Только не опять

― Я все рассчитала и даже проверила несколько раз, понимаешь? Черноволосая женщина лихорадочно мерила шагами спальню директора Хогвартса и явно злилась, не видя заинтересованности в его взгляде. ― А я в который раз повторяю, что меня не интересуют очередные ритуалы из женских журналов, ― поморщился Северус Снейп. Он лениво потянулся в кресле, разминая уставшую и ноющую спину. Спасать волшебников, волею судьбы попавших в немилость Темного Лорда, в последнее время становилось все труднее. ― Септима, я очень ценю наши отношения и твои знания, но то, чего ты хочешь — невозможно. Если бы действительно существовал способ обезопасить себя от смерти, ты думаешь, о нем бы не знал он? Северус многозначительно скосил глаза на свою левую руку, а профессор Вектор презрительно фыркнула. ― Я думаю, что он, ― она выделила последнее слово, ― не может знать всего. А женский журнал, между прочим, образца девятнадцатого века, и я чувствую, что этот обряд реален. Ты же всегда верил моей интуиции, ― Септима вопросительно изогнула не слишком изящную бровь и посмотрела на Снейпа. Сам директор от этого взгляда невольно усмехнулся и очень некстати вспомнил, как точно так же в детстве на него смотрела мать. Эйлин была строгой, и временами Снейпу казалось, что эти странные, чуть больше, чем дружеские и чуть менее, чем любовные отношения с Септимой Вектор он поддерживает лишь потому, что рядом с ней он чувствует себя живым. Не шпионом, не директором или ужасом для учеников, а обычным живым человеком, который может устать или, вот как сейчас, быть упрямым и не желать порадовать друга и провести очередной бесполезный обряд. ― Я доверяю твоей интуиции касательно расчетов твоей овуляции, ― хмыкнул Северус. ― Септима, ты умная женщина, ты серьезный и авторитетный учитель, но сейчас ты говоришь чушь. Равно как и на четвертом курсе, когда ты верила, что в камышах живут леприконы. ― И между прочим, когда мы с тобой туда залезли, то нашли клад, ― горячо произнесла Вектор и подняла палец вверх. ― Ты тогда меня слушал и пошел со мной. ― Мы нашли чью-то заначку, ― поморщился Северус, понимая, что привел неудачный пример. ― И с чего ты взяла, что мы с тобой непременно умрем? У тебя есть портал, а я, не побоюсь этого слова, слишком хорош, чтобы меня убивать. От меня живого куда больше пользы и выгоды. ― А я высчитала, что после второго мая у нас с тобой нет будущего. Тьма, понимаешь? Но если мы сегодня совершим обряд, то при пересчете можно получить «второй шанс», ― протараторила она и отчаянно сложила руки в молитвенном жесте. ― Ну Северус, пожалуйста! Это же совершенно не сложно, просто произнести несколько слов в момент оргазма, ну? Снейп вздохнул и, покачав головой, слегка прикрыл глаза. ― Я просто не хочу, чтобы ты лезла на рожон и считала, что ты неуязвима. А если я соглашусь, то, скорее всего, так и случится, ― устало произнес он. ― Но если, кроме этого, ничего делать не надо и ты пообещаешь мне активировать портал сразу, как только начнется что-то серьезное, я, так и быть, скажу все, что попросишь. Мне не сложно. Вектор просияла и быстро протянула Снейпу небольшой листок. А Северус, пробежав взглядом по короткой строчке, лишь хмыкнул, покачал головой, но от комментариев воздержался. ― И чего ты еще одета? ― шутя проворчал он, глядя на коллегу. ― У меня свободных часов по пальцам пересчитать. Со вздохом поднявшись со своего места, он подошел к Вектор и панибратски положил ей руку на плечо, подталкивая в сторону кровати. Северус совершенно не верил в то, что одна фраза способна спасти его от смерти, но и не имел ничего против, чтобы совместить приятное с полезным. Он, как никто, знал, насколько сильно иной раз люди нуждаются в надежде и на что способен человек, будучи уверенным в том, что его подстрахуют. Снейп не раз видел, как волшебники совершают невероятные вещи, чтобы спасти свою жизнь, даже не думая, что то, что они делают, невозможно. А если могут они, то почему он не может подарить своей подруге, единственному человеку, что не отвернулся от него и упорно продолжал верить именно его словам, хотя бы немного надежды. ― Надеюсь, что теперь мне больше не придется выслушивать от тебя просьбы об очередных ритуалах. Давай этот будет последним, ладно? ― спросил Северус некоторое время спустя. Этот ритуал был хотя бы приятным, в отличие двух предыдущих, где, по просьбе Вектор, ему пришлось убивать лягушек на астрономической башне. Лежа в кровати, Северус лениво наблюдал, как Септима одевается и, по обыкновению, машинально отмечал, как изменилась ее фигура за последние десять лет их своеобразной дружбы. ― Обещаю, этот был последний, больше я даже искать ничего не буду, ― улыбнулась она краешком губ, и ее хмурое, будто вечно недовольное лицо словно осветило солнце. ― Спасибо. Септима застегнула пряжку пояса поверх багровой мантии и, поцеловав Снейпа в щеку, вышла из комнаты. Взмахнув волшебной палочкой, Северус Снейп запер дверь личных покоев и, поудобнее устроившись в постели, уснул. Засыпая, он не подозревал, что расчеты Вектор верны и это утро, в которое он может спокойно поспать, окажется последним в его привычной жизни.

