Canada

- Жду. - Какой интересный, а главное, развёрнутый ответ, - Чунмён привалился спиной к дверям и скрестил руки на груди. Чонин сидел на его кровати в позе лотоса и что-то читал с планшета, пока Чунмён не прервал его уединение. - Но другого не будет. - Ладно, зачем ты ждал? - Да вот, нашёл тут кое-что, - Чонин махнул планшетом. – Мне показалось, ты захочешь это вернуть. Я, кстати, почитал немного, ничего? - Да уж теперь-то что, - Чунмён всё ещё не улавливал истинной цели визита. А ещё не представлял, как Чонин попал внутрь так, что Ифань не заметил. – Ты же не через дверь сюда попал, верно? - Нет, не через дверь. Через кухню. Там окно можно открыть снаружи, если знать, как, - Чонин подмигнул, словно ему было пятнадцать, и он пытался поразить воображение юной подружки. - И ты знаешь, как открыть. Откуда, интересно? - Я сам это придумал. Я когда-то снимал этот дом. - До того, как… - Чунмён чудом успел остановиться и не выдать то, что ему успела рассказать Бекки. Разговаривать о таких вещах было лучше в другой обстановке. – Как ты переехал ближе к аэродрому? - После, - Чонин немного нахмурился. – Ты так и будешь стоять в дверях, как неродной? - Не исключено, - Чунмён всё ещё чувствовал себя немного взбудораженным и нервным. - Жаль, жаль… А я хотел тебе кое-что показать. - А я отсюда не увижу? - Не знаю, - Чонин отложил планшет и сел нормально, взялся за пряжку ремня. – В Алерте тебя не нужно было уговаривать. - То, что случилось в Алерте, осталось в Алерте. Конечно, Чунмён так не думал. Но разве они не об этом договаривались? Чунмён, по крайней мере, старался соблюдать эту договорённость, а вот Чонин, похоже, сам уже не знал, чего хотел. - Хорошо. Тогда будем считать, что ничего ещё не было. И это не от меня у тебя на плечах синяки… - Ты мог бы быть и поласковее, киса. - Мог бы, - согласился Чонин. – Но не захотел. И сейчас не хочу, тебе это не надо. - А тебе? По-моему, тебе как раз этого очень сильно не хватает, - Чунмён отлип от двери и сделал шаг в комнату. – Хочешь, чтобы тебя погладили? А, киса? - Хочу, - Чонин весь буквально подался вперёд, закусил губу и нервно, слишком громко щелкнул пряжкой. - Иди сюда, детка, - Чунмён сейчас сильно рисковал, играл с огнём и мог очень сильно обжечься. Но Чонин представлял собой как раз тот случай, когда обжечься хотелось, оставить шрамы, следы на себе хотелось, сжечь себя и его дотла хотелось просто невыносимо. Чонин оказался рядом буквально в два шага. Ни дать ни взять хищник на своей кровавой и страшной охоте. Но Чунмён не боялся. Он не хотел бояться, он не привык к этому, поэтому смело упустил руку Чонину на плечо и надавил. Чонин поддался, узнал хозяйскую руку и позволил поставить себя на колени. И как бы Чунмён ни был к этому готов, он всё равно испытал глубокое потрясение. Чонин не ломался для него или из-за него, но он прогибался, позволял лепить себя, как пластилин, он льнул к рукам, чтобы получить всю возможную ласку. И Чунмён не мог не дать её. А ещё Чонин не боялся ничего в постели. Для него явно не существовало ограничений и запретных тем, не было барьеров и рамок, которые могли бы его удержать. Чунмён был с ним только второй раз, но уже понимал, что Чонин олицетворял собой страсть. Чистую и неприкрытую. -Тебе нравится? - Спрашиваешь, - Чунмён криво улыбнулся, потому что самообладание покидало его. Чонин стоял на коленях перед ним, смотрел своими чёрными глазами и провокационно облизывал губы. На какую-то жалкую долю секунды Чунмён ощутил острый приступ ревности. Он подумал о том или даже о тех, кто тоже видел