История одного самоубийства

      Сегодня у меня предостаточно времени, чтобы выспаться и чувствовать себя великолепно. На календаре была суббота, а это значит, что не нужно торопиться в школу, сидеть за партой и учить уроки. Можно было просто расслабиться. Однако и такой незамысловатый план у меня провалился.       Организм посчитал, что внезапный подъем в три часа ночи гораздо лучше долгого крепкого сна. Потом, правда, мне все же удалось уговорить его поспать еще, но не надолго. Уже в шесть утра я сидела на краю кровати, хмуро смотрела на темное небо, освещенное только тонким полумесяцем и маленькими звездочками, которых было не так много, и думала, что со мной не так, если я уже второй день подряд отказываюсь от возможности поспать положенные нормальному человеку восемь часов или даже больше, учитывая, что сегодня выходной день.       Предприняв еще одну попытку заснуть, которая обернулась неудачей, я решила заняться чем-то более-менее полезным. Стараясь не шуметь, я на цыпочках покинула комнату, прикрыв за собой дверь, и по небольшому корироду направилась к лестнице. Уже внизу я пошла на кухню, чтобы сделать себе большую кружку чая. Я подумала захватить что-нибудь из еды, но, открыв холодильник, поняла, что совсем не хочу есть.       Предполагалось, что чай немного взбодрит меня, но спустя полчаса я все так же хотела спать, несмотря на то что заснуть не могла. Тогда я решила посмотреть какой-нибудь фильм, который помог бы мне поднять настроение хотя бы на время просмотра. После двадцати минут поисков я наткнулась на один очаровательный французский фильм. Я смотрела его уже тысячу раз, но на сегодняшнее утро он показался мне наилучшим вариантом из всех возможных.       Устроившись как можно удобнее на кровати, я включила фильм и потерялась в нем на следующие два часа. Он действительно заставил улыбнуться, чего мне так не хватает последние несколько дней, и я еще несколько минут после просмотра пребывала в хорошем настроении, прослушивая саундтреки из фильма снова и снова. Однако спустя несколько прослушиваний они стали мне надоедать и даже раздражать, поэтому я включила их и отложила наушники на тумбочку.       За окном уже было светло, но так же серо и прохладно. Я еще сильнее закуталась в одеяло и принялась смотреть в окно, размышляя о своем. Вспомнив слова Лизы о скором окончании школы и начале взрослой жизни, я задумалась о своем будущем. Еще год назад я была абсолютно уверена, что поступлю на факультет изобразительных искусств, стану художницей, буду рисовать прекрасные картины и получать за них хорошие деньги. Лиза всегда говорила, что у меня талант, и профессия, связанная с рисованием, могла бы стать отличным выбором. Я стала искать подходящие университеты по всей Англии и стараться не обращать внимания на родителей, которые постоянно говорят, что куда эффективнее было бы поступить на экономический, правовой или медицинский факультет. Я продолжала рисовать и верить, что у меня все получится.       Сейчас же подобное будущее вызывало у меня сомнение и даже пугало. Мало ли людей мечтают о профессии художника? Всегда найдутся люди, рисующие гораздо лучше. Может, Лиза вовсе не была искренней, когда говорила о моем таланте? Может, она сказала это только из вежливости, решив, что я обижусь на правду? Тогда я точно не смогу поступить ни в один университет, и родители, конечно, окажутся правы, что я ни на что не способна. Тогда их издевки по поводу моего занятия найдут основание, а значит они всегда будут напоминать мне об этой неудаче.       