась этим зрелищем. Она смаковала напиток, прекрасно понимая, что Шизуне больше не позволит ей пропустить стаканчик. Веселье было в самом разгаре. Цунаде, постукивая ногой в такт музыке, поняла, что переоценила своё решение держаться от карточных игр подальше. Песня закончилась, и Джирайя с покрасневшей не то от усилий, не то от смущения Шизуне направились к ней. Вздохнув, Цунаде осушила стакан. Маленький весёлый вечер закончился. — Хорошо, Шизуне, — проворчала она. — Я готова. Рука Джирайи стиснула её запястье. — Пока ещё нет, Цунаде. Ты должна мне танец. Теперь настала очередь Цунаде бороться, когда он дернул ее за собой на танцпол. — Что ты подразумеваешь под «ты должна»? — прошипела она, пытаясь привычно разозлиться, но была способна только улыбаться, глядя на него. Темп был гораздо медленнее, чем та мелодия, которую он разделил с Шизуне. Его ладони на её бёдрах были тёплыми, а свои она положила ему на плечи. Она волновалась, чувствуя себя неуютно от осознания, что другие могли смотреть на них. Они слишком близко? Кого, чёрт возьми, это волнует? Джирайя её друг, они могут танцевать сколько захотят, разве не так? Эти мысли вытеснили совершенно иные. Что если она слишком далеко? Подозревают ли другие о том, насколько сильно сегодня она на него разозлилась? В данный момент её старый друг гнев дулся в углу. Цунаде наклонилась ближе к Джирайе, когда они покачивались под музыку. Она не могла злиться на него вечно, не так ли? Гудение превращалось в вихрь, и сейчас поддаться ему было так легко. Это место было задумано, чтобы способствовать зарождению отношений между шиноби. Музыка была достаточно громкой, и приходилось наклоняться ближе, пытаясь услышать друг друга. Свет — достаточно тусклым, чтобы уловить автоматическую физическую реакцию в чужом глазу. Спирт подавлял внутренние запреты. Чёрт возьми, она знала всё это из учебников. Она не собиралась становиться жертвой автоматической реакции нервной системы на физические сигналы. Ведь так? Цунаде посмотрела в его глаза. И растаяла. Как она могла быть настолько глупой? Он был прямо перед ней. Дан был ее первой любовью, в буквальном смысле ее первым пламенем. Как пламя, ее любовь к нему горела ярко. Но разве Дан не сгорел слишком скоро? Но если бы Дан жил, не выгорела бы ли их любовь слишком скоро? Любовь Джирайи была жаркими углями, которые тлели всю ночь, ярко, горячо и сильно. Многие могут осмелиться сунуть руку в пламя, но кто бы добровольно пытался удержать горящий уголь? Песня подходила к концу. Сердце Цунаде отстукивало в груди свой собственный дикий ритм, пока мысли боролись в её голове. Было бы легко, очень легко встать на цыпочки, подтянуть его лицо к своему и поцеловать. Кого волнует, что подумают остальные? Песня закончилась. На этот раз настала ее очередь взять его за руку и вести. — Идём, дурак.