3.
Иногда то, каким способом Вселенная пытается намекнуть на необходимость в твоей жизни одного конкретного человека, очень удивляет, немного пугает, но чаще всего просто смешит. А именно она намекает на необходимость в жизни Леонарда Хейга его личного маленького солнышка по имени Рэй. И делает она это серыми тучами над головой, рыжим, синеглазым котом под боком, полупустой бутылкой бурбона на ковре и лучшим другом, который каждый день обеспокоенно смотрит ему в спину, когда думает, что Леонард не видит. Он уже не находит ни весомых аргументов, ни алкоголя, чтобы обуздать свою разгулявшуюся фантазию и приструнить обезумевший мозг. Он, конечно, сдается, но не сразу. Первый год он не разрешает Рэю приходить к нему на каникулах, а подарок и вовсе передает через Криса. Крис, кстати, называет его старым эгоистом, вместо привычного старого алкоголика, но просьбу выполняет. На второе Рождество он приносит подарок сам, жмет на звонок, кладет его на крыльцо и уходит, не дожидаясь, пока Рэймонд откроет дверь. В принципе, его план по отдалению от Рэя работал — мальчишка все реже звонил, иногда даже не отвечал на звонки. Вот только Леонард не подумал, что играя в игры с Вселенной, он, скорее всего, проиграет. В судьбу можно не верить, но если она в тебе заинтересована, ты ничего не сможешь поделать. Все будет так, как должно быть, хочешь ты этого или нет. Неделю назад он отправил Рэю открытку — поздравление с восемнадцатилетием — и электронную книгу, которую так давно хотел подросток. Парень позвонил ему через три дня, благодарил за подарок, а потом два часа слушал очередную порцию сочинений. Это был их способ «безопасного» общения. — Тебе надо прекращать пить, а то так и до Рождества не дотянешь. Голос Криса слишком громкий, заботливый, немного усталый, вырывает из воспоминаний, возвращая в суровую прокуренную реальность квартиры. МакКой только что вернулся со смены. Он бесцеремонно выхватывает бутылку из рук друга и убирает на место. Леонард не злится. Он не пьян, совершенно бессовестно не пьян. — Уж пару дней я как-нибудь проживу, — хрипит Леонард, — Раз десять лет до этого прожил. Крис не спорит с ним. Он ужинает, предлагает Ленну, тот предсказуемо отказывается, но обещает помыть посуду. Крис уходит в свою комнату. Друг переживает за него почти так же сильно, как и отец, вот только показывает это иначе — без криков и ругани. Знает ведь, что бесполезно давить, пока до Леонарда само не дойдет, какой он в сущности идиот. Это Рождество, как и любое другое за последние несколько лет, начинается со звонка в дверь. Обычно там стоял курьер с подарком от Рэя или отца. Сейчас же за дверью сам Рэй. Непослушные кудри топорщатся, переполошенные ветром. На нем зеленый свитер не по размеру и черные джинсы, а в руках старая, полуразвалившаяся коробка. «Что за комичное создание?», — думает Леонард, оглядывая смущенного парня, однако, не спеша впускать его. — Пустишь? Это какое-то дежавю. Леонард отступает, пропуская юного гения в квартиру. Парнишка тут же избавляется от тяжелых ботинок и в носках топает на кухню. Занимает свой любимый стул и уже через минуту у него на ногах мурчит Кинсер. Сумасшедшая идиллия. — Зачем ты пришел? — Рождество же. У меня для тебя подарок. Или мне оставить его у дверей? Леонард без труда улавливает иронию. Значит, Рэй научился язвить. Кто бы мог подумать, что он возьмет себе именно эту привычку Леонарда. Впрочем, тот рад, что гений выбрал не курение. — Я просил не приходить. — Мне уже восемнадцать. — А мне двадцать восемь, и? — Ты говорил, что я забуду, когда уеду. Я не забыл. Думаю, ты тоже. — Я просил тебя не приходить, — повторяет Леонард, — Ты можешь оставить эту… коробку себе. — Вообще-то она твоя. Скептически вскинутая бровь — все, что Рэй может получить в ответ. Диалоги, не несущие никакой смысловой нагрузки, раздражали их обоих. Но в эту игру можно играть вдвоем. Парнишка ставит коробку на стол, снимает крышку и пододвигает к