Да и если я все же поступлю, каковы шансы на то, что мои картины станут продаваться? В мире столько великолепных творений, что мои работы могут просто не вызвать никаких эмоций и затеряться в толпе. А если они никому не будут нужны, то моя работа пойдет мне же в убыток, и родители опять окажутся правы по поводу моей никчемности. Только теперь они будут упрекать меня в том, что я потратила столько времени и денег на обучение ерунде и в итоге все равно ничего не добилась. Как ни крути, родители все равно найдут, за что меня высмеять.       Чем больше я думала об этом, тем тоскливее мне становилось. Будущее казалось бесперспективным и ничуть не радостным, как я себе представляла еще год назад. В один момент у меня на глазах даже проступили слезы, которые я поспешила смахнуть. Лиза права, эти размышления ни к чему хорошему не приводят. Надо переключиться на что-то другое.       Впрочем, больше ни на чем сосредоточиться не получилось. В голове был как будто туман, из которого время от времени проглядывали и так же быстро растворялись случайные мысли, обрывки воспоминаний и мотивы разных песен. Я просидела около часа, смотря в никуда и витая в своих мыслях, пока наконец не опомнилась. На часах было девять утра, а я до сих пор не приняла душ и не привела себя в порядок. Нехотя отбросив одеяло и потянувшись, я побрела в ванную.       Через полчаса встали и родители. Мама попросила помочь ей с завтраком. Пока она жарила омлет, я раскладывала столовые приборы на обеденном столе и заваривала всем чай.       - Такая отвратительная погода на улице, - как-то грустно сказала мама, глянув в окно на хмурое небо. Она вздохнула и снова принялась следить за омлетом. - По крайней мере, сегодня нет тумана. Стало немножко яснее.       - Мы ведь в Лондоне, - равнодушно ответила я. Несмотря на то что настроение у меня было никакое, мне хотелось немного поддержать беседу. Не могу же я всю жизнь игнорировать своих родителей. - Ничего удивительного.       Мама слабо улыбнулась.       - Ну, ничего, - продолжила она. - Со следующей недели обещают настоящую весну. Тепло, может, будет еще не скоро, но солнце выглянет - это точно. Тогда как-нибудь на выходных сможем сходить все вместе куда-нибудь погулять в городе. Проведем время вместе. Как ты думаешь, Лив?       - Угу, - только и произнесла я, а затем стала по очереди брать кружки и ставить их на стол. Я на самом деле не была против такой идеи. Совместное времяпрепровождение за стенами дома дарило мне радостные ощущения из детства, когда мы особенно часто выезжали на пикники, веселились в парке аттракционов или просто гуляли по городу и ели мороженое. Сейчас мы очень редко проводим время вместе, разве что в праздники и то не всегда. В большинстве случаев родители празднуют что-либо в компании огромного количества алкоголя, а я ухожу к себе в комнату и занимаюсь чем-нибудь вроде просмотра фильма, рисования или чтения.       За завтраком я сумела опустошить только свою кружку чая. Омлет остался практически нетронутым. Я еле заставила себя съесть несколько крохотных кусочков, остальное просто-напросто не лезло ко мне в рот. Просидев за столом целых пятнадцать минут, я тщетно пыталась заставить себя поесть. В итоге я пожаловалась маме на отсутствие аппетита и, убрав тарелку в холодильник, отправилась в свою комнату, где долго лежала на кровати, не в состоянии что-либо делать. Читать мне не хотелось, фильмы, даже самые любимые, казались скучными, музыка надоела еще утром. Я подумала написать Лизе, но настроение общаться тоже куда-то пропало. Да и ее все равно не было в сети.       Спустя некоторое время из-за светло-серых облаков, застилавших все небо, стало показываться солнце. Прошло еще несколько минут, и его лучи практически полностью прогнали всю серость утра. Теперь о ней напоминал только прохладный ветер, время от времени врывающийся в мою комнату через открытое форточкой окно. Я встала и выглянула на улицу. Ветер осторожно трепал ветви еще голых деревьей и кустов. Солнце светило ярко, но совсем не грело. По улицам то и дело ходили люди, оживленные солнечной погодой. Соседские дети, которым было лет по восемь, вышли во двор и стали играть с мячом, бросая его друг другу в руки.       