Восьмая

      Я проснулась от того, что кто-то звал меня по имени, вцепившись пальцами, тряся за плечи. Открыв глаза, я через полусонный туман увидела чью-то фигуру, нависшую надо мной, чьи глаза выделялись ярким цветом. — Диана.       Перси? Нет. Голос был женским. Талия? Мало вероятно, ведь она сейчас с Охотницами на задании. Тогда кто это? — Вставай, солнышко.       Неожиданное опознавание хозяина голоса подействовало на меня, как ведро ледяной воды. Я поспешно протерла сонные глаза и, подняв голову, подтвердила свою догадку. Она действительно стояла надо мной.       Ее светлые волосы были убраны в высокий хвост, сама она была одета так, будто собиралась куда-то, может, даже на вечеринку: черная футболка, сверху которой была накинута кожаная синяя куртка, и обсидианового цвета джинсы с порванными коленями. Яркие голубые глаза, обрамленные накрашенными ресницами, были обведены черным карандашом.       Мама выглядела живее всех живых в этот момент, возможно, даже живее меня. — Вставай. — она протянула мне руку. Я увидела, что ее ногти были покрашены в черный. С каких это пор мама выглядит как… как, черт возьми, панк-девушка? Черт возьми, как Талия! — Это сон? — спросила я, пытаясь прийти в себя. Но, если честно, я даже не была уверена, что вообще смогла заснуть. Но тогда как это все может быть реальностью, если моя мама уже около полугода покоится на том свете? — Ну же! — приказала мама. — Нам нужно торопиться!       Я послушно привстала с земли и, взяв ее за руку, поспешила за ней. Она, не отпуская мою ладонь, резво бежала сквозь чащу леса, ловко перепрыгивая преграды в виде поваленных сгоревших деревьев, и я старалась не отставать. Пару раз ее длинные волосы хлестнули меня по лицу, заставляя сконцентрироваться на происходящем. — Дай я на тебя посмотрю… — прошептала мама, остановившись около широкого старого дуба, обхватив ладонями мое лицо. — Я так горжусь тобой.       Я вгляделась в ее лицо и поняла, что сейчас она выглядит, как моя ровесница. Однажды, пролистывая семейный альбом, я увидела одну единственную фотографию мамы в юности. Как по мне, в семидесятых уже должны были быть изобретены фотоаппараты. Странное мизерное количество фотографий оставляло много вопросов.       Она выглядела так свежо и излучала красоту. Неудивительно, что Нептун влюбился в нее с первого взгляда. (И как бы мне не хотелось пожаловаться на то, что генетика обделила меня ее природной красотой, это была бы ложь. Правда, я абсолютно другой масти. Мастью я пошла в своего отца, из-за чего была похожа на своего брата, Перси.) — Что происходит? — в моем голосе звучали нотки паники. — Мам?       Я оглянулась по сторонам. Все деревья, кроме могучего дуба, возле которого мы стояли, загорелись с громким ревом красным пламенем. В воздух начал подниматься смог. — Ты не подвластна огню, потому что сама можешь сгореть изнутри. — сказала мама. — Твои монстры таятся в лесу и хотят загнать тебя в тупик. Я должна помочь тебе. Ты должна помочь себе.       Сгореть изнутри? Что ж, с пламенем Флегетона я уже познакомилась, и мне не хотелось опять через это пройти. И что за монстры? Почему они мои и почему они хотят убить нас? Окей, последний вопрос тупой. Монстры ВСЕГДА хотят убить тебя. — А, ну да. — кивнула я, делая вид, что поняла о чем идет речь. — В чем заключается помощь?       Это был какой-то необычный огонь, вместо треска мне иногда слышались какие-то голоса, бормотания или стоны. — Ты должна их победить, тогда они тебя отпустят. Ты должна быть выше страха. Иначе… иначе тебя пожрет огонь. Я знаю, ты справишься. Ты же моя дочь. — мама провела ладонью по моей щеке. Мое сердце сжалось. Как давно я не ощущала ее прикосновений!       