Леонарду. Он не уверен, что стоит выворачивать душу наизнанку перед человеком, который отверг его. Точнее он уверен, что не стоит. Но это же Леонард, а сейчас Рождество. Самое время для чудес. Красные сердечки чередуются с обычными белыми конвертами без марок и адресов. Леонард видит свое имя на валентинках. Да. Кажется, эта коробка принадлежит ему. Внимание мужчины привлекает неровно оторванный клочок тетрадного листа с кратким, но емким «кажется, я тебя люблю». Сердце сбивается с ритма. Этот невозможный гениальный ребенок делает из циничного алкоголика нечто теплое и мягкое, любящее. Леонард на минуту скрывается в комнате. Рэй не успевает расстроиться, как он садится рядом на стул, в его руках большое розовое сердце. С него облетели блестки, кое-где обтрепалась бахрома, но не узнать свою собственную поделку Рэй не может. Ему кажется, что именно вместе с этим куском цветной бумаги он подарил Леонарду свое сердце больше десяти лет назад. — Когда тебе было шесть, ты считал меня хорошим. Тогда я еще не курил, да и печень была как новенькая, — мальчик усмехается в ответ, — Ты сказал, что когда вырастешь, женишься на мне. — Я помню. — Да неужели? — Ты сам говорил, что я гений. — Видимо недостаточно, раз влюбился в меня. — Я все еще ни о чем не прошу. — Но ты здесь. Мальчишка не отвечает. Он спрыгивает на пол. Игнорируя личное пространство, вклинивается между чужих коленей. Пульс стучит в висках. Рэй целует жадно, нетерпеливо кусает, заставляя отмереть и сделать хоть что-нибудь. Леонард отмирает, поднимается со стула, не отрываясь от мальчишки. Он подхватывает неожиданно тяжелое тело под бедра, заставляя Рэя прижаться теснее, обвить ногами талию. — Если ты решишь передумать, делай это сейчас, потому что потом я не остановлюсь, — укладывая парня на кровать, предупреждает Леонард. — Не передумаю. — Ты знал, за чем шел. — Как и всегда. Рэй улыбается, приподнимается на локтях, и Леонард снова целует пахнущие пряным цитрусом губы. Хейг знает, что в аду для него уже приготовили отдельный котел. Он будет вечность вариться в нем за одни только мысли. Ему страшно даже представить, что его ждет, что ждет их обоих, если он-таки поддастся на уговоры этого безумного создания, у которого подчистую отсутствует инстинкт самосохранения. Хотя о чем это он? Ленн поддался еще тогда, когда впервые увидел этого мальчишку тринадцать лет назад. — Чего ты хочешь? — спрашивает Ленн. — Всё. Тебя, — Рэй теряется, — Не знаю. Чего-нибудь. Пожалуйста. Пьяные серые глаза, тихий скулеж и пальцы, оставляющие синяки на плечах, заставляют инстинкты отойти на задний план. Леонард обещает самому себе быть предельно осторожным. Даже несмотря на то, что парень в его руках гнется, как пластилиновый, нетерпеливо ерзает и вообще всячески напрашивается на изнасилование. Иначе те мысли, что сейчас кружатся в его голове, Леонард назвать не может. В отдаленных уголках разума, куда еще не добралась похоть, просыпаются давно забытые нежность и забота. Это непривычно. И немного пугает. Леонард оглаживает тонкую талию, худые мальчишеские бедра, ведет руками по груди, вырывая тихие стоны. В один миг Рэй расслабляется, а в другой снова напряжен, словно натянутая тетива. Такие перемены нервируют и не дают сосредоточиться. Уайт боится, не уверен в своем собственном решении, и винить его Леонард не может, поэтому пытается отвлечь Рэя от никому ненужных сейчас сомнений и страхов. — Я буду гореть за это в аду, — шепчет Ленн, целуя подставленную шею. — Мы будем гореть там вместе. Оказывается, Рэй не настроен на разговоры. Он жаден до прикосновений, поцелуев, ласки. Он жаден до Леонарда. И тот готов дать мальчишке все, чего бы он ни попросил. Вот только Рэй ничего не просит. Никогда. Он лишь покорно принимает то, что готов дать ему мужчина. Парень сжимает плечи до синяков, царапает спину и выгибается на постели. Выстанывает короткое «Ленн» вперемешку с грязными ругательствами. Однако стоит Леонарду задуматься, в