Старинная гравюра

      Ты видишь мрак? Сбирается гроза! Мгла серым шлейфом вмиг накрыла город. Рвёт листья ветр*, свой утоляя голод, И, пыль вздымая, слЕпит нам глаза.       Ты слышишь рёв? Сбирается гроза! Раскаты грома эхом канонады Влетают в дом, круша окон преграды, И плещут молнии, разверзнув небеса.       Ты чувствуешь, под струями дождя Мир станет чист от зла и негатива, Симфония добра звучит красиво, И это всё специально для тебя.       Ты веришь в то, что ливень - благо? Пусть! Гроза пройдёт, и радуг вспыхнут косы. Заколосится рожь, сверкают росы. И может быть, уйдут тоска и грусть…** Лист девятнадцатый. POV ВладимИр       Теперь мой день начинался в шесть утра. Мы с щенком бегали вокруг дома, я отжимался на турнике в саду. Потом для меня - душ, и мытьё лап - Ферну. Завтрак: кофе, тосты с маслом и джемом – мне, овсянка - щенку.       Затем Ферн уходил в кабинет и укладывался около камина, а я спешил в институт или в библиотеку, или к родителям. Щенок был очень умён. Он, словно, понимал, что я должен уйти, и ни разу не заскулил или испачкал пол. Он терпеливо дожидался моего возвращения к четырём вечера, и только тогда позволял проявить свои чувства, облизав меня.       Мы уже медленно и чинно гуляли с ним или около дома, или по лесной тропинке. Я рассказывал ему всё, что произошло за день, он внимательно слушал. Казалось, он всё понимает, потому что гавкал или рычал в зависимости от ситуации.       Потом мы обедали. Причём, Ферн ел всё, что ел я. И опять шли в кабинет, теперь уже вдвоём. Пёс укладывался на своё место, а я садился за письменный стол и зубрил или читал, или писал. Иногда Ферн подходил к гравюре, где Хель играла на арфе, вставал на задние лапы, нюхал гравюру и начинал выть. Причём, несколько раз мне казалось, что я узнаю мелодию, которую выводит мой пёс. - Как ты можешь скучать по той, которую даже не видел? – спрашивал я в таких случаях.        Ферн подходил ко мне, клал голову на плечо и улыбался загадочно. Во мне всё больше крепло убеждение, что этот пёс знает больше, чем я. Но, к сожалению, он не мог разговаривать.       Ферн рос очень быстро, опережая всех своих одногодков. Раз в месяц мы ездили к Севе на осмотр. - Вот что значит гены дикого животного!- любил восклицать мой друг.- Ты посмотри на этого красавца! Разве теперь в нём можно узнать дохлого, умирающего кутёнка, которого ты тогда привёз?       Сева был прав. Рядом со мной гордо вышагивал настоящий пушистый чёрный волк с глазами цвета изумрудов. Сильный, ловкий и умный зверь, до самозабвения любящий и оберегающий своего хозяина.       Я как-то привёз выздоравливающего отца к себе, чтобы тот мог гулять в тиши и дышать свежим воздухом. Мама иногда навещала нас после работы. Готовила еду. Мама боялась Ферна, хотя тот ни разу её не обидел. Наоборот, приносил ей тапочки, расчески, косметику, ключи. Несколько раз бывало так, что мама что-то теряла и кричала: - Ферн, на помощь!       И пёс всегда ей приносил именно то, что нужно, даже если мама не называла предмет.       Отца Ферн обожал. Когда папа садился на крыльцо отдохнуть, пёс подходил к нему, клал голову на колено и замирал. Они молчали и казались вполне довольными друг другом.       Поздно вечером мы с Ферном выходили погулять последний раз. Я обычно стоял на крыльце, смотрел на него, и пёс «выделывался», как мог.       А вот ночи стали для меня мучением. Я спал мало и беспокойно. Мне снилась Хель: то радостная, то печальная, то задумчивая, то очень оживлённая. И она постоянно звала меня к себе. И когда мне казалось, что сердце сейчас взорвётся от тоски и отчаяния, чёрная пушистая морда возникала из темноты, вылизывала мне лицо, гладила лапами грудь, и боль уходила. Приходил спокойный сон. Лист двадцатый.       Наступила весна. Старый сад вокруг дома оживал. Пели птицы. Летали бабочки. Ферну было раздолье носиться в высокой траве, которую я не желал косить.       Однажды вечером началась гроза. Я стоял у окна в кабинете, смотря на вспышки молний, рассекающих небо на две части. Ферн сидел рядом и пристально смотрел на меня. При каждом раскате грома шевелил ушами, и, казалось, к чему-то прислушивался.       Вдруг... очень яркая вспышка, и на моих глазах в саду запылало самое старое дерево!       И моментально на поляну перед деревом выскочил маленький человечек. Ростом он был не больше ребенка, одет в серый костюмчик, на голове остроконечная красная шапочка. Человечек со всех ног кинулся к крыльцу, громко крича: «Помогите, спасите, жгут!!!»       Мы с Ферном сбежали со второго этажа, я распахнул дверь, и человечек влетел в прихожую. - Спасибо. Вы спасаете мою жизнь. - Здравствуй, ты кто?- спросил я. - Это – ниссе, - ответил Ферн человеческим голосом. - Он жил в старой сгоревшей груше.       