Всмотревшись в темноту промеж деревьев, я увидела силуэты многих чудовищ, с которыми недавно повстречалась там, и почувствовала, как волосы на моей голове зашевелились. — Я не смогу! Я… я не знаю как! — я, отпрянув, схватилась за голову. — Ты не была там! Ты не знаешь какие они! — Возьми оружие. — приказала она.       Я послушно вытащила из ножен копис, сделанный из небесной бронзы, выкованный моими братьями. Неожиданно я обнаружила следы самой настоящей ржавчины на моем клинке. Чертовы яды Ахлис! Они проели мои ножны и впились в мой меч! — А у тебя есть? — я, расстроенно вздохнула, подняв взгляд с «раненного» кописа на маму. Она стояла так уверенно, что мне от одного ее взгляда показалось, что ей и вовсе не нужны всякие мечи, луки, копья и прочие игрушки.       Мама, нахмурившись, будто что-то вспомнив, взяла меня за руку и сняла с моего среднего пальца серебряное кольцо. — «В самый темный час мы видим звезды.» — прошептала она с ухмылкой, прочитав надпись, которую я никогда в жизни не видела, на внутренней стороне украшения, и взглянула на меня своими ясными пронзительными глазами. В это же мгновение кольцо превратилось в веющий пробирающим холодом кинжал обсидианового цвета, отражающий всю красоту ночного неба, рукоятка которого была сделана из блестящего благородного серебра. На ней были выкованы многочисленные созвездия и та самая надпись, которую произнесла моя мама, только на латыни.— Астерия оставила достойный подарок своим потомкам, а? Небесное серебро Олимпа в сочетании со стигийской сталью прямиком из Аида. Этот кинжал особенный, другого такого не сыщешь и не сделаешь.       Мне ничего не оставалось, кроме как ахнуть от удивления. Мое кольцо, которое я носила столько лет… оказывается может превращаться в самое настоящие орудие убийства? И причем не просто в какой-то ножик, а самый настоящий элегантный кинжал, выкованный настоящим мастером своего дела, возможно, не без вмешательства богов. А хотя, может, это плод моего воображения, ведь это все был сон. — А почему я им не могла воспользоваться? — спросила я, разглядывая кинжал с некоторой степенью зависти. — Понимаешь… клинок выбирает наследника, но никак не наоборот. Последней наследницей была я. — Но… так. — от избытка информации я чуть не поперхнулась своей же слюной. — Я надеюсь, что это последний твой секрет, иначе… Серьезно, мам…       Она посмотрела на меня предупреждающим взглядом «если ты продолжишь дальше балоболить, то, леди, вас придется наказать», и я, заткнувшись, взяла в руки копис поудобнее. — Готова?       Я оглядела пылающий лес, промеж деревьев которого выглядывали ужасающие тени, издающие нечеловеческие звуки, от которых кровь застывала в жилах, и проглотила накопившуюся во рту слюну. Руки тряслись, будто были сделаны из желе, но я еще крепче сжала меч. — Да. — произнесла я, глубоко вдохнув и шумно выдохнув.       Монстры начали обступать нас со всех сторон и я приготовилась к атаке, как вдруг увидела, что мама уже давно приступила к схватке и чуть ли не летит на головами страшных чудищ. Точнее летит, срезая их головы.       Ого.       Ее воинственный и брутальный вид придал мне такого пинка, которого мне никто и никогда не давал, что я буквально на одном дыхании начала косить кучками монстров. Так легко сражаться мне еще никогда не было! Даже в римские времена, воюя за Новый Рим. Даже в греческую пору, заступаясь за Лонг Айленд.       Я чувствовала небывалую силу, которая уничтожила то плачевное состояние, в котором я пребывала со времен того самого места. — Молодчина, Герми. — улыбнулась мама, когда я покончила с последним лестригоном. — А мы с тобой неплохая команда. Да, мам? — я подняла руку для того, чтобы дать ей «пять». — Да. — она хлопнула ладонью по моей и грустно улыбнулась, по-девичьи убирая сбившиеся светлые пряди за ухо. Ее взгляд упал вниз.       