Сквозь лунный свет влюбленных

Растрескались губы, стало сухо во рту. Горло осипло, совсем закоснел язык. Не с кем поговорить мне нынче начистоту. День, словно конь, к ночи бежит напрямик. Чон Ягён

«Все, все, все! — пообещала себе София. — Это последний раз. Ты был прав, да, — отмахнулась от внутреннего взрослого девушка и вздохнула, — я не всегда совершаю правильные поступки. Но ведь без этого скучно! Когда возможность еще представится? Помнится, половину жизни Су вообще во дворце провела. Замкнутые стены, постоянная опасность, интриги… бр!» — Софи закрыла лицо ладонями, словно надеясь защититься ото всех кошмаров, и перевернулась на бок.       Вернуться пришлось намного раньше, чем хотелось. Утренний прилив сил и оптимизма быстро иссяк, и вчерашняя ночь напомнила о себе. До резиденции восьмого принца Софи доползла еле-еле, осторожно пробравшись через двор, спряталась в комнате и скорехонько оказалась в объятиях кровати. Такого приятного чувства девушка давно не испытывала. Оказавшись словно в уютном гнездышке, София укуталась в покрывало и тихонько заурчала от удовольствия.       Чтобы встать, потребовались нечеловеческие усилия, но, помня о безопасности, девушка заставила себя подняться, переодеться и спрятать улики. Юркнув в убежище снова, Софи радостно выдохнула и отругала себя за неподобающее отношение к здоровью. «И все же было здорово», — не смогла не признать гостья времени, прикрывая глаза. День начался ярко. А ничего не любила Софи сильнее, чем приятные цветные впечатления. С ними жизнь сверкала как радужный бриллиант.       В другом мире девушке приходилось много крутиться, чтобы везде успеть. Столько хотелось сделать, столько увидеть — жизнь мелькала перед глазами с невероятной скоростью, и Софи долго не могла подружиться со временем. Она считала его если не врагом, то серьезным противником, которому постоянно проигрывала.       Первые шаги примирения стали нелегким испытанием: понимая, что соперник — вечный победитель, София смирилась с ним. Расстрачивая на бесполезности силы, девушка к концу дня порой даже не способна была разговаривать. А время только улыбалось в ответ. И тогда его правоту пришлось признать.       Уступив ему победу, Софи потихоньку научилась успевать всюду и никогда не менять возможности на простой отдых. Отдохнуть она успеет. Это будет долгий-долгий сон. А вот упустить эмоцию, упустить момент она может слишком просто.       Софи мирно дремала, когда перепуганная Черён так громко вбежала в комнату, что гостья времени резко проснулась и приготовилась не к меньшему, чем к всемирной катастрофе. — Что? — Госпожа! Госпожа! — запричитала помощница, и глаза ее лихорадочно заблестели. — Вас. Искали. Четвёртый принц… — Со? — шепотом переспросила София, и маленькая догадка заставила ее саму заволноваться. Чхе Рён быстро закивала, и руки ее задрожали. — Спокойно, — глубоко выдохнула девушка, стараясь сохранить хладнокровие. — Это…не так… Черён, он… здесь? — Нет! Нет! Его… нет. — Отлично. А где он?       Подруга быстро залепетала ответ, и Софи внимательно выслушала ее. А затем попросила повторить все снова. Медленно. Из сбивчивых, но уже более спокойных слов помощницы девушка вывела две истины. Первая — ее жаждал увидеть Со, будучи не в лучшем настроении. Вторая — его еле прогнали, сославшись на лихорадку Софии. «Всей резиденцией, видимо, выгоняли, — покачала головой гостья времени, хорошо зная, что так просто четвертый принц не ушел бы, — значит-таки осмотр трупов состоялся. Хорошего мало. Раз он слова запомнил… Хм, это как он внимательно слушал, что запомнил все слова? Хотя да…»       Девушка задумчиво перевела взгляд на помощницу и удивленно заметила ее