Старинная гравюра

      В осеннем лесу две тропинки разбегались, терялись вдали. Сомнения нет ни крупинки. Я не мог по обеим пойти. И долго стоял так. И взором пытался окинуть одну, Петляя красивым узором, убегала, исчезая в лесу.       Но выбрал другую дорогу. И, может быть, правым был я. Травой заросла вся. И ногу с охотой мою приняла. Листва на тропинках в то утро лежала, как пёстрый наряд. Пошёл бы по первой. Подспудно не знаю, вернулся б назад.       Со вздохом я в этом признаюсь, увы, по прошествии лет. И, может быть, очень раскаюсь. Но мне был не нужен совет. Две стёжки в лесу разбегались. Но я выбрал именно ту, Нехоженой мне что казалась. Свой выбор я с честью несу. * Лист шестнадцатый. POV ВладимИр       Прошло две недели.        Хель не вернулась. Я часто приходил в кабинет, смотрел на неё на гравюре, иногда брал гитару и пел песни. А между тем над моей головой постепенно начали сгущаться тучи.       Первый звоночек прозвенел, когда одновременно с гриппом слегли мама и папа. Мама ещё сравнительно быстро выкарабкивалась, а вот у папы подозревали «свиной» грипп.       Он лежал в боксе в инфекционном отделении без сознания. Врачам не удавалось сбить очень высокую температуру. Ни маму, ни меня к нему не пускали, и мы могли только смотреть на него через стекло бокса, надеясь, что в своём горячечном бреду он всё равно чувствует наше присутствие и нашу тревогу.       Я обрывал телефоны всех знакомых и незнакомых людей, хоть как-то причастных к миру медицины в надежде найти или вакцину, или какой-то старинный рецепт. Всё было тщетно. Надежда уходила с каждым последующим звонком.       Как-то вечером возвращаясь поздно от папы, я на стоянке машин чуть не наступил на чёрный пушистый комок, который лежал около переднего колеса моей машины и еле слышно скулил.       Я наклонился, взял в руку этот пищащий и дрожащий комок. Это был абсолютно чёрный щенок неизвестной породы. Он уткнулся мне горячим носиком в ладонь и заплакал. - Только тебе мне сейчас и не хватало!- в сердцах воскликнул я, запихивая комок за пазуху.        Я достал мобильник, набрал номер своего бывшего одноклассника Севы, ныне ветеринарного врача, имеющего у нас в городе свою собственную частную клинику: - Сева, привет. Это - ВладимИр! Ты на работе? Можно я заскочу через 15 минут? Жди!!!       Я гнал машину через весь город, не обращая внимания на дорожные знаки. Щенок был очень слаб, и у меня было такое чувство, что если я его потеряю, случится что-то страшное и непоправимое. Но... Я успел.       Сева скептически посмотрел на извлеченного мною из-за пазухи найдёныша, потрогал лапки, помял животик, осмотрел глаза, уши, рот. Когда Сева потрогал зубки, щенок чихнул и слабо завилял хвостиком. - Жить будет. Видимо, он был самым слабеньким в помёте. Ему доставалось меньше всех молока, вот и ослабел. А так как на нём природа отдохнула в смысле породы, бракованный, то от него хозяева решили избавиться и выкинули на улицу. - Сева, что это за порода? - Я бы сказал, что это чёрный волк, но такой породы собак не бывает. Значит, его родителями были немецкие овчарки, а в нём проявились гены волков. Я тебе предлагаю оставить его у меня в боксе для таких вот ослабленных собак. Я понаблюдаю за ним: если надо, проколю курс антибиотиков и витаминов. Потом придётся делать прививки, если ты хочешь его оставить. - Я оставлю его. Обязательно. Мне кажется, что он нашёл меня не просто так.       Сева внимательно посмотрел на меня, пожал плечами и важно сообщил: - Понятно, начитался своей историко-мифологической бредятины. Можешь навещать щенка после пяти вечера, чтобы не мешаться мне здесь на приеме.       