Я понимала из-за чего ей стало грустно. Нет, ей не стало жалко тех монстров, которых мы убили. — Вот бы так было и в реальности… — прошептала я, чувствуя, как к горлу подкатывал комок слез. — Я бы могла познакомить тебя с моими друзьями, показать Лагерь Полукровок… нам было бы весело… — Диана. — Бекки понравилось бы… я бы познакомила бы ее с местными нимфами и дриадами… — Мой голос начал срываться. — Мы вместе бы ходили на Лагерный костер… пели бы песни… я бы научила ее плавать… — Диана!       Мамин голос, наполненный неподдельной паникой, выбил меня из облачных бесполезных мечтаний, которые никогда не станут реальностью.       Я почувствовала, как что-то начало тянуть меня вниз, оплетая мои ноги и руки, и, посмотрев, застыла от дикого ужаса. Бесконечное множество мертвых рук брало меня в плен тьмы, сгустившейся около меня. И они были реальны. Я даже не могла закричать — крик застыл глубоко в легких.       Трупы. Те самые трупы. Они, нашептывая что-то, тянули меня в густую черную реку, где плыло еще большее количество мертвецов. — Мам! — закричала я не своим от ужаса голосом, когда трупы резко потянули меня назад, отрезав от земли.       В эту же секунду испуганная мама, стоявшая на берегу, потянула мне свою руку помощи, но трупы еще сильнее начали сжимать меня, с неистовой скоростью затягивая все глубже и дальше в кромешную реку, как бы я не пыталась вырваться из их объятий. — Попробуй перестать их бояться! — крикнула мама, пытаясь попасть в реку, но ее будто сдерживал невидимый барьер. — Я не могу подойти к тебе! Ты сама должна себе помочь! — Мам! — меня пробило на целый ручей слез, когда я поняла, что по грудь уже очутилась в ледяной густой жидкости, окруженная сотнями трупов, которые пытались потопить меня. — Прошу!       Я сквозь пелену слез видела с какой силой мама долбилась в эту стену, ее кулаки вскоре после нескольких ударов были разбиты. Когда у меня уже не получалось сделать вдох и вода уже почти доходила до моего рта, я поняла, что мне осталось совсем немного. Кто-то ударил меня по затылку, и в следующую секунду я уже будучи под водой увидела, как драгоценные пузырьки воздуха летят вверх. — Не сдавайся! — вскричала мама, вероятно, увидев, как моя голова начала скрывать за буйками черной реки и трупы уже окружили меня со всех сторон. Ее голос был таким далеким и дребезжащим от настоящей истерики, что мне захотелось успокоить и обнять ее.       В какой-то момент мне удалось освободиться от плена мертвецов и даже умудриться поднять голову над течением, как неожиданно один из трупов выплыл из-под воды и схватил меня своими ужасными липкими руками, прижав к себе. От ярости я издала воинственный рев и со всей дури укусила его безжизненную руку, которая оказалась странно мягкой. — Вот черт! — неожиданно для меня труп заговорил голосом Лео.       Затем я проснулась на палубе корабля в компании сына Гефеста, который держался за левую ладонь, шипя от боли.       Небо было розовым, летний ветер был приятно теплым и свежим. Прекрасное июльское утро рождалось прямо на моих глазах. Увидев близкого человека, я почувствовала, как страх ночного кошмара растаял, по крайней мере, на время. Правда, сердце до сих пор отчаянно выбивало дикие ритмы в груди. — Нет, я, конечно, понимаю, что я такой аппетитный… но не до такой же степени. — шутливо произнес сын Гефеста.       Я тут же ощутила солоноватый привкус крови во рту, и мне стало не по себе. — Господи Иисусе, — я потерла глаза и пьяной походкой подбежала к Лео. — Я тебя укусила? Прости-прости, я не хотела… Покажи?       