Слэш-сказки.

ЖАР-ПТИЦА. В некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь Святобор. И было у него три сына. Старшие сыны были гордостью царя. И сильны, и красивы, и мечами махать горазды, и по девкам ходоки. А вот младшенький – царевич Алексей, во всем батюшку разочаровывал. Силой не отличался, станом был тонок, волосом и бровями – черен, да нежен, словно дева, меча дедовского в руках удержать не мог, разве что лук натягивал изредка, да только птицу и зверя не бил, все мимо стрелы метал. А пуще всего расстраивало батюшку-царя то, что вместо того чтобы силушкой меряться да за девками бегать, младшенький сынок все больше с книжками засиживался, да на небо звездное глядел, мечтая поглядеть на землю так, как птицы ее видят. Долго батюшка терпел, потом уговаривать начал, просить даже, а уж когда не помогло, и хворостиной воспользовался, да только все напрасно. Махнул царь Святобор рукой на сына, пожалился Богу, что сын должен был дочерью народиться, да и поселил младшенького в южной башне, от себя подале, чтобы на глаза сын меньше попадался, на том и успокоился. Да не так сталось, как желалось. Дошли как-то до царевича-Алексея слухи, что повадились в заповедный лес, на бело-озеро, жар-птицы летать. Утверждала молва людская, что птицы те всю ночь над озером летают, всполохами огненными небо озаряют. Поспешил царевич-Алексей к батюшке, чтобы в лес на бело-озеро отпроситься. Как услыхал батюшка-царь такую просьбу, осерчал. Ногами затопал, бородой затряс, руками замахал, а уж как кричал и ругался, то весь терем царский слышал. В общем, отказал царь сыну младшему в просьбе. Вот только царевич оказался упрям. Ослушался он отца родного, собрал припасов в дорогу, взял зерно в вине замоченное, нож да лук верный взял, котомку, куда уложил все необходимое, увел коня, пока конюхи спали, вином царским попотчеванные, да и двинулся в путь далекий. День минул, второй прошел, и вот показался перед царевичем-Алексеем лес дремучий. Не проехать туда на коне. Спешился царевич-Алексей, хлопнул коня верного по крупу, отправив его пастись, вскинул котомку с вещами на плечи и пошел вперед, искать бело-озеро, что посреди дремучего леса раскинулось. Долго шел царевич, уж и ночь черная близко, вот-вот солнце сядет, а дошел-таки до озера. Глянул царевич-Алексей, а посреди озера широкого остров малый стоит, на нем дуб древний растет, что ветками небо подпирает. Скинув с себя вещи и упаковав их в котомку, переплыл царевич озеро и достиг острова малого. Тут и солнце село. Рассыпал царевич-Алексей зерно винно-пьяное по земле вокруг дуба, а затем взобрался на дерево древнее, благо ветки его низко располагались, и приготовился ждать. Как только взошла луна, небо на западе посветлело и вскоре над бело-озером появились с дюжину огненных птиц. Чудные были птицы те, статью на журавлей похожи, только перья огнем горят и все вокруг себя освещают, хвосты их длинные по земле волочатся, а на головах хохолки смешные. Опустились жар-птицы на берег, напились воды из бело-озера, поели зерна в вине замоченного, да по земле щедро рассыпанного, и вдруг начали танцевать вокруг дуба. Чудно было царевичу-Алексею наблюдать за жар-птицами, а те знай себе пританцовывают. То подпрыгнут вверх, расправив крылья, то ногами перебирают по земле, выгибая шею и все парочками, парочками. Потанцуют, поклонятся друг другу и ну снова плясать. Перья их при этом еще ярче огнем горят, а длинные хвосты землю метут. Пока любовался царевич-Алексей на танец, тут к дубу еще одна птица подлетела, самая последняя. Тяжело опустилась та жар-птица на самую нижнюю