Восьмая

      По дороге в кают-компанию, которая располагалась палубой выше, я увидела Джейсона и Пайпер в каюте сына Юпитера. Дочь Афродиты сидела на краю кровати и держала бессознательного парня за руку. Я немедленно умилилась этой сцене, и от этого мне стало тоскливо на душе. Я ощутила некую светлую зависть из-за их теплых отношений и обиду. Нет, не за себя. А за Рейну. Джейсон был настолько недальновидным в чувствах, потому что не замечал, как на него смотрела дочь Беллоны. Мне было ее жалко. У меня никогда не было такого, чтобы любовь была неразделенной. Если уж любить, то вдвоем.       Я плюхнулась в кресло рядом с Перси, когда дошла до корабельной гостиной вместе с Лео. Здесь все, кроме Джейсона и Пайпер, сидели за обеденным столом. Кресла были оборудованы специально для отдыха: тут и массаж, тут и держатели для стаканов и оружия, и даже наушники, чтобы расслабиться по полной программе. Да и одна еда чего только стоит! Короче говоря, в кают-компанию можно было прийти, чтобы просто кайфовать и блаженствовать. Единственное, что доставляло моральную боль — это зачарованные стены, отражающие Лагерь Полукровок с разных ракурсов. Ужасно грустно смотреть на это место, не имея точного представления — вернешься ли ты обратно. Но все же я пыталась думать более или менее оптимистично. Конечно, я еще вернусь. Куда же я денусь?       Я взяла со стола стакан с горячим черным чаем и дунула в него, разгоняя пар, нависающий над напитком. Тепло от кружки согрело мои замерзшие руки. Кажется, нектар начал действовать, потому что запястье потихоньку переставало болеть. В кают-компании повисла сонная, но не менее напряженная атмосфера — все полубоги были измучены и расстроены сегодняшним происшествием, и это хорошо чувствовалось. Картинка плавно поменялась. Теперь на стене красовался вид на сосну Талии в закатных лучах солнца. — Итак, мы приземлились, — сказал Перси, — Что дальше?       Если бы у меня было дурное настроение, то я бы определенно брякнула бы: «Мы все умрем. Какая разница?», но, к счастью остальных, настроение у меня было менее скверное, поэтому я попридержала язык за зубами, продолжая рассматривать холм Полукровок. — Разгадать смысл пророчества? — предложил Фрэнк, — Я хочу сказать… Элла произнесла пророчество из книг Сивиллы, ведь так?       Когда я только-только услышала новое пророчество, то оно серьезно обеспокоило меня, будто оно относилось ко мне, а не к Аннабет. Собственное пророчество мигом же вылетело из головы из-за пропажи Перси. Если честно, то я даже не могла произнести строчку в слово-слово из своего пророчества. Только помнила лишь, что типа пойду за родней и что-то в этом духе. Что ж, это, по моему, совпало. Я действительно отправилась за братом. — Я думаю, что нужно первым делом починить Арго-два, — я пожала плечами и глотнула из стакана, — Потом уже думать над этим… пророчеством. — Согласна, — поддакнула Аннабет, переплетя свои пальцы меж собой, — Лео, что нам нужно, чтобы починить корабль?       Я взглянула на сына Гефеста, который сидел напротив меня, а потом дотронулась до ожерелья. Он смог его починить, даже, наверное, не зная, чье это украшение. Надо будет потом его поблагодарить за это. — Проще всего со смолой, — ответил Лео, — Мы можем достать ее в городе, в магазине кровельных материалов, или в похожем заведении. Но есть еще известь и небесная бронза. По словам Фестуса, и то и другое можно раздобыть на острове посреди озера, прямо к западу отсюда.       По словам Фестуса… Я фыркнула, представив как драконья голова разговаривает с Лео на английском. Но дело в том, что она реально умела разговаривать с полубогом, вот только посредством щелчков и стуков. — Надеюсь, что мы сегодня успеем закончить это дело, — сказала я, вертя в руках кружку, — Римляне серьезно настроены против нас.       Опять. Я опять сказала слово «римляне», будто не была одной из них. Но я ведь была одной из них. Если бы не парнокопытное и наполовину человекообразное создание по имени Эндрю не нашло меня в лесу, то, кто знает, моя жизнь бы обернулась совершенно другой стороной и, возможно, сегодня я была бы среди жителей Нового Рима и удивлялась появлению иностранцев, которые прилетели на огромном боевом корабле с миром. Моя жизнь была бы совершенно иной, и только сегодня бы узнала о существовании своего единокровного брата. Ах да, не брата, а братика. Мне было бы почти двадцать один, и, скорее всего, у меня была бы своя семья, может, даже дети. Какой ужас! Я бы никогда не встретила Тревиса и не влюбилась бы в него! Теперь я понимаю, что должна быть благодарна сатиру, из-за которого моя жизнь сейчас такая — какой она является. Хотя, если хорошенько подумать, то сатир нашел меня в лесу, потому что я пошла искать родителей, потому что они переехали из Сан-Франциско в Нью-Йорк (я тогда этого, конечно, не знала, поэтому и думала, что с ними что-то случилось и отправилась на их поиски), а сделали они это из-за новой работы Грегори. Получается, моя жизнь такая относительно удачная лишь благодаря моему отчиму? То есть у меня (почти) все хорошо из-за Грегори, который поднял на меня руку? Какая ирония! — Октавиан обязательно будет использовать свои провидческие способности авгура. Римляне, скорее всего, уже отправились за нами, — добавила Хейзел. — Да, — я покачала головой и выпила из стакана уже остывший чай, — нам нужно быть настороже.       