Парень быстро заклеил рану лейкопластырем, выуженным из волшебного пояса, и, увидев мой сонный обеспокоенный вид, улыбнулся. — Жить буду, не волнуйся.       Как бы мне не хотелось улыбнуться в ответ, я не могла этого сделать. Мышцы губ будто затвердели. Мне лишь оставалось удивляться каким сильным духом обладал Лео, когда даже после такого ужасного места он умудрялся находить в себе силы улыбаться и шутить. Единственное, что выдавало его моральное состояние — это были глаза. В них застыл ужас, смешанный с болью. Лео был также разбит, как и я, но не сломан.       Я поймала себя на том, что слишком долго вглядываюсь в его лицо и принялась рыскать в карманах в поисках телефона, чтобы узнать время, но не нашла его. — Сейчас без десяти пять. — ответил Лео и неожиданно всучил мне в руки мой же телефон. — С каких пор у тебя будильник стоит на четыре часа утра?       На ум всплыло не самое приятное воспоминание о том, как я год назад проснулась в четыре часа утра, чтобы сразиться с Полиботом. — Неважно. — я положила смартфон в карман джинсов и коснулась холодными пальцами драхмы, лежащей там.       Меня начала разрывать дилемма. Позвонить или нет? Нет, надо позвонить. Черт возьми, я должна сказать Тревису, что со мной все нормально. Что именно сказать? Зачем звонить человеку так рано? Тем более, если часовая разница во времени настолько большая… Не думаю, что я бы обрадовалась, если бы мне позвонили в двенадцатый час ночи. Хотя… наверное, обрадовалась бы.       Но я выгляжу так отвратительно! Я коснулась до седых волос и выругалась. Придется потом купить краску, чтобы закрасить это. Но это потом. Хотя, как говорит сам Тревис, ему по барабану расчесаны ли мои волосы или нет, главное, чтобы я не была мертва. С этим его изречением я согласна. — Спокойно. — пробормотала я, подойдя к поручню, и бросила монетку в образовывающийся пар над поверхностью античного моря. — Богиня Ирида, прими мой дар!       Внезапно монетка, скрывшаяся за пеленой, прилетела обратно, ударившись об мой лоб, заставив меня удивиться. — Какого черта? — я потерла голову и осмотрела монетку. Настоящая драхма. Почему не сработало? Все же было идеально! Солнце есть. Вода есть. Драхма есть. Почему?       Я повторила все свои действия, но монетка вновь молниеносно прилетела мне в лоб. Что я делаю не так?       На ум пришла ужасающая догадка. Может, человек, до которого я хочу дозвониться… мертв? Нет. Это глупость какая-то… Такого быть не может. Да?       Серьезно, так резко мое сердце никогда не ускорялось, так быстро никогда не потели ладони, так темно в глазах не становилось. Господи, да я сама себя загоняю! С ним все хорошо, просто, может, я что-то делаю не так? Я взяла себя в руки и вновь попробовала связаться по почте Ириды. Снова провал!       В отчаянии я села на пол и схватилась за голову. Что теперь делать? Вдруг, за то время пока меня не было, Тревис умер? Да, бред, конечно… но, а вдруг? — Что я делаю не так? — спросила я у самой себя, рассматривая драхму. — Попробуй сказать адрес, может, получится. — предложил Лео, стоя у штурвала.       Я абсолютно забыла про его присутствие, и в этот момент мне захотелось задушить его. — Ты не мог сказать раньше? — фыркнула я, незаметно вытирая намокшие ресницы. — Ну извини. — он пожал плечами. — Может, мне понравилось наблюдать как эта драхма набивает тебе шишку на лоб.       Я поднялась на ноги и скрестила руки на груди. — Молись, чтобы я тебе шишку не набила. — я пригрозила кулаком. — Ладно-ладно. — Лео поднял руки вверх.       Затем мне вовсе перехотелось разговаривать здесь, на палубе, поэтому я поспешила спуститься в санузел и, подготовив свет и воду, повторила все действия, при этом не забыв сказать адрес и, черт возьми, того, с кем хотела связаться.       