Слэш-сказки.

Кром считал себя не слишком везучим человеком, очень уж все в его жизни было сложно, но когда его выбросило на берег во время сильной бури, вполне живого и только чуть потрепанного, пересмотрел свое мнение. Осталось только жилье какое-нибудь отыскать, чтобы обсохнуть и согреться у огня, иначе он просто сляжет с простудой. Осмотревшись, но так и не увидев ничего кроме черной бушующей воды и стонущего под порывами ураганного ветра леса, побрел куда глаза глядят. Ветер подгонял его в спину, заставляя иногда переходить на бег, что в темноте было непросто, ведь в лесу то и дело под ноги попадались корни и камни, а на пути вставали деревья и колючие кусты. Кром прожил на этом свете не так много, всего двадцать восемь лет. За эти годы он успел жениться, хотя и не по своей воле, завести двух дочерей, только он был уверен, что девочки не его крови, но он любил их, а теперь вполне мог умереть, замерзнув в этом лесу на чужой земле. Кром был торговцем средней руки. Собственно, лавкой занималась его супруга, достопочтенная Марита, он разъезжал по миру, покупал товары и диковинки, продавал их в лавке и торговал тем, чем славилась родная земля. Однажды отец Крома, торговец Прим, застал младшего сына за непотребством с заезжим воином. Парень — не девка, в подоле не принесет, но и радости мало, если по городу поползут слухи о том, что младшенький у богатого и успешного Прима — мужеложец. Недолго думая, Прим пристроил сына супругом к девице, за которую давали вполне приличное приданое. Марита была на два года старше тогда восемнадцатилетнего Крома. По меркам горожан девка была перестарком, брать в жены ее никто не хотел несмотря на приданое, уж больно характером славилась зловредным. Кром тоже возражал, но кулаки отца и старших братьев быстро выбили дурь из его головы, и к алтарю он все же пошел, прихрамывая и пряча синяки, а брачную ночь обеспечил напиток возбуждающего свойства, подлитый ему в вино на пиру. Та ночь была первой и последней в их браке, у Крома на супругу не стояло, но их обоих это вполне устраивало, поскольку та оказалась уже беременной. Сам по себе Кром ее тоже не очень-то интересовал. У супружницы имелся любовник, но он был женат, а разводов церковь не признавала, так и жил мужик, почитай, на две семьи. На деньги с приданого Кром закупил первые товары, открыл лавку и занялся торговлей. В положенное время Марита родила двух дочерей, Арию и Эрику. Девочки были очень похожи на мать, и слухи о том, что они не его, вскоре умолкли, жизнь пошла по накатанной. Кром стал возить товары, нанимая вскладчину вместе с другими торговцами корабль. Дома он проводил считанные дни, прежде чем вновь отправиться в путь. Где он только ни побывал за десять лет, каких чудес ни навидался, только радости это ему не принесло. В свое последнее путешествие Кром отправился два месяца назад, проведя дома лишь три дня: очень ему не хотелось слышать крикливый голос вечно недовольной супруги и насмешливое фырканье малолетних дочерей. Девочки и правда были копиями матери, но об этом Кром старался не думать, покупая для них подарки. И вот, ночью, когда они уже предвкушали возвращение домой, имея корабль с ценными товарами, налетела страшная буря. Кром пытался помочь морякам, когда его смыло волной. Глубокий океан был столь свиреп, что выжить в нем и в затишек казалось делом невероятным, а уж в бурю… Кром готов был проститься с жизнью, но все греб и греб руками из последних сил, захлебываясь и выкашливая попавшую внутрь воду, не в силах сдаться без борьбы. Когда очередная волна подхватила его, волоча куда-то в темноту, Кром даже молиться начал, решив, что это конец, но камни, на которые его выкинула разбушевавшаяся вода, протащив еще