Звёзды на бумаге

«Давай вернемся в дом? Мне он нравится», — но на улице дождь, а ты, вымокшее солнце, светишься изнутри. Ты держишь его за руку, крепко сжимая; Виктор переплетает пальцы — ты даже улыбаешься. Маккачин уже тянет вас во двор. Ночью обещали звезды — ваши звезды в глазах переливаются алмазами и драгоценными камнями, — вы от скуки находите цветную бумагу и ножницы с клеем. Тебе нравится вырезать, а Виктору нравится твой нахмуренный лоб — хотя ему больше нравится проводить большим пальцем по теплой коже меж светлеющих бровей и невесомо целовать, как целомудренную девочку до свадьбы. Вы оба знаете, что никакой свадьбы не будет, Юра не девочка и с твоей подачи даже не целомудренный. Юра преданный; ты заклеиваешь тонкие окна черной дегтярной бумагой, а поверх ложатся звезды — золотые, серебристые, белые. Где-то вдали громыхает, идет в сторону города гроза, тормоша красавицу Неву. А вы в объятиях друг друга, в свете старой проржавевшей лампады, читаете стихи Ахматовой и Пушкина. Второе — потому что со школы запомнилось. Первое — потому что Юре нравятся стихи о любви. У Юры чертовски плохо с доверием, но к Виктору он жмется, а рядом ложится Маккачин. Виктору Юра не доверяет, только больно очень — тот открывается навстречу, преодолевая, казалось бы, целые пространства размером с черные дыры. Виктор говорит о небе — что летом тут Млечный Путь сверкает — «как твои глаза, Юра». Виктор говорит о музыке — что классика — это искусство — «я тебе обязательно сыграю, Юра». Виктор говорит о том, что Юра — яркая путеводная звезда его тускнеющей души — «словно Сириус, Юра». Юре хочется плакать, потому что он ничего не говорит, морщась и утыкаясь носом в викторовы колени. Виктор укрывает Юру мохнатым пледом, перебирает белокурые волосы под пальцами, откидывается на старую, давно потертую, раритетную софу. А в свете лампады сияют ваши звезды. Юра бормочет — «не покидай меня». Маккачин греет ноги и тычется мордой в живот. Виктор обнимает Юру за острые плечи, и хочет сказать — никогда. ни за что. Виктор ничего не говорит, позволяя Юре проспать всю дождливую ночь на коленях, а на утро целует висок. Целует холодную щеку. Целует мягкие губы. Виктор обнимает Юру, как хрустальную куклу, хрупкое совершенство. Виктор перебирает светлые волосы, обнимает со спины и где-то в обед говорит — «я люблю тебя». Юра ничего не говорит. Юра безмолвно плачет от распирающего счастья. Юра, возможно, впервые по-настоящему доверится Виктору в эту ночь.