Изображение медленно появилось, и я почувствовала, как мое сердце пропустило удар.       Лазарет. Голоса людей на заднем плане сменил писк, появившийся в моих ушах.       Парень бессознательно лежал на койке, и его измученный вид поразил меня. Кожа стала бледнее, голова и торс были, черт возьми, перемотаны белоснежным бинтом, через который кое-где виднелась свежая алая кровь. Он так тяжело дышал, что при каждом его выдохе, смешанном со стоном, мое сердце замирало. Лицо его осоловело, глаза впали. Что с ним случилось? Кто это сделал?       Я судорожно выдохнула и провела ладонью по изображению. Оно подёрнулось волнами. Как же мне сейчас хотелось оказаться рядом с ним. — Эй? — тихо позвала я, а потом поняла, что лучше его не будить. Хотя я даже не знала спит ли он или пребывает в отключке. Может, он вообще придуривался. — Черт, Стоулл, если ты умрешь, то я самолично вытащу тебя из того света и прикончу. Только попробуй сдохнуть, идиот. Почему ты вечно попадаешь в неприятности?       Неожиданно я поняла, что мы поменялись ролями. Обычно он всегда боится, что я могу умереть/меня могут прикончить/и так далее, а я обычно оказываюсь при смерти. Это было нормально. А теперь… теперь же все наоборот и это меня абсолютно не устраивало. — Диана… — пробормотал Тревис в бреду. Его голос был слабым и дрожащим. — Да? — я выжидающе взглянула на него. — Я рядом.       Ложь. Я была в тысячах миль от него. — Я скоро вернусь. — добавила я. — Обещаю.       Ответа не было — Тревис вновь вернулся в свое бессознательное состояние. Не долго думая, я завершила «видеосвязь» и почувствовала изнывающую пустоту внутри. На этот раз не только моральную, но и физическую. Черт, мне так сильно хотелось есть, что мой желудок, пока я шла в кают-компанию, издавал самые настоящие урчания кита. — Ого. — вырвалось у меня, когда я зашла в кают-компанию.       Впереди меня стоял сын Гефеста и жарил яичницу на сковородке, что-то припевая себе под нос. — Я не знала, что ты умеешь готовить. — сказала я и села на одно из кресел. — Я много чего умею. — улыбнулся Лео, переложив яичницу на тарелку, и положил ее на стол передо мной. — Приятного аппетита.       От приготовленного блюда вверх устремлялся теплый ароматный пар, от чего у меня чуть было не потекли слюни. Я удивленно взглянула на парня, который уже начал делать мне кофе. — А ты не составишь мне компанию? — Не, есть не хочется. Я тут просто посижу. — с этими словами Лео поставил передо мной чашку, наполненную кофе, и сел в соседнее кресло. — Если ты не против, конечно.       Я заметила, как у него тряслись руки, так сильно, что он чуть не пролил напиток, но не решилась сказать об этом и начала трапезу. После того как я покончила с яичницей, то тарелка через несколько секунд стала чистой и исчезла внутрь стола. Чудеса да и только. — Мы остановились? — спросила я, сделав глоток кофе. — Где? — Около Итаки. — как ни в чем не бывало ответил Лео. — Вчера ночью ребята решили, что следующая остановка произойдет здесь.       Итака? Остров Одиссея? Того самого Одиссея?Даже несмотря на то, что я сама являюсь частью нового древнегреческого мира, меня все равно удивлял тот факт, что, черт возьми, все герои типа: Геракла, Ахиллеса, Ясона реальны, а, например, причиной Троянской войны действительно является Яблоко Раздора. — Почему я не в курсе? — я допила кофе, после чего чашка исчезла вслед за тарелкой, и откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди.       