Taste of innocence

Блубери не ожидал, что безвылазно проведет в кровати целых четыре дня. Он надеялся встать на ноги уже через пару дней, но его организм оказался слишком ослабленным, а еще Блубери действительно подхватил нехилую простуду. Папайрус в эту неделю просто выбивался из сил, но упорно не показывал этого, ведь он старший брат и должен быть сильным, а потому всегда возвращался домой с доброй улыбкой, даже если был смертельно уставший после работы. Дома он начинал свою заботу о брате: кормил его с ложечки, поил травами, которые должны были прогреть тело и снять усталость, а также не выпускал из кровати и очень сильно ругался, когда Блубери пытался выбраться. Единственное время, когда Блубери мог позаботиться о брате – это ночь, когда Папайрус, уставший и вымотанный, упадет рядом, и Блубери тут же раскроет свой нагретый кокон и примет к себе, согревая своим телом и одеялами. Папайрус сразу уткнется в брата и прижмет ближе к себе, погружаясь в атмосферу нежной заботы. Блубери ласково обнимет в ответ и зароется лицом в ребра, которые пахнут по́том и вселенской усталостью, а также родным и заботливым теплом. Так братья и засыпают в обнимку до рассвета под тихий треск камина, прячась от колючего холода, который ночью тяжело оседал на пол и клубился за пределами мягкого света. Блубери было очень стыдно, что сейчас он такой беспомощный: он хотел как можно скорее выздороветь, но ему не становилось лучше, а ведь совсем скоро встреча с вампиром. Блубери думал об этом большую часть времени, ведь ему нужно улизнуть из дома, а потом еще как-то вернуться. Больше этого он боялся опоздать или вовсе не явиться, а потому ему постоянно мерещилось, что вампир уже в деревне и пожирает очередного невинного жителя. На пятый день Блубери таки выбрался из кровати, замотал ногу покрепче и сделал в доме пару мелких дел, пока Папайрус орудовал в полях. Он хотел бы сделать больше, но сил просто не было, а вечером Папайрус все равно отругал его за то малое, что он смог сделать, хоть Блубери и оправдывался, что ему лучше. Папайрус, конечно, быстро успокоился, но перенапрягаться строго запретил. Времени до встречи было в обрез, а Блубери так и не придумал под каким предлогом ему выйти из дома. Такое положение дел едва не доводило его до нервного срыва. Он чувствовал, как по позвоночнику скользит холодное дыхание опасности, а шея в месте укуса начинает пульсировать и саднить. Когда прошла неделя, и нужно было уходить, Блубери не придумал ничего умнее, как сбежать в лес, пока брат был в поле. Однако по пути он передал эту новость одному из работников, чтобы он передал ее Папайрусу. Блубери что-то быстро наплел про травы и ягоды, которых не хватало в доме, и убежал прочь, чтобы ему не задали лишних вопросов. Блубери очень надеялся, что Папайрус не помчится за ним. Теперь, стоя у леса, Блубери испытывал беспокойство и трепет. Он уже не чувствовал перед собой друга, словно между ними пролегла стена недоверия. Теперь из леса веяло опасностью и ужасом, теперь там хозяйничал монстр, готовый выпить без остатка кровь любого, кто войдет. Солнце плавно заходило за горизонт, как и неделю назад. Блубери потер место укуса дрожащей рукой и все-таки шагнул вперед. Он был напряжен и сосредоточен, ожидая появления вампира в любой момент, однако на пути никого не было, только нежно-лиловые сумерки опускались на землю. Это все еще было красиво, но теперь выглядело так обманчиво. По пути Блубери хаотично рвал травы и собирал некоторые ягоды в небольшой мешочек, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками. К тому же, это немного отвлекало от чувства тяжелой опасности, однако быстро опустившаяся темнота придавила своим ужасом. Блубери напрягся и обратился в слух, потому что зрение больше не было союзником, но как бы внимателен он не был, он все равно подскочил от страха, споткнулся и упал на землю, когда услышал шепот за спиной: - Ты пришел, - не нужно было видеть лица, чтобы знать, что вампир довольно улыбается. – Все же решил сдержать слово, маленький герой. Эджи был неимоверно рад, что его прекрасное вкусное блюдо само вернулось к нему в руки, ведь идти в деревню и искать его, параллельно осушая жителей