ветку, крылья свесила, голову наклонила, а перья ее чуть только светятся. На товарок своих та птица и не смотрит даже. Присмотрелся царевич к птице последней, да чуть не ахнул во весь голос. Птица та ранена оказалась. Из крыла ее левого кончик стрелы торчал. Пожалел царевич птицу, спустился аккуратно к ней на ветку. Думал, улетит птица, его испугавшись, но та осталась сидеть, словно не замечает его. Заговорил царевич с птицей ласково, подобрался к ней поближе, погладил по спине, по крылу, а потом ухватил за стрелу и вырвал ее из крыла птичьего. Жар-птица только вздрогнула, и еще ниже голову повесила, видать совсем ей плохо стало. - Ты потерпи немного, - молвил царевич-Алексей. Спустился царевич с дерева, распугав всех жар-птиц, да только все равно ему было, что улетели они, возмущенно крича. Достал царевич из запасов своих хлеба краюху, в кружку воды набрал и снова на дерево полез. Начал он жар-птицу поить, кормить, а как наелась и напилась она, достал царевич из котомки мазь целебную, что их придворный лекарь готовил. Та мазь от любых ран да хворей телесных заговорена была. Смазал царевич крыло птичье, рукавами, оторванными от лучшей рубахи, перевязал. Тут уж и рассвет забрезжил. Послышался в лесу стук да металлическое позвякивание. Понял царевич-Алексей, что это воины, царем-батюшкой за ним посланные идут. Поднял он жар-птицу повыше на дерево, чтобы с берега видно ее не было, оставил весь хлеб свой, воды еще принес, чтобы жажда ее не мучила, да и отправился вплавь к другому берегу, с вещами в котомке, чтобы не промочить лишний раз. Только вышел он на берег, как тут и воины царские показались. Окружили они царевича-Алексея и увели его прочь от берега бело-озера, к царю-батюшке гневливому. Как привели воины царевича-Алексея к батюшке, тот первым делом розог сыну нерадивому велел всыпать, а после того запер его в башне высокой и дверь закрыл на замок пудовый. Велел царь Святобор слугам своим верным сына младшего кормить, поить, вот только из башни высокой не выпускать, доколе он лично не разрешит. Так и стал жить царевич-Алексей в башне высокой, вроде узника бесправного. Слуги младшего царевича любили, за характер незлобливый, да за доброту ко всякому живому. Баловали они его, кто как мог. Кто баранок поднесет, кто пирогов, а кто и книжкой из библиотеки царской по-тихому уведенной. Тужил в башне высокой царевич-Алексей, кручинился, а батюшка все гнев на милость сменить не хочет. Много ли с тех пор прошло, мало ли, а прибыл как-то ко двору царскому знаменитый колдун. Принял его царь Святобор, к столу пригласил, в баньку, а потом и начал расспрашивать, что привело столь знаменитого колдуна в его царство? - Проездом я тут, Ваше Величество. Из далеких земель домой возвращаюсь. Прослышал я мимо ваших земель проезжая, будто сын Ваш младший - парень умный и начитанный, а мне ученик такой очень нужен, может, отдадите? Как услыхал царь предложение колдуна, так начал ругаться. Глаза кровью налились, борода трясется. Он даже приказал выкинуть колдуна из терема вон, да только не успели те до колдуна дойти, как вспыхнул он ярким пламенем и пропал. Приказал царь обыскать каждый кустик и каждый камешек вокруг терема, да и в самом тереме все осмотреть, а к дверям, за которыми царевич-Алексей томится, тройную стражу приставить. - И чтоб даже мышь!.. Пояснять, что будет с тем, кто царя прогневает, не было необходимости. Боялись его и слуги и воины, ибо крут был царь-батюшка и быстр на расправу. К вечеру слуги принесли ужин царевичу и рассказали обо всем, что в замке происходило. Закручинился царевич пуще прежнего. Как