Я закрыла глаза, почувствовав легкую усталость (или даже возбужденность) и тепло по всему телу. Вместо ожидаемых монстров перед глазами появилась та картина, которую я увидела по почте Ириды. Черт, была бы возможность телепортироваться, то я бы навестила Тревиса. Или вообще, осталась бы в Лагере Полукровок, уверена, что ребята бы и без меня справились бы с Геей. — Ты ушла пораньше. — сказал Лео. — Как себя чувствуешь?       Я потерла лицо ладонями и прошлась ими по волосам, которые значительно отрасли и уже достигали моих плеч. — Ты уверен, что хочешь узнать как я себя чувствую? — я скептически выгнула бровь и прищурилась, чтобы получше видеть лицо собеседника. — Я просто устала… никак не могу отойти от… Ладно, неважно. Кстати, где ты научился так хорошо делать кофе?       Мне нужно было поменять тему. — Моей маме часто приходилось работать ночью, и она могла выпивать пару кружек кофе за час. — ответил Лео, нервно постукивая пальцами по столу. — Смотря на нее, я научился. — Как я понимаю, она тебя и азбуке Морзе научила? — спросила я. — О, и испанскому языку? Круто.       Сын Гефеста кивнул. — Через полтора часа подъем. — заметил он. — А у тебя глаза красные. Может, поспишь? — Думаю, что мне опять приснится очередной кошмар, поэтому даже не стоит и пробовать. Я буду у себя. Спасибо за завтрак. — я поднялась с кресла и пошла к выходу.       Когда я уже почти дошла до двери своей каюты, меня догнал Лео. — Можно, я побуду с тобой, пока ты не заснешь?       Я посмотрела на парня, который в свою очередь смотрел на меня, и, кивнув, зашла в свою каюту. — Уютненько. — прокомментировал Лео, разглядывая мою комнату, а, увидев боксерскую грушу, удивленно спросил, — Серьезно?       Я села на кровать, наблюдая за ним. — Когда я угрожаю набить тебе лицо, это я всерьез. — ответила я. — Тогда тебе надо было приклеить мою фотографию сюда. — Лео указал на грушу и несильно ударил по ней кулаком. — Ауч! — Так можно руку сломать, гений. Нужно надевать боксерские перчатки. — заметила я, достав их из-под кровати. — Проверено на собственном опыте.       Лео остановил крутящуюся вокруг своей оси грушу. — Почему боксерские перчатки называются перчатками, если они на самом деле варежки? — он задал весьма философский вопрос, а потом удивленно добавил. — Ты ломала руку? — А еще обе ноги, выворачивала лодыжку, кажется, еще получала сотрясение мозга. — как ни в чем не бывало ответила я, убрав перчатки на место, и легла боком на кровати. — О, а еще я была мертвой некоторое время. А еще… — Окей-окей. Я знаю, что ты крепкий орешек. — Лео присел рядом, и его внимание привлекла рамка с фотографией, стоявшая на прикроватной тумбочке. — О, его, вроде, зовут Коннор?       На этой фотографии была запечатлена я с Тревисом на фоне украшенной рождественской елки в доме его родителей. — Это Тревис. — ответила я, поудобнее устроившись на кровати, подложив под голову ладони. — Он старше Коннора на год. — Как ты их вообще различаешь? — Пришлось уж научиться. Поверь, я вначале считала их абсолютно одинаковыми, различала только по росту, хотя нет, все равно путалась, а потом… поняла, что это не так.       Я вспомнила снова о том, что нахожусь за тысячи миль от Тревиса, и почувствовала скулящую тоску. Мне по-настоящему не хватало его, и я даже не знала, когда смогу обнять его, коснуться до его рук, вообще увидеть в живых. (Дерьмово. Дерьмово быть влюбленной на расстоянии и тревожиться за него.)       Лео, вероятно, заметив перемену моего настроения, положил рамку на место и, оглядев всю комнату, посмотрел на меня. — Поспи. — тихо сказал он. — Я не врач, но знаю, что каждому организму нужен отдых. Тебе нужно поспать. — Я не смогу, эти кошмары… — прошептала я и подвинулась к стене. — Ложись со мной.       