Я поехал домой немного успокоенный. И тут позвонила мама. Отцу непонятно почему и отчего стало лучше. Врачи, конечно, считали, что это их заслуга, но у меня перед глазами стоял отважный щенок, изо всех сил борющийся с чем-то. Лист семнадцатый.       Из-за всех этих семейных неприятностей я пропустил много лекций и семинаров. И на утро во время беседы со старостой группы прозвенел второй звоночек. - ВладимИр! Мы все тебя понимаем и сочувствуем, но проректор по учебной работе Казимир Казимирович Змеев требует твоих объяснений по поводу многочисленных пропусков. Сегодня в два дня он ждёт тебя у себя в кабинете.       Я знал, что недавно назначенный новый проректор был очень амбициозен и хотел выслужиться перед ректором. Он самолично организовал проверку посещений занятий студентами и начал почему-то с нашего факультета, с моей группы.       Чтобы сработать на опережение, я подошёл ко всем своим преподавателям, договорился о дополнительных занятиях и консультациях: с кем-то бесплатно, с кем-то за определённую сумму.       Все они с пониманием отнеслись к моим проблемам, и так как у меня такое случилось впервые, никто не возражал позаниматься со мной отдельно.       Ровно в 14.00 я стоял в приёмной проректора. Секретарь открыла передо мной дверь и сказала: - Можете войти. Вас ждут.       Я вошел в кабинет. Дверь закрылась за мной сама собой. На меня пахнуло ужасным злом, самым страшным на земле. Я постарался убедить себя, что это просто нервы, и изо всех сил сжал рукой в кармане брюк кольцо Одина, с которым не расставался после исчезновения Хель. Стало немного легче.       В кабинете было пасмурно, не смотря на открытые шторы, и почему-то очень сыро. У окна боком ко мне стоял очень высокий и худой человек и курил сигару. - Не может быть,- вырвалось у меня. Это был Йормунганд, только в обличии человека. - Ну, снова здравствуй, ВладимИр! Я рад, что ты меня сразу узнал. Значит, поговорим без обиняков. Я знаю о твоих попытках решить свои проблемы с пропусками. Молодец, в этом ты опередил меня. По этому вопросу мои претензии к тебе сняты. Я знаю, что ты один из лучших студентов и, конечно, нагонишь, группу.       Но вот по другой проблеме вопрос остаётся открытым. Твой отец должен был умереть, чтобы ты стал жалким и слабым, но ты подобрал моего щенка, и твой отец выздоравливает. - Так это ты выбросил щенка умирать? Зачем? - Миру нужны сильные и породистые воины. Слабым - место на погосте. Я требую, чтобы ты утопил этого кутёнка, и тогда всё пойдёт, КАК Я ЗАПЛАНИРОВАЛ. - Я этого не сделаю. Можешь убить меня сейчас и здесь.       И я опять сжал кольцо. По руке вверх побежало тепло, мне стало даже жарко, и я заметил, что воздух вокруг стал суше. - Не могу, даже если бы и хотел. Во-первых, ты стал не восприимчив к моему яду, выздоровев после первого укуса. Во-вторых, тебя защищают слишком могущественные силы, и пока я не могу противостоять им, ПОКА. Но могу причинить вред всем, кто любит тебя, и кого любишь ты. Я предлагаю сделку. Ты сейчас пообещаешь никогда не искать и не встречаться с Хель, а я не трогаю твоих друзей и родных. Щенка, так и быть, можешь оставить, как проявление моей доброй воли. Он скоро сам умрёт от слабости, он – ничтожество.       В это время распахнулась форточка, и влетел знакомый мне ворон. Он сел на письменный стол проректора и захохотал: - Ну, и пафосу ты развёл, Змеюка. Очень повеселил Одина. Он тебе мирно пока советует, мол, отпусти парня и оставь в покое. Иначе…       Тут ворон поднял оба крыла вверх, и на их концах появилось что-то вроде шаровой молнии.       Змей как-то сник, мне показалось, что даже стал ниже ростом и проворчал: - Ну, ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя. Сразу угрозы…       Ворон, не говоря ни слова, вылетел в форточку, и она захлопнулась с треском. - А ты не так прост, как показалось вначале, - задумчиво прошипел Йормунганд. - Кто же ты такой? Ну, я выясню это. Иди пока, но помни, что я слежу за каждым твоим шагом, за каждым словом.       