немного за собой, подарили надежду. Несколько раз он падал, сбиваемый с ног накатывающими в спину волнами, нахлебался воды, но все же выбрался на сушу, тяжело переводя дыхание. Кром не знал, сколько времени он шел, когда впереди зажегся огонек. Движимый желанием поскорее согреться он побежал. Вскоре перед ним выросли огромные кованые ворота, над которыми и мерцал увиденный огонек. Слева и справа высился каменный забор такой высоты, что верх его терялся в темноте. Кром постучался в ворота, осознавая, что еще немного, и он замерзнет прямо тут, но ворота распахнулись, словно ждали его появления. Стоило перешагнуть порог, как створки с лязгом схлопнулись за спиной, отсекая бурю. Темнота царила внутри и снаружи, но тут не было ни ветра, ни дождя, и Кром побрел по устланной желтым песком дорожке, пока не оказался перед темным замком, чьи башни возносились в небеса, цепляя проплывающие по небу облака. Стоило подняться на крыльцо, выискивая дверной молоток, чтобы постучаться, как дверь распахнулась, позволяя войти в теплое нутро замка. Людей нигде не было видно, но на стенах у входа горели светильники, и стоило Крому сделать несколько шагов в сторону, как там один за другим разгорелись огоньки, словно приглашая следовать за собой. — Чудеса, да и только, — вздохнул Кром, шагая за приветливыми огоньками, уходящими в небольшой зал с огромным камином и креслом перед ним. Камин горел, гостеприимно приглашая приблизиться к теплу, на столике возле кресла с высокой спинкой Кром увидел тарелку с разнообразными закусками и кубок с вином. — Это мне? — Кром удивленно оглянулся, но никого по-прежнему не увидел. — Спасибо, добрый хозяин, за встречу, может, разделишь со мной трапезу? Тишина была ему ответом. Немного помявшись, Кром сбросил мокрую одежду и присел в кресло, чтобы отужинать, пусть и в одиночестве. Еда была вкусной и сытной, вино в меру сладким, огонь жарким, и вскоре Крома совсем разморило. Он не заметил, как заснул, а проснулся от солнечных лучей, светивших ему в лицо. Открыв глаза, Кром сел на кровати, оглядывая комнату, в которой неизвестно как оказался. Вещей Крома тут не было, но рядом на стуле дожидалась другая одежда, более нарядная. Тут же обнаружились сапоги, не его, но размера подходящего, как и остальная одежда. — Это мне? — Кром провел ладонью по искусной вышивке на вороте рубахи. — Спасибо. Никогда такой красоты не носил. Только мне бы сначала умыться. Справа от кровати в стене распахнулась дверь, за которой нашлась большая ванна, вода в ней исходила паром, и столик со всевозможными флакончиками и баночками. Многое из увиденного Кром знал, привозил жене заморскую косметику, духи и прочие женские атрибуты для красоты, а потому быстро нашел душистое мыло. Приняв ванну, он вытерся большим мягким полотенцем, надел приготовленную для него одежду и вышел из комнаты, чтобы уже привычно последовать за загорающимися перед ним светильниками. Зал, куда его привели огоньки, был другим, тут не было камина, большой стол был щедро уставлен всевозможными яствами. Кром поблагодарил хозяина за щедро накрытый стол, выбрал пирог с грибами, куриные ножки и пирожки со сладкой начинкой и запил все это ягодным морсом. Насытившись, гость отстранился от стола, и в стене открылась дверь, ведущая в цветущий благоухающий сад. Цветов в саду было великое множество. Над ними порхали бабочки, на деревьях пели птицы, журчал ручей, вдоль него Кром и пошел, с восторгом разглядывая волшебный сад. Ручей немного попетлял, пока не вывел Крома к небольшому озерцу, на берегу которого тот увидал чудное растение. Это был небольшой кустик с единственным чудесным ярко-алым цветком, словно светящимся изнутри. Кром присел на корточки, любуясь