Taste of innocence

Папайруса всего трясло, пока он бегал по лесу, а когда наткнулся на брата, то его окатил ледяной шок, и на глаза едва не навернулись слезы. Он думал, что Блубери уже не дышит, но когда оказался рядом и начал трясти его за плечи, то с облегчением понял, что брат все-таки жив. Однако он выглядел крайне слабым, поэтому Папайрус стал кутать его в накидку и параллельно нападать с вопросами, чтобы скрыть за словами весь испытываемый ужас, страх и панику. Он никак не мог понять логику брата, ведь он запретил ему выходить из дома. Почему Блубери решил ослушаться ради каких-то травок? Однако вперед этих мыслей билось беспокойство, ведь Папайрус не знал, что происходит с Блубери. Ему казалось, что брат вот-вот покинет его, поэтому тут же рванул за доктором, как только уложил Блубери перед камином. К сожалению, врач оказался в отъезде, поэтому Папайрус остался наедине со своими проблемами и переживаниями. Он вновь один, опять борется сам и решает судьбу двоих, при этом отчаянно пытаясь не свихнуться. Он достал из закромов мозга все возможные советы для лечения недугов, окружил брата всеобъемлющей заботой и вниманием и неотрывно сидел возле него всю ночь, все утро и весь день, готовый сорваться на малейший хрип в дыхании. Папайрус согревал брата жаром камина, толстыми лоскутными одеялами, прогревающими компрессами из пареных овощей, растирал ледяные руки своими, однако тепло не задерживалось в Блубери надолго, оно неумолимо утекало из тела как вода сквозь пальцы. Папайрус был в отчаянии, но не сдавался. Он продолжал свои попытки и надеялся на чудо, надеялся на внутреннюю силу братишки. К вечеру он стал разговаривать с ним, слезно просил вернуться и не оставлять его в одиночестве. Однако Блубери только тяжело сопел и дрожал от холода, продолжая пугать Папайруса серо-синим цветом костей. Уже глубокой ночью, когда Папайрус был на пределе и откровенно клевал носом, Блубери зашевелился. Он стал ерзать и пинаться, словно его заключили в клетку, а потом забормотал что-то несвязное. Папайрус тут же подлетел к кровати, стал аккуратно и мягко гладить по черепу и шептать слова успокоения. - Блу, все хорошо. Ты дома. Я рядом, - Блубери что-то простонал в ответ, а потом продолжил возиться. Папайрус понял, что Блубери все еще без сознания, словно заперт в тяжелом сне. Он тяжело вздохнул, а потом лег рядом, крепко обнял брата и прижал к груди. - Скорее возвращайся ко мне, братишка. Я очень тоскую, - он стиснул объятия и закрыл глаза, боясь заплакать. Вскоре Блубери нашел свой покой и обмяк, а потом размеренно засопел. Папайрус засопел следом. Блубери пришел в сознание только в обед следующего дня. Он тяжело открыл глаза и увидел перед собой Папайруса, который обеспокоенно следил за каждым его движением. Голова раскалывалась на части, все тело онемело и пульсировало слабой болью, а шея и ребра зудели от укусов. Блубери не чувствовал себя разбитым, он чувствовал себя перемолотым и раздробленным. - Наконец-то ты очнулся, - облегченно и с нескрываемой радостью произнес Папайрус, а потом отправился к камину, чтобы налить отвар. Блубери в это время попытался приподняться, но руки дрожали и не слушались. - Прости, - с порога начал извиняться Блубери и виновато свесил голову, когда брат вернулся со стаканом. Папайрус без слов приподнял голову Блубери и поднес отвар к зубам, призывая пить. Травяная жидкость обжигала каждую косточку и разливалась по телу будоражащим, но живительным теплом. - Даже не отчитаешь? – поинтересовался Блубери, оторвавшись от стакана. Папайрус тяжело выдохнул. - А в этом есть смысл? - Я заслужил, - Блубери понурил голову, а потом вернулся под одеяло. - Думаю, рассказывать, как я чуть не умер от волнения, не нужно, ты сам это понимаешь, - Папайрус после двух дней стресса окончательно перегорел, и сил сердиться у него не осталось. - Прости пожалуйста, я поступил безрассудно, - Блубери шмыгнул носом. - Не то слово! – согласился Папайрус. – Какие к черту травы, Блу, какие ягоды, ты только из обморочного состояния выполз. Мы бы прожили и без них. Да я сам бы сходил, если так сильно нужно было. Блубери понимал, что Папайрус кругом прав, он даже не хотел оправдываться. - Я почувствовал себя лучше и поэтому подумал, что справлюсь. - А что это за убегание втихую с передачками новостей? Ты вроде уже взрослый, а повел себя так по-детски. - Я знал, что ты меня не пустишь. - Как же иначе! Мне хватило прошлого раза, когда ты вернулся в деревню и выглядел, словно мертвяк! – Папайрус слегка сбавил обороты, почувствовав распаляющийся в груди гнев. - Мне очень жаль, Папи. - Отныне ты из дома ни ногой. Даже из кровати не смей вылезать, пока я не разрешу. Тебе плохо, Блу, и я не знаю почему, я ведь не врач, - Блубери отлично знал причину своего недуга, но говорить об этом брату было бы сродни самоубийству. – Мне было очень страшно. Я не хочу потерять тебя, бро. Ты мне дороже всего на свете, - Папайрус положил свою руку поверх руки под одеялом. – Пожалуйста, пожалей мои кости. Сейчас Блубери ощущал на душе такую темную и вязкую тяжесть, что хотелось умереть. Ему было так стыдно и так тошно за свое эгоистичное поведение. Он пытается спасти деревню, но делает все только хуже. Он хочет спасти Папайруса, но лишь обрекает его на страдания. Блубери совсем потерялся в своих суждениях, вина придавила его, вызывая непрошенные