нетерпение. — Черён, это…не…все? — догадалась София, заметив, как подруга вздрогнула и попыталась спрятаться от ответа. — Говори, — строго потребовала она, больше всего не любившая, когда что-то недоговаривали и делали из этого великую тайну. — Госпожа Хэ… нужно… — Хорошо, — кивнула Софи, не давая подруге договорить, и попыталась подняться. — Но четвертый принц… — Помоги, — безапелляционно попросила помощницу гостья времени, указывая на одежду, и обернулась к отражению в зеркале. «Не прятаться же мне вечно. Пусть сам все скажет! — чуть улыбаясь и переодеваясь с помощью Чхе Рён, решила девушка. — Нужно что-то придумать… Эх, поскорее бы выздороветь. А то чувствую себя совершенно беспомощной».       Софи прошла в освещенную солнцем комнату, где вовсю развернули работу. Шурша тканями, служанки отбирали одежду и уносили куда-то, улыбаясь и негромко переговариваясь. Им помогала Мён Хи, сиявшая каким-то внутренним светом, и всюду уютилась теплая атмосфера радости и дружелюбия. — Хэ Су, — удивленно произнесла женщина в бирюзовом, — все…хорошо? Софи кивнула и обвела рукой комнату, словно спрашивая, что происходит. — Принц…жертвует…зимой, — расшифровала несколько важных слов из речи мягко улыбнувшейся Мён Хи девушка. Да… Точно. — А вы… идете? — полюбопытствовала Софи, слегка наклонив голову. — Я? Не знаю, — смутилась женщина в бирюзовом, и глаза ее блеснули заботой. — Принц… ходит один. — Но вам тоже нужно пойти. Это будет… здорово! — улыбнулась девушка и накрыла ладонью руку сестры. — Я могу… помочь. Хотите, я вас… на… кра… шу? — с трудом выговорила сложное слово гостья времени и, радостно наблюдая за посветлевшим лицом Мён Хи, вдохновленно добавила: — Вы будете самой красивой! — Думаешь? — тихо спросила госпожа Хэ, и Софи улыбнулась, словно стараясь поделиться уверенностью и счастьем.       Небольшой столик, шкафчики, два стула и окошко. Свет в этом уголке казался особенным, и лучи солнца играли на многочисленных баночках, перепрыгивая с узора на узор.       Софи быстренько осмотрела древнюю косметику, понюхала шелковистые порошочки и, выбрав самую тонкую кисть, легкими взмахами чуть почернила брови женщины в бирюзовом, придавая им форму полумесяца. Вновь вернуться к полузабытым движениям и почувствовать необходимость навыков другого мира было неожиданно приятно. «Если бы я так же просто могла вылечить вас, — грустно подумала гостья времени, наблюдая за преображением Мён Хи, — если бы только… работали все эти дурацкие поверья, и внешний вид влиял бы на внутреннюю сущность. На внутреннее здоровье. Я бы все силы приложила к этому…»       София улыбнулась женщине в бирюзовом, закрывая коробочку с сафлоровым маслом, и потянулась за зеркалом. — Надеюсь, вам…понравится, — сказала девушка, поддерживая зеркало, и удивленная Мён Хи вгляделась в свое отражение. Макияжа почти не было видно — Софи всегда боролась за естественность, но лицо госпожи Хэ приобрело здоровый оттенок, щеки — лёгкий румянец, губы чуть поблескивали розовым, а глаза были полны света и тепла. — Как ты… — прошептала женщина в бирюзовом и счастливо улыбнулась, обернувшись к Софи. Эмоции в комнате радостно взвились, пряча все слова в темный чуланчик и придавая каждому жесту, каждому взгляду такую красноречивость, которой позавидовали бы и великие ораторы.       Странно было находиться нарядно одетой Софии в окружении чистеньких стареньких ханбоков. Казалось, идущим горожанам нет ни края, ни конца. Они шумно переговаривались, непрестанно кланяясь, и создавали длинную разноцветную змейку-очередь.       Мён Хи раздавала теплую одежду и красивую, от одного взгляда на которую молодые девушки и женщины замирали, словно не до конца веря своим глазам. Софи раздавала сладости, попробовать которые не отказалась бы и сама, и по-доброму улыбалась в ответ всем.       