Некоторые теории по книгам Б. Акунина

      Еще при первом прочтении меня заинтересовало письмо, которое в самом начале читает «штабс-капитан Рыбников», он же Тамба-младший. Письмо адресовано ему человеком, называющим его «дорогим сыном». Но как же так, спросите вы, ведь настоящим отцом «Рыбникова», как выясняется в конце, является Фандорин, а сам дзёнин Тамба, если и растил внука как отец, очень вряд ли дожил бы до русско-японской войны (если он уже в 1878-м был довольно пожилым человеком), сохранив при этом трезвость и ясность ума? Стало быть, приемным отцом младшего Тамбы является кто-то другой. Обратимся к тексту самого письма:

«Мой дорогой сын! Я доволен тобой, но пришло время нанести решительный удар — теперь уже не по русскому тылу, и даже не по русской армии, а собственно по России. Наши войска исполнили все, что могли, но истекли кровью, силы нашей промышленности на исходе. Увы, Время не на нашей стороне. Твоя задача сделать так, чтобы Время перестало быть союзником русских. Нужно, чтобы под царем зашатался трон и ему стало не до войны. Наш друг полковник А. сделал всю предварительную работу. Твоя задача — передать отправленный им груз в Москву, известному тебе адресату. Поторопи его. Больше, чем три-четыре месяца нам не продержаться. И еще. Очень нужна серьезная диверсия на магистрали. Любой перерыв в снабжении армии Линевича даст отсрочку неминуемой катастрофы. Ты писал, что думал об этом и что у тебя есть идеи. Примени их, время пришло. Знаю, что требую от тебя почти невозможного. Но ведь тебя учили: „Почти невозможное — возможно“. Матушка просила передать, что молится за тебя».

      Здесь к тому же возникает некая «матушка», и сразу становится ясно, что это не Мидори — ведь в прощальном письме Фандорину «Рыбников» упоминает о «покойной матери». Так кто же эти приемные родители?       Если вчитаться в письмо, то можно легко понять, что приемный отец Тамбы — явно японец, причем не рядовой гражданин, а крупный политик, военный либо промышленник, осведомленный о ходе боевых действий. Также стоит вспомнить один любопытный факт. Рожденный в Японии ниндзя «Рыбников» говорит по-русски без малейшего акцента, так что никто в России не может заподозрить в нем иностранца. Кроме того, он знает русскую литературу и в разговоре с Гликерией Лидиной как-то упоминает, что любовь к Пушкину ему привил в детстве отец. Стало быть, он с детства рос в русскоязычной среде, с отцом, любящим Пушкина… Ничего не напоминает?       Ну и напоследок. В прощальном письме «Рыбников» явно дает понять, что его приемные родители были знакомы с Фандориным, судя по всему, во время пребывания того в Японии. Если вы еще не догадались, скажу прямо: это Кандзи Сирота и Софья Диогеновна Благолепова. Ведь как мы знаем из второго тома, после смерти Дона Цурумаки именно Сирота возглавил его организацию (и, таким образом, стал новым акунином), а значит, он вполне мог пересечься и с Тамбой, и с его внуком. Как видите, цепочка оказалась несложной.