же, колдун всемирно известный в ученики его хотел взять, но и тут не повезло, а ведь он так мечтал увидеть страны далекие. Может и ту страну, где жар-птицы обитают, нашел бы. Очень уж хотелось царевичу знать, что с той раненой птицей стало. Да ничего не попишешь, выгнал царь Святобор колдуна, а значит и с этой мечтой придется ему расстаться. - Видно придется мне в этой башне дни коротать до самой смерти, - тяжело вздохнул царевич-Алексей, глядя в небо звездное. - Если сбежать хочешь, я и помочь могу, - раздался незнакомый голос с крыши. Поднял голову, увидал царевич сидевшую на крыше над его окном жар-птицу. - Ты? Человеческим языком разговариваешь? - Я. Разговариваю. В гости пригласишь? – склонила птица голову на бок. - Конечно. Проходи. Вернее - залетай. Впорхнула птица в окно, засияла яркими огненными всполохами, а царевич скорее ставни зачинил, чтобы внимания лишнего ни привлекать. - Ну, здравствуй, царевич-Алексей. Не ждал? – села жар-птица на спинку стула, крыльями тряхнула, хвостом взмахнула, и осветила всю комнату словно солнце дневное. - Как же ждать можно было? Я ведь тебя раненую на острове оставил. Как же ты меня отыскала? - Искала и отыскала. А теперь выполню любое твое желание за то, что не бросил меня в беде. Чего бы тебе хотелось? - Чего? – задумался царевич-Алексей, - учеником хочу пойти к колдуну, что в терем царский приходил. Да только отказал ему батюшка, еще и выгнал вон из терема. А мне из башни никак не сбежать. Крылья у меня не растут. - Зато у меня крылья есть. Могу унести тебя, на острова далекие, где колдун тот живет. - Как же ты унесешь меня? Ведь ты меньше меня ростом? Хохотнула жар птица, распахнула крылья и ответила. - Ты царевич-Алексей на меня не смотри так презрительно. Я птица волшебная, могу и больше стать и меньше. А ты не толст и невысок, так что управлюсь я с легкостью, коль решишься ты сбежать из дома отчего. - Согласен! Конечно же согласен! Я только кое-что с собой прихвачу. Можно? - Можно. Бери, что хочешь. Взял царевич-Алексей котомку свою старую, собрал в нее все, что от ужина осталось, вещи на смену, да пару книг, что могли ему пригодиться. - Готов, - возвестил царевич-Алексей, закидывая котомку на плечо. Спустилась жар-птица на пол, расправила крылья и начала расти, пока не увеличилась раза в четыре. - Садись верхом на меня, царевич-Алексей, и полетим отсюда словно ветер. Стоило царевичу сесть на спину жар-птицы, как та взмахнула крыльями, поднимая страшный ветер. Окно разлетелось под напором ветра, и огромная жар-птица вылетела в оконный проем. Стражники внизу закричали, поднимая тревогу, вот только птицу волшебную им было уже не достать. Она поднялась высоко в небо и мигом скрылась с глаз. Больше царевича-Алексея в этом царстве-государстве никогда не видели, а осерчавший царь Святобор даже имя его упоминать запретил, словно и не было у него сына по имени Алексей. *** Быстро летела жар-птица, ветер обгоняла шутя, земля мелькала далеко внизу с такой скоростью, что не успевал Алексей ничего разглядеть. Час летела птица, второй, третий, а когда впереди забрезжил рассвет, достигли они края земли, дальше под ними простирался море-океан. Еще час прошел и вот впереди показались острова с лесами и домами средь деревьев. Одни острова были больше, другие меньше, а на самом огромном острове, размером больше столицы батюшкиной, опустилась птица близь дома двухэтажного с зеленой крышей. - Здесь живет тот самый колдун. Ты в дом входи, даже если там никого нет, не бойся, он возражать не будет. А мне пора. Увидимся. Ссадила жар-птица царевича-Алексея со