Посмотрев на Лео, я поняла, что все полукровки смотрели на него. Я даже не могла представить, что он чувствовал в этот момент. Стыд? Грусть? Гнев? До меня еще не доходило, почему же он так сделал. Может, его заставили? Может, у него начались галлюцинации, и Лео начал сходить с катушек из-за постоянного нахождения в Бункере №9 за работой над Арго II? У меня иногда начались всякие галлюцинации, когда я не спала по несколько суток, но не такие масштабные. Ну типа, привидится, например, чей-нибудь силуэт, который побродит по комнате, да и скроется в тени. После такого обычно я пила успокоительное, ибо просто так забыть такую картину мое воображение мне не давало. — Ребята… — замялся Лео, — Я не знаю, что случилось… Честно, я… — Никто тебя и не винит, — я пожала плечами, — Все окей. Одной проблемой больше — одной меньше. Да и с кем не бывает…       Я поспешила заткнуться, поймав на себе упрекающий взгляд Аннабет. — То ощущение холода, которое ты описал, — начала говорить дочь Афины, — Я тоже его почувствовала… — Кстати, да, — я сделала глоток холодного чая, — У меня тоже было такое. Но не может же быть массовая галлюцинация у трех людей сразу? Я знаю, что часто в ночных клубах напускают специальный дым через вентиляцию, чтобы люди, присутствующие там, получали чистый кайф. — Откуда ты это знаешь? — удивленно спросил Перси.       Я закатила глаза, мол, неужели ты считаешь, что твоя сестра виснет в клубах и выпускает кольца. Нет, мне такая жизнь не по душе. Я сжала кулаки, встретившись со взглядом брата. Меня до сих пор так и подталкивала неведомая сила врезать Перси снова. Сейчас я находилась в более напряженном состоянии, нежели чем зимой. Я чувствовала горькую обиду за свои бессонные ночи, за слезы Аннабет, за переживания Салли, за беспокойство Гроувера и Нико, за постоянные поиски Талии, за страх Тайсона, за тревоги Хирона, за волнения всего лагеря. И если бы за каждую обиду я бы ударяла своего брата, то боюсь, от него не осталось бы и мокрого места. Не знаю почему, но мне казалось, что едва я прикоснусь к нему или взгляну на него, то он просто исчезнет. Только в этот раз навсегда. — Но чтобы одинаковые галлюцинации?.. — продолжила я, — нет, я про такое не слышала. — Наверное, это дело рук Октавиана, Геи или кем-то из приспешников, — предположила Аннабет, — Но пока мы не поймем, что произошло… — Почем нам знать, что это не повторится? — вмешался Фрэнк. — Даже если и повторится, то мы будем готовы, — ответила я и, поставив кружку на стол, скрестила руки на груди, — Теперь мы готовы ко всему. Да? — Сейчас со мной уже все в порядке, — поспешно отозвался Лео, — Возможно, нам стоит ввести систему наблюдения? Никто никуда не ходит в одиночку. Можно оставить Пайпер и тренера Хеджа на борту с Джейсоном. Пошлем одну команду в город за смолой, а другую — за бронзой и известью.       Я взглянула на стену, на которой высветились домики полубогов. Увидев родной третий дом, я почувствовала, как у меня защемило сердце. — Разделиться? — я по голосу Перси поняла, что он явно не одобряет этот план, — По моему, это неудачная затея. — Да ладно тебе, — я потерла вспотевшие ладони о джинсы, — Плохой исход из-за этого бывает только в фильмах ужасов. Да и то, если пойти в подвал одному и так далее. А мы ведь будем не одни. Три на три. — И так будет быстрее, — согласилась Хейзел, — Кроме того, есть причина, по которой на поиски обычно отправляют не более трех полубогов, верно?       Я покивала головой, одобряя ее мнение, которое совпадало с моим. Я была уверена, что мы подружимся. Единственные с кем у меня были нейтральные отношения — это Фрэнк, потому что совсем недавно познакомились и практически не поразговаривали, и Пайпер, потому что она дочь Афрродиты. Увы, богиню любви и красоты я на дух не переносила (возможно, как и сама богиня меня), и из-за этого мне было немного трудно общаться с ее отпрыском. Да и сама Пайпер не горела желанием общаться со мной. Может, потому что я слишком много разговаривала с Джейсоном.       