Тонким росчерка пера по коже

Маринет кажется, что мир сошел с ума, перевернувшись с ног на голову, зато все разрозненные кусочки мозаики соединились в одну картину, раскрыв личность ее Габриэля. Они оставляли друг другу сотни намеков и недомолвок, этакая игра в угадайку, немного обидно признавать, но он быстрее понял, кто она. Маринет смотрит на Адриана — парня ее возраста, смуглого зеленоглазого блондина, известного далеко не узкому кругу личностей, популярную модель, представителя своего отца — владельца модного дома — Габриэля Агреста. Сначала она пыталась себя уверить, что это просто совпадение. Просто. Чертово. Совпадение. Да не может же это быть правдой?! Растерянность сменяется задумчивостью, девушка закусывает губу и сверлит взглядом затылок Адриана, сидящего перед ней. Она решительно закатывает рукав и пишет по коже, чересчур сильно надавливая и морщась от неприятных и саднящих ощущений: «Габриэль Агрест?! Серьезно?!» Чернила исчезают, оставляя красный след. Маринет не верит, ее гложут сомнения, но в душе она отчетливо понимает, что это все правда. В ее жизни не бывает совпадений. «Да», — лаконичный ответ, выбивающий воздух из легких, с тихим свистом выходящий из плотно стиснутых зубов, наполняющий кровь адреналином и ставящий большую и жирную точку в ее метаниях. Маринет чувствует, как слабеют руки, и начинает кружиться голова. «Присмотри за ним, мне некому больше довериться, Маринет. Я был полным идиотом, держа его в изоляции. Меня это не оправдывает, но я хотел защитить его. От всего и всех. Пожалуйста, помоги ему освоиться». Маринет читает раз, второй, третий и не верит своим глазам. Внезапно накатывает раздражение, ей хочется шипеть, плеваться ядом и кусаться, особенно последнее желание вызывает в ней едва ли не эйфорию, но желаемый для причинения физического вреда объект неописуемо далеко от нее. «И что ты предлагаешь сказать ему?! Привет, я Маринет, соулмейт твоего отца, будущая мачеха, давай дружить?! Габриэль, ты издеваешься?!» — она пытается выровнять дыхание и успокоиться, боясь наговорить лишнего. «Не злись», — простые слова, но, ей-богу, чего ей стоило удержать себя в руках, сдерживая несвойственную злость. «Я пытаюсь, честно. Просто… Дай мне прийти в себя и привыкнуть. И… Я постараюсь, правда. Прости, но мое потрясение слишком велико, чтобы реагировать адекватно, давай поговорим потом, ладно?» — Маринет делает глубокий вдох, прикрывает глаза и считает до десяти. Нет, она не злилась на Габриэля, не начала испытывать ненависть к Адриану, просто правда была слишком неожиданной, и она не справилась с эмоциями. Чуть позже ее накроет волна стыда, и она будет долго извиняться. «Хорошо, спасибо». Девушка смотрит на затылок парня и надеется, что он потом не возненавидит ее. Или их. Габриэль смотрит на предплечье и ухмыляется — реакция Маринет позабавила его. Предвидя нечто такое, он даже перенес одно довольно важное совещание на другой день. Задача Агреста старшего — подружиться с Адрианом — мучает ее уже давно. Подступаясь к ней то с одной, то с другой стороны, девушка со вздохом признает свое бессилие. Ответ где-то далеко, ключик к решению все не находится, а сказать все прямо в лицо — страшно. У ее ног, совершенно буквально, весь Париж. Преимущество супергеройства в том, что никто ей не запретит сидеть на самой верхушке Эйфелевой башни. Ее практически никто и не видит. Маринет качает ногами, неверное движение от обилия адреналина. Знает, пробовала. — Привет, — он появляется как всегда тихо, неожиданно. Кот, он и есть кот. Даже если это всего лишь костюм и игра. — Привет, — бросает Маринет и всматривается в огни Парижа. Который час? Вроде бы у нее есть некоторое время до комендантского часа, назначенного родителями. Или нет? Впрочем, сильно ругать за опоздание они не будут. Кот смотрит на подругу и видит, чувствует, что с ней что-то не так, что-то ее гложет, от чего она в любой миг готова сигануть вниз, имитируя уход от проблемы. Глупо, но приносит облегчение. Он знает, пробовал. — Эй, ты в порядке? Маринет вздрагивает и переводит взгляд на Кота. А ведь они не знают друг друга без масок. И почему она сопротивлялась? К