***
Стасу исполнилось тридцать три года. Коллеги на работе скинулись на дорогущий букет цветов для его мамы, а имениннику подарили серебряный портсигар и зажигалку с гравировкой «Палата №6». Иронию Стас одобрил, а букет подарил сияющей Нине Валерьевне на глазах у всей больницы. Фотографии тут же выложили в Интернет с подписью: «Лучший хирург Москвы и лучшая мама на свете». Нина Валерьевна вырастила и воспитала пятерых, работая медсестрой в больнице. Саму ее оставили в детском доме, и когда она выросла — твердо решила, что вытащит оттуда столько детей, сколько сможет. Стас был третьим по счету. Старший — Виктор, занимал важное место в столичной мэрии, Костик увлеченно готовил в каком-то пафосном ресторане, а младшие дочери искали свое место в жизни — учились. Стас боготворил Нину Валерьевну, относился к ней с большой нежностью и готов был по первому звонку лететь хоть через всю столицу, но она почти никогда не звонила. Теперь с ней жили две младших девочки, осваивая тяготы гуманитарных специальностей и помогая по хозяйству. Стас заезжал проверить, не нужно ли что починить, Виктор устроил все с пособиями и пенсией, Костик присылал дорогой ужин с курьерами. Они заботились о ней так же усердно, как она когда-то заботилась о них, разрываясь между ответственной работой в больнице и необходимостью уделять много времени выросшим в приюте детям. Поступить в медицинский и стать хирургом Стас решил, когда Нина Валерьевна впервые взяла его с собой на работу. Она каждого ребенка хотя бы один раз отвела «на смену» — показать, чем занимается, объяснить, как лечат людей. Стас попал в «аншлаг»: вокруг суетились люди, толпа наседала, прибежали посетители — авария. Нина Валерьевна объяснила, что фура столкнулась с автобусом, и теперь всех пострадавших в срочном порядке везли для осмотра и операций. Чтобы Стас не помешал ненароком, она оставила его в ординаторской, налила вкусного какао и дала плюшку. Стас жевал плюшку, пил какао и слушал через стенку, как творятся чудеса. Люди, которые должны были умереть, возвращаются к жизни. Их дети и родители восклицали слова благодарности, обещали «молиться», убегали с этажа в слезах. — Хочу быть доктором, — сказал он приемной маме, когда та вернулась с тяжелой смены. — Ты же толком ничего не увидел, — удивилась она. — Я слушал. Нина Валерьевна многозначительно кивнула. С вузом было решено, начались тяжелые приготовления, и пока Костик мудрил на кухне с бутербродами и кашами, а Виктор зубрил матанализ, Стас разглядывал атлас человека, выписывая в тетрадку самые важные сведения. Все, что пригодится для поступления. Учил наизусть, как советовала мама, два раза сходил на экскурсию в естественнонаучный музей, разглядывал там экспонаты с ручкой и блокнотом в руках. Поэтому, когда началась колготня с поступлением, спокойно выступил лучшим и попал в хорошую группу. Выделили общежитие — Стас переехал, освободив место Ирочке, совсем маленькой, вырванной из детдома со скрипом, благодаря авторитету Нины Валерьевны. Мама у Ирочки была наркоманкой, но лечилась и обещала руководству, что через год сможет забрать ребенка, вот только Нина Валерьевна была неумолима — попросила Ирочку закатать рукава, и воспитатели увидели следы оцепенелых, мертвых захватов. Ирочка расплакалась и убежала, но жить с Ниной Валерьевной согласилась сразу. Как только Стас уехал учиться — перебралась в отдельную комнату. — Спасибо тебе, — сказала она тихим голосочком, опустив взгляд, когда он уезжал. Будто он поступил в медицинский ради Ирочки, которой в тот знаменательный день в