Кстати, о нем. Я ухмыльнулась, вспомнив как недавно у меня наэлектризовались волосы, когда пожала руку Джейсону. Я тогда возмутилась, ибо он раньше так меня всегда разыгрывал (вот, поэтому у меня всегда были сухие волосы). В первый раз это произошло очень много лет назад после игры на Марсовом поле. Мы тогда проиграли, а я была обижена на Джейсона, потому что он не послушался меня. Мы немного повздорили, повызывали несколько погодных явлений, да и помирились. Перед примирением Джейсон вытянул свою руку, а я ее пожала… В общем, от меня тогда долго пахло гарью, а волосы около недели стояли дыбом. То же самое проделала и Талия прошлым летом, когда я дала ей «пять», а она воспользовалась унаследованными способностями. Заряд был хорошим — я отлетела на метра три. А все потому что она обвинила меня в том, что это я разыграла Охотниц. На самом деле их разыграли Стоуллы, но Талия обвинила меня в этом, ибо по ее словам я «слишком тесно общаюсь с этими придурками, может, и заодно с ними». Розыгрыш состоял в том, что Тревис и Коннор подсыпали снотворное в еду Охотниц. Это еще не все. На следующее утро они проснулись в своих кроватях, но на крыше домика Артемиды, а на их лица было написано: «Лагерь Полукровок — лучший!». То есть это было почти на той же неделе, когда мы смогли победить Охотниц в Захвате флага. И логично, что Талия подумала про меня. Правда, потом, когда мы все поняли, больше десятка девушек, в том числе и я, гнали Стоуллов по всему лагерю, бросая в них краски от детей Ириды, а потом связали их и бросили в запряженную колесницу, в которой они пролежали на протяжении всего дня и всех скачек. Вот с тех пор Стоуллы немного умерили свой пыл и перестали разыгрывать Охотниц. — По этой причине нам нужен Арго-II… вне лагеря семь полубогов в одном месте привлекут слишком много чудовищ, — сказала Аннабет, — Корабль разработан так, чтобы спрятать нас и защитить. На борту мы в относительной безопасности, но если предпримем вылазку, не следует передвигаться группами более трех человек. Нет смысла лишний раз оповещать о нашем присутствии приспешников Геи.       Я взглянула на своего брата, который все еще был не удовлетворен данной затеей. Он взял Аннабет за руку, их пальцы переплелись меж друг друга. — Если моим напарником будешь ты, то я согласен.       Вот кто является фаворитом Афродиты — Перси и Аннабет. Не удивлюсь, если у этой богини есть футболка с этой парочкой и надписью: «Мои любимчики». От всей этой ванильности у меня скрутило живот, поэтому я быстро сделала глотки из кружки, а затем потерла виски, почувствовав головную боль. Кажется, я начала стареть, потому что начала ворчать по поводу голубков. — О, тогда все просто, — Хейзел улыбнулась, — Фрэнк, ты потрясающе превратился в дракона! Не мог бы ты сделать это снова и отнести Аннабет с Перси в город за смолой?       Я взглянула на здоровяка, который был явно обескуражен, но спорить не стал. — Я… думаю, да. А что насчет тебя? — Я поскачу на Арионе вместе с Сэ… с Лео, — ответила она, беспокойно трогая меч, — Мы добудем известь и бронзу, и все встретимся здесь до темноты.       Я удивленно подняла бровь, услышав ее слова, и допила чай. Что происходит между ней и Лео? — Можно я к вам присоединюсь? — влезла я, взглянув на Хейзел, а потом на Лео, — Мне все равно делать нечего. Может, вам понадобится помощь от меня? Тем более у меня есть свой, собственный транспорт.       На лице Фрэнка отобразилось заметное облегчение. Ох уж эти парочки! — Ладно, — Лео пожал плечами, — Одним полубогом больше — одним меньше.       Я раздраженно фыркнула, рассматривая свои ногти, которые внезапно стали мне так интересны. — Лео, если мы достанем материалы, сколько времени займет ремонт? — спросила Аннабет. — Если повезет, то всего несколько часов, — ответил он. — О, класс. Значит мы можем успеть до ночи, — я улыбнулась, — Встречаемся на корабле. Смотрите в оба и постарайтесь не умереть.       Встав из-за стола, я поспешила пойти в свою каюту.       Моя каюта находилась между каютой Аннабет слева и Пайпер справа, а напротив находилась каюта Перси. Комната была невзрачная, совсем миниатюрная, но уютная. Мягкая кровать с синим постельным бельем находилась прямо у стены, и когда заходишь в каюту, то она была справа в углу, а впереди — круглые выпуклые окна. Над подушкой висел лавровый венок, который я решила захватить с собой, а у подножья расположилась маленькая тумбочка, на ней стояла фотография в рамке, а в раздвижных ящиках хранились мои украшения и дневник Бекки. На стене слева от кровати красовалась моя гитара, подаренная детьми Аполлона. Напротив кровати, справа, находился рабочий стол и шкаф для одежды. Но больше всего мне нравились окошки-иллюминаторы, которых в моей каюте было три, освещающие всю комнату и наполняющие ее свежим воздухом.       На кровати лежал мой копис и булавка, которая при желании могла превратиться в лук с колчаном полном стрел, наконечники которых были из небесной бронзы, а у некоторых — серебра. Подойдя к шкафу, я поспешила переодеться в чистую одежду. После того как я размотала бинты с запястья, то села на кушетку, положив меч в ножны, а булавку прицепив на ожерелье, и взяла в руки рамку.       Я вздрогнула, когда в дверь негромко постучали. — Эй, можно? — это был Перси, — Ты не занята? — Заходи, — я подняла взгляд с фотографии на зашедшего парня, — Привет.       Перси стоял на расстоянии вытянутой руки. Если бы он стоял так близко, например, зимой, то я бы непременно сорвалась бы с места и обняла его. Но я не стала этого делать, а просто продолжала смотреть на него, держа в руках деревянную рамку. — Я просто хотел… пожелать тебе удачи, — сказал Перси, явно пытаясь вытянуть из меня слова. — Да, — я кивнула, — Тебе тоже.       