лепестками, нежными, словно атласная ткань. Он побывал во многих странах, много чудес видел, но такого растения ранее нигде не встречал. Руки сами потянулись к чудесному цветку, но сорвать его Кром не решился, ведь цветы живые пока растут, а сорванными они умирают. Кром прикоснулся к лепестку, погладил бутон одним пальцем, убеждаясь в нежности живого растения. Сзади раздалось грозное рычание и, почувствовав опасность, он встал, медленно обернулся, ахнул и в испуге отступил назад. Перед ним стояло страшное чудовище. Оно было косматое, словно медведь, с горящими золотом глазами, в оскаленной пасти виднелись огромные зубы, а когти на мощных лапах могли бы посрамить и мифического дракона. Чудовище надвигалось, Кром попятился, не в силах оторвать взгляда, и тут ему не повезло: под ногу попался камешек. Небольшой камешек, но этого хватило, чтобы Кром упал, вскрикнув и взмахнув руками. И все было бы ничего, но упал он неудачно, прямо на дивный цветок, сломав его. Зверь взревел так, словно его смертельно ранили, и ринулся на Крома. Тот откатился в сторону и попытался вскочить на ноги, избегая страшных когтей, но не успел. Когти резанули по спине, срывая одежду, а в следующее мгновение здоровенная туша навалилась на него, прижимая к земле, пасть распахнулась, обдавая горячим дыханием, от рева заложило уши. — Как ты посмел?! — выло чудовище. — Ты уничтожил мой цветок! — Я н-не хотел, — с трудом выдавил из себя Кром, дрожа всем телом. — Н-нечаянно упал. — За это я предам тебя смерти жуткой, — прорычал зверь, чуть отстраняясь, чтобы Кром мог хоть немного отдышаться. — Спасти тебя может только дочь, она займет твое место. — Что? — Кром почувствовал, как горло сжалось от еще большего ужаса. — Дочь? — Да. Твоя дочь придет ко мне вместо тебя. Только так ты можешь спасти свою жизнь. — Но, мои дочери еще маленькие. Им всего лишь по десять лет. — Я буду ждать, пока они не войдут в пору сватовства, и тогда одна из них вернется сюда. Кром, поначалу обрадовался, поняв, что убивать его не будут, но представив, как кто-то из его девочек приедет к чудовищу… — Нет, — страх моментально исчез, стоило Крому принять решение. — Что? — зверь опешил, услыхав отказ, даже скалить страшную пасть перестал. — Лучше убей меня, но никого из своих девочек я на растерзание не отдам. Зверь отступил, и Кром сел, морщась от боли в исцарапанной спине. — Я не убью ту, которая решит заменить тебя, клянусь. Она не будет испытывать нужду ни в чем. Жить станет как королева: на шелке спать, со злата есть, в шелках и парче ходить, а уж драгоценностей у нее будет — не сосчитать. — И все же я не согласен обменять свою жизнь на дочь. Девочки, пусть и не родные мне, все же дочери, а какой отец захочет для своей дочери такую судьбу — стать игрушкой для чудовища? Я не хочу. Зверь отступил на шаг, не сводя взгляда с Крома, помолчал немного, а потом произнес: — Даю тебе сроку до заката. Как только последний луч солнца скроется за горизонтом, ты умрешь. Если решение свое переменишь, возьми Аленький цветочек, он перенесет тебя домой в тот же миг. Когда твоя дочь, которая согласится занять твое место, войдет в пору сватовства, она должна будет взять в руку цветок и окажется в моем саду. Думай. С этими словами чудовище растворилось в воздухе, словно и не было ничего, но раны на теле Крома говорили о том, что это не сон и не видение. Еще некоторое время Кром просидел на берегу озера, глядя на сломанный цветок, лежащий на земле, но так и не взял его. Не мог он отступиться от своего решения. Его дочери бедствовать не будут. Матросы расскажут, что он погиб, товары на судне доплывут до дома, супруга получит их, продаст в лавке, а дальше… Дальше они будут жить без него. Денег, заработанных им