больнице, определивший всю его жизнь, даже в помине не было. В общежитии Стасу выдалось раздолье. Большую часть времени он учился, как и все остальные вокруг, но свободные вечера проходили шумно. Здесь Стас познакомился с Женькой со второго потока, напился с ней и потерял девственность, не придав этому никакого значения, а она разозлилась на него и пустила слух, что он — гей. После этого к Стасу пришли знакомиться Степка и Генка с первого потока, они опять напились, и теперь Стас уже ничего не терял, но Женьке был благодарен сверх всякой меры — даже цветов купил, правда она не оценила. Выпускные экзамены прошли влет, ординатура мелькнула одним сплошным дежурством, а потом его определили в хорошую больницу. Отчасти из-за талантов, отчасти из-за диплома, а отчасти — из-за помощи Вити, который на выпускной брату подарил золотые часы и похлопотал по своим каналам. — Только не женись слишком рано, — посоветовал он в довесок к подарку. — Можешь не волноваться, — многозначительно ответил Стас, хотя Витя все равно не понял его тогда. Семью никто из них не заводил — все по своим причинам. Стас точно знал, что Костик не хочет связывать себя узами брака из-за того, что единственной женщиной, которую он мог уважать, была Нина Валерьевна. Всех прочих считал похожими на родную старшую сестру, которая много лет жила на его пособие, кормила черствым хлебом и не отдавала в детдом, чтобы ее не лишили денег. Виктор строил карьеру — Стас видел у него в квартире разных женщин, но ни одна не задерживалась дольше года. Менял их Виктор то ли из романтических соображений, то ли из-за того, что они начинали требовать брака. Стас в общежитии переболел случайными связями, а первые годы работы проходили так тяжело, что на любовь не хватало времени, и даже примитивного секса искать было не с кем. Жил отшельником, вечерами смотрел кино и засыпал, так и не дождавшись концовки. Тем вечером он возвращался со смены, поглядывая на дорогой портсигар и зажигалку, которые лежали на переднем сиденье рядом с ним. Они сверкали в лучах фонарей, а ливень делал блики загадочными. Стас думал, что так выглядят успех и счастье, и решил, что вечером непременно заглянет в интернет и посидит на сайтах знакомств — вдруг подарки принесут удачу. Друзей он не звал — друзей не было. С семьей отмечали только круглые даты. Тридцать три года хоть и выглядело юбилеем, но все-таки несерьезным, так что Нина Валерьевна не стала созывать всех в дом. Стас рассчитывал вернуться раньше обычного, открыть бутылку дорогого вина, съесть ужин, который передал с курьером Костик, и посмотреть фильм — сегодня уж точно до конца. Прохожего, который шел напролом, он не то что не заметил — не разглядел. Ливень был настолько сильным, что Стас ехал на сорока. Четыре полосы, на много километров — ни одного перехода. Дома ждала вкусная еда и фильм, а рядом лежали подарки «на счастье». Когда он увидел размытую дождем фигурку — надавил на тормоз, но уже знал, что бывает в таких случаях. Вода снижает эффективность трения, по инерции машина пролетит вперед еще немного, а фигурка… удара с заноса от сороковича вполне хватит, чтобы сделать человека калекой на всю жизнь. Если не повезет. Когда новенький Форд все же остановился, Стас включил аварийку, выбежал из авто и пошел смотреть, что натворило его «на счастье». Незнакомец еще был в сознании, но оставалось ему недолго — дальше обморок, потом кома, ну а потом Стас мог объяснять по секундам. Он схватил сбитого, взвалил на плечи и потащил в машину. Внутреннее кровотечение убьет его в любом случае, тащи не тащи, переломы