Заметив, что нахмурилась, глядя на брата, я перевела взгляд на открытые иллюминаторы. С такими окнами можно было посчитать каюту за космическую обитель. — Что там? — спросил Перси, кивнув подбородком в мою сторону. — Здесь? — я посмотрела на него, а затем на фотографию, — Картинка. Просто фото…       Не знаю, что на меня нашло, но мне действительно не захотелось говорить Перси о своей личной жизни. Пока я бы объясняла, что бросила парня, потому что он поцеловал другую девушку, и уговаривала бы Перси не убивать его за этот поступок (если честно, то мне в тот момент действительно хотелось убить Тревиса, а за одно и Эмму), прошло бы уже целое столетие.       Я взглянула на Перси, а потом, заметив на его ожерелье свое серебряное кольцо, ухмыльнулась. — Очень интересная побрякушка, — я указала на свое украшение, висевшее среди бусин.       Мой брат посмотрел на свое ожерелье, а потом, поняв, в чем дело, улыбаясь, снял кольцо и протянул мне. — Знаешь, я в последнее время больше не ношу такие вещи, — я растопырила пальцы на руках, показывая отсутствие украшений, и отдала обратно кольцо брату, — Пусть лучше будет у тебя.       Я, поставив рамку на тумбочку, бросила взгляд на нее и вышла из каюты.       В рамке на той фотографии были я и Тревис на фоне украшенной елки. Она была сделана в гостях у его родителей после Нового года. Сняла же этот снимок четырехлетняя Лили, что заставило меня удивиться. Современные дети почти что с рождения уже умеют пользоваться смартфонами и тому подобным. А у меня телефон появился в четырнадцать лет, а если считать еще пять лет, то вообще в девятнадцать. Рядом с современной зеленой молодежью я чувствовала себя совсем взрослой и потрепанной жизнью.       А еще я считала себя самой старшей среди полукровок, но оказывается, по словам Перси, Хейзел была старше нас всех взятых, потому что она родилась в конце 20-х прошлого века и совсем недавно воскресла из мертвых. Точнее ее вернул к жизни Нико. Это совершенно не укладывалось в моей голове. Возможно, на протяжении всего полета на Красавице, следом за Арионом, на котором сидели Хейзел и Лео, у меня было удивленное выражение лица. Выходит, не я одна вернулась к жизни. Необычно. В команде Арго-II целых два человека, вернувшихся из Царства Мертвых.       Арион выбежал на пляж, а Красавица приземлилась рядом с ним. У меня была отчаянная мечта — свести свою лошадь с кем-нибудь. Но боялась сказать об этом Красавице, она была слишком гордой лошадью. Однажды когда Бекки залезла на нее, то лошадь поднялась на задние ноги и оглушительно заржала, сбросив ее с себя. В общем, Красавица та еще боевая лошадь. — Как дела? — я слезла с Красавицы и похлопала ее по шее, — Прости, что выматываю тебя.       Лошадь повернула голову ко мне и посмотрела на меня своими черными глазами-бусинками. « — Ничего, » — фыркнула Красавица, — «Ради вас хоть на край света.» — Вернемся на корабль, дам тебе сахар, — я улыбнулась, гладя лошадь по короткой гриве, — Спасибо тебе за все. Ты моя умница. « — Сахар? Это полное дерьмо!» — заржал Арион, — «Золото лучше! Во много, черт меня дери, раз!»       Я взглянула на этого жеребца и удивилась, потому что не каждый день встречаются лошади, которые могут бежать по воде и еще так выражаться. — Да ладно? — я усмехнулась, — Хейзел, он ест золото? — я повернулась к девушке, которая слезла с коня в месте с Лео. — Ну… да, — ответила Хейзел, — золото.       Я не могу видеть себя со стороны, но уверена, что у меня приоткрылся рот. — Воу. Золото. Конь ест золото, представляешь? — я повернулась к Красавице, — Не бери с него пример. Ты меня обанкротишь. Лучше я тебе буду покупать сахар. — Иди, Арион, спасибо, что подвез. Я тебя позову, — Хейзел погладила коня по морде.       Арион в одно мгновение исчез, оставив на озере лишь вздымающийся пар и мелкие круги на поверхности озера. Я присвистнула, переглянувшись с Красавицей. — Ничего, малышка, ты тоже резвая, — я похлопала лошадь по шее, а затем повернулась к Хейзел, — Реально золото? Как… а у него зубы не ломаются? Или у него зубы из стали? А как вообще ты достаешь ему золото?       Хейзел переминалась с ноги на ногу. — Золото для меня не проблема. — Ты имеешь связи с Корпорацией Баррик Голд? * — спросила я.       Я знала эту компанию не понаслышке. Там работал отец Грегори, и зарабатывал он немалое количество денег. Если еще считать то, что мать моего отчима была нейрохирургом (именно она и подтолкнула Грегори нанять мне психолога), то можно спокойно сказать, что проблем с деньгами в моей семье никогда не было. Можете считать меня богатенькой и избалованной девочкой, но это не так. С четырех лет, после того как проучилась у Лупы, я проживала в Лагере Юпитера, как и все остальные римские полубоги, с семьей почти никогда не виделась. И даже если бы росла в семье, то все равно бы не стала бы использовать богатство родственников и считать себя лучше всех.       Хейзел покачала головой. — И, конечно же, ты не хочешь сказать, что имеешь связи с Мидасом? — отозвался Лео, — Очень бы не хотелось… знаешь, это очень плохой чувак. Мне он не нравится. — Не важно, — ответила дочь Плутона.       