за десять лет, хватит и на жизнь, и на небольшое приданое. Супруга его не любила и не полюбит, да и он сам всегда стремился поскорее сбежать из дома, так зачем ему воскресать? Солнце медленно клонилось к горизонту, постепенно скрываясь за деревьями. Сумерки накрывали сад, а Кром так и не пошевелился. Когда рядом в наступившей темноте засверкали золотые огни звериных глаз, Кром поднял голову выше, открывая шею, чтобы зверь долго не мучил его, а перегрыз горло сразу, но смерть не спешила. Зверь сел рядом с человеком и тяжело вздохнул, прежде чем заговорить: — Две сотни лет я живу в этом замке на чудо-острове. Много людей забрасывала сюда судьба, но ты первый, кто отказался выкупить свою жизнь, отдав мне ребенка. Что ж, таково твое решение. Значит, быть посему. Убивать тебя не стану. Будешь сам жить в моем замке, пока не придет твое время. Иди, замок проводит тебя в твою комнату. Кром послушно пошел, размышляя: сколько же за двести лет здесь могло побывать людей? Куда же делись те, кто жил в замке до него? Умерли? В комнату его привели огоньки, она оказалась та же, где Кром ночевал раньше. Пока раздевался, мелькнула мысль, что он не ужинал, но есть совершенно не хотелось. Вообще ничего не хотелось, только спать. Кром завалился в кровать, едва раздевшись, но сон пришел далеко не сразу. Царапины на спине жгли, и мысли разные в голове кружились. Правильно он поступил или нет, покажет только время. День бежал за днем, месяц за месяцем растаяли без следа, словно утренний туман. Кром жил в замке чудовища, не зная ни в чем отказа. Хотел есть — ел, да не просто кашу, а разносолы всякие заморские, каждый раз новые, горячие и свежие, словно только что приготовленные. Хотел спать — спал, да не на простой кровати, а на постелях благоухающих шелковых. Одежда каждое утро была чистая и свежая, хотя слуг в доме он так и не нашел. Хотел развеять скуку — читал что-нибудь в библиотеке или гулял по острову, глядя на благородных оленей, ланей и птиц, живущих тут и не боящихся человека. У приметного кустика вскоре расцвел новый алый цветок, еще краше первого, но Кром больше к нему близко не подходил, издали любовался. Только хозяин острова больше ему не являлся, сколько Кром ни звал его, предлагая поговорить или поиграть в шахматы, найденными в библиотеке. Кром все время чувствовал его взгляд на себе, знал, что чудовище где-то рядом, но тот ни разу не появился и упорно отмалчивался, как бы ни звал его купец. Судя по прошедшему времени, на родине Крома наступила зима. Там уже лежал снег и реки были скованы льдом, а здесь царило вечное лето. С каждым днем на душе становилось все тоскливее. Уже и прогулки не радовали, и книги, а по вечерам Кром выходил на берег, с тоской смотрел на солнечный закат и вздыхал, понимая, что не увидеть ему больше дом родной и семью. В один из таких вечеров хозяин острова не выдержал, вышел и сел рядом, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом. — Можешь домой наведаться, а то от твоих вздохов меня самого скоро тоска заест. Сорви Аленький цветочек, и он перенесет тебя, куда захочешь, он и обратно вернет. — Дочерей не отдам, –подхватился Кром. — Я и не прошу. Сам возвращайся, и не позже чем через сутки. — Вернусь, — Кром облегченно улыбнулся, глядя в сверкающие в темноте золотистые глаза. — Обязательно вернусь! Я могу прямо сейчас уйти? — Можешь. Где цветочек растет, ты знаешь. Чудище растаял в воздухе, а Кром подхватился и бегом ринулся в сад за цветочком аленьким. Стоило сорвать цветочек и представить себе дом родной, как мир вокруг закрутился цветной каруселью, а в следующее мгновение он оказался посреди гостиной в своем доме. Жена и дочери как раз за столом сидели, обедали. Ложки у них из рук так