свое дело уже сделали — отключился. Теперь либо успеют на ИВС, либо он умрет в машине, а в такой ливень ждать скорую — бесполезно. Стас надавил на газ до упора, лихо развернулся на первом же повороте и понесся к больнице. Вызвонил по телефону дежурную бригаду, попросил подхватить на въезде. Ребята ждали — положили сбитого на каталку, увезли в лифте, а Стас остался возле стоянки. Дождь закончился — он вытащил из портсигара подаренные сигареты, прикурил от новой зажигалки и уставился в бетонный потолок. Совсем по-другому он представлял себе тридцать третий день рождения. Сбитый выглядел жалко, на нем был подозрительно провинциальный спортивный костюм, а в руках — легкий рюкзачок. Наверное, гость из области. Приехал подработать или посмотреть на что-нибудь в столице. Кому еще пришло бы в голову переходить четыре полосы без светофора в ливень? И ведь Стас не гнал — совсем не гнал. Сорок километров в час — ирония. Телефон завибрировал — он поднял трубку и услышал мамино: — Сыночек, милый, не переживай! Все с ним хорошо, живой, цел, поправится. Поднимайся ко мне, — она говорила просительно, с жалостью. Стас боготворил Нину Валерьевну, но в этот момент ему стало противно, что она так возится с ним. Ведь он чуть не убил человека, а она ведет себя так, будто он случайно другу разгромил куличик в песочнице. — Лучше я домой поеду, — ответил он. Но домой он не поехал, а стал колесить по вечерней Москве. Еще один раз позвонил коллега, Петр Семенович из травматологии. Сказал, что с «его» парнем все в порядке, и что утром он по прогнозам придет в себя. Удар был не сильным, сломано «всего лишь» два ребра, внутренние органы не задеты. — Он пьяный был? — с надеждой спросил Стас. — Да, — ответил Петр Семенович, — несильно, но пьяный. Стас поехал дальше, гадая, дойдет ли дело до суда. Свидетелей не было, пострадавшего Стас тут же доставил в отделение, а там к нему отнеслись с пониманием коллеги. Если пустить эту новость в желтую прессу, получится, что начинающий перспективный врач престижной клиники беспределит на дорогах. Не объяснишь потом — загрызут. — Витя? — Стас набрал брата. — Случилось что-то? — Как ты понял? — По голосу — ты вроде как плачешь? — Нет, не плачу. Я человека сбил. — Насмерть? — Виктор всегда брал быка за рога, с раннего детства. — Нет, я его в больницу отвез сразу — с ним все в порядке. — Молодец, — похвалил Виктор и добавил, — испугался, что ты как Костян. — Как Костян? — Стас ничего не знал о «Костяне». — Пять лет назад сбил девочку и уехал, — ответил Виктор. Стас съехал на обочину и затормозил. Узнавать такие новости в машине — недалеко до второй аварии. — И ты молчал?! — Мама Нина просила не рассказывать. Он с тех пор не водит, навещает ее каждый месяц. — Девочку? — Могилу. — Он убил ребенка?! — Не рассказывай маме Нине, что я тебе рассказал, хорошо? — Витя говорил просительно, как в детстве, если они вдвоем замышляли какую-нибудь шалость и не хотели расстраивать маму. — Не скажу. Вить, а ты сам? — Я? Сбивал ли я человека? Нет, я не сбивал. Честно, Стасик, честное слово — не сбивал. А сбил бы — сказал бы сразу. Ты как думаешь, он заявит? — Не знаю, я потому и звоню — посоветоваться. Лил дождь, ничего не было видно, он переходил четыре полосы, напролом шел, а я ехал на сорока, и я его не увидел. Потом, когда все случилось, отнес в салон и поехал обратно, привез, вызвал бригаду, отдал им и уехал. — Он был пьяный? — Да, Петр Семенович говорит, пьяный. Вить? — Что? — Можно я приеду к тебе? — Нет! — почти закричал Виктор. — Нет, не надо ко мне. Я продиктую адрес, езжай туда, хорошо? Я буду через десять минут там, подожду тебя. — У тебя случилось что-то? — Нет, — поспешно ответил Виктор, — нет, не случилось. Это все Жанна — у нее тут нервный срыв. Приедешь — она меня съест. Они распрощались, и Стас поехал по нужному адресу, по дороге гадая, как Виктор со своим железным характером ухитряется попасть впросак с женщинами вроде Жанны.***
