Ты всегда будешь со мной

Ты проснулась от того, что ногу нещадно жгло, а в голове набатом била боль. Распахнув глаза, ты поняла, что лежишь на кровати, и теперь уже более отчетливо чувствовала, как чьи-то пальцы проходятся по коже вокруг ранения. Ты села, и теперь внимательно всматривалась в сгорбленную у твоих ног фигуру в белом. — Джас… — Тихо позвала ты, и тут же взвыла, когда рану задели снова. — Тихо, — приказал он, даже не обернувшись. — Терпи. Еще чуть-чуть. И ты послушно терпела каждый новый приток боли, каждую волну жара, что теперь испариной выступила на лбу. — Все, — ответил он, поднимаясь с колен, разрешая взглянуть на свою конечность. Нога была начисто перемотана, а на полу лежали хирургические ножницы, бинты, на которых лежала окровавленная, срезанная кожа, и окровавленная игла. — Я не смог бы ее вытащить. Прости, — виновато сказал он. — А ты молодец. Даже в плену смогла чисто обработать рану и зашить. Ты — прирожденный врач. Зашить кожу волосами — это надо еще додуматься. — Ты тоже врач? — Тихо задала вопрос ты. — Да. Только никому об этом знать не стоит. Меня устраивает мое место. — Место? — Да. Я — Палач. — Ты убиваешь людей, — больше утвердительно, чем вопросительно, сказала ты. — Да. Иначе убили бы меня. Прости, Т/И, но это — война. Тут каждый за себя… — Но ты спас меня, — никак не унималась ты, теперь смотря, как парень, отвернувшись, собирает с пола приборы и относит их за соседнюю дверь. — Это другое, — усмехнулся он. Ты не могла больше сидеть, поэтому откинув одеяло, прошла за ним, и, когда он вышел, крепко обняла. Сначала он не отвечал на этот жест, но потом ты почувствовала, как сильные руки заскользили по оголенной коже твоей спины. И только сейчас ты поняла, что стоишь перед ним в одном нижнем белье. Но это было не так важно, ведь его ты знаешь. Не важно, сколько прошло времени с вашей последней встречи, не важно, что тогда вы расстались на самой ужасной ноте, и, совершенно, все равно, кто он сейчас, что он делает на войне. Это по прежнему твой Джастин, который всегда смотрел на тебя голубыми, небесными глазами, так же, как и смотрит сейчас. — Что он делал с тобой? — Тихо спросил парень куда-то тебе в волосы. — Ничего, — ответила ты в сильное плечо. — Почему он отпустил тебя? — Отстранив тебя, Джастин заглянул в твои глаза. — Я кое-что ему показала, — ответила ты, снимая его руки со своей талии, и осматриваясь в поисках штанов. Пара шагов, которые дались с неимоверной болью, но терпимой и не такой резкой, как это было вчера, ты взяла в руки полевые штаны и достала из кармана листок с диагнозом. Все это время ты чувствовала взгляд парня на себе, и была на сто процентов уверена, что он наблюдал за каждым твоим движением. — Он поверил… — Сказала ты, протягивая листок. — У тебя ВИЧ? — Глаза вмиг посерьезнели, а голос остался таким же ровным, как и был до этого. — Нет, не у меня, — ответила ты, и вынула из кармана оторванную часть с именем его кузины. — У Мари… — Откуда у тебя эти результаты? — Не веря, спросил он, прикладывая одну часть к другой. — Она попала ко мне в госпиталь пару месяцев назад. Ее принесла съемочная группа. На ней была взрывчатка… — Ее выкинули… — Да, — поджав губы, ответила ты. — Она знает? — Крис должен был ей сказать. — Шистад? Теперь твой муж? — Нет, — отвернув лицо, ответила ты. — Нет? А я знаю, что ты замужем… — Да, но не за ним. — Да ладно, Т/И Блэк изменила своему возлюбленному? Вот это новость. — Джастин. Ты, как никто другой, знаешь, что я никогда не верила в любовь. А Крис… В Сирии я потеряла память. Забыла все, что было со мной в Норвегии. Все три года, что я была здесь. А там… Меня спасли, меня любили, обо мне заботились. Ты знаешь, что я всегда нуждалась в этом. — И кто твой муж? — Полковник, недавно прибывший со мной из Сирии. — Сириец? — Нет, он — Американец. — Вау… — Джастин, — ты внимательно посмотрела на парня. — Покажи мне свое лицо. — Нет, — твердо ответил он, отворачиваясь и