и повыпадали. — Кром? Кром! — вскочила жена, — А мы думали, тебя в живых нет. Матросы сказывали, тебя за борт в океан смыло. А ты, значит, живой? Вернулся. А где товары и подарки? — окинула Марита придирчивым взглядом супруга, уперев руки в боки. — Да, пап, где наши подарки, раз ты вернулся? — в один голос вопросили дочери, повторив материнский жест. — Подарки? — Кром растерянно огляделся, не веря, что его родные могли так его встретить. Нет, он, конечно, знал, что супруга его не любит, но чтобы так… Кром растерялся, не зная, что сказать, и тут позади него что-то сверкнуло и появились три больших сундука. Жена и дочери позабыли обо всем, и бросились к сундукам, чтобы разобрать подарки. — Марита, девочки, я ненадолго, — попытался отвлечь их Кром, но те на него только зашикали, чтобы не мешал, очень уж в сундуках наряды оказались красивые, да драгоценности богатые. Не до мужа и отца им стало, друг перед дружкой хвастаются, о нем и не вспоминают. Кром, поглядев на них с горечью, сжал покрепче в пальцах цветочек аленький и в следующее мгновение оказался на берегу волшебного острова. — Что так рано? — спросил купца из ночной темноты голос чудища. — Не рады, что ли, родные оказались? — Рады. Только не мне, а подаркам твоим, — Кром разжал пальцы и смятый в кулаке, изломанный аленький цветочек упал на песок. — Хочешь, я их обратно заберу, чтобы неповадно было? — Не надо. Чего уж, — махнул рукой Кром и, сутулясь, побрел к дому. Чудище, вздохнув тяжело, зашагало рядом, а аленький цветочек растаял на песке, как клочок тумана. Когда они вошли в дом, их ждал накрытый на двоих стол. Есть Крому не хотелось, но и оставить хозяина одного, когда тот так о нем заботился, совесть не позволила, так что он проглотил свою порцию, сам не понимая, что это было, мясо или рыба, и согласно кивнул на предложение чудища сыграть в шахматы. Играть вдвоем оказалось интересно, тем более, что силы их были примерно равны. Две партии Кром выиграл, три проиграл, еще две они свели вничью. В результате, когда первые лучи солнца осветили остров, Кром позабыл о своей печали и с интересом поглядывал на доску. Была его очередь играть нефритовыми фигурами, тогда как чудище держал в руках ониксового ферзя, раздумывая, куда его поставить. — Ладно, — чудище, вздохнув, поставил ферзя, предлагая Крому взять его, одновременно подставляя своего короля под удар нефритовой ладьи. — Шах и мат, — Кром радостно улыбнулся, завоевав третью победу. — Теперь у нас ничья. Еще партию? — Нет, хватит, — мотнул головой чудище. — Утро уже, да и не интересно играть просто так. — Эм… — Кром замялся. — У меня же денег нет. Может, на желание? — Давай, — помолчав немного, согласился хозяин острова. Эта партия длилась дольше, никто не хотел сдаваться, но все же Кром выиграл. Чудище, тяжело вздохнув, уронил своего короля, признавая поражение: — Выиграл. Чего хочешь? — Чтобы ты больше от меня не прятался. — Что? — чудище удивленно клацнул зубами, и глаза у него стали большими, удивленными. — Я думал, ты освободить тебя потребуешь, корабль и сундуки с добром. Так все делали. — Зачем? Меня никто не ждет, а богатство… — Кром пожал плечами, не зная, как объяснить свое неожиданно возникшее нежелание покидать остров даже богатым человеком. — За деньги ты сможешь купить себе все: и новый дом, и новую семью. — Новую семью, которой я тоже буду не нужен без денег? Не хочу. Я лучше с тобой останусь, если, конечно, ты от меня избавиться не хочешь. — Не хочу, — оскалился чудище. Кром едва не отшатнулся, увидав устрашающий набор зубов, но понял, что это улыбка. — Тогда, я останусь? — Оставайся. Я, так и быть, не стану прятаться. Так и пошло у них. Завтракали, обедали и ужинали вместе, разговаривая