Место, которое посоветовал брат, находилось в центре Москвы, но подъезд к нему был со стороны дворов. Стас поплутал немного, потом нашел арку, добрался и поставил машину на небольшой стоянке. К нему вышел охранник — этого Стас не ожидал. Охранник начал что-то спрашивать, но тут же зазвенел телефон. Стас поднял трубку и махнул охраннику, что через минуту ответит на все вопросы. — Стас, ты далеко? — звонил Петр Семенович. — Да, я уже дома, — соврал Стас, чтобы сэкономить время. — Ты не поверишь, — голос у хирурга был веселый, так что Стас расслабился, — твой паренек очнулся. У него здоровье, как у коня. Проснулся, спрашивает, где я. Мы ему, мол, тебя наш коллега сбил, привез сюда, а он — «Слава Богу!». Так еще сказал, я ни в жизни не повторю — просто кадр. Мы ему сок хотели принести, Галка только вышла, а он лег на подушку и заснул. Лежит теперь и храпит, представляешь? В нем седативных было столько, что должен был до обеда проваляться без памяти, а туда же. Ты не волнуйся, в общем. Все с ним хорошо, мыслит адекватно, хотя и забавно. Отдыхай! — Спасибо, Петр Семенович, спасибо, — Стас даже улыбаться начал от такой истории. Было похоже, что сбитый не собирается на него наезжать, а уж для чего он потащился в такой ливень на дорогу — можно выяснить после. — Мужчина, это частное заведение, — заявил охранник, все это время терпеливо ожидавший, пока Стас договорит. — Я вынужден попросить вас уехать. — Наверное, какая-то ошибка, — беззаботно отозвался Стас. Море было ему по колено в этот счастливый момент. — Я к Виктору, собственно. — К Виктору? — удивился охранник. — Постойте минуту, пожалуйста, я уточню. — Да, конечно, только вы не очень долго — опять дождь может начаться, — ответил Стас. Он готов был дарить щедрые подарки налево и направо. Из арки вырулила машина брата, но охранник уже скрылся за дверью «частного заведения». — Ты куда меня пригласил? — рассмеялся Стас, когда из машины вылез помятый Виктор в рубашке со следами физической борьбы и мятом пиджаке. На ногах у него вместо обычных начищенных туфель были домашние тапочки. — Проще показать, чем объяснить. — Ну, давай, показывай, а то меня охранник уже развернул. — Ты больно веселый для того, кто сбил человека, — огрызнулся Виктор. Стас понял, что Жанна перегнула палку. — С ним все хорошо, он уже в себя пришел. Петр Семенович сказал, что выглядит адекватным. — Очень за тебя рад, — зло продолжил Виктор. Потом шумно вдохнул, выдохнул и уточнил: — Правда рад, просто голова сейчас другим забита. У нас большие проблемы на работе из-за субподрядчика. Там хорошо видно, куда уплыли деньги, а Жанка насела на меня, мол, хочу на Юга. Какие мне Юга? Лети, говорю, я все тебе оплачу, а она взъелась, что я ее отсылаю. Ну не дура? Откуда они такие берутся? — Давай хотя бы внутрь зайдем, — предложил Стас. Вместо охранника к ним вышел экстравагантно одетый мужчина с тонкой сигаретой, от которой тянулся сладковатый дымок. Стасу бросилось в глаза, что у мужчины была стильная прическа из серии «я знаю толк в сеновалах» — он часто видел такие в зарубежных фильмах. В тех самых, финалы которых никак не мог досмотреть. — И кто же из вас хотел меня видеть? — спросил мужчина. Он