Восьмая

      Мне стало легче на душе, когда я увидела впереди сосну Талии. Я остановила Красавицу и слезла с нее, взяв ее за узду.       Глубоко вдохнув, я почувствовала, что мое сердце перестало болеть, будто в меня вкололи новокаин. Я немного успокоилась, и мои ноги перестали болеть от напряжения. Я имела вредную привычку напрягать мышцы ног, когда меня переполняли отрицательные эмоции, поэтому очень часто у меня бывали судороги. Так же я щурилась, сама того не замечая, когда меня что-то волновало, поэтому у меня были морщинки вокруг глаз, которые немного старили меня. Да, старили. Вообще мне должно было быть двадцать лет. Я до сих пор не могла свыкнуться с этой мыслью. Я же вроде подросток… а вроде уже совершеннолетняя девушка, которой следовало бы учиться в университете, а не в школе. — Вот мое временное пристанище, — похвасталась я, спускаясь с ней по холму вниз, — Нравится? Вот погоди, увидишь моего брата. Ах! Совсем забыла. Ты просто упадешь, когда увидишь их! » — Кого их, мисс?» — фыркнула Красавица. — Пегасов, конечно же! — я улыбнулась, кажется, впервые за несколько дней, — У них такие красивые крылья… Но им, конечно, до тебя… еще расти и расти, Красавица! Ты у меня неповторимая компаньонша.       Внезапно впереди я увидела Тревиса Стоулла, который махал мне, радостно улыбаясь во весь рот. Парень стоял посреди клубничного поля, в котором копошились дети Деметры и сатиры, напевающие разные песни. Как всегда. Все полукровки беззаботно бродили по лагерю, идя на занятия по расписанию. Хорошо, что хоть это не меняется. Ухмыльнувшись, я продолжила путь, держа лошадь за узду. Каждая моя мышца превратилась в желе, но я продолжала держаться на ногах. Сердце отбивало свои ритмы, из-за чего у меня сбилось дыхание. — Диана! — Тревис обнял меня, так резко, что я даже ничего не успела сделать, — Какими судьбами? — О, Святой Посейдон, ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть! — ответила я, снимая с головы капюшон, поняв, что больше снег не идет.       Вообще в Лагере Полукровок всегда была теплая солнечная погода, не зависимо от погоды за барьером. Сегодня в Манхэттене была снежная погода с температурой ниже нуля. Этой зимой температура не опускалась до нулевой отметки, а сегодня был настоящий мороз. Я даже продрогла до дрожи. — Ммм… Диана? Почему у тебя на лбу кровь? Это же твоя, да? — Тревис дотронулся до моего лба, выудив из кармана шорт платочек, и прошелся ловкими пальцами, стирая кровавые следы, — Что случилось? — Упала с лошади, — ответила я и получила толчок в спину от Красавицы. » — Мисс, не надо на меня клеветать!» — фыркнула лошадь, стуча копытом по земле. — Но ты ведь наездница! — не поверил Тревис, скрестив руки на груди, — Ты мне врешь, да? Давай говори, что произошло. — Просто порезалась. Бывает, — я пожала плечами.       Тревис вопросительно выгнул бровь, пытаясь добиться от меня ответа. — Короче, это фигня. Не заморачивай голову. Просто… поранилась. — Ну да, — он хмыкнул, усмехнувшись. — Э-э… неудачно открыла соус?       Я взглянула ему в лицо, шумно выдохнув. Тревис явно не поверил мне, судя по его лицу, он едва удерживался, чтобы не рассмеяться. Да и я сама не поверила бы, находясь на его месте. — А… что ты тут делаешь? — одновременно спросили мы друг у дружки после минутного молчания. » — Ой, мисс, кажется, это именно он, о котором вы говорили? Ваш принц?» — отозвалась в моем мозгу Красавица, заржав. — Господи, пожалуйста, — я повернулась к лошади, бросив на нее презрительный взгляд, — Перестань, Красавица! — Что она говорит? — поинтересовался Тревис, — Вау… она красивая. И вправду Красавица.       Он легонько похлопал ее по гладкой шелковистой шее, и она довольно фыркнула. » — О, если он ваш парень, то неплохой выбор! Милый мальчик, » — сказала лошадь, смотря на меня своими черными глазками, толкая в спину мордой, чтобы я встала ближе к Тревису. — Э-э… Она говорит, что ты милый парень, — смущенно ответила я, отпихивая морду лошади от себя.       