сотый раз вспомнить все «неправильно» и «так не должно быть», как он узнает, что Рэй умеет кусаться. Уайт безжалостно сжимает зубы на его плече, тут же мокро целуя покрасневшую кожу, будто извиняясь. Он слишком громкий. И это неожиданно не раздражает. Леонард вдруг понимает, что любит этого шумного мальчишку всем своим сердцем, всей своей проспиртованной печенью и вообще каждой клеточкой тела. Это не наваждение. Не грех. Разве любовь может быть грехом? Ленн замирает на мгновение, убирает со лба парнишки прилипшие пряди. На невесомый поцелуй в коленку Рэй отзывается неразборчивым скулежом. Он вскрикивает. Дрожит. Бьется под Леонардом в приступе чистейшего удовольствия, и тот прижимает мальчишку к кровати сильнее, ближе к себе. Рэй улыбается. Он разнеженный, немного сонный. Сердце колотится в груди, еще не отошедшее от нахлынувших эмоций. Леонард чувствует его улыбку на своей груди. Он гладит острые крылья лопаток, играет с мягкими кудряшками. Выпускать Рэя из объятий совсем не хочется. — Ты — мое рождественское чудо? — Или наказание. Из-за меня ты будешь гореть в аду, не забывай. Леонард усмехается. Обнимает крепко, целует влажные волосы. От мальчишки пахнет цитрусом и хвоей. Его личное рождественское чудо. Разморенное от ласк, смущенное и бесконечно любимое чудо. Леонард думает, что тринадцать лет — не такой уж и большой срок, чтобы разобраться в своих чувствах. Рэй не думает вообще. Сейчас его мозг скорее напоминает желе, но ему абсолютно плевать на это. Он впервые в жизни не думает, а просто чувствует, и Рэй еще никогда не был так счастлив.***
Рэй уходит утром. Целует Леонарда в щеку и обещает позвонить до отъезда. Ленн после завтрака решил потратить время не на проверку оставшихся тетрадей, а на разбор вчерашнего подарка своего мальчика. Он прочел все письма, разобрал все валентинки, сложил их обратно в коробку и спрятал под своей кроватью. Крис появляется неожиданно. Падает на покрывало, нахально закидывая ноги в грязных ботинках на постель. Ленн привык. Да и нет смысла ругаться. За столько лет Крис понял, что его друг как тот пес: много гавкает, но не кусает. В основном, если не сильно доставать. — Чего тебе? — поднимаясь с пола, спрашивает Хейг. — Он провел здесь ночь. И пил свой гадкий черный переслащенный чай из моей кружки. — Я думал, что из нас двоих это я ворчливый старик-алкоголик. Крис не обращает внимания на выпад. Поднимается на ноги. Он немного ниже друга, немного шире в плечах. На все уговоры посещать зал вместе, Леонард отвечает «я учитель, а не бодибилдер». Со временем Крис перестает предлагать, а потом Ленн сам присоединяется к нему на утренних пробежках. Чудо случается. МакКой окидывает друга хитрым, оценивающим взглядом. — Мальчишка-таки напросился, и ты его… — Заткнись. Если я не агрессивный, это не значит, что за такие слова я тебе не врежу. — Ладно. Извини, — Крис вздыхает, — Что будет дальше? Если бы Леонард знал, он бы с удовольствием ответил. Еще ночью Рэй задал ему тот же вопрос и точно так же не получил ответа. Ленн не знает, что может быть общего у тридцатилетнего мужика и гениального двадцатилетнего мальчишки. Хотя Рэймонду нет даже этих пресловутых двадцати. Леонард не знает, что будет дальше, но почему-то уверен, что отпустить его он уже не сможет. Да мальчишка и сам уже никуда не уйдет. Они слишком долго ждали этого, чтобы сдаться сейчас. — Ленн, он ребенок, пусть и гений. Ребенок, который должен уехать в колледж через несколько дней. И вот там точно никто не оценит ваших… отношений. Тебя лишат права преподавать, если вообще не посадят, а ему это грозит занесением в личное дело. Но ты, конечно же, все это и без меня знаешь. А я знаю, что вы нужны друг другу, так что не вздумай сбегать от него снова. Леонард рассеянно кивает. Он слишком много об этом думал, и когда обнимал сопящего ему в шею Рэя, и уже после того, как закрыл за ним дверь. Он так ничего и не решил. Не решил даже стоит ли позвонить парню