Недолго понаблюдав за такой картиной, я решила, что мне тоже не мешало бы прогуляться. Схватив телефон и засунув его в задний карман джинсов, я вышла из комнаты и спустилась в холл. Оттуда я направилась к гостиной, чтобы предупредить родителей о своем уходе. Последние, как это обычно бывало на выходных, сидели на диване, громко общались и каждые несколько минут выпивали по рюмке коньяка. "Мне же лучше от этой прогулки, - подумала я. - Хотя бы не придется терпеть их пьяные капризы."       Заглянув в гостиную, я сказала, что иду гулять. Родители бегло взглянули в мою сторону, мама кивнула мне и вновь принялась что-то бурно обсуждать с отцом. Я же медленно развернулась и направилась к выходу.       Несмотря на прохладный ветер, который портил такую прекрасную весеннюю погоду, в местах, хорошо освещенных солнцем, было теплее, нежели вчера или позавчера. Я шла по улице, глядя на посветлевшее небо и изменившуюся природу. С приходом солнца даже привычные пейзажи выглядели немного иначе, как-то живее и радостнее. Деревья под солнцем многим отличались от тех угрюмых стволов и мрачных ветвей, которые я привыкла видеть вокруг. Трава на городских клумбах, которая большую часть года казалась мне серой, приобрела цвет, и теперь я смотрела на нее с какими-то особым восторгом. Даже лица людей, мелькавшие у меня перед носом, казались более радостными и светлыми. Возможно, дело в долгожданных выходных, но я уверена, что и погода тоже повлияла на них сегодня.       Я долго брела по городским улочкам, заглядывала в витрины магазинов и окна кафе, в которых сегодня было особенно много народу, сидевшего за столиками и активно общающихся друг с другом. В одном из таких кафе я увидела небольшую семью - двух родителей и их маленькую дочь, которой на вид было лет пять. Они все вместе смеялись и ели свои порции мороженого, с любовью глядя друг на друга. Подобная картина заставила меня улыбнуться и даже ненадолго остановиться перед зданием кафе. В тот момент меня захлестнула волна ностальгии, принесшая не то чувство тепла и заботы о ближних, не то чувство боли, сжигающее полностью. Так или иначе, но последнее явно преобладало над первым. В последний раз мы с родителями так же беззаботно сидели в кафе лет шесть назад и с тех пор я не чувствовала себя более счастливой, чем в тот момент.       Неспешная прогулка по шумным улицам города, как ни странно, придала мне спокойствия и сил. В городском шуме начинаешь растворяться, сливаться с проходящими мимо людьми, и это позволяет отвлечься от мыслей, немного отдохнуть от накопившегося негатива. Домой я возвращалась в странном, но таком приятном состоянии: я ощущала расслабление и спокойствие, но в то же время чувствовала себя бодрой и готовой к новым свершениям. Мне показалось, что в таком состоянии идеально было заниматься творчеством, поэтому я решила немного порисовать, когда вернусь домой.       Наслаждаясь видами природы на закате, я медленно подошла к дому и нехотя открыла дверь. Уже с порога я услышала суровый голос отца, называющий меня полным именем и явно не предвещавший ничего хорошо. Хорошее настроение как рукой сняло, вместо него теперь появилось ощущение неизбежности и страха.       Я осторожно подошла ко входу в гостиную. На диване напротив меня сидели родители: на одном конце мама, а на другом - папа. Первая, упершись об диванный локотник, сидела с закрытыми глазами и прикрытым рукой, которой то и дело растирала лоб и виски, лицом. Судя по всему, ей уже досталось. Теперь все внимание разъяренного отца было обращено на меня. Его строгие глаза были наполнены гневом, что в сочетании с покрасневшим и немного опухшим от алкоголя лицом выглядело вдвойне устрашающе. Я хотела убежать, пока не поздно, но побоялась, что от этого может стать только хуже.       - Где ты была? - произнес отец, вложив в эту, казалось бы, невинную фразу столько злости, что у меня по коже даже пробежала небольшая волна мурашек.       - Гуляла, - осторожно ответила я, сделав крохотный шаг назад. Больше это было похоже на то, что я просто пошатнулась.       - Где ты гуляла? - настойчиво продолжал сыпать вопросами папа, смотря при этом на меня, как на злейшего врага. Мне стало не по себе.       - Просто гуляла по городу. Совсем недалеко отсюда, - я старалась говорить как можно спокойнее, чтобы не подавать признаков паники, которая на самом деле все больше и больше разрасталась внутри.       Отец икнул, как обычно икают люди, перебравшие с алкоголем, но продолжал сверлить меня холодным взглядом.       - Почему ты никому не сказала, что ушла? - тон его голоса повышался буквально с каждым словом. Казалось, он вот-вот кинется на меня. Но от сказанного я впала в ступор. Я ведь четко помню, как предупредила его и маму о своем уходе, и они, вроде бы, оба это слышали. Мама даже кивнула мне.       Мой ступор побудил отца повторить тот же вопрос.       - Почему ты, черт возьми, ничего не сказала? - теперь он напоминал мне свирепое чудовище. Он сказал это так громко, что от испуга я широко распахнула глаза, отошла немного назад и раскрыла рот, чтобы что-то сказать в свое оправдание.       - Я говорила, - мой голос дрожал, а ноги так и просились унести меня куда-нибудь подальше отсюда. Но я стояла, не в силах сдвинуться с места. - Я же говорила вам с мамой, что...       - Когда ты это говорила? - отец резко встал, не отводя глаз от меня. Мысленно я уже представляла, как он кричит и даже бьет меня, и от этого мне становилось все хуже. В этот момент мне хотелось потерять сознание, чтобы не участвовать в образовавшейся разборке. Но упасть в обморок по одному желанию просто-напросто невозможно, поэтому я сглотнула ком, вставший в горле, и попыталась спокойно ответить:       - Днем, когда вы с мамой сидели в гостиной и разговаривали. Я вошла и предупредила вас, что иду гулять. Мама даже кивнула мне, - я перевела взгляд на маму. - Мам, ну скажи же! Ты ведь слышала это!       Но мама по-прежнему сидела в углу дивана и потирала лоб, словно у нее раскалывалась голова. Казалось, будто она вообще не здесь, она потерялась где-то в своих мыслях или, может, спит. Но она не спала. Она сидела здесь и прекрасно слышала нашу ссору, но не стала влезать в нее, хоть и знала, что могла бы помочь мне. Или, по крайней мере, немного поддержать меня.       - Ничего ты не говорила! - воскликнул папа и покраснел еще больше. На этот раз не от алкоголя, а от ярости. - Ты просто ушла, никому ничего не сказав! Неужели так сложно было предупредить родителей, что ты ушла из дома погулять?       У меня на глазах выступили слезы. Как будто в бреду, я стала повторять одну и ту же фразу: "Я говорила... Я говорила вам". Я то и дело поглядывала на маму, пока отец расходился еще больше и уже кричал на меня со всей силой.       - Мы с матерью тут волновались между прочими, - продолжал орать он, а я стояла в дверном проеме и заливалась слезами. - О нас ты не подумала? Да тебя там могли убить за это время! Что, по-твоему, нам думать, когда ты вот так уходишь из дома, никому ничего не сказав?       - Но я... но я... - в истерике повторяла я, пытаясь оправдаться. Однако он совсем меня не слышал. Отец продолжал кричать и активно размахивать руками, что я все время боялась, как бы он не зацепил меня.       - Думаешь, ты такая взрослая, что можешь гулять как и где хочешь? - произнес отец, подходя все ближе. Я же рефлекторно делала шаги назад, чтобы сохранять максимально длинную дистанцию между нами. - Ну-ну, я тебе покажу, что значит взрослая. Лучше бы свою взрослость в чем-нибудь полезном проявляла!       