Черт, а не поспоришь с ней! — Так почему ты здесь? — спросил он, гладя лошадь по морде, — Ты ведь хотела поехать в Калифорнию или…       Внезапно рядом с нами встала невысокая девушка. У нее были густые каштановые волосы, заплетенные в две французские косы. Своими карими глазами, обрамленными покрашенными ресницами, она сверлила меня и прожигала в моем лбу дыру. Несмотря на свою миниатюрность, выглядела она так, будто про себя строила козни и придумывала новые виды пыток. Я ее видела прошлым летом. Она была одной из своры Дрю. Вот только имени ее я не знала. — Привет, как тебя зовут? — спросила я, вытянув руку. — Эмма Маккартни, я однокурсница Тревиса. Диана Уильямс, верно?       Она посмотрела на мою немного грязную ладонь, но, преодолев все свое отвращение, пожала ее с улыбкой. — В Сан-Франциско, да. Ну… я поссорилась с отчимом. Но все нормально, — я ответила на вопрос, заданный Тревисом, и посмотрела на зажившие ладони, — Все хорошо. Ну и… хотелось увидеть тебя. А ты?       Эмма была явно удивлена тому, как я быстро перескочила с одной темы на другую, забыв про нее. — Ну… так ведь Рождество скоро. Хочу отметить его здесь, — Тревис пожал плечами, ухмыльнувшись, пробегая глазами то по мне, то по Эмме, — Я отведу ее в конюшню.       Черт, как же мне хотелось отметить этот светлый праздник с ним… Боже, я реально соскучилась по нему. Тем более с того момента, как Тревис сказал, что будет учиться в колледже, то я уже перестала надеяться на продолжение наших отношений. За все четыре месяца разлуки мы связались друг с дружкой лишь восемь раз по почте Ириды и встретились один раз (Это была самая эпичная встреча за всю мою жизнь). Вы спросите: «Вы действительно встречаетесь?». Я вам отвечу, что типа того. Не сказать, что мы прямо-таки пара-парой, как Аннабет с Перси, но все так ли мы были привязаны друг к другу не меньше.       Иногда я шутила, что Тревис украл мое сердце, ибо он сын Гермеса. А еще я до жути краснела, когда представляла, что я не Уильямс, а Стоулл. Согласитесь же, Диана Стоулл, нормально звучит? Или Гермиона Стоулл? Тоже неплохо.       Правда, я находила свою влюбленность слишком легкомысленной. — Я отведу, ладно? — Тревис переспросил меня, и я поняла, что слишком долго стою, разглядывая его.       До меня не сразу дошло, что он имел в виду про Красавицу. — А, ну хорошо. Спасибо, Тревис, — я улыбнулась и пошла в сторону домиков.       Мне нужно было найти брата. Я очень сильно привыкла к присутствию Перси рядом со мной, что когда его не было рядом, то меня тут же охватывала нечеловеческая тоска. — Я вернулась! — воскликнула я, распахнув дверь, — Эй?       Но дома никого не было.       Я уже успела немного расстроиться, как внезапно заметила вездесущий бардак по всему дому. Кто-то ужасный и кошмарный раскидал свои носки и трусы по всему полу, чтобы вошедший человек, споткнувшись о них, сломал себе шею. И этот кто-то был явно Перси. — Мда-а… Чтобы сказала миссис Блофис, — пробормотала я, захлопнув за собой дверь, и положила портфель на свою кровать, которая стояла противоположно кровати моего брата.       Я начала раскладывать свои вещи и внезапно кинула взгляд на стену над моей кроватью. Не считая на раковины и прочие морские украшения, на гвозде висел мой лавровый венок, который я получила, когда смогла отобрать флаг у Охотниц. Весело же тогда было… — Это не последняя моя награда, — я ухмыльнулась, трогая свое ожерелье.       В середине, между четырьмя бусинами, висела красивая белоснежная ракушка, которую мне подарил Тревис на пятнадцатилетие. Вообще, на моем ожерелье было пять бусин. И вот в дырках той бусины, которую мне подарили в честь окончания лета в Лагере Полукровок, он закрепил кольцо, на котором держался кулон. По-моему, это было очень романтично и мило с его стороны. Только ему об этом не говорите.       Я устало вздохнула, сняв с себя душившую меня толстовку и оставшись в одной футболке Лагеря Полукровок, села на кровать. Ничего толком и не изменилось, кроме везде сущего бардака. Я положила на свои колени тканевой, промокший из-за снега, рюкзак. Внезапно, роясь в собранных впопыхах вещах, я обнаружила, что прихватила с собой дневник своей сестры. Он представлялся собой в виде облезлой потертой розовой тетрадки с помятыми углами. Вероятно, время его не пощадило. Либо же Бекки хорошо его хранила.       