спины, взвилась вверх и пропала среди облаков, сделав круг над головой юноши. Делать нечего, вошел царевич-Алексей в дом незапертый. Окликнул хозяина, но тишина была ему ответом. Обошел царевич дом, заглянул в каждую комнату, но ничего не трогал, только смотрел. За входной дверью находился небольшой коридор с лестницей наверх и большими двустворчатыми дверями, ведущими в гостиную. Кроме того внизу располагалась огромная библиотека, конца которой с порога видно не было. Тут же стоял рабочий стол со стулом. Дальше шла закрытая комната, за которой находилась дверь, приведшая царевича на кухню. Из трех спален наверху, жилой выглядела только одна. Решив, что это хозяйская спальня, Алексей спустился вниз, чтобы приготовить обед, ведь завтрак он уже пропустил. На кухне нашлось великое множество самых разнообразных продуктов, хранящихся в специальных ларях и шкафчиках. Причем молоко оказалось таким же холодным, как если бы хранилось в погребе. Подивившись чуду, царевич принялся куховарить. Для начала он принес воды из маленького колодца, оказавшейся очень вкусной, и разжег огонь в небольшой печке. Потом нашел крупу, вымыл ее и кинул в котелок, где уже закипала вода. Ничего особенного он приготовить не мог, все же царевичей этому не учили, но вот кашу сварить, заправить ее маслом и молоком – это запросто. Когда каша была готова, царевич поел, вымыл посуду, и решил выйти на улицу. Но стоило царевичу-Алексею переступить порог гостиной, как взгляд его наткнулся на сидевшего в кресле мужчину с каштановыми волосами и золотистыми глазами. Одежды на нем были богатыми и яркими, волосы довольно длинными, спускались чуть ниже плеч и слегка вились. - Никогда не видел таких красивых мужчин, - выдохнул юноша потрясенно, и лицо незнакомца украсила не менее привлекательная, чем само лицо, улыбка. - Спасибо, царевич-Алексей, я очень рад, наконец, познакомиться с тобой. - Э-м, если можно просто Алексей. Я не сомневаюсь, что титула меня батюшка уже лишил, да и не к чему мне тут титул. А как мне Вас называть? - Называй – Язмин, и на «ты». Уважение ученика к учителю должно проявлять в тяге к знаниям, а не «выканьем». Присядь. Давай поговорим. Колдун указал рукой на соседнее кресло, а когда юноша сел в него, хозяин хлопнул два раза в ладоши. Тут же перед ними появился столик уставленный сладостями и всякими напитками. - Для начала ответь мне, сколько тебе лет? - Шестнадцать, - поспешно ответил Алексей и тут же, покраснев, добавил, - через двадцать дней исполнится. - Что ж, Алексей, согласен ли ты стать моим учеником? Постой, - колдун поднял руку, останавливая готовый сорваться с уст юноши ответ, - прежде чем ответить, я хочу тебе сказать, что, если ты не захочешь, я дам тебе денег и переправлю на родину, или в любое место, куда захочешь, а можешь остаться здесь просто так. Неволить не стану. - Конечно, я согласен. Не надо меня никуда отправлять. Я хочу остаться и учиться у Вас, Язмин. - Тогда ты принят в ученики. Выбирай себе комнату наверху, оставляй там вещи, и пойдем, я тебе остров покажу. А на первом уроке будем учиться говорить «ты». Так и остался Алексей в доме колдуна, обучаясь колдовской премудрости. Прошло два года. Алексей возмужал, стал настоящим красавцем, вот только кроме колдуна Язмина и жар-птицы это преображение было некому оценить. Гости у них бывали крайне редко, да и с теми колдун разговаривал сам, отсылая ученика по какой-либо надобности. Зато с жар-птицей разговаривать Алексею не возбранялось, что он и делал почти каждый вечер, рассказывая ей обо всем. Иногда Жар-птица расспрашивала его о колдуне, о том, как