Чонина таким. Мог видеть, ладно. Чунмён не мог этого знать наверняка. Но Чунмён заставил себя выбросить из головы и это. Раз уж в ближайшее время ему снова не грозило поспать, то стоило хоть бы сполна насладиться близостью Чонина. Чем бы он ни руководствовался, когда пробирался в этот дом, чтобы дождаться Чунмёна, это не значило, что будет ещё один раз. Чонин всё же умел быть очень осторожным и даже ласковым. Чунмён не мог не оценить этого, потому что удовольствие подступило неожиданно быстро и накрыло так, как никогда раньше. - Ты позаботишься обо мне? – Чонин не спешил подниматься с колен. Его ладони крепко держали Чунмёна за бёдра, а значит завтра и там должно было прибавиться синяков. - Безусловно, - Чунмён усилием воли скинул с себя сладкую негу. – Ляг в постель, - Чунмён разделся сам, а потом раздел и Чонина, сглотнул, впервые толком оценив его обнажённое тело. Там было на что посмотреть. Чунмён переводил взгляд с длинных стройных ног на широкую спину и обратно и нервно сглатывал. - Что-то не так? - Чонин повернул голову и посмотрел чуть встревожено. - О нет… Всё прекрасно, детка. Ты прекрасен, - уточнил Чунмён, после чего забрался в постель и погасил прикроватную лампу. Некоторые вещи лучше было делать в темноте. И снова Чонин не позволил сохранить всё происходящее в полном секрете. Его стон прорезал ночную тишину и наверняка был слышен не только во всём доме, но и снаружи. - Плохая киса! – прошипел Чунмён, когда услышал, как хлопнула дверь в комнате Ифаня. По коридору разнеслись шаги, а потом в дверь комнаты постучали: - Чунмён? Всё в порядке? - Ни звука! – одними губами прошептал Чунмён, а потом, для надёжности, прижал ладонь ко рту Чонина. Нужно было переждать эти несколько минут, чтобы убедить Ифаня, что всё в порядке. Другое дело, что останавливаться совершенно не хотелось. Да и не представлялось возможным. Чунмёну осталось только поблагодарить мироздание за кровать, которая не издавала ни единого звука, пока он двигался и вынуждал Чонина двигаться ему навстречу. Когда Ифань, так и не дождавшись ответа, вернулся к себе, их обоих накрыло с головой. - Почему ты такой громкий? - Не знаю… Первый раз со мной такое, - Чонин повозился в постели, устраиваясь удобнее. - Ты хочешь остаться здесь? – Чунмён был только за, но прояснить некоторые моменты не помешало бы. - А ты не хочешь, чтобы я остался? - Я такого не говорил. Утром Ифань собирался с тобой в Хай-Ривер лететь. Будет странно, если вы с ним столкнётесь в коридоре. Поэтому утром выйдешь через моё окно, - Чунмён зевнул. – А теперь спать. - Ты не перестаёшь меня удивлять, - признался Чонин перед тем, как Чунмён окончательно провалился в сон. Когда он проснулся утром от стука в дверь своей комнаты, Чонина уже не было, только планшет, который он принёс вчера с собой, валялся на прикроватном столике. - Что? - Ты остаёшься? - Да! Я же просил меня не будить! – Чунмён хотел было встать и открыть дверь, чтобы не перекрикиваться, как в детском саду, но потом вспомнил, как выглядел сейчас без одежды, и решил, что оно того не стоит. Не хотелось объяснять Ифаню, почему губы опухли ещё сильнее, а плечи и бёдра превратились в россыпь синяков всех оттенков и размеров. - Мало ли, вдруг ты передумал, - Ифань не отходил от двери. – А чего ты орал вчера? - Я орал? Ты уверен? - Вроде ты, - Ифань задумался. – Я проснулся от звука… То ли крик, то ли стон… Я не понял, пришёл к тебе, постучал, но ты спал, наверное. - Даже если орал я, то я об этом не знаю, - Чунмён разлёгся на кровати. - Ну ладно, тогда спи. - Легко сказать, - Чунмён