Я открыла дневник, и на первой странице увидела красную надпись: «Собственность Ребекки Джордан Уильямс. Никому не открывать! При находке позвоните по следующему телефону…». Я хотела перевернуть страницу, но почему-то моя рука застыла в дюйме от бумаги. Я подняла взгляд на потолок, пытаясь избавиться от нахлынувших слез. Я не смогла побороть свою совесть, пообещав, что прочитаю это потом, положила тетрадь обратно в рюкзак. В рюкзаке стоило бы поубираться. Там кишел какой-то кошмар: футболки, скомканные с джинсами, нижнее белье, запутанное в кофте, вещи моей матери вперемешку с вещами моей сестры. И все это было в одной куче! Какой ужас!       Разобравшись со своими вещами, я решила заняться уборкой в доме. Еще один ужасный беспорядок был в районе противоположной кровати с помятой простыней, так же носки одиноко и хаотично лежали в радиусе двух метров.       Боже-Боже-Боже, если Перси сегодня только пришел… Славу Богу, что сегодня я пришла в Лагерь Полукровок, иначе бы третий домик можно было бы назвать полубожественной свалкой.       И вот когда я уже повторно начала убирать пыль с полок, чтобы успокоить свои нервы, прозвучал гудок, оповещающий об… ужине? Я посмотрела в окно, и в правду начало смеркаться. — Где же ты, Перси? — пробормотала я, собирая волосы в пучок.       Я подошла к двери и уже почти дотронулась до прохладной резной ручки, но дверь распахнулась и на меня налетел кто-то со всей дури. Я упала с глухим ударом на бок. — Ай… — ответила я, потирая ушибленное бедро, шипя от боли, — Прости. — Диана?       Я подняла взгляд с пола и увидела, что передо мной стоит никто иной, как Перси Джексон, протягивающий мне свою руку. — Перси! Как дела? — я взяла его за руку и поднялась с пола, отряхиваясь от пыли. Пыли, конечно же, не было, ведь я от нее избавилась. — Вау… ты приехала! — Перси обнял меня так крепко, что у меня чуть ребра не сломались, — Ты здесь! — Ну как видишь, — ухмыльнулась я.       Грустно когда кто-то становится выше тебя. Я уже не говорю про Тревиса. Особенно обиднее когда этот кто-то — твой брат. За все время, после лагеря, Перси подрос на пару сантиметров. Я, конечно же, не осталась карликом. Для девушки моего возраста рост 5' 9" (не надо шутить про Ройс да Файв-Найн*) футов — солидный рост. — А почему ты здесь? — спросил Перси, когда мы направились, выйдя из домика, к обеденному павильону.       На улице кстати было прохладно, но это больше было похоже на погоду после хорошей грозы. Такая хорошая атмосфера свободы и легкости.  — Ну… планы изменились, — ответила я, разглядывая впереди идущих полукровок.       Все полукровки шли строем из разных домов. А мы с Перси просто вдвоем, молча. Нам и вдвоем было хорошо. Правда, я соскучилась по Тайсону.       Внезапно в толпе я увидела знакомую рыжую голову, которая явно вертелась туда-сюда в поисках чего-то. Или, может, кого-то. — О нет, Перси, — тихо прошептала я, нагибаясь, когда она взглянула в нашу сторону, — Прячься быстрее. — Что? — он, как истукан, вытянул свою шею и огляделся, — Кто там? — Перси! — я дернула его за рукав и мы вместе поползли на четвереньках, слившись в толпе полукровок. — Почему… — он зашипел от боли, когда кто-то из домика Ареса наступил на его руку, — Осторожнее! Тут люди между прочем ползают!       И вот когда эта больнонаступающая толпа рассосалась, то мы быстро поползли к столику Посейдона. Кстати, полукровок было не так уж и мало, ведь скоро должно было наступить Рождество! — Вдруг эта Оракулша опять мне пророчество выдаст? — ответила я, залезая на скамью.       Я огляделась вокруг, но этой рыжей бестии нигде не было. Я помахала рукой, когда встретилась взглядом с Аннабет, которая разговаривала со своим братом, Малкольмом. Возможно, они обсуждали какую-нибудь стратегию или что-нибудь еще в духе Афины. Я часто повторяла фразу: »… достойный Афины», когда разговаривала с Аннабет. Ну, например, тем летом, мы начали что-то разбирать… ах да, какой цвет лучше. В общем, я спросила: «Какой цвет лучше зеленый или синий?», а она выбрала зеленый, и тогда я сказала: «Хороший выбор, достойный Афины.». — Точно, — Перси присел рядом, смотря через мое плечо, — Диана… — Поэтому мне нужно избегать… Что?       