вечером, удостовериться, что тот в порядке. Крис будто читает его мысли. Как всегда. — Позвони ему. Не смей поступать с ним так, как ты поступал со всеми своими пассиями в колледже. Он не заслужил. Тебя любить вообще трудно, особенно зная твой характер. А он знает, как никто. И все равно любит. — Когда ты стал таким разумным, МакКой? — Раньше просто повода демонстрировать не было. Но когда твой лучший и единственный друг трахает подростка… Крис не договаривает, потому что в лицо прилетает кулак Леонарда. Это не сильно расстраивает врача. Он улыбается, растирает ушибленную скулу, но больше ничего не говорит. Когда Крис уходит, становится вмиг тихо и очень неуютно. Тогда Леонард решает позвонить мальчишке. Рэй ждал этого звонка. Видно хотя бы потому, как быстро он берет трубку. Да парень и не скрывает радости. Шепотом заверяет мужчину, что у него все хорошо, и что он ни о чем не жалеет. Леонард ведь тоже не жалеет. Он, конечно, может врать всем окружающим, но не себе и не ему. Рэй на это только смеется и обещает зайти вечером. Леонард мысленно записывает: заварить свежий чай и купить цветы. В итоге чай остыл, а цветы завяли. Рэймонд не пришел в тот вечер, ровно, как и на следующий, и даже через несколько дней. Он приходит через неделю. Поздно вечером и промокший насквозь, он появляется на пороге квартиры Хейга. Рэй не предупреждает, и до этого хранит молчание почти полтора дня. Леонард не спрашивает, что случилось — он сразу замечает рюкзак за спиной. У него немного дрожат руки, когда он убирает прилипшие ко лбу, мокрые от дождя, кудри, целует одеревеневшие от холода губы, на ходу стягивая мокрую куртку с дрожащего парнишки. — У нас есть два часа. Успеем? — скидывая рюкзак, спрашивает Рэй. Леонард благополучно затыкает его поцелуем. Они не добираются даже до комнаты, не говоря о кровати. Хейг просто прижимает подростка спиной к входной двери, рывками стягивает одежду с них обоих. Рэй опускается на смятые тряпки и тянет мужчину на себя. Леонард думает, что брать мальчишку на холодном полу прихожей — кощунство, но тот ловко перебирается к нему на колени, сжимает бедрами ноги, не давая пошевелиться или передумать. Видимо, сегодня очередь Ленна терпеливо принимать то, что давал ему Рэй. Мальчишка предлагает себя откровенно, но все равно краснеет и смущенно отводит взгляд. Ленн касается пальцами горящей кожи. Целует плечи, считывает поблекшие веснушки. Хейг ведет ладонью по выступающим позвонкам. Рэймонд вздрагивает, дышит тяжело и часто. Ленн очерчивает дуги ребер большими пальцами, нежно обводит бедренные косточки. Рэй слишком худой и безумно хрупкий на вид. По нему хорошо было бы анатомию преподавать — все кости на виду. Леонард притягивает его ближе, запускает пальцы в непослушные волосы. Рэй торопится, суетится. Его движения слишком резкие. Приходится крепче сжать его бедра. Скорее всего, к утру там проступят синяки. Леонард встречается взглядом с широко раскрытыми серыми глазами и не сразу понимает, что в них стоят слезы. Он даже не может разозлиться, мол, что творит этот неугомонный комок гениальности. — Не спеши, — просит Леонард. — Я не хрустальный, — огрызается мальчишка и резко двигает бедрами, морщась от боли. — Рэй. Не спеши. И без того строгий голос срывается на рык. Ибо, какого черта?! Леонард же не железный, но пока у него остались клочки самообладания, он не позволит мальчишке причинять себе боль. Им обоим. — А говорил, что не умеешь рычать, — шепчет Рэй, но слушается беспрекословно. Он замирает, упирается руками в грудь мужчины. Старается контролировать рвущуюся наружу истерику. И вместо всхлипа получается удивленный стон, когда Леонард обнимает его, движется навстречу, целуя соленые от слез губы. Рэй по-прежнему сидит на нем, уткнувшись лбом в плечо. Им бы принять душ, попить чаю и вызвать такси до аэропорта, но Леонард терпит, позволяет себя обнимать, потому что Рэймонду это нужно. «Коала и ее любимый эвкалипт» — подсказывает