юноша относится к нему, и Алексей не скрывал своих чувств, говорил о том, как восхищается им, его умом, его знаниями. Вот только жар-птица видимо говорила о чем-то другом, потому что после таких разговоров она словно грустнела, и сидела нахохлившись. И вот, спустя два года, Язмин объявил, что передал ученику почти все свои знания. - Теперь тебя научит только практика, так что, если пожелаешь, ты волен уйти. Я не посмею тебя удержать. - Но… как же?.. Растерялся Алексей, стоит не знает что сказать, а Язмин вдруг подошел к нему, приблизил лицо так близко, что кроме его глаз все в мире перестало существовать и … их губы встретились, обжигая и вызывая какую-то непонятную дрожь в теле юноши. А потом все вдруг закончилось. - Что это было? – выдохнул Алексей. Сердце его при этом билось так, что казалось, готово было выскочить из груди. - Поцелуй. Я давно полюбил тебя и мечтал об этом все годы твоего ученичества. - А разве мужчины могут?.. Странно все это. - Могут. Это действительно странно, но и такая любовь существует, хоть и гонима людьми, как срамная и нечистая. Алексей дотронулся кончиками пальцев до своих губ, на которых остался вкус чужого поцелуя. - Я не знаю, что сказать. - Ничего не говори. Тебе всего восемнадцать. Ты еще слишком юн и неопытен, поэтому я решил отпустить тебя. Поброди по миру, посмотри на людей, себя покажи. А там думай сам, захочешь - возвращайся, я буду ждать, а не захочешь - найдешь себе счастье среди людей, я буду только рад. Иди, собирайся. На берегу тебя ждет корабль, который отвезет тебя в земли людские. Прощай. Сказал и сгинул, вспыхнув сизым пламенем и растаяв словно дым. Алексей так и сделал, как ему учитель велел. Собрал вещи и пошел к берегу. Там, на дубу высоком увидал он Жар-птицу. - Давай прощаться. Отплываю я. - Знаю, - махнула головой птица, - полюбился ты мне, Алексей, а потому не могу я отпустить тебя просто так. Возьми мое перо, и как понадобится тебе моя помощь или просто поговорить захочется, ты перо согрей в ладонях, я тут же узнаю и прилечу к тебе. Поблагодарил Алексей жар-птицу за дар, взял перо заветное, сел на корабль и отплыл в дальние земли. Вот только слова колдуна Язмина покоя ему не давали, бередя душу. Долго путешествовал Алексей по странам разным, людям помогал, где советом, где силой, где волшбой. И на востоке побывал и на западе, а на север в родное королевство ходить не спешил. Кто его знает, как батюшка и братья встретят его. Боязно было. Так бежали дни, дни складывались в недели, недели в месяцы, а месяцы в год. Много видывал Алексей всякого в мире. Видел и горе человеческое и любовь, а все забыть Язмина не мог и поцелуй его прощальный. Иногда он доставал перо жар-птицы, а когда она прилетала, он все расспрашивал ее, как дела на острове, да как там поживает Язмин, а вернуться все не решался, словно ждал чего-то, надеялся на что-то. И вот однажды услыхал Алексей весть страшную о том, что батюшка его при смерти. Мигом собравшись, ринулся Алексей на родину, в надежде помочь, если еще не поздно. Вовремя прибыл Алексей. Не опоздал. Сварил он зелье, поставил отца родного на ноги, а тот вместо благодарности приказал заточить сына в подземелье, а чтобы не сбежал, приковали его цепью пудовой к стене, а все вещи его отобрали и спалили. Алексею же объявили, что предадут его смерти лютой через сожжение за колдовство черное, которым он отца хотел извести, прежде втершись ему в доверие, как избавитель от болезни страшной, а после и братьев. - Я же вылечил тебя! – воскликнул Алексей, когда приговор услыхал, да только нет дела царю Святобору до