слезы. Папайрус немного опешил. - Я такой плохой брат, - Блубери всхлипнул. – Я заставил тебя страдать. Прости-и… Блубери тихо хныкал, а слезы текли по черепу, потому что не было сил вытереть их руками. Папайрус тут же положил свои теплые ладони на влажные щеки. - Тише, Блу, тише. Не плачь, пожалуйста, - шепот мягкий, как молоко. - Нет, ты не плохой брат. Ты единственный, ради кого я живу, - Папайрус стирал слезы, но те все равно возвращались. – Давай, прекращай слезки, а то голова болеть будет. Блубери одобрительно хмыкнул, ведь эту фразу он слышал на протяжении всего детства. - Она уже трещит по швам, - он улыбнулся сквозь слезы. Папайрус улыбнулся в ответ и вновь стер влажные дорожки слез. - Обещай мне, что ты никуда больше не уйдешь. Блубери колебался секунды, но потом закрыл глаза, склонил голову к левой руке Папайруса и выдохнул: - Обещаю. Эджи наворачивал круги вокруг небольшого озера, пытаясь справиться с наваждением и накатившей слабостью. Он срочно нуждался в магической крови, она нужна ему прямо сейчас, иначе он сойдет с ума от голода. Однако время еще не пришло, малыш Блубери должен появиться только послезавтра. Эджи недовольно зашипел от этой мысли и обхватил себя руками. Еще два дня, еще два чертовски долгих гребаных дня! Эджи не мог терпеть, его лихорадило, а ноги подкашивались. Хотелось выть от смехотворной глупости положения. Он может высушить всю деревню своим могуществом и силой, но не делает этого, потому что-то какой-то маленький тщедушный скелетик подцепил его на крючок и не отпускал, словно сильный наркотик. Эджи хотел разодрать всех жителей деревни, особенно брата, который прервал веселье своим вторжением, а потом похитить Блубери в свое имение и жить с ним рядом до скончания веков, питаясь самой лучшей и сладостной кровью. Однако это невозможно. Как минимум по двум причинам: смертные не живут столетиями; сейчас на хвосте у Эджи висит банда обезумевших преследователей, которые отчаянно мечтают порвать его в клочья. Видимо, захваченного поместья и запасов крови им не достаточно, и они серьезно горят идеей истребить его род. Поэтому Эджи нужна энергия, чтобы обороняться. Ему нужны силы. Ему нужен Блубери… Очередной спазм прошил тело, и Эджи рухнул коленями на влажную землю и тяжело задышал. Терпеть эту ломку было просто невыносимо, нужно перебиться хотя бы парой лесных лисиц. Папайрус не спускал глаз с брата и бдел за ним день и ночь, запрещая вылезать из кровати до полного и однозначного выздоровления. Блубери не противился, просто не смел после всего, а потому честно восстанавливал силы, слушая все напутствия брата. Блубери чувствовал себя абсолютно беспомощным: здоровье восстанавливалось медленно, силы приходили и тут же утекали. Он много спал, много ел и пил, но все будто падало в безвозвратную пропасть. Душа уже несколько дней работала на пределе своих возможностей, пытаясь восстановить баланс магии в организме, иначе Блубери просто погибнет. Это была, безусловно, тяжелая неделя. Папайрусу все же пришлось вернуться на работу, иначе оба просто умрут с голоду. Ему пришлось отрабатывать свое отсутствие, а потому в конце дня он просто выбивался из сил, что доводило Блубери до слез и подогревало затихающую вину. В голове ни на минуту не утихали мысли о вампире. Блубери дрожал от ужаса и готовился к худшему. Порой он порывался предупредить брата об опасности, но осекался, иначе ему придется рассказывать намного больше. Паника билась в груди вместе с заполошной душой, Блубери все время мерещился вампир, его острые клыки и глаза, ему мерещились далекие ночные крики жителей. Ужас сковывал тело, тени превратились в кошмары, но Блубери только мог вжаться в спящего Папайруса и трястись в неизвестности. Хрустела лесная подстилка, между деревьев клубился туман. В мрачном свете заката передвигались тени. - Ты уверен, что он пошел сюда? – с раздражением уже в третий или четвертый раз спросил монстр, похожий на белую акулу. - Да уверен! – не выдержал и зарычал монстр с волчьей головой. - Я этот мерзкий фамильный дух за километр учую. - Что-то за несколько недель мы так и не приблизились к выродку с твоим охуительным нюхом, - третий монстр сплюнул и скрестил руки на груди. - Мы его ранили не до полусмерти, вот он и шныряет со скоростью света. Но я чую, что в этом лесу он провел много времени, - монстр потянул носом воздух. – Да-а, он тут был очень долго. Группа из семи монстров продолжала двигаться через лес, следуя за запахом своей жертвы, за запахом скорого отмщения. Они были истощены долгим походом, но их подпитывала ненависть и слепая месть, а также жажда восстановления утраченной справедливости. Монстры гнались за призрачным шлейфом, чувствуя, что они близко, как никогда еще не были за все время. Они петляли по лесу, который пропах ненавистным вампиром, и через несколько часов вышли к равнине. Монстр-волк потянул носом свежий ночной воздух. - Чую деревню, - он глубоко вдохнул, - и кучу свежей крови. Никто не хочет перекусить? От одного упоминания свежей крови у всех во рту собралась голодная слюна, а мысли о преследовании отошли на второй план. - Мы уже несколько недель ничего не ели. - Эта идея звучит просто охуительно! Погнали! Остальные монстры одобрительно закивали и стали поддакивать, поэтому группа сорвалась с места и направилась в деревню, где их ждал пир из свежей и магической крови живых монстров.