Лео явно был озадачен этим ответом, судя по выражению его лица, но не решился задать еще вопросы Хейзел.       Я провела носком кед по белому песку, пытаясь занять себя чем-нибудь. Вероятно, потребность занять себя чем-нибудь испытывали все полубоги, страдающие гиперактивностью. Несмотря на то, что этой характерной черты у меня не было, я все равно любила ерзать и копошиться на месте. Это меня успокаивало. — Что ж… во всяком случае, один вопрос решен. Вот наша известь, — сказал Лео, опустившись на одно колено и зачерпнув в ладонь песок. — То есть… вот это все? — я посмотрела на свои засыпанные белыми крошками кеды, а потом на сына Гефеста.       Он ответил мне, заметив, что это карбонат кальция, а я просто закатила глаза. У меня была странная неприязнь к химии. Не то чтобы я ее не понимала (по этому предмету у меня была оценка отлично), но для такого невнимательного и торопливого человека как я, она требовала к себе больше внимания и сосредоточенности. Очень странная наука, которая была с завышенной самооценкой, но без нее ты бы не смог прожить ни дня, если решил связать свою жизнь с естественными науками. Этим химическим соединениям, кислотам, солям и тому подобным я бы предпочла математику, а по точнее — алгебру, или вообще анатомию человека, которая казалось мне довольно-таки интересной.       Пока я размышляла о химии, ребята уже принялись собирать известь в пакет. Я поспешила помочь им. — Надо было прихватить с собой ведро и лопаты, — ответила Хейзел, ухмыльнувшись. — Или пылесос, — пробормотала я себе под нос, — Что тоже неплохо.       Белый рассыпчатый материал, согретый солнцем, приятно шебуршал под пальцами и даже немного согревал руки. — Можно было бы сделать замок из песка, — заметил Лео, улыбнувшись. — Из извести, — поправила Хейзел. — Строить замок из песка можно на пляжах Калифорнии. Вот там-то получаются шедевры. Тут у нас даже и песка нет, — я пожала плечами, — Но, если честно, то я никогда не строила замки, даже не знаю как это делается. — Серьезно? — Лео расправил плечи, удивленно взглянув на меня, — Какое детство без песочницы?       Я посмотрела на него, сжав губы в трубочку. — Ну вот такое. Я служила во благо Нового Рима. — И ты хочешь вернуться?       Вопрос сына Гефеста было нечто средним между утверждением и удивлением. — Как простой легионер, но не в качестве претора или центуриона, — ответила я, продолжив собирать песок в пакет, — Но мне бы хотелось… ладно, неважно. Проехали.       Я краем глаза взглянула на свои римские отметки на правой руке. Я даже пыталась вырезать их, но после того, как поняла, что это тупая затея, то опустила руки. Я никогда не избавлюсь от них. Раньше, еще до того, как мама умерла, я хотела отправиться в Калифорнию, чтобы вернуться в Лагерь Юпитера и продолжить служить дальше. Я была одержима этим желанием. И уже когда Грегори заказал себе и мне билеты, а потом резко отменил все, то это желание у меня пропало. После этого, на протяжении N-ого количества времени у меня была лишь одна единственная цель — найти Перси. Сейчас, когда я это сделала, то просто осталась с чувством опустошенности. Да, я была безмерно рада нахождению моего брата, но понимала, что нашла в его поисках смысл своей жизни. Я просто думала постоянно о нем, а о чем-то другом не могла. Я привыкла находиться в поиске своего брата, а теперь все так изменилось. Вот и что мне теперь делать дальше? Ах да, если идти по моему плану жизни, то следующая цель: «Стать восьмеркой». Я никогда не любила цифру восемь, потому что она напоминала мне о бесконечности Вселенной и сути бытия.       После того как мы все замолчали, то пакет наполнился довольно быстро. Лео засунул его в один из отделений своего пояса для инструментов, и пакет бесследно исчез. Когда я в первый раз увидела, как сын Гефеста выудил оттуда гаечный ключ с молотком, то подумала, что этот пояс не имеет конца. « Как ты это сделал?! Он просто бездонный!» — удивилась тогда я. А потом Лео объяснил принцип работы своего пояса, но даже после этого, я все равно не переставала удивляться этой вещице. — Фестус сказал, где-то поблизости есть небесная бронза, но я не знаю точно — где, — сказал сын Гефеста, поднявшись на ноги и оглядывая остров.       Я встала и осмотрелась вокруг себя. Остров как остров — песчаные холмы, покрывшиеся травой, и большие слегка закругленные камни. Ничего примечательного. — Туда, — сказала Хейзел, указывая пальцем куда-то. — Примерно пятьсот ярдов отсюда. — Какая точность, — восхитилась я. — Как ты?.. — удивился Лео. — Драгоценные металлы, — пожала плечами Хейзел, будто это было обыденностью и сущими пустяками для нее. — Это способности детей Плутона. — Богатство и мертвецы, — я присвистнула, — Неплохая комбинация.       Это почти тоже самое, что землетрясения и моря. — Какой полезный дар, — ответил Лео, ухмыльнувшись, — Показывай дорогу, мисс металлоискатель.       Пока мы шли, то солнце начало приближаться к горизонту, окрашивая прежде голубое небо ярко-оранжевыми красками. Я сглотнула накопившуюся во рту слюну, когда поняла, что совсем скоро и наступит ночь, а мы пока не обнаружили ни намека на присутствие небесной бронзы. — Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил Лео у дочери Плутона, когда та повернулась спиной к воде.       