С этими словами он стал все быстрее приближаться ко мне. Я запаниковала и ускорила шаг. Я отходила все дальше и дальше, пока не наткнулась на лестничные перила, где он рывком схватил мою руку. Я пыталась вырвать ее, но он, конечно же, оказался сильнее и стал тянуть меня к себе. Тогда я стала отчаянно бить его руку свободной рукой, пыталась оттолкнуть его ногами, но он все так же крепко держал меня за предплечье. Чем сильнее я вырывалась, тем крепче становилась его хватка и тем больнее было мне. В итоге я решила использовать единственное оружие, которое у меня было с собой, - мои собственные зубы. Резко нагнувшись, я попыталась как можно сильнее укусить его за палец или любой участок кисти. Я попала прямо в нижнюю часть ладони. Отец тут же одернул руку, громко крича и ругаясь, а я, воспользовавшись моментом, рванула по лестнице в свою комнату.       - А ну, стой! - яростно закричал он, бросившись мне в догонку.       Оказавшись в своей комнате, я быстро схватила стул и подперла его спинкой дверную ручку, надеясь, что это хоть как-то спасет меня от свирепого отца. Я отошла в конец комнаты, к самому окну, в ужасе слушая его тяжелые шаги, доносящиеся с лестницы. Мое сердце бешено стучало, из глаз то и дело лились целые ручьи слез, а изо рта время от времени вылетали стоны и звуки рыданий, которые я пыталась предотвратить.       Чем громче были его шаги, тем сильнее билось сердце. Казалось, я сегодня не выживу только оттого, что оно разгонется до такой скорости, что само выпрыгнет из грудной клетки или разорвется там на части. Я посмотрела в окно и оценила высоту, приблизительное время полета и урон здоровью. "Скорее всего, я расшибусь в лепешку, - подумала я. - Но лучше уж я умру от прыжка из окна, чем буду еще несколько лет терпеть его побои и, возможно, даже погибну от этого."       Пока я со слезами на глазах глядела в окно, он неожиданно подошел к моей двери и принялся возиться с дверной ручкой. От испуга я чуть сейчас же не выпала из окна, но быстро схватилась за оконную раму.       - Открывай немедленно, тварь! - кричал он, яростно стуча кулаками по бедной деревянной двери. - Открывай или я проломлю эту дверь!       "Надо быть готовой, - то и дело твердила я сама себе. - Он может ворваться в любой момент. В любой момент ты можешь умереть". От подобной мысли слезы покатились по щекам с новой силой. Знала ли я сегодня утром, что уже вечером буду убегать от разъяренного отца и, стоя около окна, готовиться к прыжку?       Несколько минут он колотил по двери и даже пытался выбить ее, врезаясь в дверь всей массой своего тела. Я все это время еле дышала, потому что в истерическом состоянии мне только и хватало сил на рыдания и мысли о смерти. Со временем прекратились даже слезы, однако мои стоны, всхлипы и подергивания тела продолжались очень и очень долго. Я готовилась к смерти и мысленно уже видела реакцию всех моих знакомых на это событие. Особенно жаль мне было Лизу. Она вложила в меня столько времени и сил, а я в итоге разрушаю ее старания своим самоубийством. Ведь я даже не успела оставить ей прощальное сообщение. Узнает ли она когда-нибудь вообще, что я мертва?       Пока я, всхлипывая, сидела под окном, обхватив колени и судорожно дергаясь от каждого вздоха, попытки выломать дверь прекратились. Больше не было слышно звука стучащих по двери кулаков, не было слышно воплей отца. Наверное, он наконец решил оставить меня.       Я почувствовала некоторое облегчение. Сегодня я не умру ни от рук отца, ни от прыжка из окна. Однако я по-прежнему не могла перестать рыдать и даже доползти до кровати, чтобы выплакаться в подушку, попытаться успокоиться и уснуть.