Я вышел за дверь и только тут понял, как устал. Рубашка на спине и под мышками промокла от пота насквозь. Секретарь посмотрела на мой побитый вид и, довольная, сказала: - Да, строг наш Казимир. Уж этот-то наведёт порядок среди прогульщиков! Лист восемнадцатый.       Только сев в машину, я пришёл в себя. Тут позвонила мама. Она была в курсе моих неприятностей и хотела узнать, чем закончилась моя беседа с проректором. Не вдаваясь в подробности, я успокоил её и сказал, что все вопросы решил без потерь, только теперь надо поднажать на учёбу. Мама обрадовалась и сообщила, что сегодня нас наконец-то пустят к отцу. Мы договорились встретиться с ней около бокса в 19.30. И я помчался к щенку.       Я знал, как назову его. Хоть Один и заступился за меня, я не мог простить того, что он отнял у меня Хель, и решил назвать щенка Фенрир (кратко Ферн). По скандинавской мифологии так звали ужасного волка, который должен был проглотить Одина во время битвы при конце света.       Сева был занят, но по кивку головы я понял, что могу повидать своего цуцика. Тот уже весело бегал в своём вольере. Играл искусственной косточкой. Но, увидев меня, подошел к сетке вольера и потянулся ко мне всем своим худеньким тельцем. Я взял его на руки. Он тут же облизал мне всё лицо, руки. Потом растянулся у меня на груди, прижался ко мне. Обнял лапами и заснул. - А ведь он помнит, что ты - его спаситель, - сказал вошедший Сева. – Смотри-ка, спит! Завтра можешь забрать его. Он - здоров. Я пропишу ему диету. Никаких сухих кормов. Только овсянка на молоке, протёртые овощи, витамины. Словом, ты обзавелся маленьким ребёнком. И, конечно, свежий воздух и прогулки! - Спасибо, Сева. Сколько я тебе должен? - Ничего. Но если хочешь помочь, купи новые вольеры для больных животных. - Договорились. Завтра приду забирать это чудо и всё привезу. Я осторожно положил малыша на подстилку в вольер, он даже не проснулся.       Потом я помчался в больницу. Мама уже ждала меня, держа в руках небольшую корзинку с яблоками, апельсинами и клубникой. Подошёл лечащий врач, поздравил нас с благополучным исходом этого "безнадёжного" дела, и мы вошли к отцу.       Как же он похудел за это время! Но мама тут же начала хлопотать вокруг отца, успокаивая, что, как только тот доберётся до дома, уж она-то его откормит. Отец же внимательно смотрел на меня, а потом произнёс: - Досталось тебе, сын? - Ничего, я справлюсь. Да, папа и мама, я завел собаку. - Фу, я думала, ты сообщишь, что хочешь жениться на той девушке, – облегчённо произнесла мама. – Кстати, где она? - Она уехала на родину. И не пишет, и не звонит. - Всё будет хорошо, ВладимИр, - негромко произнёс отец. – А с собакой ты правильно решил. Всё веселее жить вдвоём, чем одному, в твоей-то глуши. ____ *Мой перевод стиха Р. Фроста "Две дороги" Текст оригинала: Two roads diverged in a yellow wood, And sorry I could not travel both And be one traveler, long I stood And look down one as far as I could To where it bent in the undergrowth; Then took the other, as just as fair, And having perhaps the better claim, Because it was grassy and wanted wear; Though as for that the passing there Had worn them really about the same, And both that morning equally lay In leaves no step had trodden black. Oh, I kept the first for another day! Yet knowing how way leads on to way, I doubted if I should ever come back. I shall be telling this with a sigh Somewhere ages and ages hence: Two roads diverged in a wood, and I - I took the one less traveled by, And that has made all the difference.