***

Больше всего хотелось кашлять, и, сделав несколько вдохов, Северус Снейп едва ли не вскрикнул от боли в горле. Вспомнив, что произошло и от чего у него так сильно болит горло, Снейп глухо застонал, искренне не понимая, каким образом умудрился выжить. Морщась, он машинально поднес руку к горлу, чтобы узнать о состоянии раны, и вдруг замер, не почувствовав под пальцами и намека повреждения. Ощупав себя уже более уверенно, он с удивлением отметил непривычную мягкость кожи и полное отсутствие привычной щетины. ― Так, ― специально произнес Снейп вслух, старательно вслушиваясь в собственный хриплый голос, ― последнее, что я помню ― Поттер, собирающий мои воспоминания, а затем была тишина и… ― он замолчал и вздрогнул, вспомнив, как было страшно ощущать, что тело постепенно выключается, и как в один момент он буквально почувствовал, что больше не бьется сердце. Сейчас, лежа все еще с закрытыми глазами, Снейп запоздало удивился тому, как странно звучит его голос и что за стенами Визжащей хижины не слышно никаких звуков. Кашель снова дал о себе знать, и, превозмогая неприятное ощущение в теле, Северус заставил себя сесть, все еще не понимая, что именно кажется ему странным. Нет, сам кашель казался вполне естественным, а вот его причина ― судя по ощущениям, обычный бронхит — была чем-то из ряда вон выходящим. Бронхитом Северус не болел ровно с того момента, как научился готовить противопростудные зелья и принимал их на регулярной основе, для профилактики. Темнота вокруг тоже казалась ему странной, и, опустив руку, Снейп с удивлением понял, что лежит в кровати и рядом, у самого бедра, примостилась волшебная палочка. Невербальный «Люмос» сработал на отлично, и, оглядевшись по сторонам, Снейп решил, что все же умер и место, где он сейчас находится, его личный ад. Занавески в его старой комнате в Паучьем тупике колыхались от легкого летнего ветерка и выглядели довольно-таки новыми. Как и мебель в его старой комнате, еще не потрескавшаяся от сырости и времени. Прислушавшись, Северус услышал, как проигрыватель внизу знакомо играет любимую мамину пластинку, и, все еще сомневаясь в реальности происходящего, он поднялся с постели и, взглянув на свое тело, лишь хмыкнул, прикидывая, сколько ему сейчас должно быть лет. Судя по обстановке и одежде, висящей на спинке стула, ему должно быть не больше шестнадцати. ― Ну, привет, старый друг. Снова во что-то вляпался, ― пробормотал он, дойдя до зеркала и теперь внимательно рассматривая себя, словно видя впервые в жизни. Отражение лишь подтвердило догадку о возрасте, и, приподняв бровь, Северус фыркнул, рассмеявшись от того, каким смешным выглядело это движение на его юном лице. Наспех надев на себя висящие на стуле брюки с рубашкой, он лишь удивился тому, что всю жизнь считал эту одежду чем-то позорным. Сейчас, смотря на себя взрослым взглядом, он не видел в вещах ничего ужасного. Нарочно протянув время и еще раз бегло оглядев комнату, он с давно забытым волнением осторожно открыл дверь и спустился вниз по лестнице. С каждой ступенькой воображение рисовало ему предполагаемые картины того, что может ждать внизу. Тем не менее ни чертей, ни котлов с бурлящей внутри лавой и уж тем более мертвой Лили — вечной гостьи его сновидений — по дороге не встретилось. Застыв столбом на последней ступеньке, Северус с болью в сердце смотрел, как на пока еще вполне приемлемом и не протертом диване сидит мать, что-то читая в желтом свете торшера. Волосы Эйлин, коротко стриженные и уже немного отросшие, были собраны несколькими простенькими заколками и в сочетании с простым голубым платьем придавали ей вид маленькой девочки, а не взрослой