Я в шоке уставился на свою собаку. - Ты не сходишь с ума. Просто пришло время нам отправляться в путь. И ниссе нам очень пригодится. Не бойся его, он не обижает хозяев, которые были добры к нему. А твоя бабушка всегда оставляла под грушей ему угощение: сладкую кашу и пироги. - Я видел под деревом мисочки, но думал, что бабушка подкармливает кошек и собак, - обескуражено пробормотал я. - Я не кошка или собака, - обиженно проворчал ниссе. Я - полезное домовое существо, наподобие шотландского брауни***. И я могу дружить с людьми, если они ко мне хорошо относятся. И сегодня я обижен не на людей, а на Тора. Это он сжёг моё любимое дерево. Если я ему нужен, так бы и сказал. Зачем же сжигать мой дом? - Тор сжёг дерево? Но зачем? – недоумевал я. Ферн удобно устроился на коврике и сказал: - Как ты знаешь, Тор - бог грома и молнии, а также друг Хель. Таким образом он подаёт тебе знак, что ты очень нужен им в их мире. Боги не церемонятся с мелочёвкой, тем более, он не знал, что в дереве кто-то живёт. Он выбрал самое сухое и, поэтому, хорошо горящее дерево. Я посмотрел на ниссе. Тот стоял, понурив голову. По щеке стекала слеза. - Как тебя зовут, друг?- тихо спросил я. - Нильс, - также тихо ответил человечек. - Проходи, Нильс. Сейчас мы будем ужинать. Лист двадцать первый.       Я подогрел жареное мясо, порезал салат из помидоров и огурцов. Поставил на стол столовые приборы, положил еду на тарелки и сказал: - Присаживайся, Нильс. Поешь.       Человечек не заставил себя упрашивать, сел за стол и жадно набросился на еду.       Ферн тоже зашёл на кухню и сел около своей миски. Ему я положил вынутую из супа сахарную косточку.       Пока все молча ели, я обдумывал услышанное и потом спросил, обращаясь к собаке: - Почему ты заговорил только сейчас? Как мы попадём в мир Хель? Чем может нам помочь Нильс?       Но, к моему удивлению, на мои вопросы стал отвечать ниссе: - Молния Тора принесла магию в твой мир. И пёс заговорил. А в мир твоей девушки можно попасть по радужному мосту Биврест. Утром взойдёт солнце, и после такой сильной грозы обязательно увидим радугу. И пойдём по ней. Я буду вашим проводником. Тут он задрал голову и громко крикнул: - Эй, Тор! Можно было просто вежливо попросить, а не сжигать моё дерево?!       В ответ на улице несколько раз раскатисто грохнуло, мне этот грохот показался чьим-то смехом. В ответ залаял Ферн. И всё стихло.       Нильс посмотрел на меня, потом на собаку и задумчиво произнёс: - А Тор почему-то боится Ферна! - Это и многое другое мы выясним, если живыми доберёмся до цели, - сказал я. - Вы отдыхайте, а я пошёл собираться, раз завтра нам в путь.       Я прошёл в свою комнату и стал думать, что нужно взять с собой. Сначала я позвонил родителям и предупредил их, что мне срочно нужно уехать на неопределённое время. Мама тяжело вздохнула:- Понятно. Ты едешь к ней.       Я не стал её разубеждать, тем более, что она была права.       Затем я отзвонился старосте и попросил предупредить деканат, что меня не будет некоторое время по уважительной причине, а когда вернусь, сам всё объясню.       Потом я вытащил из кладовки видавший виды папин рюкзак и стал укладывать в него вещи: две пары белья, носки, джинсы. Нашёлся даже старинный нож с витой ручкой (его мне на один из дней рождений подарила бабушка). Положил несколько зажигалок, две фляжки: с водой и коньяком, походную аптечку и старую куртку.       Сходил на кухню, вытащил из холодильника три банки тушёнки, две банки сгущёнки, пачку макарон и пачку риса. Захватил также буханку чёрного хлеба, жестяную коробочку с солью и банку кофе.       Возвращаясь к себе, я увидел, что ниссе спит на диване в гостиной. Ферна на первом этаже не было.       Пёс нашёлся в моей комнате, на кровати. - Ну и что ты обо всём этом думаешь?- спросил я его, входя в комнату. - Думаю, что нас ждут приключения и опасности. Но разве ты не хотел этого? Не хотел, чтобы спокойный уклад твой жизни взорвался, и пришло время действовать? Не хотел увидеть, наконец, Хель? - Да, я хотел всего этого. А теперь трушу. - Я же с тобой! Кстати, не забудь взять палатку и спальник. Путь долог, возможны ночлеги в лесу, в поле, у реки. - Может, ещё удочку взять?- схохмил я.       Ферн не остался в долгу. – Да, да, на неё мы Казимира будем ловить! А сейчас ложись, поспи хоть немного. Солнце встаёт рано, и радужный мост будет виден недолго.       Я прямо в одежде лёг на покрывало рядом с Ферном и, на удивление, тут же уснул.       Казалось, что я проспал всего несколько минут, и вот уже шершавый язык будит меня. - ВладимИр, вставай, пора!       Я подскочил и сел на постели, протирая глаза. Передо мной стояли Нильс и Ферн. Нильс держал в руках торбу с палаткой и спальником, Ферн зубами подтаскивал мне лямку рюкзака. - Нам пора! Радужный мост продержится от силы пять-семь минут.       Мы вышли на крыльцо. Я в восхищение посмотрел на необычное зрелище. Весь старый сад был освещён разноцветными лучами, они играли на капельках, оставшихся после дождя на траве, на листьях. Около крыльца клубился туман, и казалось, что он образует арку. Внутри этой арки уходила и терялась вдали радужная дорога. - Скорее!- торопил меня Нильс. - Наступай точно в середину радужного моста.       Ферн первым спрыгнул с крыльца на дорогу, я шагнул за ним. Нильс ступил на радужный мост последним. Я оглянулся. Позади заклубился туман, отрезая нам путь назад. Теперь мы были обречены идти по мосту только вперёд, в радужное нигде. ____ *ветер (архаизм) **Мои стихи ***домовой