деревни, уж очень не хотелось. Конечно, кровь других монстров тоже подошла бы, но вкусив Блубери, Эджи уже не хотел кого-то другого. От воспоминаний о великолепной сладостной крови во рту собралась слюна. Недельное ожидание наконец-то закончилось, пришло время пира. Блубери пытался храбриться, хоть как-то держать себя, но его тело крупно дрожало, а в шее вибрировала и полыхала фантомная боль, словно там выжгли клеймо. Он неотрывно следил за вампиром сквозь тьму и ждал действий. - Что такое? – поинтересовался Эджи. – Так и будешь сидеть на земле и испытывать мое терпение? Блубери пробил шок. Он должен сам? От осознания этого стало тошно, а в горле застрял склизкий ком. Блубери медленно поднялся на ноги и посмотрел на горящие кроваво-красные глаза, которые сияли в ночи вместе с белоснежными клыками. - Мне долго ждать? – требовательно спросил вампир, и Блубери вздрогнул от этого голоса. Он неуверенно одернул воротник, открыл шею и зажмурился, ожидая укуса. – Так не пойдет, - Эджи хотел видеть больше косточек, – раздевайся. По телу Блубери пробежала холодная дрожь, забираясь своими ледяными руками под рубаху. - Н-но… - пискнул Блубери, боясь сердить вампира. – Тут очень холодно. - В моих руках, - Эджи сделал шаг и оскалился, - будет очень горячо. Блубери все еще медлил, и тогда вампир недовольно рыкнул, схватился за низ рубахи и резко стянул ее через голову, а потом набросился, завидев открытые косточки, по которым бежал сладостный нектар. Блубери затрясло от страха и холода, но прикосновения вампира и правда были обжигающими. Он крепко зажмурился и напрягся, ожидая болезненного укуса в шею, но вампир не спешил. Он неспешно оглаживал ребра кончиками острых пальцев, проходился легкими касаниями по ключицам, осторожно оглаживал шею и плечи. Блубери все еще дрожал как осиновый лист и боялся двинуться. Эджи растягивал приятный момент, но жажда уже стискивала горло, поэтому он последний раз провел по ключице языком, а потом резко прокусил кость. Блубери вскрикнул и задергался, потому что это было внезапно и больно, кости до сих пор не окрепли и сейчас были очень чувствительными. Эджи с упоением облизывал место укуса, собирая капельки сахарной крови, что проступали из раны. Великолепный живой вкус пробрался в тело вампира, нагло раздраконивая выдержку, но Эджи все еще держал себя в руках. Он оставил укус гореть огнем и прикусил уже ребро. Блубери шумно выдохнул и уперся руками. - П-пожалуйста, мне… мне больно. Не надо… не надо много укусов. Эджи наслаждался дрожащим напуганным голоском, чувствуя свою безграничную власть, а потом оторвался от ребра, посмотрел в распахнутые глаза Блубери своим прожигающим взглядом и прорычал: - Ты будешь мне указывать, что делать?! Ты согласился быть в моей власти, так что терпи, - и в доказательство своих слов Эджи вгрызся в другую ключицу. Блубери захныкал, а на глаза навернулись слезы. Он и правда не смел возражать, но эти укусы были чертовски болезненными, практически невыносимыми и адски жгли. Блубери стал нервничать, ведь он думал, что просто отдаст кровь и уйдет, но вампир никуда не спешил и продолжал свою игру. Эджи был на грани и не мог больше терпеть, а потому следующий укус был прямо в шею. Он был мощным, а потому кровь тут же хлынула из раны прямо в рот. Эджи жадно вбирал ее в себя, сжимая тело скелета едва не до хруста. Блубери чувствовал, как кровь покидает его, как шея немеет, а тело слабеет. В этот момент он отчаянно думал, как же теперь он явится домой. Когда Эджи немного насытился, он заметил, что скелет больше не реагирует на него, превращаясь в безвольную марионетку. Ему это не понравилось: он хотел большей отдачи и чувств, он хотел эмоций, ведь именно они заставляют магию течь по телу сильнее и наполняют кровь прекрасным живительным вкусом. Эджи стал поглаживать кости, но уже не требовательно, а более нежно, затем он спустился от ребер к позвоночнику, обхватил его и стал скользить вверх-вниз, на секунду задерживаясь на каждом позвонке. Блубери немного оживился, не в силах игнорировать прикосновения к чувствительным местам, которые выталкивали из бессознательного состояния, возвращали обратно в происходящее и заставляли