прищурился, затянулся, потом кивнул сам себе и указал на Стаса. — Ну, понятно, видеть меня хотел ты, но здесь произошла какая-то ошибка. Мне некогда, сами разбирайтесь. Они остались на месте, а мужчина пошел к выходу, из которого появился охранник. — Простите, Виктор Степанович, я думал, он про вас. — Не переживай, Петенька, бывает. Виктора, кстати, я хорошо знаю, так что пусть проходят, но на счет столов предупреди. Брони за ними не было, я помню, — и он исчез в дверном проеме. — Кто это? — удивился Стас. — Вик, — брат тяжело вздохнул. — Это как если бы Жанна была мужиком. — Вы хорошо знакомы? — Не то чтобы, — он еще раз тяжело вздохнул. — Просто он здесь работает, а я сюда иногда прихожу. Охранник пустил их внутрь и объяснил, что столы «в первом ряду» заняты, поэтому лучше занимать следующие, чтобы не было проблем «вечером». Стас уловил, что за фразами был какой-то подтекст, но расспрашивать не стал — мысли его были заняты неудавшимся праздником, остывшим в машине ужином Костика, сбитым провинциалом и, наконец, Жанной, которая явно усугубляла проблемы Виктора. А потом он вспомнил про Костика, про девочку и могилку, и тогда реальность совсем перестала интересовать его. Они уже сидели за столиком, и Виктор лихо надиктовывал официантке заказ, а Стас все еще смотрел перед собой, вспоминая злополучный разговор. Официантка ушла, Стас посмотрел на брата и спросил: — Почему он уехал? — Да кто его знает, — Виктор пожал плечами, — страшно стало, наверное. Тебе вот не было страшно? — Я сразу испугался, что могу сделать хуже. Вспомнил, сколько человек умерло на каталках, и решил, что надо везти самому. По такому ливню скорую ждать было бы дольше. Ну и пока я его тащил, еще подумал, что за самоуправство могут замести. Как я объясню, что я семь лет в травмате? — Да так бы и объяснил, — отмахнулся Виктор. — Не бери в голову, она у тебя на месте, слава богу. Костика все это задело, он техникум еле закончил, а теперь печет свои блины, как проклятый. Ему везде эта девчонка мерещится. Стас вспомнил свои мысли, о том, что Костик не торопится жениться, и спросил: — Ты водку заказывал? — Заказывал, — Виктор кивнул. Водку принесли тут же. — Быстро вы, — удивился Стас. — Виктор Степанович сказал ваш столик на карандашик взять, — отозвалась официантка и мило улыбнулась. — Понятно, — нахмурился Виктор. Хмуриться ему пришлось еще много раз. Хлопнув стопку, он зло посмотрел в сторону выхода и стал поспешно звонить кому-то, чтоб отогнали машину. Стас знал, что за Виктором водилась дурная привычка выпить где-нибудь, а потом только вспомнить, что он за рулем. Пару раз, в голодные студенческие годы он сам отгонял машину брата на стоянку у дома. Виктор выдавал ему за это денег, и они делали вид, что это «за услугу». Просто так сунуть деньги Стасу не мог никто, даже приемная мама. В подарок на праздник — пожалуйста, за выполненную работу — хорошо, несколько раз он даже взял после операции «благодарность», когда проще было сдаться, чем отвадить добродушных родственников. «До» не брал никогда — считал плохой приметой и убеждал, что будет нервничать за столом. После детского дома, который Стас отчетливо помнил, деньги для него стали убежищем от жестокого мира. Он никогда и никому не был должен, но старался, чтобы и другие ничего не были должны ему — понимал их чувства. Погруженный в воспоминания, он не сразу заметил, что брат уже закончил говорить по телефону и теперь строчит сообщения. Всплыли подробности скандала с Жанной. Оказалось, что несколько раз Виктор допоздна оставался в офисе, хотя обещал ей, что