обо всем на свете, но больше Кром о путешествиях своих рассказывал, о странах далеких да обычаях дивных. Хозяин тоже рассказал свою историю, хоть и не сразу. Он был принцем у себя на родине. А поскольку у королевской четы сын был единственный и долгожданный, вырос мальчик избалованным и эгоистичным. Однажды, преследуя зверя лесного, вынес конь принца на поляну, где стояла избушка старой ведьмы. Досадуя на то, что зверь от него скрылся, принц направил коня в цветы, которые окружали невзрачный домик, да и сам принялся их рвать и топтать в ярости. Старуху, выглянувшую на шум, принц обругал и пригрозил казнить, а дальше… — Очнулся я на этом острове в образе зверином, с последним сорванным цветком в руке. Долго метался по острову, думал, что умру от жажды и голода, а потом решил посадить этот цветок. Сам не знаю, зачем. Сунул его в расщелину, присыпал песком с берега, воды в горстях принес. Так и лег спать возле цветка, а утром он расцвел и начали происходить чудеса. Мои желания начали исполняться, любые, кроме желания оказаться дома. Постепенно я замок отстроил, сад разбил, люди начали на мой остров попадать. И все мне казалось, что если полюбит меня девица какая-нибудь, стану я вновь человеком, вот и стал себе невест требовать, да только ничего из этого не выходило. Сбегали все они от меня при первой же возможности. Потом я сам отпускать начал, если за год прошедший ничего не получалось у нас. Награждал подарками и отпускал. Так и жил, пока ты на острове не появился. Ты первый отказался дочь мне отдать, и я решил: поживешь год — отпущу, как всех. А ты не ушел. — И не уйду, — заверил его Кром, накрывая когтистую лапу своей ладонью. Они встречали закаты на берегу и любовались звездами. Оказалось, что рядом с чудищем очень уютно молчать, сидя на остывающем песке. Чудище стихи ему читать начал, тут Кром и вовсе пропал, глядел в глаза золотые и наглядеться не мог. Он и сам не понял, как потянулся за поцелуем, наплевав на морду лохматую и зубы страшные. Чудище замер, не в силах поверить в то, что это наяву, а потом ответил на поцелуй, урча и тихо порыкивая. Целоваться с хозяином острова было странно, необычно, но не страшно. Когда же ладони чудища легли на бедра Крома, чуть царапая когтями, тот и не думал отстраняться, а обхватил того за шею, пробравшись пальцами в шерсть на затылке, чтобы помассировать, погладить, удивляясь, какая мягкая и нежная шерсть на ощупь. Наконец, Кром добрался до его ушей, таких нежных, теплых, мягких. Чудище, которому человек начал чесать за ушами, заурчал, как огромный кот, принялся вылизывать человека с головы до ног, уделяя особое внимание животу и тому, что было ниже. И Кром не выдержал: с протяжным стоном он кончил почти сразу, отдышавшись, взглянул в глаза облизывающегося чудища и толкнул в грудь, чтобы тот лег на песок, потянулся к паху хозяина острова. Сначала он ласкал его руками, удивляясь тому, как у чудища все интересно оказалось устроено. Зверем от чудища не пахло даже там, внизу. Он благоухал травой и цветами, так что вскоре, отбросив сомнения, Кром прикоснулся к нему губами, старательно облизывал и сосал под стоны и рык, когда же чудище излился, попробовал его на вкус. — Немного горьковато, словно травяной чай без меда, — вынес вердикт Кром, причмокивая. Чудище обнял его, прижимая крепко. — Пусти. Задушишь. — Прости, — чудище чуть ослабил хватку, позволяя Крому отстраниться и устроиться поудобнее на теплой, лохматой груди, уткнувшись носом в шею и не думая уходить. — Прощаю. Полежим еще немного или пойдем в дом? Секс на кровати мне больше нравится. Песок все же не самое лучшее ложе. И еще, как тебя зовут? — Эрих. В ту ночь до основного они не дошли, и вовсе не потому, что Кром не