чувствовать. Он даже не понял, как начал тихонько постанывать, отчего Эджи ухмыльнулся и продолжил ласки, ведь он утолил свой первичный голод и теперь мог смаковать вкус крови. Эджи ни за что не хотел отпускать скелетика, а только пить, пить и пить, пока его не вывернет от наполненности. Он мечтал, чтобы эта ночь длилась вечно. У Блубери кружилась голова, стало трудно дышать, а сознание уже не давало отчет о происходящем. Блубери превратился в оголенные эмоции, которые проявляли себя без какой-либо тени скрытности. Эджи оторвался от шеи и посмотрел в подернутое удовольствием лицо. - Похоже, тебе нравится, - бархатно рассмеялся он, смотря в голубые расфокусированные глаза. - Н-наверное, - Блубери не понимал, что говорит, будучи в плену собственной слабости. Эджи расплылся в довольнейшей улыбке и впился в скелета требовательным поцелуем. Блубери продолжал находиться в плену густого молочного тумана, а потому не отдавал себе отчет и просто поддался каким-то необъяснимым рефлексам. Он раскрыл рот и стал лениво отвечать на поцелуй. Эджи был бесконечно доволен и не хотел останавливаться, но больше крови он выпить не мог. Ему нужно остановиться, иначе за неделю малыш не успеет восстановиться, а мимолетная жадность только убьет восхитительный источник наслаждения. Эджи нехотя разорвал поцелуй, затем нежно зализал места укусов и отпустил скелета из объятий, но того уже не держали ноги, и поэтому он вновь притянул его к себе. Блубери чувствовал, что скоро потеряет сознание, и изо всех сил старался держаться, ведь ему нужно вернуться домой к брату, однако тело совсем не слушалось, и Блубери давно бы рухнул в бессилии, если бы вампир не держал его. Однако Блубери все равно пытался оттолкнуть его и справиться самостоятельно, но руки превратились в вату. Завидев жалкую попытку на сопротивление, Эджи усмехнулся: - Пытаешься быть сильным, малыш? Со мной это не пройдет, - Эджи одним движением максимально прижал скелета к себе. Блубери все еще продолжал упираться, как беспомощный котенок. - Мне нужно… домой… меня ждут… дома. Однако Эджи не слушал, продолжая умиляться жалким попыткам. - Ты даже стоять не можешь, - усмехнулся он, - но домой я тебя в этот раз не понесу. Блубери хотел что-то сказать, но вдруг услышал далекий крик: - Блу-у-у! Блу-бе-ри-и! Эджи резко обернулся на звук и увидел мелькающий вдалеке фонарь и тощую фигуру. Лицо Эджи резко приобрело недовольное выражение, ведь он планировал еще немного поиграть с добычей, но теперь ему вновь придется запастись терпением. Эджи отпустил Блубери, и тот неуклюже упал на землю, затем надел на него рубаху, подарил короткий поцелуй со вкусом крови и скрылся за деревьями. Фонарь медленно приближался, и вскоре Эджи увидел высокого скелета, который с остекленевшим беспокойством на лице несся через лес, задыхаясь и хрипя от собственных криков. Блубери сидел абсолютно потерянный, а потом его таки завалила усталость, и он рухнул на землю и закрыл глаза. Он все еще держался краешком сознания за реальность, но слышал громкие крики брата, как через толстый слой воды. Он понимал, что должен подать знак брату, а потому из последних сил старался шуметь обломками веток вокруг себя, слабо проводя по ним рукой. Звук был тихий и едва различимый, но Папайрус все-таки пришел к нужному месту. Завидев Блубери, он тут же рухнул на колени перед ним, отставил фонарь и стал трясти брата за плечи, боясь не услышать ответа. Блубери что-то тихо промычал, показывая признаки жизни, поэтому Папайрус тут же начал осыпать брата вопросами и параллельно закутывать в свою накидку, чтобы согреть. Эджи видел, как высокий скелет перевязал фонарь на пояс, а затем взял Блубери на руки и понес прочь из леса. Эджи украдкой следовал за скелетами до самого выхода, но на выходе из чащи остановился и стал провожать взглядом удаляющиеся в деревню фигуры. На зубах все еще был вкус сладостной крови и невинного поцелуя. Эджи облизывался, собирая крошечные частички былого удовольствия, пытаясь насладиться угасающим послевкусием. Он уже не мог дождаться новой встречи. «Увидимся через неделю, малыш Блу-бе-ри», - даже на расстоянии в сотни метров было видно сверкающий среди деревьев вампирский оскал.