вернется раньше. Ради ужина, ради фильма, ради похода в магазин — Жанна старалась готовить разные поводы. — И она ведь хорошая, — после третьей стопки признался Виктор. — Хорошая, Стас, я бы на ней женился. Добрая такая, в Москве таких теперь не найти. Но пилит страшно. Я виноват, что у меня такая работа? Не останусь до сдачи отчета — голову с плеч снимут. — Вот бы и сидел сейчас с ней, — зачем-то ответил Стас. — Не могу! — возмутился Виктор, и тут же снова нахмурился. На лбу у него застыла глубокая морщина. — Не могу с ней, когда она кричит. Дураком себя чувствую. — И каждый раз сюда приходишь? — Нет, не каждый, — возразил Виктор. Выдохнул, потер лоб. — Почти каждый. Зато потом миримся. — С Жанной? — удивился Стас. — С Жанной, с Леной, с Машей — какая разница?! — Виктор опять разозлился. — Не пойму я тебя, — сказал Стас, — вроде говоришь, она одна такая, а вроде все равно тебе. — Ты в психиатры подался? — огрызнулся Виктор, но Стасу было видно, что он уже пришел в себя — остыл. Работа Виктора не давала покоя Стасу, когда он был помоложе. Политики менялись, строили карьеру, уходили и приходили, а Виктор торчал в родном районе, переполз вверх на три должности, как улитка, и замер там. Бизнеса у него не было — запрещал закон, взятки он не брал — шел на принцип, но деньги водились всегда. Вникать во все это Стас пытался, но получил разворот, поэтому разговоры их сводились к мирному обмену любезностями. Потом такое же отношение перетекло на личную жизнь Виктора, и, в конце концов, говорить они стали о погоде и здоровье мамы. От мрачных мыслей Стаса отвлекло движение в зале. Гостей собралось немного, но часть столов все равно была занята полностью. В старомодном интерьере убавили яркость освещения, с помощью софита выделили круг в центре подиума, и туда вышла пара — мужчина и женщина. — Они что, стэнд-ап тут проводят? — удивился Стас. — Можно и так сказать, — Виктор усмехнулся. — Смотри, доктор, совсем взрослый стал, вот тебе подарок. Стас принялся смотреть, гадая, в чем заключается подарок, и тут женщина стала снимать одежду. — Это стриптиз, что ли?! — шепотом спросил он. Стриптиза он никогда не видел, и видеть совершенно не хотел, уже потому только что оголенные женские тела вызывали у него лишь одну устойчивую реакцию — острое желание подать халат, чтобы не продуло. Женщина закончила раздеваться и села. Стас начал осматриваться, ища поддержки на лицах сидящих, но никому не было до него дела — они просто смотрели на подиум. Никто не спросил, какого черта происходит, и Стасу пришлось сдаться. Несколько секунд он молча и спокойно следил за тем, как уходит в темноту мужчина, как он возвращается, но потом нервы Стаса не выдержали — неизвестный тип притащил голой женщине веревку. — Это что? — он наклонился к брату и пальцем ткнул в сторону подиума. — Молодой человек, тыкать пальцем невежливо, — ответил Виктор и отпихнул его обратно на свое место. Пришлось сесть и смотреть дальше. Самым ужасным в происходящем было то, что мужчина никуда не спешил. Несколько раз Стас пожалел, что не захватил из машины подаренные часы — сейчас они пригодились бы. Светить мобильным в такой темноте было неудобно, и пару раз Стас просто считал про себя до шестидесяти, чтобы хоть как-то ускорить неторопливое движение времени. Лицо женщины было подозрительно спокойным. Стас рассчитывал, что она попытается соблазнить своей наготой присутствующих гостей, но софит, должно быть, не позволял ей разглядеть, кто сидит «по ту сторону», и она просто рассеянно глядела перед собой. Когда Стасу надоело пытаться