сына-ослушника, зато смерть его послужит хорошим уроком остальным, чтобы сильнее боялись. Сильнее всего печалило Алексея не его смерть, а то, что он не сможет попрощаться с жар-птицей и Язмином. И вот пробили колокола церковные полдень. Объявил глашатай на площади перед теремом царским, при всем честном народе, волю царя Святобора и вывели стражи опального царевича под белы рученьки, в рубахе простой да босоногого. Подвели к тому месту, где уж и дрова были сложены для костра. Поднялся ропот в толпе людской, где это мол видано, чтобы за добро черной неблагодарностью платили, да только громко этого сказать никто не рискует. Все прекрасно понимали, дойдут до царя этакие слова, и вмиг окажешься на костре рядом с царевичем-Алексеем. Поставили Алексея к столбу, и хотели было уже вязать, да костер запаливать, но тут из облаков налетела на них жар-птица. Разметала она стражей в разные стороны, подхватила пленника царского, безвинно осужденного и взмыла с ним ввысь. Опомнившиеся стражи начали вслед им стрелы метать и после клялись, что попали, да в то мало кто верил. Унесла жар-птица младшего царского сына в неведомые дали. Алексей же, вися в когтях жар-птицы, благодарил Господа Бога за спасение, да приятельницу свою жар-птицу за то, что поспела вовремя. Вот уж час прошел, как сбежал Алексей от казни жуткой, а жар-птица все летит, вот только к земле она все ниже клониться начала. Тут и лес дремучий показался впереди, где бело-озеро зеркалом блестит средь деревьев. Летит к нему птица волшебная, кончиками крыльев деревья задевает, а как над водой оказалась так совсем низко пошла. Вот уже и островок малый с дубом древним близок, рукой подать, но не дотянула до него жар-птица, упала прямо в воду. Тут уж Алексей не оплошал. И сам на берег выбрался и спасительницу свою вытянул. Подтащил ее к дубу древнему и только тогда увидел, что из груди жар-птицы стрела торчит. Вскрикнул юноша, застонал от того, что стал виною ее погибели. А птица вдруг зашевелилась, дрогнули ее крылья и начало с нее перо сползать. Миг всего прошел, а нет более птицы. Лежит на берегу острова малого под дубом древним колдун, что стал учителем для юноши и другом верным. - Язмин! Открыл мужчина глаза, глянул на Алексея, улыбнулся и дух испустил. Запричитал тут юноша. - Зачем ты меня спас?! Зачем жизнь свою за меня отдал?! Очнись друг сердечный, побудь со мной еще хоть малость! Дай еще хоть раз взглянуть в глаза твои ясные! Но молчит Язмин, не шелохнется, не вздохнет. Заскрипел тут дуб древний и молвил человеческим языком. - Погоди, царевич-Алексей, кручиниться да убиваться. Коль себя не пожалеешь, сможешь вернуть его к жизни. Надобно достать живой и мертвой воды. Три капли мертвой воды рану его залечат, а три капли живой из мертвых поднимут. Встрепенулся юноша. - А где искать живую и мертвую воду? - Дам я тебе желудь путеводный, он тебя проведет, а еще дам два флакона, в которых живая и мертвая вода сохранят свои чудесные свойства. Опустилась к Алексею ветка, на конце которой висели два флакончика с мизинчик размером, а потом и желудь к ногам юноши упал. - Ступай за ним, да помни, мертвую воду добудешь лишь смекалкой своей, живую - только жизнь отдавая. Взмахнул на прощанье ветвями древний дуб и пошел Алексей следом за желудем, что поперед него покатился. Долго шел. Дни сменялись ночами, ночи – днями, а конца пути все не было. Уж и босы ноги в кровь истер, а все же дошел он до гор высоких. Закатился желудь в пещеру глубокую, да и замер, покружившись на месте. Глядит Алексей, а под сводами пещеры огромной сидят два великана, схожие между собой словно