хотел. Эрих оказался слишком стеснительным, поэтому Крому пришлось постараться. На убеждение Кром потратил три дня, но когда все свершилось, не пожалел. Любовником Эрих оказался нежным и заботливым, а еще очень переживал каждый раз, обнаруживая следы от своих когтей на коже человека, подолгу вылизывал, прося прощения, а Кром млел от удовольствия, подставляясь под ласки. Сколько продлилась их счастливая жизнь, Кром не смог бы сказать, даже если от этого зависела его жизнь. Счастливые часов не наблюдают, как говорилось в стихах, которые читал Эрих, вот и они не следили за временем, увлеченные друг другом, пока однажды на остров не обрушился страшный шторм. Деревья стонали, гнулись и ломались под порывами ветра. И все бы ничего, влюбленные в свое удовольствие проводили время в теплом доме, но в какой-то момент Эрих вздрогнул, вскакивая: — Чужие на острове. Кром бросился одеваться, а Эрих уже исчез, бегом спустившись на берег. Кром тоже побежал следом, но на пороге задержался, огляделся и, вернувшись, схватил кочергу у камина. Чем не оружие? Оказавшись на берегу, Кром затаился в кустах и выругался. Чужаками оказались пираты. Их потрепанный корабль с поломанными мачтами едва держался на воде, но выбравшиеся на берег люди были очень опасны. Кром окинул взглядом берег. Одиннадцать пиратов. — Трое остались на корабле, — тихо прошептал на ухо Эрих, незаметно оказавшийся рядом. — Что делать будем? — Выпроваживать. — Как? Их слишком много на нас двоих. У тебя есть оружие? — Я сам оружие, — рыкнул Эрих. — А ты не высовывайся. — Что? Стой. Нет! Кром попытался его задержать, но Эрих ринулся на берег с громким ревом. Испуганные пираты схватили оружие. Кровь, крики людей и рев чудища заставили Крома закрыть на мгновение глаза, испуганно переводя дыхание, и открыв их, понял, что в одиночку Эриху не выстоять. В силе и скорости им было не сравниться, но все же пиратов оказалось слишком много. Кром вскочил на ноги и бросился вперед, воинственно крича и размахивая кочергой. Первый попавшийся на пути пират попытался отмахнуться саблей, но та, встретившись с кочергой, жалобно звякнула, ломаясь, и кочерга опустилась на голову пирата. В юности Крому приходилось драться, но не так. Совсем не так. Но рефлексировать, поддаваясь навалившемуся страху и отвращению, было некогда: Эрих один, ему нужна помощь. На счету у Крома оказались три обездвиженных пирата, с остальными справился Эрих, но ни один из них не вспомнил о пиратах, оставшихся на корабле, поэтому выстрел из пушки оказался для обоих полной неожиданностью. Первый снаряд перелетел через песчаный пляж и взорвался среди деревьев, заставив Эриха гневно зарычать. Замок, пики которого виднелись из-за деревьев, засветился, словно его охватил пожар. Но в этот момент второй снаряд прилетел на берег. Кром видел, что именно на него несется ядро, но отойти в сторону не успевал. И тут его сбил с ног прыгнувший Эрих, накрывая собой. Ядро взорвалось рядом с ними, в тот же момент от замка отделился большой огненный шар и полетел прямо в пиратский корабль. Тот мгновенно вспыхнул и взорвался, но корабль уже мало беспокоил Крома, он тряс обвисшего на нем мертвым грузом Эриха. Вся спина его была иссечена осколками. Кровоточащие раны заставили Крома подхватиться, выбираясь из-под чудища. — Я помогу. Помогу, — бормотал Кром, пытаясь смыть океанской водой кровь, вынуть из плоти осколки. — Ты только держись. Не умирай, слышишь? Помощи было ждать неоткуда. Поднапрягшись, Кром приподнял тяжелое тело Эриха и потащил его к замку, стараясь, чтобы на спину не попадала грязь и песок. Если замок волшебный, если выполнял все желания и даже воевал с пиратами, может, поможет своему хозяину? — Держись, держись, — бормотал