постичь смысл присутствия женщины, он обратил свой взгляд на мужчину. На ум пришло слово «моряк». Вид у мужчины был внушительный: высокого роста, бритый, с непонятной татуировкой на шее, он деловито завязывал узлы. Стас невольно задумался о феминистках, которых показывали в новостях накануне, и решил, что такого обращения с живой женщиной они бы не потерпели. Вот куда надо направить их деятельность, вот где — простор и поле не пахано. — Не нравится, да? — наконец, догадался Виктор. — Какой-то тип связывает бабу, — ответил Стас. — Мне даже отсюда хорошо видно, что у нее нарушено кровообращение, а еще, если он сейчас подтянет узел возле плеча, она потеряет равновесие и расшибет себе голову об угол. — Да ты совсем не романтик, — ответил Виктор. Он долил себе водки и выпил. — Я надеялся, ты так отвлечешься. — Так ты для этого меня сюда приволок? — спросил Стас. — Вот ради этого? — он снова указал пальцем, плюнув на вежливость. — Я так стресс снимаю, — ответил Виктор. — Знаешь, мама Нина учила, что надо разбираться в себе и делать то, что подсказывает совесть. Моя подсказывает, что мне надо ходить сюда, чтобы не начать стрелять в людей. — Сурово, — Стас потянулся за портсигаром. — Ты врач, тебе понять всю эту кухню даже проще. Адреналин, все дела, — продолжил Виктор. — Я даже сам пробовал, но не прижилось. На себе — страшно, а самому… да тоже, наверное, страшно. А они не боятся. Это как прийти в цирк, только для взрослых. — Клоунов смотреть, что ли? — спросил Стас. Он понял, что до них никому нет дела, но старался говорить тихо. — Я не то что настаиваю, просто подумал, будет у тебя новое впечатление. Костика я сюда не водил — он бы не понял, а у тебя голова хорошо варит, так что ты не перегнешь, в случае чего. Просто куда тебя еще звать-то было, а? Человека сбил, да еще я ляпнул про девочку ту. — Как же ты замял это? — спохватился Стас. Связанная женщина вылетела из его головы, и он решил игнорировать ее, пока возможно. В темноте говорить с Виктором было даже проще. — С девчонкой? Ну, тяжело было, тут уж хвастаться не буду. Пришлось денег давать, много. Мама Нина из своих кровных даже доставала, из тех, что для девочек были. Костик потом все вернул, до копейки, но, если хочешь знать мое мнение, так лучше бы не отдавал. — Что ж ему, умереть было? — Причем тут умереть?! — Виктор хлопнул кулаком по столу, задел тарелку, та загремела, и весь небольшой зал развернулся на них. — Прошу прощения! — громко извинился Виктор. — Причем тут умереть? — добавил он тише. — Он мог пойти с повинной, к нему бы отнеслись с пониманием, что его замучила совесть. Он бы отсидел или отработал — здесь уж на усмотрение суда. Ты же знаешь, зачем я пошел в чинуши? — Знаю, — кивнул Стас. Виктор был человеком принципиальным, и мечта у него была красивая, запоминающаяся. — И я теперь ничем не лучше, чем все остальные. Понимаешь? Я теперь такой же лизоблюд, как они все. Разве я могу что-то менять, когда на мне висяк? И не просто висяк, а такой вот конкретный. Да мне даже пикнуть лишний раз не дадут — тут же все вывалят наружу. — Так ведь ты мог отказаться, — удивился Стас. — Отказаться?! — Виктор снова сорвался на крик, и Стас понял, что тот перебрал с алкоголем. — Отказаться, говоришь? Да мама Нина ко мне тем же вечером пришла, когда я отказался. Умоляла, на колени встала, плакала так, будто Костик сам умер. Как же я мог отказаться? Я бы без нее… — Политику обсуждаете? — за стол неожиданно подсел мрачноватого вида качок с татуированным телом. Стасу бросилось в глаза, что качок разместился, будто у себя