Сын Гефеста послушно лег боком напротив меня, и его лицо находилось так близко, что я чувствовала на себе его теплое дыхание. Солнечный луч, попавший в каюту через иллюминатор, отразившись от морских волн, проплясал по нам и, ненадолго встретившись с глазами Лео, заставив его зажмуриться, ушел на потолок. Я посмотрела за спину парня и увидела, как на свету запарил миллиард пылинок, которые своим движением напоминали какую-то далекую галактику. — Расскажи, какие обычно сны тебе снятся. — попросил он.       Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить. — В последнее время мне постоянно снятся дурные сны. Сегодня я увидела маму перед тем, как сон стал кошмаром, и, черт, мне показалось, что… когда она взяла меня за руку, — я взяла Лео за руку. — что она рядом со мной. Я бы все отдала за то, чтобы она была жива, но это невозможно. — Что с ней случилось? — шепотом спросил сын Гефеста, не сводя с меня глаз. — Она заболела раком. — ответила я и отпустила его ладонь, чувствуя, как больно об этом говорить. — Год назад. Когда я была в Лагере Полукровок, то ей уже тогда поставили диагноз. А потом… потом, когда я вернулась, то ее уже положили в больницу. Осенью она умерла. — Прости. — Нет, — я покачала головой. — может, мне станет легче, рассказав об этом. Знаешь, я потеряла свою семью, но нашла новую. — Тебя удочерили? — Господи, нет. Это было бы так ужасно, если бы Грегори отказался от меня. Это мой отчим, если что. Я про своих друзей, про тебя. У меня никогда не было так много друзей. Теперь я всегда могу вернуться в Нью-Йорк, меня там будут ждать Перси вместе со своими родителями и, конечно, остальные ребята. — Вернуться? Ты разве не живешь там? — После того, как мы победим Гею, я хочу покрасить свою седину. — я дотронулась до своих волос. — В голубой цвет. Может, набью татуировку, сделаю рукав на обе руки. Хочу начать путешествовать, может, перееду в другую страну, в Канаду. Хочу начать новую жизнь, забыв про самое ужасное, что было в прошлой.       При мысли о новом начале у меня зарождалась надежда на лучшую жизнь. Не все так и плохо, верно? Мы победим Гею, а потом и дышать станет легче. Жизнь уже покажется не такой отвратительной. — Ты мыслишь глобально. — А ты что будешь делать?       Лео мечтательно перевел взгляд с меня на стену, а затем на потолок. — А ты как думаешь? — тихо спросил он, снова посмотрев на меня.       Я удивленно взглянула на него, а потом начала фантазировать о том, что произойдет через несколько лет с сыном Гефеста. До меня неожиданно дошел тот факт, что пару дней назад нашей целью было банальное выживание, а сейчас мы уже спокойно можем рассуждать о будущем. — Я думаю, что ты станешь великим изобретателем, который потрясет весь мир. — Сумасшедшим ученым? — с наигранной надеждой предположил Лео. — Чтобы ты не стал сумасшедшим, тебе нужна будет девушка, которая составит тебе пару. Ты изобретешь машину времени или что-то такое масштабное, твоя девушка будет тебе во всем помогать. Затем ты поймешь, что она любовь всей твоей жизни, и вы поженитесь. После чего у вас появятся дети и… — Воу-воу, полегче. А ты даже и свое будущее так детально обдумываешь?       Я перевернулась на спину и посмотрела вверх, на летящие над нами пыльные кометы. — Я не хочу детей, да и вообще… прошу, только никому не говори, хочу умереть молодой. Я бы стала Охотницей, но хочу быть одна, наслаждаться беззаботной жизнью, черт возьми, американского подростка. Правда, по свидетельству рождения мне двадцать один год, но… кому вообще сдались эти бумажки, если можно их подделать?       Лео внимательно выслушал меня, не перебивая. — Значит, ты собралась в Клуб 27? *. — он указал на гитару, висевшую на стене.       