женщины. ― Мама? ― хрипло произнес Северус практически одними губами, но Эйлин все равно услышала его и, повернувшись на звук, заметив сына, застывшего в дверном проеме, тепло улыбнулась. ― Ты как? ― ласково спросила она и заложила книгу закладкой в виде листочка из отрывного календаря. ― Раз оделся, то, видимо, лучше? Понял теперь, почему нужно пить зелья вовремя? И как ты только экзамены сдал? ― Понял, ― пробормотал в ответ Северус. Фраза, произнесенная матерью, сразу же зацепилась за край сознания, и Снейп машинально отметил, что СОВ уже позади, а значит, сейчас лето перед шестым курсом. Впрочем, все еще уверенный, что он в аду, Северус морально готовился к любой странности или временному искажению. Особенно его уверенность подкрепляло присутствие матери. Ад, по мнению Снейпа, обязательно должен затрагивать самые далекие и душещипательные воспоминания и чувства, заставляя страдать по любимым. ― Да, лучше, ― хрипло ответил он и улыбнулся, ― спасибо. Впрочем, через пару секунд память услужливо подсунула воспоминание, как летом после пятого курса он свалился с жуткой простудой. Бодроперцовое тогда не помогало, и, к собственной досаде, Северус провел в постели едва ли не месяц. ― Тогда надевай тапки, приводи себя в порядок и возвращайся сюда, ― произнесла Эйлин, глядя на странно ведущего себя сына, ― папа скоро вернется с работы, и мы будем ужинать. Будет тебе пастуший пирог, ― улыбнулась она, рассчитывая, что Северус сейчас обрадуется, но тот только нахмурился. ― Что-то не так? Снейп в ответ лишь покачал головой. Упоминание об отце отозвалось в нем очень неприятным чувством досады, и, решивший уже, что, возможно, вместо ада заслужил рай, он снова разуверился в своих предположениях и теперь ожидал, что вернувшийся с работы отец наверняка будет пьяным или затеет какой-либо скандал. ― Ты точно в порядке? ― спросила Эйлин, и Северус, глядя на мать, вновь отметил, какой молодой и совершенно не замученной жизнью она выглядит. Тогда, в его настоящем детстве, его настоящая мать казалась вечно хмурой и уставшей. Ей было некогда возиться с ребенком, и уж тем более она бы ни за что не надела голубое платье в цветочек. Хотя… ― Почему ты так одета? ― ответил Северус вопросом на вопрос. Эйлин, удивившись таким словам приподняла брови и присмотрелась к сыну внимательнее, гадая, не поднялась ли у него температура. ― Как «так»? ― уточнила Эйлин и, подойдя к Северусу, дотронулась рукой до его лба. ― У нас с твоим отцом годовщина, ― пояснила она и, пожав плечами, добавила: ― могу же я надеть что-то получше этой дурацкой мантии министерского библиотекаря? Как бы ты не относился к магглам, мне нравится это платье, так что изволь смириться, ― сухо ответила она, делая вывод, что температура в полном порядке. Поведение сына, все чаще заводящего разговоры о том, что магглы — не люди, огорчали Эйлин даже больше, чем задержки зарплаты или набирающая обороты революция. Собираясь продолжить свой разговор о нелюбви сына к магглам и маггловским вещам, она замолчала на полуслове, когда входная дверь открылась и на пороге возник Тобиас. ― Выздоровел, любитель мороженого? ― усмехнулся он, заметив сына, и с видимым удовольствием сбросил с плеча тяжелую сумку с инструментами. Эйлин, отвечая на его объятие, лишь вздохнула, решив не продолжать разговор при муже и не огорчать его, явно уставшего на работе. Сам Тобиас, так и не дождавшийся от сына никакой реакции на свое возвращение, аккуратно поинтересовался: ― Ты чего, словно призрака увидел? ― Он весь день странный, ― недовольно ответила за него Эйлин, на глазах изумленного сына целуя мужа в щеку, ― и Северус, обуйся уже, ни за что не