Он буквально озвучил мои мысли. — Мы близко, — утвердила Хейзел, — Идем.       Мое сердце чуть не вылетело из груди, когда я увидела над дюнами женщину, которая стояла на крупном валуне в середине поля. Я сразу же сняла с ожерелья булавку и в следующую же секунду натянула тетиву лука, прицелившись в нее. Руки сильно тряслись, а пальцы были готовы вот-вот отказать и выстрелить, но я продолжала целиться в ее сторону.       Может, не стоило это делать, но вряд ли стоит доверять таким странным особам. Женщина была худощавой и черноволосой, вся ее одежда была из кожи, будто она была самой ни на есть брутальной байкершей. Рядом с ней стоял припаркованный черный сломанный мотоцикл. В каждом колесе не хватало спицы либо ободка. На ум пришла быстрая догадка, от которой у меня выбило воздух из легких. Это была Немезида, богиня мщения. Но я попридержала язык за зубами, когда увидела, что женщина делала. Она вытащила из мешка, находящегося у ее сапог, что-то похожее на… хм, не знаю, ракушку и, сломав ее и прочитав какую-то бумажку, бросала себе под ноги. Сначала мне показалось, что вокруг нее лежат окурки, но потом я поняла, что это сломанные печенья с предсказаниями. Некоторых она выбрасывала, а других, прочитав и каким-то уму непостижимым образом склеив, бросала обратно в мешок. — Кто вы такая? — спросила я, продолжая целиться в нее. — И что вы делаете? — добавил Лео.       Женщина подняла голову и ухмыльнулась. Предзакатный свет солнца осветил ее лицо, и я поняла, что женщина в точности похожа на мать Грегори. У нее были точно такие же болотного цвета глаза, как у ее сына. Такие же змеиные глаза, такая же ехидная ухмылка тонких бледных губ. Больше всего на свете я не хотела увидеть ее именно здесь и сейчас. Почему она? Возможно, у меня начались галлюцинации из-за какого-нибудь психического расстройства? Но нет, она стояла прямо перед нами! — Тетя Роза? — позади меня удивился Лео.       Я повернулась к нему, не понимая в чем дело, а затем обратно к женщине, колеблясь между выбором — опустить оружие или выстрелить в нее. Я снова прицелилась. — Comment vous êtes arrivé ici, — вскрикнула я неожиданно для самой себя, — Mme Williams?! **       Мать Грегори была самым плохим человеком на всем белом свете, по моему мнению. Она была такой строгой, что не позволяла мне называть ее бабушкой, только миссис Уильямс, а еще заставила Грегори учить меня французскому языку. Она в открытую не любила ни меня и ни мою маму, вот зато Бекки была ее любимицей, потому что она была похожа на Грегори. В последний раз я ее серьезно возненавидела, когда подслушав ее телефонный разговор с отчимом, поняла, что она уговаривает его бросить тратить деньги на бессмысленное лечение моей мамы, а меня отправить в школу-интернат. Грегори отказался, мягко послав ее куда подальше, за это я его тогда так сильно зауважала, что могла гордо говорить, что он мой отец.       У меня руки так и чесались выстрелить в нее из лука, но я не могла это сделать из-за моральных принципов. В конце-концов родственников не стреляют, какими бы они не были. — Ну и чего ты ждешь, mauvaise fille? — она бросила на меня такой взгляд, мол, давай стреляй, если у тебя кишка не тонка, — Ты ведь именно и этого хочешь. Ты ведь ее ненавидишь всей душой, верно? И она тебя не возлюбила, точно так же как и ты.       Женщина назвала меня скверной девчонкой, совсем как миссис Уильямс. Внутри груди что-то загудело, в носу защипало, мне так сильно хотелось ее прикончить, но я не могла. Что-то, может, совесть, не позволяло мне этого сделать. — Je ne vais pas le faire. Je ne suis pas un tueur. — я опустила лук и убрала его за спину, — Je ne comprends pas…***       Я была настолько ошарашена происходящим, что сама не заметила, как перешла на другой язык. — А ты кого видишь, Хейзел? — спросила женщина.       Меня передернуло, когда она назвала ее имя. Откуда она нас вообще знала? — Как вы?.. — дочь Плутона сделала шаг назад, — Вы выглядите как миссис Лир, моя учительница в третьем классе. Я вас ненавидела. — Превосходно, — женщина довольно фыркнула, — Ты обижалась на нее, да? Она была к тебе несправедлива? — Вы… Она привязывала мои руки к парте за плохое поведение, — ответила Хейзел. — Называла мою маму ведьмой. Винила меня во всем, чего я не делала и… Нет, теперь она уже наверняка умерла. Кто вы? — Немезида, — выпалила я, смотря на женщину, — Вы — Немезида! — Видишь? — она улыбнулась Хейзел, как будто я, правильно ответив, выиграла викторину, — Она меня узнала.       А затем женщина достала печенье и, раскрыв его, явно не удовлетворилась написанному. — «Тебе необычайно повезет, когда ты меньше всего будешь этого ждать», — прочитала она. — Вот такую чушь я просто ненавижу. Кто-то открывает печенье, и — ба-бах! — получает откровение, что разбогатеет! Я осуждаю эту бродягу Тихе, — вечно раздает удачу людям, которые этого не заслуживают!       