подсознание. Ноги затекают, задница начинает мерзнуть от сидения на холодном, продуваемом всеми ветрами, полу. Рэй дышит спокойнее, не стискивает пальцами ладони, только обнимает. Истерика постепенно отступает. — Я не уйду, малыш, — разрывая тишину, говорит Леонард. — Правда? — Правда. Диалог из детства глупый и слишком сентиментальный, но Рэю этого достаточно. Он расслабляется. Послушно сползает с колен Леонарда и шлепает босыми ногами в ванную, пока мужчина собирает и складывает разбросанные по полу вещи. Он намеренно не идет за мальчишкой. У них очень мало времени и вряд ли его появление в узкой душевой кабине будет способствовать ускоренному мытью. Крис приходит домой, когда Рэй и Леонард сидят на кухне в полной тишине, улыбаясь друг другу. МакКой придирчиво обводит взглядом сначала прихожую, потом их самих. Его губы расплываются в едкой ухмылке. Он швыряет черный сверток в лицо лучшего друга. — Это, видимо, твое. Я рад, что не пришел на полчаса раньше. Уши Рэя вмиг становятся малиновыми, а Леонард метким броском отправляет собственные боксеры в кресло. Он их даже не заметил, когда собирал одежду. Зато вид смущенного Рэймонда заставляет его улыбнуться. Он совершенно не чувствует себя виноватым. Когда-то в колледже он после Криса и не такое находил… — Уровень гейства в этой квартире зашкаливает, — усмехается Крис, — И раз все в сборе, то я объявляю о своем скоропостижном переезде прямо сейчас. — Не понял, — тут же хмурится Леонард. — Я здоровый почти тридцатилетний мужчина, у меня есть своя личная жизнь, когда не приходится сводить двух упертых идиотов, — наблюдая, как бешенство медленно завладевает лучшим другом, Крис спешит закончить, — Я предложил Кире съехаться. Она согласилась. Так что ты свободен. МакКой многозначительно двигает бровями, кивая на притихшего мальчишку. Ленн чудом удерживается от того, чтобы не плеснуть в эту самодовольную морду чаем. А потом до него вдруг доходит, что имел ввиду МакКой. Он ведь действительно был «прикован» к нему. Столько лет в колледже и после него — почти все время они были неразлучны. А теперь у Криса появилась своя жизнь, не включающая его, и это одновременно задевает и дарит облегчение. Леонард везет мальчишку в аэропорт на собственной машине. Тот ерзает и выдыхает сквозь зубы, когда автомобиль подпрыгивает на неровном асфальте. Видимо, все-таки успел себя поранить. Леонард поздно понимает, что не проронил ни слова за всю поездку. Рэй уже стоит у стойки регистрации. Через двадцать минут посадка заканчивается. У него буквально последний шанс озвучить то, что так настойчиво въелось в его мысли. У Рэя сжаты кулаки. Он смотрит куда-то поверх плеча Хейга и упрямо молчит. Леонард не злится, даже почти не раздражается. Мужчина просто прижимает к себе подростка, ведет рукой по хрупким плечам, сжимает запястья и забирается пальцами в сжатые кулаки. От контраста его теплой кожи и ледяных мальчишеских рук по позвоночнику пробегает дрожь. Рэй уступает. Расслабляется, и его рот забавно раскрывается в недоумение. — Это все еще неправильно. И мне светит статья, — мальчишка грустно улыбается и кивает, — И котел в аду меня все никак не дождется. Но я больше не отпущу тебя. Слышишь? Я не знаю, чем заслужил такое чудо, но я тебя не отпущу. Рэймонд слышит каждое слово. Он встает на носочки, прижимается к виску нежным поцелуем, переходит на переносицу, а потом опускается к губам. Он ничего не говорит в ответ. Все, что он может сказать, давно прочитано и спрятано под кроватью слишком быстро опустевшей квартиры в старой коробке из-под детских сандалий. Самолет с ревом взлетает. Рэй думает, что счастливее быть просто нельзя. Он понимает, что ошибался, когда через несколько месяцев в общежитии на пороге своей комнаты видит Леонарда с сумкой в руке и чемоданом у ног. И этот момент по праву считается самым счастливым в его жизни.***