Кром, смаргивая слезы, и все тянул, тянул, даже когда показалось, что Эрих уже не дышит. На ступеньках в замок Кром упал, но тут же поднялся, не обращая внимания на боль в подвернувшейся ноге, и потащил Эриха дальше, пока они не оказались в главном зале. Там Кром вновь попытался вытереть кровь с шерсти, прежде чем осторожно перевернуть его на бок. Глаза чудища были открыты, но жизнь уже ушла из них, и грудь больше не вздымалась дыханием. — Эрих? Эрих! Эрих!!! — он тряс и тряс бездыханное тело, все звал и звал, не замечая, как слезы текут по щекам, капая на бурую шерсть, а потом прижал к груди голову бездыханного возлюбленного и разрыдался в голос, понимая, что ничего уже не будет так, как раньше. Ничего. И его теперь тоже не будет, потому что жить дальше невозможно. Без него — нет. Ему осталось только лечь рядом и умереть от тоски и боли. Поглощенный горем Кром не заметил, что замок вновь начал светиться. Он ничего не видел, уткнувшись лицом в грудь Эриха, а между тем по залу поплыл удивительный аромат. Стены замка начали стремительно оплетать лианы, на которых расцветал алый, словно кровь, цветок. Вскоре весь замок оказался заросшим волшебными цветами, так же как и два тела, лежащих посреди зала. В бутонах цветов начали медленно собираться капли, выступающие на лепестках, словно слезы, они скользили по стеблям, стекаясь к фигурам человека и чудовища. Живая вода обволакивала, впитываясь в тела, а потом разом все цветы вспыхнули настолько ярко, словно в замке родилось новое солнце. Когда свет рассеялся, замка на чудесном острове уже не было. Голая скала с единственным чахлым деревом теперь возвышалась посреди океана. Под деревом, крепко обнявшись, спали двое, а рядом из трещины в камне выглядывал совсем крохотный росточек с алым бутоном. Полуденные солнечные лучи потревожили сон, и мужчины зашевелились, просыпаясь. Кром приподнялся на локте, оглядываясь и пытаясь понять, где он и что произошло? Его глаза встретились с золотистым взглядом, память вернулась неудержимой волной. — Эрих? — Кром вглядывался в лицо незнакомого мужчины. Только глаза на чужом лице остались прежними, не давая ошибиться. — Эрих, ты жив. Кром счастливо улыбнулся, прикасаясь кончиками пальцев к лицу. — Ты такой красивый. — Я? — мужчина поднял руки к глазам, растерянно оглядывая ладони и пальцы, то собирая их в кулаки, то вновь разжимая, все еще не веря. Он провел пальцами по лицу, ощупывая, и дыхание его сорвалось. — Это я? Кром рассмеялся, радостно и открыто, садясь рядом с Эрихом. — Ты. Жаль, у меня нет зеркала, чтобы ты мог на себя посмотреть. Ты настоящий красавец. Теперь ты можешь уйти к людям и найти себе… Договорить Крому не дала ладонь, накрывшая его губы. — Никуда я без тебя не пойду и искать ничего не стану. Полюбил ты меня в образе зверином, полюби и в теле человеческом. Иного мне не надо. Ответом Эриху стал поцелуй, скрепивший их клятвы любви. Ближе к вечеру, когда влюбленным удалось отдышаться, Кром огляделся и вздохнул. — Надо нам отсюда как-то выбираться. Да и есть хочется, и пить. — Ничего нет проще, — Эрих прищелкнул пальцами, и перед ними расстелилась скатерть, на которой возникли блюда с мясом, рыбой и ваза с фруктами. — Как это? — Кром ошеломленно моргнул. — Замка же больше нет. — Замка нет, а волшебный остров остался, — Эрих потянулся к нераспустившемуся пока аленькому цветочку, дотронувшись до него кончиками пальцев. — Он признал нас и мы всегда сможем вернуться сюда, потому что здесь отныне наш дом, и будет он таким, каким мы захотим его видеть, а пока… Смотри. Рядом с островом из волн вдруг появился небольшой парусный корабль. — Как насчет недолгого путешествия, любимый? — С тобой хоть на край света и даже дальше.