Я никогда в своей жизни не открывала печенья с предсказаниями и увидела их, если честно, впервые в жизни только сейчас. Да и особо я не верила в удачу, потому что вечно была обделена Фортуной — я была определенно невезучей личностью. — М-м-м… — Лео взглянул вниз, на сломанные печенья, — Знаете, это не настоящие пророчества, разве нет? Их просто засовывают в печенье на какой-то фабрике… — Не пытайся выдумывать оправдания! — прикрикнула Немезида. — Это все происки Тихе, чтобы только в людях не угасла надежда. Нет, нет. Я должна ей противостоять. — Немезида ударила пальцем по тонкой полоске бумаги, и буквы стали красными, как будто написаны кровью. — «Ты умрешь в ужасных муках, когда больше всего этого ожидаешь». Вот так гораздо лучше. — Это ужасно! — воскликнула Хейзел. — Очень оптимистично, — я кивнула, будто одобряла это пожелание, — но это действительно сбудется, если попадется какому-нибудь человеку?       Немезида взглянула на меня и ухмыльнулась, по моей спине прошли мурашки. — Неужели ты, моя дорогая Диана, не хотела только что прикончить свою миссис Уильямс за то, что у тебя была такая сладкая жизнь в семье? — Допустим, но это было бы несправедливо по отношению к ней, — я пожала плечами. — А разве это справедливо по отношению к тебе? — она ухмыльнулась и выгнула бровь.       Я открыла рот, чтобы ответить, но ответа у меня не было. Она была права. — Вот то-то! — женщина снова «починила» печенье и бросила в корзину. — Раз ты римлянка, значит, Тихе для тебя — это Фортуна, я полагаю. Как и остальные, она сейчас в ужасном состоянии. А вот я не пострадала. Меня называют Немезидой и греки и римляне. Я не меняюсь, потому что месть вечна. — Что?.. — только и всего выдохнула я от удивления. — О чем вы говорите? — спросил Лео. — Что вы здесь делаете?       Немезида открыла новое печенье. — Счастливые цифры. Смех, да и только! Это даже предсказанием не назовешь! — она сломала в кулаке печенье и бросила остатки себе под ноги.       Я вздрогнула, немедленно положив вспотевшую ладонь на прохладный эфес меча. Олимпийцы, да и вообще в принципе все боги, могли так поступить с кем угодно. — Отвечаю на твой вопрос, Лео Вальдес: боги сейчас в незавидном положении. Так всегда бывает, когда между римлянами и греками кипит гражданская война. Олимпийцев разрывает на части их двойная природа, ведь к ним взывают с двух сторон. Так что, боюсь, у них начинается что-то вроде шизофрении. Голова раскалывается. Происходит потеря ориентации.       Меня бросило в жар. Наши боги вне игры. Мы беззащитны перед Геей, и никто нас не защитит. — Но сейчас нет войны, — ответил Лео. — Лео, — я прочистила горло и посмотрела на паренька, — ну вообще-то… совсем недавно ты подорвал большую часть Нового Рима.       Я чуть не сказала: «Я тоже, конечно, там им кое-что подожгла…». — Так не нарочно же! — возмутился он. — Знаю-знаю! Прости, — я подняла руки вверх, — Но мы не смогли это объяснить римлянам, и теперь они, скорее всего, нас начнут преследовать. — Чтобы отомстить, — добавила Хейзел. — Лео, девочки дело говорят, — Немезида издала легкий смешок, — Грядет война, ее начала Гея твоими руками. Как ты думаешь, кого боги обвинят в том, что попали в такое затруднительное положение?       Я взглянула на сына Гефеста, у которого было такое выражение лица, будто он съел протухший лимон. — Меня, — ответил он. — Ну-ну, умерь свое самомнение, — Немезида хмыкнула, — Ты всего лишь пешка на шахматной доске, Лео Вальдес, а я говорю об игроке, который затеял этот ваш нелепый поход, имеющий целью свести вместе греков и римлян. Боги винят Геру — или Юнону — это уж кому как нравится! Царица небес сбежала с Олимпа, чтобы спастись от гнева собственной семьи. Не жди больше помощи от своей покровительницы! — Так почему вы здесь? — спросил Лео. — Ну как же, чтобы предложить свою помощь! — злобно улыбнулась женщина.       Я почувствовала, как волосы на моей голове зашевелились. Переглянувшись с Лео и Хейзел, я поняла, что они были удивлены не меньше меня. — Вашу помощь? — переспросил Лео. — Конечно! — кивнула Немезида. — Обожаю низвергать гордых и могущественных, а никто так не заслуживает низвержения, как Гея с ее гигантами. Однако должна предупредить: я не потерплю незаслуженной удачи. Везение — это мошенничество. Колесо фортуны — это «схема Понци». Настоящий успех требует жертвы.       Я сжала кулаки и нахмурилась. Жертва. С меня было достаточно жертв. — Жертвы? — звенящим от напряжения голосом переспросила Хейзел. — Я потеряла маму, умерла и снова вернулась к жизни. Теперь пропал мой брат. Этих жертв для вас недостаточно?       Тоже самое могла перечислить и я, добавив еще, что мне дважды стирали память, меняли воспоминания, взяли целых пять лет жизни, убили мою сестру… И да, на этом мой список не кончается, просто это первое, что пришло мне в голову при слове жертва. — Прямо сейчас, — заявил Лео, — мне нужна небесная бронза. — О, ну это просто, — фыркнула Немезида. — Она вон за тем холмом, ты найдешь ее вместе с пупсиками.       