В этом году Леонард впервые понимает, что не ненавидит Рождественские праздники, а позже понимает, что розовые картонные сердечки, оккупировавшие прилавки, не вызывают в нем тошноту. Он даже покупает одну валентинку. Самую большую. Для Рэя. И в тот же день высылает ее почтой в колледж. Крис съехал. И, в принципе, Хейга больше ничего не держит в Джорджии, кроме положенных по закону нескольких недель отработки. Но в итоге заканчиваются и они. Он собирает вещи в тот же вечер и уже на утро стоит в аэропорту, прижимая к груди билет до Калифорнии в один конец. С ним приходит попрощаться отец. Он знает о Рэе практически с самого начала и не то, чтобы очень против, но и поддерживать начинания сына не спешит. Мистер Хейг просто хочет, чтобы его единственный ребенок был счастлив. А вот носить ему сигареты в тюрьму не хочет совсем. Кристофер еле успевает, ловит его уже у терминала. Улыбается довольно и немного глупо, хлопает по плечу и просит не загреметь в тюрьму. А через пять часов Леонард уже в холле общежития, в котором когда-то жил сам. Все-таки Вселенная довольно давно намекает ему на необходимость гениального подростка под боком, а он был просто слепым глупцом все это время. Рэй потрясенно моргает. Меньше всего он ожидал увидеть Леонарда на пороге своей комнаты посреди рабочего дня. С сумками и непривычно довольной улыбкой на лице. Наверное, именно улыбка, загадочная и счастливая, в первую очередь смущает Уайта. Он видел ее, скорее всего, чаще всех остальных, но так и не смог привыкнуть к странному ощущению в собственной груди, когда Леонард улыбался. Он думал, такое бывает только у влюбленных девчонок. — Что ты здесь делаешь? — Преподаю английскую литературу. То есть буду преподавать со следующей недели. Только после этого Леонарда, наконец, пропускают в комнату и обнимают. Рэй нетерпеливо целует все, до чего может дотянуться. Вытряхивает мужчину из одежды. Скользит взглядом по обнаженной груди. Облизывает пересохшие губы. Он слишком соскучился, чтобы размениваться на что-то медленное и более романтичное. В следующий раз. Леонард не ждал такого приема. Он, честно говоря, вообще ничего не ждал, но и отказываться не собирается. Он же тоже скучал. Два месяца скучал, пока с мыслями собирался и копался с документами, пока квартиру вблизи университета искал. Видимо, он слишком сильно погружается в собственные мысли, потому что Рэй тянет его за волосы и подталкивает в сторону кровати. — Неугомонный мальчишка, — на выдохе произносит Ленн, стягивая с себя брюки, — Ты меня загонишь. Ответом ему служит хриплый смех Рэя. Парень справился со своей одеждой быстрее и теперь ждет, раскинувшись на постели. Он призывно разводит колени, наблюдая за замершим Леонардом из-под ресниц. Маленький провокатор. Неугомонный чертенок. Выдержка никогда не была сильной стороной Хейга. Особенно сейчас, когда мальчишка так бесстыже улыбается и выгибается поверх одеяла. За окном темно. Рэймонд заваривает чай. Леонард сидит за столом и наблюдает за парнем. У того под лопаткой ярко-бордовый засос, а на плече, ближе к шее, краснеет укус. Ленн думает, что с ним давно не было ничего такого по-подростковому неуклюжего, быстрого и горячего. Ему, наверное, стоит надеть футболку, потому что с минуты на минуту вернется сосед Рэя, но это кажется таким незначительным. Тем более сейчас, когда он готов раскрыть все карты. — Ты все еще думаешь, что женишься на мне, когда вырастешь? — спрашивает Леонард, все-таки натягивая футболку. — Думаю, я уже достаточно вырос. — Тогда, ты будешь не против собрать вещи и переехать ко мне. Скажем, сегодня же. Это не вопрос. Леонард не спрашивает, он просто делает выводы. И кто тут гений? Рэй ставит на стол две чашки. Заворожено следит за струйкой поднимающегося пара. Он не отвечает. И так все очевидно, но щеки предательски краснеют, выдавая его смущение с головой. — Это не предложение. Во всяком случае, пока, — поясняет Ленн, — Тебе еще даже алкоголь продавать не могут. Но если ты хочешь, мы можем… — Хочу, — перебивает Рэй, — Хочу жить с тобой. Засыпать