две капли воды, перед каждым родник из-под камня бьет. Поздоровался Алексей с великанами, поклонился, все чин по чину. - Здравствуй, царевич-Алексей, - молвил один великан. - Зачем к нам пожаловал? - вопросил второй. - Воду я ищу живую и мертвую, чтобы друга сердечного спасти да к жизни вернуть. - Знаем мы о водах таких. - Только живой у нас нет. - Мы охраняем мертвую. - А чтобы получить ее. - Ты должен пройти испытание. - Один родник с обычной водой. - Второй с мертвой. - Отгадаешь, какая из них мертвая. - Получишь ее в дар от нас. - А не отгадаешь, мы тебя съедим. Испугался Алексей, да делать нечего, придется отгадывать. Дуб ведь говорил о смекалке. - А как я отгадывать должен? - Ты можешь задать любому из нас только один вопрос. - Но учти, один из нас всегда говорит правду, а второй всегда лжет. - Кого из нас ты хочешь спросить и о чем? - Помни. Только один вопрос. Задумался Алексей. Да только не долго. Не зря учитель его всяким наукам учил. Подошел он ближе к левому великану и спросил: - На какой источник указал бы мне твой брат, если бы я его спросил, где мертвая вода? Переглянулись великаны и рассмеялись во все горло. Загуляло эхо многоголосое по пещере, загрохотало. - Молодец, царевич-Алексей, справился с задачей. Мой брат сказал бы, что мертвая вода течет из родника, что возле меня бьет. Поблагодарил Алексей его за ответ, да и набрал воды из другого родника. Из родника с мертвой водой. Раскланялся потом юноша с великанами, распрощался и дальше в путь пустился за желудем. Тяжела дорога в горах. Тропы узки, камни так и норовят из-под ног вывернуться да в пропасть увлечь, но идет Алексей за желудем, не останавливается. День идет, второй, третий и вот выводит желудь юношу в долину меж скал. Стоит посреди долины той колодец, а вокруг него старики все да старухи собрались. Кто сидит, кто лежит, кто ходит вокруг колодца бревенчатого с воротом. А возле ворота ковшик висит в виде ладоней человеческих выструганный. Покатился желудь к колодцу, за ним и Алексей пошел. - Здравствуйте, люди добрые. Не слыхали ли где мне живой воды взять можно? - Как не слыхали, - молвил один из стариков, - слыхали. В этом колодце она, да только достать ее очень трудно. Один оборот ворота отнимает один год жизни у того, кто его вращает. Все мы пытались ту воду достать, да только не смогли. И ты не пытайся, иди покуда молодость свою тут не оставил подобно нам. - Не могу я уйти. Мне вода не для себя надобна. Для друга сердечного. Молвил так Алексей и взялся за ворот. Крутит ручку ворота и чувствует, как сила в нем тает. Страх в душу заползает: а ну как не смогу, а ну как останусь таким же как они, старым да немощным. Но как вспомнит он бескровное лицо Язмина, оставшегося лежать под дубом древним, так и гонит от себя прочь все мысли дурные. Скрипит ворот, вращается. И вот уже ведро показалось над краем колодца. Ухватился Алексей за ручку ведра рукой иссохшей от старости, закряхтел от натуги, но вынул все же ведро с живой водой. Бросились тут к нему все старики да старухи, на колени падают, за ноги и руки хватают, молят оделить их живой водой, хоть малой толикой, ведь только тот, кто достал может распоряжаться ее живительной силой. Пожалел их Алексей, взял ковшик искусно вырезанный и начал каждому в нем воды подносить. Как выпьет кто воды той, так сразу лет сорок, а то и пятьдесят долой. Смеются, благодарят, да и уходят прочь, домой торопятся. Поднес Алексей последней старухе воды, глядь, а на дне ведерка только несколько капель и осталось. Самому не хватит. - Ну и пусть. Мне главное обратно к дубу воротиться. Собрал