В этом небольшом дворике под соломенными крышами жители столицы казались более счастливыми и богатыми, чем все вместе взятые богачи мира. Гостья времени чувствовала себя частью огромного дела и одновременно песчинкой в вершившемся добре. У каждого в этой толпе была семья, была мечта, и не было возможности кардинально изменить свою жизнь. И каждый здесь хотел урвать себе кусочек раздаваемого, и каждый боялся, что ему не достанется.       За прилавками напротив Чхе Рён раздавала рис, точно отмеряя ковшиком порции, кланялась и дарила всем улыбки. Она чувствовала себя на своем месте и, кажется, многих знала. Пожертвования доставляли ей необъяснимое удовольствие и придавали какую-то уверенность каждому ее действию. А Ван Ук ссыпал в деревянные плошки фасоль, едва заметно улыбаясь и сохраняя на лице неизменно вежливое выражение.        Изредка его взгляд останавливался на супруге, сиявшей здоровьем и красотой, и тогда восьмой принц удивленно оборачивался к Софии, словно пытаясь найти в ней ответ на неведомую загадку, и улыбка его становилась открытой.       Были среди взрослых и дети — три девочки и мальчик — те самые, с которыми однажды гостья времени училась у книготорговца. Они осторожно вне очереди прошли мимо прилавка и, вдохнув чудесный сладкий запах угощений, замедлились, будто стараясь скушать весь аромат лакомств.       Выбрав четыре самых крупных печенья из рисового теста с медом (кажется, его называли югва), девушка извинилась перед сестрой Хэ Су, выбралась из-за прилавка и присела на-корточки, чтобы поравняться ростом с детьми. — Вот, — ласково вручая каждому в ладошку хрустящую вкуснятину, проговорила София и, подмигнув, шепотом спросила: — Как уже… много…выучили? — дети изумленно переглянулись, и мальчик как самый смелый с самым серьезным видом кивнул, смешно выпячивая грудь. — Счастливые! — улыбнулась гостья времени, не сдержавшись, взъерошила парнишке волосы и поднялась. — Ащ! — смутилась она, столкнувшись с книготорговцем, и спешно вернулась за прилавок, желая спрятаться. Встретить своего знакомого, ставшего ей почти родным, она была несказанно рада. Но только не в этой одежде. И лучше не здесь. Два задумчивых взгляда тенью легли на нее, и девушка изобразила самую деятельную деятельность и занятость.        Когда пожертвования закончились, пополнившие свои запасы бедняки стали расходиться, счастливо рассуждая о красных вратах*. Руководимые Черён служанки стали складывать вещи, а Мён Хи — внимательно выслушивать просьбы осмелевших горожан. Софи незаметно увязалась за восьмым принцем, решившим купить лекарства для супруги. Город девушке нравился, и каждую возможность она с радостью тратила на его изучение.        То и дело останавливаясь и заглядываясь на необычные вещички, София заставляла внимательного Ука замедлять шаг и невольно улыбаться. Сестра госпожи Хэ казалась ему любопытным ребенком, и за ее искренним восхищением было интересно наблюдать. Ее поведение сложно предугадывалось: она становилась то серьезной, то по-детски наивной, то веселой, то печальной. Она изумлялась обыденным вещам и хорошо знала сложные. Постоянно витая в облаках, девушка все же всегда внимательно слушала, словно старалась уловить каждую нотку в настроении. Она не начинала разговор, но последнее слово неизменно хотела оставить за собой.        Гостья времени первой юркнула в лавку лекарственных трав и глубоко вдохнула аромат этого места, радостно различая некоторые знакомые запахи.        