потянулся и взял со столика планшет: раз уж он всё равно уже встал – ну, практически – можно было заняться полезным делом. Файл с текстом был открыт и оставлен на середине: несколько глав Чонин действительно успел прочитать. Конечно, Чунмёну хотелось бы знать, понравилось ему или нет. В идеале, Чунмён не отказался бы посадить Чонина перед собой и подробно выпытать, как ему понравилась каждая строчка, каждая сцена и каждая отдельная глава. Правда, головой он понимал, что люди читали книги не для этого. И уже того, что им нравилось, должно было хватать, чтобы чувствовать себя удовлетворённым. Чунмён добрался до последней написанной страницы, мельком просмотрел последний абзац и принялся за работу. Эта история была с ним постоянно. Практически всё время – за двумя редкими исключениями – она была неподалёку, обрастала подробностями и будто рассказывала сама себя. Чунмёну оставалось только записывать её. Он продолжал писать так же легко, как и начал, он не нуждался в перечитывании, потому что помнил наизусть каждый важный момент, каждую мельчайшую деталь повествования. Его персонажи двигались и разговаривали внутри его головы. Именно так Чунмён представлял себе чистое вдохновение. И, что странно, это самое чистое вдохновение решило прийти к нему именно здесь. В любой другой ситуации Чунмён чувствовал бы себя совершенно счастливым, но сейчас было то, что не давало полностью погрузиться в безумие сотворения целого нового мира. Был тот, кто занимал собой мысли Чунмёна гораздо сильнее, чем Чунмён мог бы себе позволить. Он не должен был привязываться к Чонину. Впрочем, как раз с привязанностью было проще всего. Потому что Чонин отталкивал. При каждой удобной возможности он отталкивал от себя. И только эти две ночи никак не вписывались в систему. И эти две ночи показали Чунмёну совсем другого Чонина. Голодного до ласки, страстного, легко вспыхивавшего и, что самое фантастическое, готового покориться. Уже не один раз Чунмён ловил себя на мысли, что Чонин сам искал себе хозяина. И зачем-то нашёл его. Похоже, пропали они оба. Но Чунмён не имел никакого права поощрять Чонина. Потому что через три месяца он должен был вернуться в Сеул. И он всё ещё хотел этого до безумия. Он хотел в свою квартиру, в большой город, полный людей, в привычную атмосферу суеты и всеобщего равнодушия. Чонин же точно собирался оставаться здесь до конца своих дней. У них не было шансов. Чунмён отложил планшет и вытянулся на кровати, прикрыв глаза. Простыни и подушки тонко пахли запахом Чонина – смесью парфюма и машинного масла. Нестерпимо тянуло накрыть лицо этими подушками и просто подышать, представить, что всё происходило по-другому. Наверное, если бы они встретились при других обстоятельствах, у них могло бы получиться. Чунмён чувствовал это, хоть и не мог найти логических объяснений. Они бы нападали друг на друга на людях, потому что это только подогревало, только подстёгивало, распаляло так, чтобы искры летели. А потом, в ночной темноте и уединении спальни, от этих искр вспыхивало бы и до самого утра гудело пламя. Чунмён уже знал, как это бывает. Знал, и вопреки всем доводам рассудка не хотел забывать. Он хотел больше. Ещё больше. И он дорого бы дал, чтобы знать, чего хотел Чонин. И почему он поступал так, а не иначе. Его сердце до сих пор не оправилось от прошлой, острой и пронзительной боли. Но он словно искал себе новую. Чунмён хотел бы знать, что происходит. Может быть, он смог бы помочь. Или, хотя бы, не навредить ещё больше. Чунмён перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку и застонал: он рассчитывал потратить весь день на текст, а вместо этого лежал и страдал. Такого с ним не случалось ещё со студенческих лет. От раздумий его отвлёк стук во входную дверь. Напрочь забыв о своих украшениях на коже, Чунмён наспех натянул джинсы и мятую майку и выбрался в маленькую прихожую: - Кто там? - Гости! – этот голос Чунмён ни с чьим не спутал бы. - Бекки? – он открыл дверь и пропустил гостью в дом. – А ты что тут делаешь? - Не поверишь, хочу поболтать. Я вчера вечером, уже попрощавшись с тобой, вдруг осознала, что давно ни с кем не разговаривала просто так. И что-то не наговорилась. Решила вот задержаться и рискнуть. - Проходи… - Чунмён пропустил Бекки в дом. – Был сейчас Ифань дома, с ума бы сошёл. - А что такое? – Бекки прошла сразу на кухню, хмыкнула, настежь распахнула окно и включила чайник. – Хуже берлоги одного холостяка может быть только берлога двух холостяков. Вы еды в доме не держите из идейных убеждений? - Развиваем бизнес Мины, - Чунмён приткнулся за стол, чтобы не мешать. - В общем, я не зря к ней заглянула, - Бекки принялась выставлять на стол коробочки и бумажные свёртки. - А что не сама? - А кто сказал, что я сама умею? – Бекки приняла изящную позу и кокетливо улыбнулась. – Или ты думаешь, что мои знания о холостяцких берлогах основаны только на наблюдениях за другими. - Понятно, - Чунмён ухмыльнулся. - Так а что с твоим китайским другом-предпринимателем? Почему он бы сошёл с ума? - О, тут история короткая, - Чунмён рассмеялся. – Помнишь, ты выступала в баре. Он пришёл за мной, а тут ты… Красивая такая и поёшь так, что хочется весь мир обнять. Или разрыдаться. Ну и всё. Он пропал. - И часто он так пропадает? – Бекки, видимо, к таким историям привыкла, поэтому даже бровью не повела. - Из-за женщины впервые, - Чунмён не отказал себе в удовольствии внимательно проследить за реакцией Бекки. И та не разочаровала, внезапно ужасно смутилась и отвела глаза. – Обычно он никогда женщинами не интересовался. И вообще несколько лет провёл в браке, полностью официальном… Но там что-то не срослось в итоге, поэтому он не так давно развёлся и перебрался сюда, чтобы заново начать. - Ничего себе, новое начало, - присвистнула Бекки. – И как он объяснил такой поворот событий? - Да никак, - Чунмён положил руки на стол и пристроил на них голову. – Он только повторял, как заведённый, что ты особенная, что в тебе что-то есть… Ну и так раз двадцать наверное. В общем, в его глазах ты даже не женщина, считай, а уникальное создание, единственное в своём роде. - Звучит очень приятно. Но, может, дело в том, что ты писатель и умеешь говорить красивые вещи женщинам? - Вот женщинам как раз не умею, - Чунмён развёл руками. – Иначе, я думаю, мы бы столько лет с Ифанем не дружили так крепко. - То есть, вы только дружили. При этом… Вы друг друга всегда понимали? – уточнила Бекки, а Чунмён кивнул: - Именно так. Вкусы у нас разные, так что ни разу делить не приходилось. Зато всегда было с кем обсудить, как ты понимаешь, иногда очень важно поговорить с тем, кто тебя понимает. - Вот это я точно понимаю, как никто. Видишь, до чего доводит отсутствие близкого человека? Я уже сама нашла тебя, лишь бы только просто поговорить, не подбирая слов. - Ты мне льстишь, - Чунмён улыбнулся. – Наверное, это эффект попутчика. Ты знаешь, что я скоро уеду. Возможно, больше никогда сюда не вернусь, поэтому даже если узнаю о тебе что-нибудь, то едва ли этим воспользуюсь. - Может быть, - Бекки пожала плечами. – Тебе чай наливать? - Наливай, конечно. Сейчас шикарно позавтракаем… или пообедаем. И поболтаем.