поверю, что ты уже абсолютно здоров, ― заметила она, обнаружив, что сын все еще стоит на полу без тапок. ― Две недели валяться с невероятной температурой и ходить после этого босым можешь только ты. ― Извините, ― произнес Северус, сбитый с толку от вида отца, совершенно не соответствующего его воспоминаниям. Этот Тобиас, стоящий сейчас рядом с матерью и похожий как две капли на него самого из прошлого или, теперь, будущего, не выглядел ни домашним тираном, ни пьяницей и всем тем, что о нем думал Северус ранее. ― Я пойду, найду тапки, ― произнес он, изо всех сил старясь, чтобы голос его звучал уверенно, и быстрым шагом вернулся в свою комнату. Закрыв за собой дверь, он зачем-то даже прислонился к ней спиной, стараясь выровнять дыхание и унять бешено колотящееся сердце. На ад, если он и был, это место было совершенно никак не похоже, а родители, пусть и странные, были совершенно реальными. Желая убедиться, что это не сон, Северус несколько раз ущипнул себя за руку. Осознание, что он действительно попал в прошлое, пугало, и от чувств, переполнявших его сердце, хотелось кричать. Он бы, наверное, и закричал, если бы не больное горло, что от напряжения и волнения смогло выдать лишь сдавленный свист. Сорвавшись с места, Северус принялся быстро рыться в собственных вещах, ища в комнате признаки хоть чего-то странного, что он не мог бы вспомнить из своего детства, и, не найдя ничего подозрительного, так и сел на полу возле кровати, все еще не в силах понять, как именно он попал в прошлое. На ум решительно не шло ничего дельного. Прикрыв глаза, он вновь принялся вспоминать последние моменты, предшествующие смерти, и чувствовал, что упускает что-то важное. От напряжения уже заболела голова, но ответ так и не появился. ― Северус, ты там ритуал по поиску тапочек проводишь? ― раздалось из-за двери. Эйлин, появившаяся в дверном проеме, удивленно окинула взглядом перевернутую комнату. ― Ты с ума сошел? Акцио, тапки! ― раздраженно произнесла она, позаимствовав со стола волшебную палочку сына, и передала ему тапки, вынырнувшие из-под кучи учебников. Северус же, услышав про ритуал, вспомнил все навязчивые просьбы Вектор и едва ли не расхохотался. ― Видимо, сошел, ― хмыкнул он, стараясь скрыть ликование во взгляде. Выхватив у матери тапки, он, теперь уже осознав, что послужило причиной своеобразного путешествия во времени, порывисто ее обнял и прижал к себе так сильно, что Эйлин ойкнула. ― Милый мой, ― тихо сказала она и погладила сына по голове, ― давай-ка ты сейчас ляжешь в кровать, а я тебе сюда еду принесу. Я думаю, ты слишком рано встал и болезнь не прошла окончательно. Северус, к ее удивлению, даже не сопротивлялся. Все с той же странной улыбкой он послушно разделся и лег в кровать, не говоря ни слова против. Такая покорность пугала Эйлин даже больше, чем нелюбовь к магглам и пренебрежительное отношение к отцу вместе взятые. ― Что-то мне страшно, ― сказала она мужу, через пару минут входя на кухню. ― Он ведет себя так, будто его подменили. Клянусь тебе, еще пару часов все было в порядке, и он был обычным подростком, а теперь там какой-то псих, который будто не видел меня лет сто. Он полез ко мне с объятиями! Наш сын, который с детства кричал, что объятия для девочек. Она потрясенно села за стол, даже забыв, что обещала принести сыну еду. Тобиас в ответ на ее речь лишь пожал плечами. ― Ну, может, ты с зельями переборщила и у него что-то типа наркотической реакции? ― спросил он наугад. ― Давай-ка я сам ему отнесу кусок пирога и посмотрю. Может, тебе кажется? Эйлин только часто закивала в ответ и, спешно отрезав кусок, с волнением принялась ждать возвращения мужа.