Шелковица, золотистая фасоль, лютики — девушка проверила всю полку на прилавке, мысленно представляя, где можно их использовать и есть ли среди них то, с чем она умеет обращаться. Результаты получались противоречивые. — Не знал, что…травами…интересуешься, — с улыбкой отметил восьмой принц, оглядывая лавку, — я…не знаю…половины из них. — Я надеюсь…вспомнить, — пожала плечами Софи и потянулась к веточкам, размышляя можно ли из них сделать замену кистям. Что-то наподобие перьевых ручек. Потому что кистями она совершенно не умела пользоваться, и только зря расходовала тушь, пачкая руки и все вокруг. «Если вот тут немного заточить», — тронув конец веточки и поджав губы, подумала София и слегка согнула ветку, проверяя на прочность. — Что ты делаешь? — спросил Ук, созерцая странные действия девушки. — Ими… можно рисовать, — решила поделиться своими мыслями гостья времени, указывая на веточки и проводя в воздухе невидимую линию, — тонко, — указала она на тоненькую веточку, — или жирно, — взяв в руки ветку потолще, пояснила София и хитро улыбнулась, проследив за появившимся удивлением и недоумением на лице восьмого принца. — Ри…совать? — переспросил Ван Ук, забирая у девушки ветви и настороженно разглядывая их. — Но зачем?        Софи загадочно улыбнулась в ответ и отправила веточки на полку, оглядывая и запоминая лавку, чтобы попасть в нее попозже. — Вот лекарства для вашей супруги, — сообщил появившийся из потайной комнатки лекарь и протянул восьмому принцу связанные мешочки, — и…для ран, — добавил он, передавая покупателю маленькую баночку и благодарно кланяясь. — Спасибо, — отпустил продавца восьмой принц, чуть помешкав, обернулся к Софии и позвал, — Су. — Что? — выпрямилась девушка, и Ван Ук протянул ей коробочку из зеленого нефрита. — А что это? — не сдержалась от вопроса гостья времени, принимая баночку и откручивая на ней крышку. — Спасибо! — поблагодарила она, чувствуя приятный лечебный аромат. — Это…для ран, да? — уточнила она у восьмого принца, и тот согласно кивнул, добавив какую-то сложную фразу, полную заботы.        Софи закрыла крышку и тихо вздохнула, вспоминая этот милый момент. «Эх, сюда бы другого», — сладко подумала девушка, мечтательно разглядывая восьмого принца. Ук пересчитал мешочки, спросил, не нужно ли Софи куда-нибудь, и, получив отрицательный ответ, предложил возвращаться.       Медленно и сонно над городом гасла закатная полоса. Робко набегала на улицы тень, когда в резиденцию восьмого принца вернулись хозяева. Свет тайно уходил прочь, и загорались свечи, будто моля день ненадолго задержаться. На окне еще плясал розовый зайчик, когда заснувшую супругу Ук осторожно положил на кровать, а Софи укрыла ее. Вечерний лучик перелетел на бархатные ресницы Мён Хи и скрылся в тени, обещая вернуться только утром.       Гостья времени благодарно кивнула восьмому принцу и тихо вышла из комнаты, стараясь не разбудить сестру Хэ Су и спеша оставить Ван Ука наедине с супругой. Восторженно и вдохновленно было на душе, и девушка впервые сама отправилась туда, где для своих детей родители складывали каменные пирамидки. Собрав невысокий домик, очарованная София закрыла глаза и сомкнула ладони, отправляя неведомым силам благодарность и просьбу, которой и сама не смогла понять до конца.       На большом камне у озера возле беседки ей встретился Ван Со. Необыкновенно спокойный, он задумчиво рассматривал темную воду, и Софи невольно остановилась, терзаемая сомнениями и любопытством. Остаться — значило увеличить вероятность нового допроса и навязать свою компанию, уйти — значило оставить недоразумение, а их девушка не любила.        Решительно качнув головой, гостья времени топнула ногой, проклиная все на свете, и устроилась на краешке ограждения, позволяя четвертому принцу решать самому.