Глаза Перси округлились, как блюдца, а он был не в силах сказать что-то, просто указывал на что-то за моей спиной. Я едва удержалась от того, чтобы спрятать голову в плечи. По спине прошелся холодок.       Я повернулась и увидела Рейчел, которая стояла в каком-то трансе, немного пошатываясь.       Ее глаза горели ярким зеленым светом, а ее саму обволакивал зеленый туман. Она схватила меня за плечи.       Я оглянулась по сторонам и поняла, что все внимание рассредоточено лишь на мне и Рейчел. Клянусь, в обеденном павильоне никогда еще так тихо не было! Хотя было тихо когда никого не было здесь, но это не считается. Сейчас на нас смотрели около сотни полубогов и еще Хирон с дриадами и сатирами, сидящий за главным столиком.       Я сжала кулаки и прижала ноги, приставив пятки к внутренней стороне скамьи, от нервозности данной ситуации. Я напрягалась каждой клеткой своего тела. Мне показалось, что я вот-вот взорвусь или просто сломаюсь вдребезги. В последний раз я испытывала такое напряжение, когда были похороны моей мамы.       Мое сердце так сильно ускорилось, что я перестала его чувствовать. Мне показалось, что кто-то начал тянуть меня назад за волосы. Секунды замедлились, я затаила дыхание.       «Только посмей мне еще раз выдать пророчество…» —

      Дочь бога морского — полубог восьмой       В путь присоединится, но судьба порезвится,       Путь ее далек и она за родней пойдет       Время придет, полукровку борьба жестокая ждет!**

      Зеленое свечение исчезло сразу же после изрекания пророчества, и Рейчел начала падать на меня. Все, что я смогла понять в таком шокированном состоянии, так это то, что мне изрекли пророчество. Опять.       Раз. Я закрыла лицо подушкой. Почему?       Два. Я заплакала, уткнувшись в нее и громко всхлипывая. Почему я?       Три. Я в очередной раз загорелась желанием прикончить Дельфийского Оракула. Почему снова я?       Все, что произошло после изрекания пророчества, больше походило на немое черно-белое кино. У меня пропал весь аппетит, а потом когда все направились в амфитеатр, петь песни и жарить маршмеллоу, я залезла на чердак третьего домика. Мне хотелось разбить свои кулаки об стену или начать выдергивать волосы на голове, пока боль в голове не стала похожей на ту, которая сейчас была в моей груди.       Почему все так происходит? Почему все происходит вечно как не надо? Я всего на пару минут начала радоваться жизни, а потом мне во второй раз изрекли пророчество. Славу богам, что не смертельное, как в прошлый раз. Это пророчество было связано с моей «небольшой» ролью восьмерки, которое было предсказано до моего рождения. Я догадалась, что это связано с Пророчеством Семи. СЕМЬ ПОЛУКРОВОК. СЕМЬ. Но почему-то мойры решили сделать меня восьмым полубогом, который якобы спасет мир, как и остальные семь. Когда Дэр сделала это предсказание, то все мои догадки совпали. Я так и знала, что буду каким-то образом связана с каким-то суперпуперультрасложныминевозможным пророчеством. Ну, а как же иначе?       Например, мое второе имя, Гермиона означает «посвященная Гермесу», а числом Гермеса является восьмерка! Да-да, именно она! Если вы не верите, то я могу сказать, что восьмой планетой Солнечной системы является Нептун, а так зовут моего отца. А еще я пробыла в Лагере Юпитера восемь лет. Это еще вас не убедило? Ах как насчет того, что я пришла в Лагерь Полукровок после восьмого класса? (И из моих близких людей умерло именно восемь человек. Хотя… нет, умерло всего лишь семь, если считать меня.) И еще то, что до меня только что дошло, если сложить дату моего рождения 7 — месяц и 1 — число, то получается восемь! Совпадение? Не думаю! Ммм, а еще во втором моем имени восемь букв. Вот… теперь я твердо знала, что являюсь восьмеркой среди семи полубогов. Странно звучит, не находите?       У меня просто в голове не укладывалось. Почему я такая везучая? Нет, конечно, среди моих друзей был еще один счастливчик, который постоянно попадал во внимание всех богов. И это был мой брат. Я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что я сестра самого Перси Джексона. Но я хотела стать больше, чем просто сестрой Перси Джексона.       