Я чуть было не умилилась слову пупсики, но взяла себя в руки, вспомнив про карпои. — Погодите, — влезла дочь Плутона, — С какими пупсиками?       Богиня положила в рот печенье и съела его вместе с предсказанием. Не знаю, может, ей нравились печенья с бумажной начинкой. — Сама увидишь. Может быть, встреча с ними послужит тебе уроком, Хейзел Левеск. Большинство героев не в силах убежать от своей природы, даже когда жизнь дает им второй шанс. — Она улыбнулась.       Я настолько ужаснулась ее слов, которые, возможно, касались и меня, что в ту же секунду почувствовала биение своего сердца в голове.  — Кстати, о твоем брате Нико: у тебя мало времени, — продолжила Немезида, обращаясь к Хейзел, — Так, посмотрим… сегодня двадцать пятое июня? Да, если не считать сегодня, осталось шесть дней. А потом он умрет, а весь город Рим погибнет. — Как… что?.. — эти слова явно выбили Хейзел из колеи, я испугалась, что она сейчас потеряет сознание. — Очень оптимистично, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Что же до тебя, дитя огня, — Немезида повернулась к Лео. — Худшие твои невзгоды еще впереди. Ты всегда будешь изгоем, седьмым колесом. Тебе не будет места среди собратьев. Скоро ты столкнешься с проблемой, которую не сможешь решить. Хотя я могла бы тебе помочь… не задаром.       Я удивленно уставилась на Лео, у которого внезапно воспламенились кончики левой руки. Он, встретившись со мной взглядом, засунул руку в карман, чтобы погасить огонь. — Я предпочитаю сам решать свои проблемы, — ответил Лео. — Хорошо, — Немезида стряхнула с куртки крошки печенья. — Но, м-м-м… о какой цене идет речь? — Один из моих детей недавно обменял глаз на возможность действительно что-то поменять в этом мире, — Немезида пожала плечами, будто для нее это было обычным делом. — Если бы у меня был лишний палец на правой руке, то я бы с удовольствием его обменяла, — пробормотала я. К счастью, богиня меня не услышала, либо просто не обратила внимания. — Вы… хотите глаз? — удивился Лео. — Возможно, в твоем случае сойдет другая жертва. Но это будет что-то настолько же болезненное. Вот, — Немезида протянула Лео печенье с предсказанием. — Если тебе понадобится ответ, сломай его, и твоя проблема решится. — Какая проблема? — сын Гефеста взял печенье. — Узнаешь, когда придет время, — ответила богиня. — Нет, спасибо, — твердо сказал Лео, но спрятал печенье в волшебный пояс.       Не знаю почему, но мне не нравилось все происходящее. Я, почувствовав усталость, вытащила из ножен меч и оперлась об него, используя в качестве трости.       Немезида вытащила из мешка новое печенье и взглянула на меня своими змеиными глазами. Мое сердце начало биться в разы сильнее, воздуха в легких резко начало не хватать. — Думаю, ты сама поймешь, когда стоит прибегнуть к этому, — она, покрутив в руке, будто любовалась, протянула мне печенье.       Я уставилась на ее ладонь, не решаясь взять «подарок». В голове отчаянно всплывали вариации момента для этой помощи, а потом виды жертв. Может, я его не открою, и все будет хорошо? Все так ли отказываться от предложения богини — плохой тон.       Кивнув самой себе в согласие, я взяла печенье с предсказанием и поспешно засунула в карман своих джинс, чтобы не поддаться соблазну и вскрыть его. — Мало кто из богов сможет вам помочь во время путешествия, — сказала Немезида, — Большинство уже ни на что не годны, и их замешательство будет только расти. Лишь одно может вновь вернуть на Олимп гармонию — если за одну старую несправедливость наконец-то отомстят. Ах, это было бы так мило, чаши весов снова придут в равновесие! Но этого не случится, если вы не примите мою помощь. — Полагаю, вы так и не скажете, что именно имеете в виду, — подавленно сказала Хейзел. — И почему моему брату Нико осталось жить всего шесть дней. И почему Рим будет уничтожен.       Женщина тихо посмеялась и взяла мешок с печеньем на плечо. Мое настроение еще сильнее ухудшилось, когда я представила ее в виде Санты-Клауса. Вместо подарков бы у нее были смертельные предсказания или простые, но требующие определенной жертвы. Из-за такого Санты-Клауса население Земли резко снизилось бы. — О, это все взаимосвязано, Хейзел Левеск. Что же до моего предложения, Лео Вальдес, подумай о нем. Ты хорошее дитя, трудолюбивое. Мы бы сработались. Но я слишком тебя задержала. Тебе стоит сходить к зеркальному озеру, пока свет не померк. Мой бедный проклятый мальчик начинает слишком… сильно волноваться, когда опускается темнота.       Я с каким-то облегчением только-только поняла, что Немезида забыла про меня, как она, сев на мотоцикл и включив зажигание, обратилась ко мне: — Не ищи несправедливости в других, Диана Уильямс. Ищи ее в себе.       И Немезида скрылась, оставив за собой лишь выхлопы газа своего поломанного, но работающего мотоцикла.       Хейзел наклонилась и подобрала единственную оставшуюся полоску бумаги. — «Ты увидишь свое отражение, и у тебя появится причина для отчаяния». — Надеюсь, что это в переносном смысле, — пробормотала я, придя в себя после слов Немезиды, убрав меч в ножны, — Не хочу, видя себя в зеркале, расстраиваться из-за своей внешности.