и просыпаться. Хочу быть рядом. Я никогда не говорил… — Я знаю, — Леонард сжимает его ладонь, — Я тоже. Тем же вечером Рэй выписывается из общежития, а Леонард торжественно вручает ему ключи от небольшой, но уютной студии. Мальчишка обследует квартиру внимательно, даже настороженно. Обводит пространство серыми глазами и облегченно выдыхает, когда чувствует, как мужчина обнимает его со спины. — Мы дома? — осторожно спрашивает Рэй. — Дома, — подтверждает Леонард, касаясь губами кудрявой макушки. Позже Хейг обязательно расскажет, что единственным привезенным из Джорджии помимо одежды была окончательно развалившаяся обувная коробка, в которую мальчишка так усердно прятал свои чувства очень много лет. И старый рыжий кот, который сейчас с громким урчанием трется об их ноги. Но это будет не сейчас. Сейчас же он неспешно целует мягкие теплые губы и впервые в жизни чувствует себя таким беззащитно-счастливым.***
Рэймонду двадцать один. Он абсолютно, окончательно совершеннолетний. Последний год в колледже практически за плечами. Яркое солнце освещает парнишку, заставляя непослушные кудри оборачиваться языками непредсказуемого пламени. Его улыбка — сама по себе награда. Леонард улыбается, стоит их взглядам встретиться. Всегда. Смущенно протягивает цветы, целомудренно целует в щеку, переплетает их пальцы. Леонарду кажется, что он никогда не сможет привыкнуть к этим… ритуалам ухаживания — так называет всю эту романтическую чушь давно женатый Крис, а Рэй жмурится от нежных прикосновений, как довольный кот. Они никогда не встречаются у корпуса. Таково негласное правило их свиданий. Конечно, в колледже никто не знает об их отношениях. Догадываются, подозревают, но на сто процентов никто не уверен. Рисковать не хочется. Рэй боится за репутацию Леонарда, а тот в свою очередь оберегает впечатлительного гения от косых взглядов и грубых слов. Этот план идеальный и без осечек работает почти три с половиной года. Леонард ждет, когда Рэй закончит колледж, чуть ли не больше его самого. Вот только Уайт ждет, когда сможет приступить к работе в NASA, куда был приглашен еще после третьего курса, а мужчина хочет официально сделать их семьей. И буквально через пару недель у него будет шанс. Рэй скажет «да». В этом сомнений нет. Даже родственники приняли выбор своих отпрысков. Правда, родители Рэя долго ворчали, ругались, даже грозились отказаться от сына, но в итоге смирились. Приняли. А Леонард в тот же день купил кольцо. Он всегда носит его во внутреннем кармане пиджака. Терпеливо выжидает, когда мальчишка получит свой «отличный» диплом и будет готов принять предложение руки, сердца, и всего, чего он только пожелает. Рэй снова улыбается. Щурится на солнышке и прижимает к груди скромные полевые цветы. Рэймонд думает, что Леонард всегда был в его жизни. Он уже и не помнит то время, когда Хейга в ней не было. Точно так же, как не помнит тот момент, когда полюбил ворчливого, с кучей вредных привычек, не умеющего радоваться жизни мужчину. Леонард всегда был рядом, сколько Рэй себя помнит. И ему хочется, чтобы так было всегда. А Леонард не перестает им любоваться — огненными кудрями, серыми, как грозовое небо, глазами, острыми скулами, мягкими губами, которые всегда тянет поцеловать. Леонард искренне не понимает, что гениальный юнец смог в нем найти, но до дрожи боится, что тот когда-нибудь исчезнет из его жизни так же незаметно, как и появился в ней. Ведь нельзя удержать того, кто ничего от тебя не требует и не ждет, просто наслаждаясь каждым мгновением, проведенным друг с другом. Но пока они вместе. Несмотря на все «нельзя и «неправильно». Несмотря на разницу в возрасте и взглядах на жизнь. Несмотря на трудности и глупые страхи друг друга, они вместе. Рэй просит тихо, прежде чем уснуть, чтобы это было навсегда. Впервые, за все эти годы он о чем-то просит. Леонард готов дать ему все, что он только пожелает. Ему ничего не жалко, лишь бы улыбка никогда не сходила с любимого лица…