дома. — Добрый вечер, Крис, — поприветствовал его Виктор. — Это мой брат, Стас. Стас, это Крис — хозяин заведения. Стас прокашлялся — он не привык говорить с «хозяевами» заведений, тем более таких непонятных и «частных», где подозрительного вида мужчины связывали голых женщин. — Очень приятно, — он протянул руку, и ее вежливо пожали. — Чего шумишь? — спросил Крис. — Да этот вот… — Виктор указал на брата. — Человека сбил. — Опять?! — «хозяин заведения» сам перешел на крик. Зал снова обернулся к ним, и со стороны бара, одной рукой удерживая на подносе вереницу разноцветных шотов, подошел Вик. — За счет заведения, — сказал он и невозмутимо сел прямо возле Криса, а потом вообще наклонился к нему и почти лег, оставшись в таком экзотическом положении. Из него он внимательно разглядывал Стаса, отчего тому было не по себе. На других геев Стас реагировал мгновенно, хотя многозначительные переглядывания были не по его части, и такое открытое проявление отношений на публике вызывало инстинктивное возмущение. Чтобы компенсировать неловкость, он выбрал ярко-розовый шот, выпил пронзительную, пряную жидкость и схватил из миски последний гренок. — Крис, он первый раз, — Виктор устало вздохнул. Сейчас он был похож на себя самого часом раньше, когда рутина подмяла его под себя в виде Жанны и ее истерик. — Это другой брат. Это — Стас, он работает врачом, у него день рождения сегодня. — Экстравагантный подарок, — прокомментировал Крис, — даже по моим меркам. — Очень смешно, — буркнул Виктор. — Забавно, честно говоря, — продолжил Крис. — Опять тебе дерьмо подчищать? — Да нет никакого дерьма! — взорвался Стас. Теперь и ему было все равно, смотрят на них или нет. — Заладили! Я сам свое дерьмо подчистил. Привез его в травмат, отдал хорошей бригаде. Чего мне еще надо было делать? После полной смены лезть к нему в брюхо? Хороший план, там бы я его и убил. Вы кто такие-то? Что вам от нас надо? — на этом месте он понял, что и сам слишком много выпил, поэтому замолчал. — Он очень нервный, Крис, — меланхолично заметил Вик, дотянулся до ярко-голубого шота, выпил и лег обратно. — Это правда, Стас, ты очень нервный, — сказал Крис. — Ладно, я прошу прощения, что вышло такое недопонимание. Я знаю Виктора много лет, и истории про его брата, который постоянно влипает в какое-то дерьмо, мне порядком надоели. Хорошо, что ты — другой брат. — Постоянно влипает? — переспросил Стас. — Ну, человека он сбил только один раз, — ответил Виктор. — Скромненькая статистика, — прокомментировал Вик, взял еще один шот, выпил и поудобнее устроился на диване. — Стас, а чего ты тут забыл? — Витя пригласил, — автоматически ответил Стас. При людях он называл брата «Витя», хотя мысленно предпочитал использовать полное «Виктор». — Понятно, — протянул Вик, делая акцент на мягкой развязной «я». — Тебе бы поспать. Здесь есть пара комнат, я дам ключик. Подарок на день рождения. Идет? — Да я еще посижу, — возразил Стас. — Виктор, а ты бы его отвел, а? — не обратив никакого внимания на ответ Стаса, продолжил Вик. — Он сейчас в тарелке заснет. Когда Виктор помог ему подняться и повел к «паре комнат», Стас понял, что с трудом передвигается. Голова загудела, потянуло в туалет. Они зашли в кабинку, и когда его стошнило, навалилась жуткая боль. «Перебрал, — подумал Стас, опираясь головой на холодное зеркало перед крошечной раковиной, — сбил человека, надрался в клубе с геями, Виктора еще приплел — молодец, красавчик»,– это была его последняя связная мысль, а после все погрузилось в черно-горький туман, где он ворочался на неудобной жесткой кровати.