Крысеныш

Я действительно ждал рождества. Обычно на рождество папаня готовил мясо. У нас в семье в принципе ели в основном только мясо, говоря, что для настоящего мужчины не должно быть более желанной пищи. Я так думал: настоящие мужчины нашей семьи ни черта другого готовить и не умели. Другое папаня обычно докупал на праздник: кексы у Элли и овощное рагу у грымзы Сюзан. Сюзан была страшная, как мои эссе по чарам, и ворчливая, как гриндилоу, но овощное рагу у неё выходило просто мерлиновское. Мне нравилось, хотя я и старался сделать вид, что, как настоящий мужчина Сметвик, предпочитаю кровавые бифштексы от папани. К счастью, он действительно их хорошо делал. У меня же пока и этого не получалось, как бы быстро я ни снимал мясо — оно получалось жестким как подошва. Это потому что я крови не распробовал ещё — смеялись близнецы. А я злился. Перед отправкой в Хогвартс особенно сильно злился: с моим даром я теперь крови и не попробую, и что же получается, мясо так и не научусь готовить? — У тебя жена будет, — фыркал один из Весельчаков, дразнясь, — хорошенькая, способная грязнокровка, пусть она и готовит. Я слышал, что грязнокровки всё руками делают, и хорошо делают. На этой фразе братья беззвучно смеялись, похабно перемигиваясь. Будто бы я мог не понять, о чём они. То, что я не был у Сладкой Люсинды, не означало, что я тупой. Что ещё можно делать руками, кроме готовки, я прекрасно знал, о чём Весельчикам и сообщил сразу же, получив тут же по подзатыльнику от обоих: — Мы про уборку, дурень! — хором соврали засранцы и вновь рассмеялись. А я обиделся. Но сейчас я им уже всё простил. Вообще всё. Слишком соскучился, чтобы помнить хоть какие-то обиды. В общем, я ждал рождества, каникул и возможности увидеть родных как пришествия Мерлина. Даже напряжение, клубящееся в воздухе из-за войны, меня не трогало. Конечно, я его чувствовал. Какая крыса не почувствует запах войны? Чувствовал, но не обращал внимания. Ко всему привыкаешь, а уж если ещё и нагрузка мешает спать, то и вообще становится всё равно. Что примечательно, беженцы с материка были одинаковые, что маглокровки, что маги. Все испуганные, молчаливые и с тонкими котомками. И продолжали появляться небольшими группками на протяжении всего учебного года. — Ладно наши, — как-то шёпотом сказал я какой-то гриффиндорке с тяжёлой косой чёрных волос; она была со мной на одном курсе, но всё, что я знал, это что она грязнокровка и тоже беженка, и гордится не то своей страной, не то происхождением, не то и тем и другим, — а ваши-то что такие потрепанные жизнью, и от чего они бегут? В коридоре как раз толпилось человек пять новеньких, ожидая, пока преподаватели пригласят их на распределение. — Ты что, дурак? — гриффиндорка смерила меня таким взглядом, что я аж покраснел — У нас тоже война. — Что за война? — удивился я. Неужели Гриндивальд перешёл и на магловскую часть страны? — С немецкими нацистами, — нахмурилась девочка и начала мне что-то объяснять, но я быстро запутался, так как о странах материка имел весьма смутное представление. Знал, что не Англия, и всё. А девчонка ещё то ли шибко умная оказалась, то ли болтливая, говорила и говорила. Я сначала честно пытался вникнуть, но потом просто маялся. — …и ещё я думаю, что наши войны связаны, не может быть такого, что две войны в одно и то же время случились одновременно и просто так. Не бывает таких совпадений. А ты как думаешь? — Ага. А ты умеешь готовить? — невпопад спросил я и так смутился, что тут же сделал вид, будто бы увидел кого-то из своих однокурсников. В общем, сбежал. Совсем не умею я с девчонками разговаривать. А рождество приближалось, вытесняя из моей головы все остальные мысли. Всё шло лесом. Чары и трансфигурация, беженцы и война и даже дурацкие однокурсники и Риддл с его чёртовом «прости». Вот что он хотел этим сказать? С того раза мы с ним ни разу не говорили и даже не пересекались, хотя, признаюсь честно, мне стало любопытно. И это любопытно было намного сильнее, чем инстинкт самосохранения. В конце концов, судя по всему, он не знает, что я увидел его тайну, а значит, мне нечего опасаться. Ну, не больше чем остальным по крайней мере. Но то ли теперь он начал избегать меня, то ли просто так получалось, больше мы не сталкивались. Отстойно! Это меня даже злило. Крыс Ричард считал, что я идиот, раз думаю о таком, и что до настоящей крысы мне как пешком до Авалона. Я вообще без понятия, где этот Авалон, знаю только, что на нём вроде как могила перца по имени Артур. Он был маглом, у него был меч и он дружил с Мерлином. То, что Мерлин вообще с кем-то дружил, тем более с маглами, я не знал, это Элли мне и всему Лютному рассказала. Лютный тогда переволновался весь, особенно часть, которая маглов за людей не считает, а я вот чего подумал: а родители Мерлина тоже, получается, маглами были, или как? Не мог же он из яйца, как дракон, вылупиться. Хотя было бы прикольно. Что примечательно, так это то, что однокурсники перестали меня доставать, наверное, из-за того, что я в медпункт угодил, или ещё из-за чего. Мне почему-то казалось, что из-за Риддла. Но никаких доказательств у меня не было, только чутьё. Но глуп тот маг, который не доверяет своему чутью, так что в душе я даже был благодарен старосте. Только подходить и говорить спасибо не собирался. А собирался я домой. Рождественские каникулы! Никаких эссе, никаких сложных формул и дурацких движений палочкой, только Лютный, семья и отдых. Никогда бы не подумал, что полюблю слово «каникулы».