оставшуюся живую воду во флакон дубом данный, закрыл его бережно, чтобы ни одной капельки не потерять и повернулся обратно идти, но тут голова его закружилась, мир перед глазами поплыл и оказался Алексей около дуба древнего на острове, посреди бело-озера. - Выполнил ты царевич-Алексей все задания, прошел через все испытания, раз сюда воротился. Упал Алексей на колени перед телом бездыханным. Вынул стрелу из груди Язмина. Окропил рану тремя каплями мертвой воды и срослась рана прямо на глазах. Открыл дрожащими иссохшими от старости руками флакон с живой водой, и ровно три капли упало на грудь Язмина. Вздохнул колдун чужестранный полной грудью. Открыл глаза ясные. Улыбнулся солнцу ласковому. А затем взглянул на Алексея. Вспомнилось тут Алексею, в каком виде предстал он пред очами Язмина. Отшатнулся он от мужчины, руками лицо прикрыл, молясь, чтобы не узнал его тот, кто в любви признавался. Как можно ему в таком виде показаться? А ну как отвергнет? Зачем ему старик? Только отвел руки Язмин от его лица, а потом и поцеловал, да так жарко, что позабыл Алексей обо всем. - Любимый, - прошептал Язмин, - единственный мой, желанный. Полюбился ты мне с той минуты, как пожалел птицу раненую. Та стрела не случайною была. Ее мой давний недруг пустил, а поскольку магия в ней была, сам я ее вынуть не мог, да и обернуться человеком сил не хватило. Если бы не ты, так бы и остался я на этом острове, пока недруг мой не подоспел и не захватил бы меня в плен-рабство. Ты меня пожалел и спас от жизни, что была бы для меня хуже смерти лютой. Из года в год прилетают сюда жар-птицы, чтобы найти свою пару, да только мне пара все никак не находилась, пока тебя не повстречал. А дальше ты все и сам знаешь. Ответь же мне, любимый, станешь ли ты мне супругом? Разделишь ли со мною все радости и горести в жизни? Всхлипнул Алексей. Глаза закрыл, чтобы не видеть жалости в глазах Язмина. - Не могу я с тобой жить. К чему тебе старик дряхлый? Ты себе еще найдешь молодого да красивого. Рассмеялся тут Язмин. - Да ты пойди к воде и на отражение свое погляди. Куда уж моложе и красивее. Выполнил Алексей так, как колдун ему говорил. Глянул в воду на отражение свое, молодое. Посмотрел на руки крепкие. И расплакался облегченно. Обнял его Язмин, покрыл лицо поцелуями жаркими, слезы стирая. Зашумел тут древний дуб и снова молвил голосом человеческим: - Славная получилась пара. А не хочешь ли царевич-Алексей отомстить царю и получить трон царский? Вода мертвая у тебя еще осталась. Вылей ее в реку, что через столицу течет. Поля с той реки поливаются. Если вода мертвая в воду попадет, поля высохнут. Начнется в царстве голод. Ты сможешь возродить их магией своей, свергнуть царя и в обход братьев занять трон. Народ тебя поддержит. Покачал головой отрицательно Алексей. - Не царевич я более, и трона батюшкиного не жажду, а уж народ невинный голодом морить и подавно не хочу. Если Язмин не против, я хотел бы жить с ним. - Конечно, не против. Прижал колдун юношу к груди и счастливо улыбнулся. - Теперь я тебя никуда не отпущу, ненаглядный мой. - А я и сам не уйду. Вздохнул тут древний дуб, зашелестел листвой. - Быть посему. А за души ваши чистые и любовь верную, одарю я вас божьей благодатью. Отныне все ваши начинания будут удачными, а жизнь длинной и счастливой. Ступайте с миром. Так с тех пор и зажили на далеких островах Алексей да Язмин, искренне любящие друг друга. Многие люди приезжали к ним за помощью, и никто не знал отказа, если дело их было правым. И миновали их беды и несчастья до самой смерти, а прожили они долго, с благословления божьего. КОНЕЦ.