You're making waves

Четвертый стакан двойного виски был лишним. Скотт рассеянно подумал об этом, когда Кандрос в ответ на дружеское предложение отсосать посмотрел на него странно. Картинка немного расплывалась перед глазами — как будто шалил дурно откалиброванный визор. Наверное, им не стоило брать в баре бутылку и идти в апартаменты Кандроса — стоило включить режим разумных деловых парней и разойтись спатеньки — но они все же были именно здесь, и дружеский отсос казался Скотту логичным и весьма желанным завершением вечера. — Ты пьян, — сказал Кандрос. — Нет, — попытался соврать Скотт, сам понял, насколько неубедителен, и рассмеялся. — Немного. — Ты объяснял мне, что значит «сношаться в глаза». — Ага. — Это довольно... необычное предисловие к оральному сексу. — Чувак, — возмутился Скотт. — Тебе, конечно, шестьсот лет с гаком, но это не значит, что тебе стоит называть отсос «оральным сексом». Кандрос слегка развел мандибулы — этот чертов жест мог означать что угодно, от удивления до улыбки. Насколько же проще было с пришельцами, которые имели губы. — Тебе нравятся люди, — добавил Скотт, потому что терпеть не мог паузы в диалогах, тем более такие неловкие. — И, по-моему, не только как носители богатой культуры. И если ты хочешь наладить контакт... то есть, мне показалось, что ты хочешь, но, мне говорили, я не самая яркая звездочка в Андромеде... в общем, я всецело в твоем распоряжении. — Ты пьян, — повторил Кандрос. Очень весомо. — Не настолько, чтобы не понимать, что говорю, — заверил Скотт. — Впрочем, это уже начало напоминать домогательства, так что мне, наверное, стоит заткнуться. — Да, — согласился Кандрос. — Не стоило об этом вообще... — Так ты хочешь или нет? Кандрос отвел взгляд, свел мандибулы. Скотт занервничал: это, вроде, был плохой знак? — Очень хочу. Голос у него зазвучал на тон ниже. Явный признак возбуждения — или агрессии. — Ага, — выдохнул Скотт. — Я тоже. Есть что-то, что мне нужно знать? Он отставил стакан, поднялся из глубокого кресла (главное — не проболтаться о нем Лиаму, если тот узнает, покоя Скотту больше не будет), сделал два шага вперед — и опустился на колени. Кандрос издал какой-то низкий скрипучий звук. — Не, эм, глотай. Разные аминокислоты, помнишь? Скотт кивнул и взялся за застежки его брони. Он имел представление о том, как от нее избавиться — специально просмотрел мануалы, чтобы знать, что делать, если кому-то из напарников не-людей понадобится помощь. Кандрос смотрел на него сверху и, кажется, собирался спросить «ты уверен?». Модули брони послушно разошлись. У Кандроса стояло — на спецкурсе по ксенобиологии рассказывали, что член у турианцев большую часть времени находится под слоем хитиновых пластин и предстает взгляду только непосредственно перед сексуальным актом. Хороший был спецкурс. Член у Кандроса был синеватый, без головки. Скотт впервые видел подобное не в порно. Ужасно хотелось потрогать. — Можно? — спросил Скотт. — Приступай или выметайся, — выдохнул Кандрос. На том же спецкурсе объясняли что-то про хищническую природу турианцев и связь агрессии с возбуждением. О том, что бедные люди могут оказаться под большим впечатлением от этого, в лекциях ничего не говорилось. Скотт подался вперед, попробовал кончик языком, обхватил губами. Кандрос зарычал — действительно зарычал — и вцепился руками в кресло. Привкус был сладковатый, очень сильный; едва член Кандроса оказался у Скотта во рту, начал истекать смазкой. Та почти не пахла; хотелось размазать немного между пальцами, изучить консистенцию и цвет. Может, размазать немного по лицу, позволить Кандросу кончить на него... Скотт не был уверен, что это не способно вызвать аллергической реакции, но был полон решимости рискнуть. Он надеялся, СЭМ вызовет медперсонал в апартаменты, если у него случится анафилактический шок.