чему оно? Верно, нужно их снять, познакомиться. — Да. Нет, — ее плечи опускаются, девушка отводит взгляд, — я не знаю. Замолкает, делая глубокий вдох, ей нужно поговорить об этом хоть с кем-нибудь, с тем, кто сохранит тайну, поддержит. С тем, кому она хоть немного важна. Множество знакомых и пара друзей, но им не до нее, они строят свою жизнь и отношения. Поговорить с родителями язык просто не поворачивается. Как бы Маринет их не любила и не уважала, она не могла доверить им все свои секреты, особенно вот этот, красный в черный горох. — Расскажешь? — пытливо всматривается в Ледибаг, ему и любопытно, и хочется поддержать, но если откажет, допытываться не станет. Девушка сцепляет чуть дрожащие руки в замок. Почему ей так страшно? Ей кажется, что слова, готовые вот-вот сорваться с ее губ, изменят все. С чего бы? Она чуть отворачивается, переведя взгляд на бездушные огни города и глядя куда-то мимо них. — Не поверишь, но я сейчас в ситуации, когда хочется просто побиться головой об стену. Много раз, — кривая ухмылка. — Мой соулмейт столь оригинальный, что даже не знаю, что делать с этой оригинальностью. И знает же, какие чувства меня обуревают, как и о желании ударить его, раз надцать! — смешок. — Он старше меня, намного. У него есть сын, мой ровесник, проведший годы в изоляции из-за тараканов в голове своего отца. Защитник, блин, — ее глаза закрыты, и она не видит, как вздрагивает Кот, как неверяще смотрит на нее, как… — И вот, его сын идет-таки в коллеж, в мой класс, а Габриэль всего лишь просто написал, мол, подружись, присмотри и помоги ему. За-ши-бись, — неестественный смех, Маринет кажется, что она на грани истерики. — И как он это представляет? Как?! «Привет, Адриан, я твоя будущая мачеха. Давай дружить?!» Или подружиться, погрязнув во лжи? Мне не хватает духу сказать всю правду в лицо. Я боюсь, Нуар, боюсь, что Адриан будет ненавидеть и меня, и Габриэля. Как потом буду смотреть ему в глаза? Словно предаю его заранее… Девушка замолкает, Кот в ступоре, мысли отказываются формироваться во что-то толковое, мир не просто перевернулся, он где-то за гранью. Отец говорил ему, что в классе у него точно будет друг. Если раньше он был уверен, что это Нино, то эти откровения все предоставили в новом свете. — Черт, я переживу, если он возненавидит меня! — вскрикивает Ледибаг. — Но не отца, у них же только наладились отношения. Я действительно хочу быть другом Адриана, но не знаю, как это сделать… Правильно. Парень чувствует, как невидимая удавка сжимает ему горло. Не то чтобы он чувствовал себя преданным, но неприятный осадок был, вызывал желание наговорить резких и неприятных слов, а ведь потом пожалеет. По сути ее вины тут нет — отец иногда, или почти всегда, ставит такие задачи перед людьми. Он помнил, что в классе она была скорее нейтральна с ним, чем проявляла активное дружелюбие. Он мог бы возмутиться разницей в возрасте, но соулмейты не выбирают, как сказал Нино, они просто принимают этот выбор, сделанный за них. А говорить о маме вообще бессмысленно — она погибла тринадцать лет назад, он ее не помнил, не испытывал толком никаких чувств. Она была ему чужой, и как бы это ни звучало, но это правда. Печальная и в чем-то циничная. Адриан глубоко вдыхает, отменяет трансформацию, молясь не сверзнуться вниз, ну или Ледибаг придется его ловить. Он особо не задумывался о ее личности, уважая желание сохранить анонимность, но сейчас он был уверен, кто скрывается за маской. Девушка его возраста, одноклассница, брюнетка с короткими волосами, собранными в два хвоста… — Маринетт, — чуть касается ее плеча, — считай, ты уже все сказала Адриану… То есть мне. Я буду рад считать тебя своим другом. Девушка вздрагивает и неверяще оборачивается. Не может быть. Не. Может. Быть. И ей становится как-то неловко и почему-то стыдно, но она находит в себе силы улыбнуться. Искренне, от всей души, освободившейся от огромного груза. — Спасибо, — шепчет она и понимает, что почти счастлива. А до полного счастья осталось совсем немного, чуть-чуть, каких-то два года. Маринет уверена, что теперь это время пролетит незаметно, потому что Адриан стал ей другом.