vendetta

Эртур как раз собирался домой, когда ему позвонил Рейегар. У друга был взволнованный и какой-то надтреснуто усталый голос, когда он попросил его приехать к нему. Закатав рукав рубашки, Эртур бросил беглый взгляд на часы — стрелки показывали примерно половину двенадцатого.  — Я приеду через пятнадцать минут, — подумав, что пробок быть не должно, пообещал он и, вставая, снял со спинки кресла свой пиджак. Рейегар на другом конце провода обреченно вздохнул — и Эртур догадывался — устало прикрыл глаза.  — Спасибо, — непривычно тихо проговорил он и отключился. Эртур покачал головой, блокируя экран смартфона, и вышел из кабинета. Воздух на улице был по-ночному прохладен, и в нем висели капли прошедшего дождя. Эртур вдохнул его всей грудью, прежде чем сесть в машину, включив радио. По новостям передавали об очередном аресте Оберина Мартелла. Вчера был отравлен какой-то из его врагов, и все подозревали Красного Змея, но никаких доказательств его вины не было. «Как и всегда», — подумал, усмехаясь, Эртур и вдруг вспомнил, что не видел Оберина уже больше четырех лет — последний раз они встречались на похоронах Элии. Усмешка стала горькой. Эртур знал Оберина слишком хорошо — они выросли вместе и, даже когда Элия и Рейегар развелись, а Эртур продолжил работать на Таргариенов, еще поддерживали связь, иногда перезваниваясь или переписываясь в соцсетях. Оберин интересовался жизнью племянников, опасаясь за них, пока они жили с Рейегаром, а Эртур, служивший тогда замом начальника охраны Таргариенов, много знал об этом и всегда делился сведениями с другом. После смерти Элии Красный Змей окончательно забрал племянников, запретив отцу видеть их. И Эртур до сих пор удивлялся, почему Рейегар не предпринял ничего, чтобы изменить это. Он мог бы отстоять в суде возможность встречаться с детьми, но он не сделал этого. Сейчас Рейенис должно было быть около восемнадцати. Эйегон был на год ее младше. В старинном мрачном особняке Таргариенов горел свет, и Эртур, скрипнув зубами, понял, что придется обменяться парой фраз не только с Рейегаром, но и с его женой и, возможно, с братом Лианны. Он только сейчас вспомнил, что сегодня вечером друг планировал семейный ужин. Ожидая, пока охрана пропустит его на территорию особняка, он нервно барабанил по рулю и старался унять рвущееся из груди раздражение. Нет, он ничего не имел против Лианны и относился к ней снисходительно равнодушно, но, глядя на нее, он всегда вспоминал свою сестру, и ему было больно. А боль, как говорил когда-то Оберин Мартелл, делала человека лишь злее. Эртур взглянул на старинный хмурый дом, невесело встречавший его лимонным светом в огромных окнах. Этот особняк привыкшая ко всему современному Лианна не могла терпеть всей душой, но Рейегар запрещал ей делать капитальный ремонт и существенно менять что-то в доме — это было единственным, в чем он не пытался идти на компромисс. Как-то Лианна чуть не ушла от него из-за того, что «этот дом вгоняет меня в тоску и весь пропитан безумием». Поставив машину неподалеку от въезда, Эртур обошел дом кругом и вошел с черного входа. Он догадывался, что сидящая в гостиной Лианна наверняка узнала о его приезде хотя бы по звуку подъезжающего автомобиля и открывающихся ворот, но он не хотел ее видеть. Он приехал к Рейегару по делу, а не на светский прием. Это было невежливо, и Эртур знал это. Встречи с «честным» Эддардом Старком он бы не выдержал. Поднимаясь по лестнице, Эртур отправил Рейегару сообщение с вопросом, где он. Ответ пришел незамедлительно, и телефон тихо пискнул в руках. «В кабинете», — написал Рейегар. С первого этажа раздавался голоса Лианны, Кейтелин и, да, Эддарда чертова Старка. Он поморщился, надеясь, что там не услышали писк его телефона, и побыстрее свернул в коридор, толкнул дверь в кабинет. Рейегар сидел за рабочим столом. Бумаги были сложены на край стола и несколько листов, упав, разлетелись по полу. Эртур поднял их и осуждающе вздохнул — перед другом стояла открытая бутылка виски, и он безразлично смотрел на нее, подперев подбородок кулаком. Заметив Эртура, он слабо улыбнулся и жестом пригласил его присесть напротив.  — Спасибо, что приехал, — сказал он, а потом спросил, кивков указав на бутылку: — Будешь? Эртур покачал головой. Четырнадцать лет назад он поклялся себе и Аллирии больше не брать в рот алкоголя и все еще держал обещание. Рейегар знал об этом, поэтому его предложение было чисто из вежливости.  — Оно и правильно, — потерев переносицу, он налил себе и со вздохом осушил стопку. Эртур ждал, что он закашляется — друг совсем не умел пить, — но этого не произошло. — Прости, что выдернул. Наверное, ты хотел бы побыть с семьей.  — Ничего, — отозвался Эртур. — Аллирия все равно сейчас у Берика. У них должен был быть романтический ужин в шесть. Рейегар многозначительно усмехнулся, в кивке склоняя голову набок. Эртур посмотрел на его серебристые волосы, спадающие до самых лопаток, и хмыкнул себе под нос, не к месту подумав, что Сестра была права — друг и вправду походил на Трандуила из «Хоббита».  — Берик — хороший человек, — заключил Рейегар. — Честный. Эртур поморщился, словно от зубной боли.  — Пусть лучше будет бесчестным мерзавцем, — мрачно произнес он. — От таких хоть не ждешь преданности и любви на века, — Рейегар понимающе улыбнулся. — Зачем звал-то? Что-то случилось?  — Джон, — друг налил себе еще одну стопку и залпом выпил, затем откинулся на спинку кресла и смежил веки. — Есть закурить? — Эртур полез в карман брюк, чтобы достать пачку сигарет и фиолетовую зажигалку — он других и не покупал. Рейегар опять печально улыбнулся, забирая их из его рук — казалось, он давно уже все понял. — Он сбежал, — он прикурил со второй попытки, неловко пытаясь зажечь сигарету. Огонек на конце зажигалки дрожал, и Эртур запоздало вспомнил, что друг курил лишь в школьные годы и после развода с Элией. Пил Рейегар тоже редко. — Опять, — усмехнулся он, зажимая сигарету в углу рта.  — Из-за чего? — Эртур удивленно изогнул брови. То, что сын друга сбегает, он слышал впервые, хотя как начальник охраны должен был об этом знать. Рейегар тихо хмыкнул под нос своим мыслям.  — Да, устроил скандал, когда Нед спросил у него, с кем он встречается, а Лиа вместо него ответила, что ни с кем.  — А он встречается? — это было непохоже на Лианну. Подобная реакция была странной. Когда-то давно Эртур слышал от нее, что ей будет все равно, с кем станет встречаться Джон, главное, чтобы он любил этого человека, будь то продавщица пылесосов или водитель автобуса. И она горячо заверила Эртура, что любовь — единственное правильное в этом «грязном, порочном мире». Он с умным видом кивал ей в ответ. — Неужто продавец пылесосов? Рейегар махнул на него рукой и вдруг мягко усмехнулся.  — Стриптизерша, — сказал он. И рот Эртура изогнулся в удивленном «о», Дейн с трудом сдержал смех. — Ага. А я не знал. Он мне не сказал. Сказал Лиа, полагая, что она примет его выбор.  — Приняла, видно, — фыркнул Эртур. — И что мальчик?  — Крикнул, чтобы мать перестала врать и что он встречается с очень хорошей девушкой по имени… Рэйн? И что да, она стриптизерша и поет в клубе, но от этого не становится менее чудесной. Мы все сидели в шоке, Кет спросила, не розыгрыш ли это. А он психанул и убежал. Как тебе это нравится?  — Та еще комедия. И что ты думаешь обо всем этом? Рейегар передернул плечами и потянулся к виски.  — Честно? — спросил он, вскидывая бровь. — Хорошо, что не проститутка. Лиа мое мнение не понравилось.  — Твоему отцу бы тоже оно не понравилось.  — Это верно, он был бы в бешенстве, — он помолчал. — Она считает, что эта меркантильная девушка хочет женить Джона на себе, потому что он богатый и так далее. Может, ей и виднее, она с ней все-таки вроде как знакома. Ах да, Джон сказал, что он больше не вернется, если мы не примем Рэйн. — Очаровательно. — Но Лиа ждет его внизу, сказала, что не ляжет спать, пока он не вернется, — Рейегар задумчиво потер переносицу и устало посмотрел на Эртура. — Мы с ней поссорились. Она сказала, что ненавидит меня и я испортил всю ее жизнь. Кажется, сегодня день откровений. Эртур вспомнил свой день откровений, когда узнал, что его сестра беременна от женатого человека, не собирающегося разводиться, и, перегнувшись через стол, сочувственно похлопал друга по плечу и забрал сигареты.  — Ты сам-то ее любишь? — спросил он, поджигая сигарету, затянулся и выпустил дым. Клубок сизых нитей быстро исчез, растворившись в воздухе. Рейегар молчал, он выпил еще, и Эртур, подумав, решил, что на следующей стопке отберет у него бутылку.  — Черт его знает, — наконец признался он. — Любил. Что любил — это точно. Эртур это знал и без его признаний. Он мрачно усмехнулся, вцепившись в конец сигареты зубами, и покрутил перед глазами фиолетовую зажигалку. На той, что он хранил в тумбочке в квартире, акриловыми красками были нарисованы серебряные меч и звезда. Она была ему дороже всего на свете. И по тому, как Рейегар смотрел на его зажигалку, Эртуру казалось, что он понимал гораздо больше, чем показывал.  — Знаешь, я ведь тоже однажды так сбежал, как Джон, — произнес наконец он, вежливо не переходя на нежелательную Эртуру тему. — И мне было плевать и на родителей, и на жену. Я просто знал, что хочу быть с Лиа. И был с ней. А в это время все с ног сбивались, пытаясь меня найти.  — Я помню, — Эртур горестно улыбнулся, все не выпуская из мыслей образ Эшары. Он как наяву видел ее смеющиеся глаза и маленькую родинку на щеке. Когда он вернулся из заграницы с Рейегаром, сестра была беременна. Через два дня она покончила с собой.  — Прости, — хрипло прошептал Рейегар, отводя взгляд, словно бы знал, о чем Эртур думал. Он до сих пор часто извинялся перед ним за тот побег, словно чувствуя свою вину. И от его извинений становилось тошно. Эртур не считал его виновным, но в горле всякий раз першило, когда Рейегар при нем вспоминал свой побег с Лиа, а потом неизменно осекался и замолкал.  — Джону только шестнадцать, — вместо ответа сказал он. — Вряд ли он сбежал навсегда. Рейегар сделал вид, что мгновением назад ничего не говорил, и лишь посильнее сжал в пальцах горло бутылки, уже не удосужившись налить в стопку. — К тому же, у него на телефоне стоит маячок. Я всегда знаю, где он. На эти слова он отреагировал странно: опершись локтями о поверхность стола, он спрятал лицо в руках и весело засмеялся. На мгновение Эртуру показалось, что у него началась истерика. Такие часто бывали у его отца, для которого слегка возбужденное состояние было обыкновенным. Наверное, на Рейегаре просто так сказался напряженный день и хроническая усталость, полученная благодаря работе.  — Скажешь мне, где он? — успокоившись, спросил Рейегар. Вселенская скорбь исчезла из его взгляда, и Эртур с удивлением отметил то, что в них плясали искорки. Так же лучший друг смотрел на него в школе, когда едва сдерживался, пытаясь не засмеяться вслух.  — Нет. Я сам найду его, если дашь мне завтра выходной. Вместо ответа Рейегар наградил его внимательным взглядом из-под пушистых на зависть всякой девушке ресниц и полным чувств, тихим «спасибо». Эртур поднялся, разминая затекшую шею; позвонки захрустели. Дойдя до двери и уже взявшись пальцами за золоченую ручку, он вспомнил о приличиях и обернулся.  — Передашь Лианне мои извинения? Рад бы был побеседовать с нею, но слишком много дел. Рейегар понимающе кивнул и, запутав пальцы в своих длинных волосах, провел рукой по голове. Он выглядел тоже усталым. *** Через час Эртур нашел Джона в дешевом мотеле на окраине города. Очаровательное создание на рецепшене за пару ослепительных улыбок и стодолларовую купюру рассказала ему, что худой парнишка с каштановыми кудрями снял вместе с какой-то девушкой номер сто три. Дверь никто закрыть не додумался, и Эртур вошел, просто повернув дверную ручку. Его присутствия не заметили. Полуодетый Джон, сидящий на смятой постели, был слишком занят пожиранием в зеркале своей ненаглядной стриптизерши. Обернутая в одно лишь полотенце, девушка стояла перед зеркалом и красила ресницы. Со спины она показалась Эртуру красивой, ее красно-каштановые волосы кудрями доходили ей ниже лопаток и были уложены в аккуратные локоны. Джон обнял ее, пытаясь усадить себе на колени, и поцеловал в плечо. Кисточка, зажатая в ее руке, скользнула по щеке, и девушка вскрикнула, недовольно выворачиваясь из его объятий.  — Я чуть не осталась без глаза, придурок! — гневно воскликнула она, отталкивая парнишку. На Джона Эртуру вдруг стало жалко смотреть. Улыбка медленно сходила с его лица. — Думай, что делаешь. Я же крашусь. Девушка взглянула на свое отражение в зеркале и потянулась к бумажным дискам, рассыпанным по столу. Эртур постучал по косяку двери и усмехнулся, увидев ошарашенное выражение лица Джона. Стриптизерша даже не обернулась, методично продолжая стирать с щеки и века следы туши.  — Дядя Эртур? Что вы тут делаете? — удивленно спросил Джон. Она тихо хмыкнула.  — Следит за нами уже две минуты, — произнесла она почти приветливым, веселым тоном, и Эртур понял, что она увидела его в зеркале. Брови Джона взлетели к переносице.  — Вас мама подослала? — с почти детской обидой в голосе спросил он. Эртур покачал головой.  — Твой отец попросил найти тебя, — сказал он. — Он очень волнуется.  — Неужели? — с сарказмом спросила девушка и обернулась. Эртур взглянул на нее. Если бы он рассматривал каждую ее черту по отдельности, то смог бы назвать возлюбленную Джона красивой. Но она таковой не была, все в ней было каким-то нелепым, будто бы находящимся не на своем месте и не подходящим ей. А макияж лишь усиливал произведенный эффект. Длинные толстые стрелки придавали ее взгляду стервозности и совершенно не шли к широко-распахнутым густо-синим глазам, а волосы казались неестественными на фоне медовой кожи. Она внимательно изучала его, буквально ощупывая взглядом и делая какие-то свои выводы. Эртур даже почувствовал себя подопытной мышкой, над которой проводили эксперимент. — Да, твой отец волнуется за тебя, Джон, и хочет, чтобы ты вернулся домой.  — Без Рэйн я не вернусь, — мальчик бросил благоговейный взгляд на уже отвернувшуюся к зеркалу возлюбленную. Та теперь по новой аккуратными и удивительно ловкими движениями наносила пудру на щеку и делала вид, будто бы не слышала их разговора. — Так ему и передайте!  — Рейегар не имеет ничего против Рэйн, — заверил Джона Эртур, искоса поглядывая на эту девушку. Она была старше Джона года на три, макияж делал ее старше еще лет на пять. Джон казался рядом с ней совсем ребенком. Эртур постепенно начал понимать, почему так взбесилась Лианна.  — Правда? — доверчиво спросил Джон. Эртур кивнул, привалившись плечом к стене. Рэйн отбросила в сторону пушистую кисточку и принялась собирать свои орудия труда в косметичку.  — Конечно. Она забрала свою сложенную на стуле одежду и направилась к ванной. Эртур подвинулся, полагая, что она обязательно толкнет его плечом, но девушка с медовой улыбкой прошмыгнула мимо. Его обдало волной легкого аромата ненавязчивых французских духов. Такими когда-то пользовалась Эшара, они были слишком дорогими для простой стриптизерши и слишком неподходящими ей. Еще одна несуразность в ее облике.  — А мама? — Джон потянулся и подобрал с пола свою футболку, словно стыдясь, надел ее на себя и спрятал взгляд. Эртур устало усмехнулся, наблюдая за ним. Ему почему-то вспомнился Эйегон, который был старше этого юного мальчишки на год. О своем крестнике Эртур не мог вычитать ничего в газетах и интернете. Тот не устраивал пьяных дебошей и не был лакомым кусочком для журналистов. О его любовницах тоже ничего не писали, но, наверное, они у него уже были. Да и Рейенис с кем-нибудь, наверное, уже встречалась.  — Я не говорил с твоей мамой, — честно ответил Эртур. Джон, нахмурившись, кивнул. Он очень хотел вернуться домой, потому что понятия не имел ничего о том, как жить без родителей, но с другой стороны, он хотел показать им, каково им было бы без него. — Но я уверен, что она очень переживает, не спит и до сих пор ждет тебя. Джон не ответил. Скрипнула дверь — это из ванной вышла его любовница. Она присела на пуфик, чтобы надеть сапоги. Они были длинными, лакированными, на тонкой шпильке. Джон кинулся к ней.  — Ты уже уходишь, Рэйн? — прошептал он полным обожанием шепотом, та не ответила. Упавший перед ней на колени мальчик застегнул ей сапог и, схватив ее руку, оставил на каждом пальце по поцелую. На ногтях у нее был красивый фиолетовый лак. Эртур почувствовал, как его брови поползли вверх, и отвернулся. Быть может, в своей неприязни Лианна была права — эта девушка вовсю пользовалась Джоном, но сделать с этим что-либо было сложно. Эртур понял, что если вспыльчивая и прямолинейная Лианна попытается откровенно поговорить с сыном, то лишь сильнее оттолкнет его от себя. Но это не было его проблемами. Его это вообще не касалось. Главное, чтобы Рейегар с сыном не поссорился. Он повернул голову, когда Рэйн уже уходила, поправляя воротник пальто. Поймав взгляд Эртура, она лукаво улыбнулась ему, склонив таким привычным движением голову набок. Ее глаза хитро блеснули. На своих высоких шпильках она была выше Джона чуть больше, чем на голову.  — А вы все также на побегушках? — мягко и насмешливо спросила она, придержав дверь руками в перчатках, и, сокрушенно вздохнув, покачала головой. — Никакого карьерного роста.