Я хочу уйти красиво... 2: между параллелей.

      «Себастьян»       Я медленно шёл к больничной койке, где ты лежала. Такая бледная и холодная, больше обычного. Хотя сейчас и глубокая ночь, но мне это не мешает тебя видеть. Прошла только половина срока, так что придётся ещё немного подождать, пока ты проснёшься. Даже не смотря на это огромное количество трубок и приборов, что сейчас помогают тебе жить, я знаю, что сейчас ты тоже видишь жизнь. Ту, когда мы с тобой впервые встретились. Немного иную, нежели сейчас, но всё же.       Честно. Я не ожидал добиться такого результата, но он мне, определённо, даже больше по душе, чем мой первоначальный план. Моя леди… Ты всё же смогла удивить меня, даже после стольких лет разлуки. Хотя, признаюсь, в какой-то момент я хотел выпить твою душу прямо там, сжав твоё горло до хруста костей между пальцами, признавая поражение. Но в последний момент ты всё же поразила меня. Хех… Ты всегда умела удивлять.       Я не смог сдержаться и слегка коснулся губами твоей щеки, отдавая тебе частичку своего тепла тебе. Когда ты вернёшься к нам, ко мне, первым делом подарю тебе одеяло, чтобы больше не мёрзла. Но всё же… Твоя душа наконец-то приняла идеальный аромат. Точно такой же, как и тогда. Сладкий, отдающийся лёгкой пряностью на кончике языка. Так бы и испил тебя до капли, но… к сожалению нельзя, а иначе я не получу более желаемого подарка на прошедшее Рождество — тебя полностью.       О! Чуть не забыл. Я принёс тебе букет цветов. Лилии, колокольчики, одна белая роза и шиповник, твоих любимых цветов тут было больше всего. И все, как и ты для меня, одного невинного цвета — белого.       «Вера. Где-то за полмесяца до этого.»       — Граф, я должна вам кое-что рассказать… — вот с этой фразы в моём сне всё полетело в тартарары.       Сейчас декабрь, а я с ноября не могу забыть тот сон. Теперь я практически каждую ночь вижу лицо графа Фантомхайва и мы обсуждаем будущее поместья. Как я поняла, мы пытаемся предотвратить какую-то катастрофу, но детали мне неизвестны. Воспоминания, как в тумане, размыты и я помню только отрывки. Чтение Википедии тоже не дало больших результатов. Написано только то, что на поместье напали 14 декабря и вырезали всех, но примерно через месяц вернулся один из сыновей графа Винсента Фантомхайва, который и возглавил род. У меня уже голова пухнет от всего этого, а с учётом полугодовых контрольных экзаменов я вообще готова лечь в гроб прямо сейчас! У меня голова болит весь день!       — Не хоч-у-у на контрольну-ую… — ныла я, лёжа на своей парте в кабинете английского и рассказывая все свои проблемы сидящей передо мной личности. Голова пухла и готова была лопнуть, как воздушный шарик.       — Хи-хи, неужели всё настолько плохо? — старый знакомый, теперь по совместительству ещё и мой учитель английского, сидел прямо передо мной и выслушивал все мои предсмертные стоны, весело похрустывая печенькой. Мда… Он у нас уже пару недель ведёт предмет, но я всё никак не привыкну к его имени, которым он теперь пользуется и по-старинке зову его «Гробовщиком», когда мы наедине. Знали бы ребята, кто у них предмет ведёт.       — Ещё ка-а-ак, у меня голова раскалывается на ровные две половинки, — хоть я и на немецком, благодаря Себастьяну и его гонениям меня по языку, теперь могу более менее говорить и писать, но с такой головной болью, я вряд ли смогу что-нибудь придумать на этом дурацком письме.       — Хе-хе, ну-с, тогда желаю тебе удачи. Чай будешь? Может быть, поможет, — он передал мне чашку чая, что ещё немного дымился, и я сделала глоток. Горячая жидкость сразу приятно растеклась по телу, но вот от головной боли меня это не избавило и по моей, всё ещё, кислой мине сереброволосый это понял. — Хм… А может, Хи-хи, это от неспокойства на душе? — он облокотился на одну руку и всё продолжал смотреть на меня своими малахитовыми глазами.       — О чём ты? — вот чего-чего, а на душе у меня камней нет. Я из них себе давно памятную табличку могильную сделала. Так они хотя бы для дела понадобились.       — Ну-у всякое может быть… — ой, что-то мне не нравится… — Как, к примеру, поживает тот мальчик? — я изогнула бровь, недоумевая о ком он говорит. Знаете, сколько таких «мальчиков» на планете может быть? Хотя неприятные, но догадки были. — С которым ты хотела в последний раз увидеться на крыше, помнишь? — И почему все мои догадки в плохую сторону чаще всего сбываются?!       — Он уехал в Англию и мы больше не общались, — кажется… Да, он недавно писал на своей странице в социальных сетях, что его определили в дортуар «Зелёный Лев». Хотя как по мне, его просто под другой не определить. — Его взяли в какую-то крутую школу, так что теперь регулярно выкладывает оттуда фотографии, — а ещё комментарии про то, что он плохо знает английский и поэтому ему приходится бороться с языковым барьером.       — А я смотрю, ты за ним до сих пор наблюдаешь, — в районе груди неприятно ёкнуло от этих слов. А ведь и правда… Я до сих пор заглядываю на его страницу. Редко, но всё же, делаю это. Может, это только из-за того, что я очень хотела поехать в ту школу, а может из-за Журавлёва… Не знаю точно. Хм… Интересно, а в какой меня бы дортуар определили, если я училась бы там?       — Только из-за школы, — я хлебнула от края кружки. Нет, это только из-за этой школы. Но я сама виновата, не захотела видеть это лицо каждый день на занятиях. Так что мне жаловаться не на что. — Она мне напоминает Хогвартс из «Гарри Поттера».       — Это про «мальчика, который выжил»? — хихикнул Гробовщик всё ещё улыбаясь своей широкой улыбкой.       — Угу, — я сделала последний глоток, раздумывая над своей идеей с замком из серии книг. Она мне показалась очень интересной и весёлой. Ведь, если есть Хогвартс, то кто же «Гарри Потттер»? «Мальчик, который выжил»? Как по мне, это явно не Журавлёв, который поступил на «Гриффиндор».       Тут прозвенел звонок, а это значит, что мне надо собираться.       — Боже… Эти перемены такие короткие, — ага, особенно, если это обеденное время, которое длится всего двадцать минут — самая большая перемена из всех. Это критически мало, чтобы нормально поесть!       — И не говори, — согласилась я со своим учителем и побежала на другой этаж, переступая через ступеньки и терпя всё ещё не прошедшую головную боль.       «Вечером.»       Боже… Как же голова раскалывается.       Я отпросилась у деда и Марины прогуляться, отговорившись тем, что хотела бы пройтись до книжного магазина пешком. Хотела мозги проветрить. У меня редко всё так болит, что хочется в гроб лечь от боли… Да я даже не ломала себе ничего в жизни! Максимум — небольшой вывих ноги или шеи.       Морозный воздух и снежок должны были остудить мою головушку. Всё же декабрь на дворе. Сейчас 14 число, а по часам седьмой час, вроде бы, я уже в пространстве и времени начинаю путаться из-за этой боли и хронического недосыпа. Небольшая прогулка до магазина и обратно должна была проветрить мои мозги и отрезвить. И это, сработало бы, возможно…       — Ну, Верунчи-и-ик, разве ты не понимаешь всей проблемы? -…если бы одна знакомая в красном пальто и в сапогах на высоком каблуке не увязалась за мной.       — Грелль, ну, отстань от меня! — ныла я, идя немного быстрее красноволосой. Вот Уилл уехал обратно в Англию с Журавлёвым, нормальный… жнец, а её оставили. Зачем, не знаю. Как сама объясняла эту ситуацию Сатклифф, то это потому, что нужно следить за мной. Что я сделала жнецам плохого я не знаю, но в моей жизни активно участвовали двое — Гробовщик и Греллия. Но чутьё мне подсказывает, что он с отделом «Несущие Смерть» вообще никак не связан, по крайней мере на данный момент. Он слишком… Весёлый для этой работы. Хотя Сатклифф тоже… конфетка с сюрпризом. — Пожалуйста, у меня голова раскалывается. И ещё, — я повернулась к ней, засунув руки в карманы. Женщина, наконец-то смогла догнать меня на своих высоченных каблуках. — Как по мне, выбери лучше парня, который обращает на тебя внимание, а не шарахается от каждого твоего шага.       — Но Костечка такой лапочка! Как же я могу его бросить?! — залепетала зеленоглазая. «Бросить»? Да это громко сказано. По рассказам Сатклифф, я так поняла, что этот бедный жнец, как бы странно это не звучало, готов в гроб лечь, только бы убежать от своей «коллеги». — Ах… Этот холодный взгляд, что бросает меня в дрожь и заставляет моё тело то гореть, то леденеть от одной мысли о нашей встрече! Это судьба! — У меня только одна мысль об этой ситуации: бедный Константин.       — Ёлки-иголки, да у вас там какой-то бразильский сериал, а не работа, — я взялась за ручку магазина, собираясь зайти. Я ещё какой-нибудь комментарий бы отпустила в сторону Сатклифф, но мой мозг отказывался работать и вообще что-то соображать. Может, запах новеньких книг и краски избавят меня от этой боли? А чем занимаются жнецы в своих кабинетах меня вообще не интересовало, потому что по жалобам той же Греллии я поняла, что работа скучная и просто «убийственная». Других эпитетов я подобрать просто не могу.       — И почему тебя так тянет сюда? — скривилась женщина, когда я сразу направилась к книжным полкам. Потом надо будет посмотреть себе блоки для моего скетчбука или полноценный блокнот с плотными листами, а то мои запасы уже на исходе. А я особа творческая, мне бумаги нужно много.       — Эх… Греллюшка, не понимаешь ты всей этой моей страсти книжной, — я подошла к новинкам и начала вчитываться в название томов, выискивая себе что-нибудь подходящее на вечер. — Неужели ты думаешь, что тебе не смогут что-нибудь подобрать?       — Хмм… — красноволосая задумалась, смотря куда-то ввысь, а не на меня, просматривающую что-то из фантастики. Если не ошибаюсь, то это «Машина времени» Уэллса. Надо же не только современное читать, но и корни знать. — Я бы хотела что-нибудь романтичное, что будоражит кровь… И явно интереснее твоей фантастики, — а вот это было обидно.       — «Будоражит кровь», говоришь, — тихо повторила я за женщиной, с лёгким хлопком закрывая том и задумываясь, что можно подобрать ей, чтобы только рот заткнуть. Наблюдая за этой особой я могу понять, что для неё значит «будоражить кровь». И это, мальчики и девочки, не для детских ушей. — Кажется, я знаю, что тебе может тебе подойти.       Я пошла к книгам для взрослых, которые ребятам моего возраста пока скучно читать. Так что я не смотря на обложку, а только на название, я передала женщине книгу. «Пятьдесят оттенков серого» думаю, ей понравится. Я, конечно, не читала, но по описанию, что я смотрела, это ей должно подойти. Открыв какую-то страницу в середине, её брови взлетели вверх, а глаза так и забегали по строчкам. Сделала я девушке подарок и оплатила книгу, потому что та, даже отрываться не хотела, а проблемы с продавцами мне не нужны, я тут частый гость. Я себе взяла только блок для тетради.       — Боже! Настя! Хватай и бери его! — комментировала женщина, активно размахивая руками и всё не отрываясь от книги. Вот хотела, чтобы Сатклифф перестала мне своими разговорами надоедать, получила. Но долгожданной тишиной я себя не обеспечила.       — Ёжики зелёные, Грелль, ты можешь хотя бы немного потише… читать, — я открыла дверь перед красноволосой дамой, которая даже под ноги не смотрела. Мда… Моя способность давай оригинальные комментарии сейчас куда-то пропала, в отличии от головной боли, которая даже не думала исчезать. — Осторожно, лёд.       — Угу… — она аккуратно прошлась по скользкой поверхности на своих шпильках. Я также обогнула опасную зону и пошла за женщиной, думая о чём-то своём.       Сегодня 14 декабря. Вроде бы… Именно к этому дню мы готовились с графом Фантомхайвом в моих луночасах, чтобы предотвратить нападение и, если верить Википедии, то довольно неудачно это получилось. Хотя это тоже немного странно звучит, потому что я точно не живу и не жила в девятнадцатом веке. Но это значит, что меня, скорее всего, снова ждёт бессонная ночка сегодня. Мда… Неудачный сегодня всё же день. То контрольная, то головная боль весь день, то вот… Кошмары.       — Неужели так интересно? — я решила как-то продолжить разговор и в лучшую форму, чтобы хоть как-то подправить настроение, которое летело к чертям собачьим.       — Да тут такие страсти, словами не передать! — всё продолжал активно рассказывать знакомая, продолжая читать. — И когда же она додумается, что он её судьба?! Я бы его давно бы схватила за галстук и затащила в постель! — я же говорила про мысли Сатклифф, которые не предназначены для младшей аудитории. Но на мою психику красноволосой явно было как-то всё равно.       — А я что говорила-а-а.! — уже теперь я не посмотрела под ноги и поскользнулась на ровном месте. Мои валенки без резиновой подкладки, поэтому неплохо так могут скользить там, где я не ожидаю в принципе упасть. И почему в Москве каток на дорогах везде, кроме как у нас на футбольном поле, где должны кататься дети?! Ну, и не совсем дети… Но нормального катка у нас во дворе уже года три так точно нет. Так что в хоккей нормально не поиграешь.       Пытаясь восстановить равновесие в полёте я размахивала руками на инстинктивном уровне, но всё равно знатно шлёпнулась на асфальт, ударившись головой. Шапка, правда, приняла на себя удар и слегка облегчила участь моей черепушки, но грохот явно был на восемьдесят баллов из ста. Хоть я и низенькая, и поговорка «чем выше, тем больнее падать» ко мне не особо подходит, но падение было болезненным.       Я сразу же захрипела от боли удара, который точно пришёлся на мою макушку. В глазах всё начало плыть, а очки куда-то улетели. Так что вместо толпы народу, которая начала вокруг меня собираться и наклонившейся ко мне Греллии, которая явно хотела до меня что-то донести, я видела только цветные пятна.       Перед глазами были только цветные круги и голоса людей вокруг меня, а также какой-то детский, но уже далёкий. Всё смешалось в голове перед моей отключкой. Так что я не поняла, то ли это дети у меня стоят, то ли это просто голос в моей голове.       Дети и взрослые, пожалуйста, никогда не гуляйте, когда стемнело. А если и гуляете, то всегда, повторяю, всегда! Смотрите под ноги! Неизвестно, куда это ещё привести может.       «Какое-то время спустя.»       Очнулась я ни у себя дома, ни в знакомой мне с детства поликлинике, где работала Марина, ни в больнице, где я могла очутиться из-за своей неосторожности. Очутилась я в холодном тёмном месте. Я лежала, прислонившись щекой к полу. Из-за своего плохого зрения и освещения я даже не могла сориентироваться. Горела всего одна небольшая лампочка. Даже окон не было, так что время суток я не могла определить.       — Вы в порядке? — я услышала тихий девичий голосок, которая чёрно-красным пятном сидела на другой стороне, так предполагаемого мной, помещения. Она сидела рядом ещё с кем-то или чем-то, но уже с жёлто-зелёным пятном. Мда… Иметь плохое зрение очень тяжело по жизни. Так что, берегите свои глаза, люди!       Увидеть меня сейчас, похоже, явление не из приятных. Когда я дотронулась до своей трещащей головушки, то почувствовала, что сейчас у меня на ней небольшое гнездо. А с учётом того, что я сощурилась до максимума, что был возможен, выглядела я немного странно. Ещё пропало моё пальто, шапка и валенки, так что теперь я сидела перед неизвестными в джинсах, под которыми были ещё и колготки, и в бело-сером свитере со снежинками. Мой рюкзак и очки тоже пропали.       — Не пугайтесь, у меня просто плохое зрение, — по голосу и размеру пятен я поняла, что передо мной дети. Скорее всего девочка, которую я определила по голосу и длинной чёрной полосе вдоль тела, скорее всего косы, и мальчик, который был в джинсах и зелёной майке, волосы у него были короткими. — Вы не знаете, где мы?       — У сатанистов, — да, второй явно был мальчишка. Голос был немного грубее, чем у девочки, так что определить это было нетрудно. Мои глаза сразу стали в два раза больше, чем были. — Мы тут появились немного раньше вас, так что тоже мало что знаем. Но они говорили что-то про демонов, так что это, скорее всего, они.       — Ясно… — твою дивизию… Сегодня явно не мой день. — Как вас зовут, ребят? — я протянула свою руку, чтобы по всем правилам приличия познакомится с товарищами по несчастью. Голова болеть не перестала, а боль скорее теперь не распространялась по всему головному мозгу ото всюду, а только из моей макушки. Когда снова волна боли прошлась по голове, то я схватилась на место удара и почувствовала под ладонью повязку, которая оказалась под моими волосами. Ну, хотя бы позаботились о первой помощи.       — Аня, — девочка пожала мою руку, слегка сжав её. Мальчик мне меньше доверял, но руку всё же пожал.       — Алекс.       — Я Вера, — теперь нам придётся выбираться вместе.