Я могла бы долго жалеть себя, ибо на это много причин. У меня нет ни сестры, ни матери. У меня вообще семьи не стало. Я осталась сама по себе. А все одинокие полубоги рано или поздно дохнут от монстров. Что я собственно и сделала. Я умерла из-за Полибота.       Я отпустила подушку и кинула ее на пол. Я шумно выдохнула, разглядывая комнату. Перед глазами как всегда мелькали точки, как в калейдоскопе, но я старалась не обращать особого внимания на них. В Тайной комнате ничего не изменилось. Рядом с диваном находился шкаф, по которому мы с Тревисом смогли забраться на крышу. Я не знаю, как проходят обычные первые свидания, но мое свидание было довольно романтичным и очень недолгим. Я все равно переживала из-за наших отношений. Они как-то… приземлили меня, принеся новые яркие чувства. Я часто задумывалась, а не сделала ли я ошибку, ответив ему взаимностью? Может, я слишком рано согласилась? Иными словами, наши отношения были хрупкими, как весенний лед. Может, Тревис так и не считал, но я постоянно об этом думала. А еще эта свалившаяся на мою голову Эмма… Нет, я, конечно, не ревновала, но мне почему-то было все равно неприятно. — Диана?       Я вздрогнула, увидев рядом с собой того, кого никак не ожидала здесь увидеть. Рядом со мной стоял Перси, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Откуда ты… — я немного прочистила горло, — Откуда ты здесь? Как ты смог сюда пробраться?       Возможно, его удивленное выражение лица возникло из-за моего вида. Когда я плачу, то я становлюсь вся красная, а мое лицо опухает от слез. В общем, вам не стоит этого видеть. Никогда.       Я приняла сидячее положение, вытирая мокрые ресницы, пытаясь сделать вид, что все нормально. Перси указал большим пальцем на открытый люк на полу. Я невольно выругалась про себя. — Ты так быстро ушла, и я пошел за тобой. Ты даже не закрыла дверь… просто ворвалась в дом, как вихрь, — он присел рядом, — Ты плакала?       Робкая улыбка дрогнула на моих губах, когда я встретилась с его обеспокоенным взглядом бирюзовых глаз.       До сих пор в голове не укладывалось, что я была старше его на три года. — Немного, но сейчас… — я устало потерла лицо, — все нормально. — Но поче… — Как тебе тут? — перебила я его, — Ты ведь тут в первый раз.       Перси открыл рот, чтобы ответить, но потом покачал головой. Он явно чем-то был озадачен, и это никак не было связано с открытием Тайной комнаты. — Что тебя беспокоит? — мой брат взял меня за руку. Его рука была теплой и мягкой, а моя ладонь была костлявой и ледяной, — В тебе что-то изменилось. — Во мне что-то сломалось, — я сжала его пальцы, — И я не знаю хорошо это или нет. Но все нормально, не волнуйся.       Что-то сгрызало меня изнутри, заставляя стыдиться своих слов. Я боялась, что теряю свою человечность. Мне не хотелось терять в себе человека. Я была полностью сломана, трещала по швам, во мне звенели осколки моих собственных надежд. Бедная маленькая полукровка, которая накручивает себе проблемы. Почему я думаю о своих проблемах? Может, я схожу с ума? Может, я уже сошла с ума? На моих плечах была непосильная ноша, которую я едва-едва выдерживала. Я чувствовала себя Атлантом, который держит небо. Я была загнанной в угол. Мои собственные сомнения начинали действовать на нервы. Мне хотелось услышать долгожданную тишину в своей голове. — В любом случае я с тобой, — прошептал Перси и уткнулся носом в мои волосы, — Вместе. — Вместе, — я ухмыльнулась и закрыла уставшие глаза.       Мой брат оставался одной единственной веткой, спасавшей меня из трясины. Несмотря на многочисленное количество друзей, Перси был моим самым близким другом. Он стал частичкой меня самой. Я даже не могла представить, как раньше жила без него. Если бы Перси попал бы в неприятности, то я, даже не раздумывая, отдала бы все до последнего гроша. Я даже не хотела думать про то, что будет, если он куда-нибудь исчезнет.       В общем, я незаметно для себя заснула на плече Перси, раздумывая о своей жизни, наслаждаясь его тихим теплым дыханием на своем лице.