Мне вновь захотелось взять ее в руки и что-нибудь сыграть, но настроения подходящего не было. Муза, так скажем, перестала ко мне прилетать. — Я ведь просто любительница, не профи. Хотя, может, стоит попробовать стать вокалисткой. — Вау. — после недолгого молчания произнес Лео.       Я удивленно повернулась к нему всем телом. — Что? — спросила я, заметив, как сын Гефеста не без удовольствия смотрел на меня.       Лео приподнялся на одном локте, подперев голову ладонью, и я клянусь, что в комнате температура начала подниматься. — Мне нравится слушать как ты рассказываешь. Мне нравится твой голос. — с этими словами парень, максимально приблизившись ко мне, прикоснулся своими теплыми губами к моим.       Именно в этот момент для нас обоих кровать оказалась слишком узкой, и мы с благополучным грохотом свалились на пол. Лео оказался прижат мной, и я поспешила подняться над ним на четвереньках. — Тебе, что нравится целовать меня, после чего прыгать вниз? — спросила я. — Возможно. — он с улыбкой убрал мою отросшую челку за уши, после чего его руки оказались на моей талии, заставив меня покрыться мурашками. Точнее, холодок пробежался по моей спине, когда внезапно оголилось мое плечо, когда сын Гефеста случайно задел рукав футболки, которая стала мне мешковатой.       Мое сердце забилось в разы быстрее, а в горле пересохло. В голове на секунду вспыхнула надпись: «Что ты творишь, детка Ди? Ты его не любишь.», но и ее смыло туманом, как и все здравые мысли. — Я хочу сказать, что ты, Диана Уильямс, своим существованием делаешь меня самым счастливым человеком на свете.       Я видела. Видела, как засияли его глаза, наполненные болью, и от этого мое сердце залилось кровью. В эту секунду на свете не нашлось бы несчастнее человека, чем я. — Не стоит. — шепотом ответила я. — Я всегда нахожусь на волоске от смерти.       Смотря в его глаза, я могла разглядеть след в его душе от того ужасного места и даже сейчас, когда Лео был счастлив, этот отпечаток был виден. Тот ужас, пережитый нами, никогда не исчезнет. — Ты поклялась. — Я знаю. — я опустила голову и поцеловала парня.       Безрассудный поступок.       В этот момент я начала ощущать пространство острее и четче, будто все мои чувства обострились. Такое обычно происходило со мной во время битв, тогда божественная кровь просто слишком сильно ударяет в голову. (Хотя, скорее всего, во время поцелуя мне именно жар ударил в голову.) Я заметила, как моя футболка задралась на спине и солнечный луч упал на кожу, как волны мирно покачивались за стеклом иллюминатора, как сонно передвигались пылинки, как слышны были чьи-то шаги в коридоре, как на электронном термометре постепенно менялись цифры.       «Какого это — целоваться с Лео Вальдесом?» — спросите вы. А я отвечу, что как с обычным парнем, просто губы у него чересчур теплые, и у вас может возникнуть ощущение того, что вы целуете грелку.       Именно в эту секунду все прояснилось. Я окончательно поняла, что даже огонь не сможет расплавит мое стальное сердце. Да, Лео замечательный, черт возьми, он такой хороший, что мне самой будет больно говорить о том, что у нас с ним ничего не выйдет. Я не хочу испортить его мечты. Наши пути разойдутся сразу же после победы над Геей, ведь моя натура требует свободы, свежести, новизны. Как я смогу жить спокойно, если в глазах моего парня будет виднеться отпечаток того места, напоминая об этом кошмаре наяву? Как я смогу забыть об этом, если прямо рядом со мной будет человек, с которым я прошла это? Каждый Божий день его присутствие будет напоминать мне об этом, а я хочу забыть, черт, хотя бы постараться.       Я не заметила, как шаги за нами прекратились и кто-то остановился у порога двери. — Святой Посейдон!