собираясь выйти. — Джастин, подожди, — нагнала ты его, аккуратно взявшись за плечо. — Я так хочу увидеть тебя, пожалуйста. — Нет, Т/И, я не могу. — Прошу тебя… Пару секунда раздумий, и юноша повернулся к тебе лицом, словно разрешая снять белую ткань, которая закрывала большую часть лица снизу, до глаз. Осторожно ты подняла руку, коснулась пальцами ткани и медленно потянула ее вниз. Ты не могла поверить своим глазам. То, что теперь открылось тебе, не шло в сравнение с тем милым лицом, что ты запомнила. Из прошлого остались только глаза. А та улыбка… Теперь это было похоже на улыбку «Джокера». От правого уха до левого, через края губ шел огромный шрам, словно улыбку сделали «До ушей». В некоторых местах явно были видны швы, стягивающие разрезанную кожу… — Что случилось? — Тихо прошептала ты, касаясь кончиками пальцев раненой щеки, одного из швов на ней. — Посвящение… — Серьезно? — Нет, тебе не надо знать, — отводя глаза, ответил он. — Джастин, зачем все это? — Чтобы выжить, Т/И. *** Ответив, Палач снова закрыл лицо тканью и вышел из комнаты, оставив девушку одну. Ему нужно было переболеть своими призраками прошлого, что она разбудила снова. Снова достала из глубин те кошмары и ужасы, что ему пришлось пережить. Те ужасные месяцы боли, когда разрезанная кожа заживала, когда он не мог, есть и пить, потому что швы постоянно расходились, не мог разговаривать. Он просто существовал. Терпел все издевательства и насилие. Но потом отомстил всем. За это он и получил место и свое прозвище «Палач». Он мстил долго, вырезая одного за другим, пока не пришли за ним снова. Но на этот раз его отвели к главному, который нашел ему применение. И никто уже не смел трогать его, потому что боялись. А все началось с Якудз… *** Ты несколько секунд смотрела на захлопнутую дверь, пытаясь сопоставить того милого парня, которого встретила в Италии, в которого влюбилась, с тем, кого видела сейчас… С сильным, волевым и, главное, опасным человеком, который спас от смерти. Поджав губы, ты развернулась и пошла одеваться. Вещи висели на стуле, рядом со столом и тумбой. Черная майка приятно коснулась кожи, и ты собиралась уже надеть брюки, как вдруг, штанина за что-то зацепилась. Посильнее дернув, ты услышала грохот. Обернувшись, заметила выпавшие из тумбы исписанные листы. Осторожно присев, ты начала складывать их обратно, как вдруг взгляд зацепился за одну из многочисленных строчек. Любопытство пересилило, и ты начала читать. Кто же знал, что там написано.

«Сегодня меня снова держали там… И снова… Уже трое. Но кричать я не мог. Только — только начали срастаться ткани на скулах. Пришлось терпеть боль, сжимать зубы, но терпеть этих сук. Трое. И только через час, мать твою, через час они наигрались. И выкинули меня, как ненужную вещь. Но, знаешь, что? Я встал и пошел. Просто так. Без крика и шума. Потому что знаю — это дороже себе. Но через два квартала, на дороге, я увидел тело, совершенно голое тело осенью. Оно лежало на грязной мостовой, лицом вверх. А я уже знал, что это парень. Они перестали интересоваться девушками. Теперь их новое увлечение — молодые мальчики, как я и… Тот, кто лежал на мостовой. Подойдя ближе, я сразу узнал его. Тео. Когда-то мы дружили, учились в одном классе. А сейчас он смотрит в небо мертвым взглядом серых, пустых глаз. И это пробирает до костей. Но, знаешь, я даже завидую ему. Ведь он больше ничего не увидит. Он уже ушел, теперь видимо, смотрит на нас и смеется, тихо говоря коронное: „Неудачники“. И я его понимаю. Но я слишком люблю жизнь, даже такую, чтобы просто сдаться. Я закрыл ему глаза, и. усмехнулся своим мыслям. Везунчик. Хотя, я понимаю, что он так же страдал, как и я пару часов назад. Но он просто не выдержал такого… Ему, как и многим, порвали все внутренности, и просто выкинули в грязь. Суки. Но я отомщу за всех. Не важно, что будет потом, что сделают со мной. После той „улыбки“, что они подарили мне пару недель назад, мне уже ничего не страшно…»