***

— Сейчас надо блевать, — с папаней, когда он говорил таким тоном, вообще спорить было бесполезно, но Риддл попробовал запротестовать. — Два пальца в рот и блюй! — рыкнул папаня, толкая ногой ведро к старосте. То задребезжало по дощатому полу, останавливаясь от Риддла буквально в паре сантиметров. — Как там тебя, мальчишка, блюй, я сказал! Риддл, бледный, весь покрытый испариной, поджал губы, вздёрнул подбородок и пошатнулся. А я видел. Видел черноту, которая словно бы распространялась по его телу, не такая, как в моих кошмарах, другая, вязкая, мутная и сейчас намного опаснее, чем любой мой сон. — Ты умрёшь! — закричал я, не выдержав, меня тряхануло; чернота струилась по его рукам, опутывая магию. — Нет, хуже, потеряешь магию! Ну! И он послушался, резко упал на колени перед ведром, согнулся, проблевываясь. Ещё. И ещё раз. И ещё. Даже два пальца совать никуда не понадобилось. И снова. Чернота замедлилась. Отец в два шага подлетел к Риддлу, сунул ему под нос флакон с антидотом и рявкнул: — Пей. А после обернулся на меня: — Если у нас дома скончается цивил, да ещё и несовершенолетний, в Хогвартс вернуться не получится. Всё пойдет по пизде, милый. Я кивнул. Не скончается. Я уже чуял, как антидот очищает кровь идиота Риддла, как выгоняет черноту из его вен, как освобождает магию. Я даже почувствовал ту самую магию, из-за которой старосту, скорее всего, и решили грохнуть. Да не просто грохнуть, а провести ритуал, отбирающий силу. Слезы Мерлина. Паскудное зелье — одно из разновидностей зелий оков — сковывает магию и тело, позволяя провести этот самый ритуал. В Лютном не гнушались ничем для того, чтобы увеличить свою мощь, и уж тем более грех не воспользоваться цивилом, который умудрился сюда забрести. Хотя, стоит признать, большинство не рискнуло. Было что-то в «Риддле, который заявился в Лютный» пугающее и настораживающее. Холодно-опасное. Даже когда он оказался на земле, скованный парализующим, без палочки в руках, он меня пугал. Может, и прокатило бы, не наткнись он на банду егерей. Семь здравых парней, которые обычно имеют дело с мантикорами и акрамантулами, срать хотели и на «пугающее» и на «настораживающее», завалили числом и влили в пасть «слёзы». Тогда-то я на них и наткнулся. Вернее, на Риддла я наткнулся раньше, заметил его в одном из переулков. Надменного, уверенного, завёрнутого в свою притягательную магию, как в кокон. Заметил и решил проследить. Говорить я с ним не собирался, даже на глаза попадаться не хотел, хотел просто узнать, что он тут забыл. А забыл он, похоже, лавку Боргина, к ней, по крайней мере, он уверенно направлялся. Потом я с толкнулся с Весельчаками и отвлёкся, потеряв его из виду. А когда вновь нашёл, он был уже в весьма плачевном состоянии. Хорошо, что братья были со мной. Драться никто ни с кем не стал. Весельчаки просто мрачно бросили, удерживая меня, рвущегося на помощь, за плечи: — Будем должны. Егеря переглянулись, пожали плечами и трансгрессировали с места, а мы подхватили Риддла и к папане. Егеря, суки, антидот не оставили, а дома он точно был. — Теперь спать, — не терпящим возражения тоном заявил папаня, кивая Риддлу на кровать за его спиной. Тот явно хотел возразить, но не смог, даже встать не смог, просто упал жопой на пол, прислонился спиной к кровати и вырубился. «Слёзы» и правда очень-очень паскудное зелье.

***

Каникулы начались прекрасно. На вокзале меня встретил папаня, и мы с ним тут же направились к площадке для аппарации в Косой переулок. В Лютном такой площадки не было, вот ещё. Этот гемор не нужен ни нам, ни цивилам. Поэтому либо сразу трансгрессировать, либо пешком от Косого идти. Но папаня не любил трансгрессировать вместе со мной, всё время переживал, что меня расщепит или ещё как покалечит (например, он промахнется на пару метров и оставит мою голову в какой-нибудь бетонной стене). Папаня у меня вообще переживательный, даром, что Ликвидатор, да ещё и один из лучших. Я так и вижу, как он сначала спокойно отправляет кого-нибудь к праотцам, а потом переживает, удобно ли клиенту было умирать. — Как ты, малой? — папаня меня обнял и поцеловал в макушку, ох уж эти нежности! — Отлично! Дома расскажу. — Я быстро оглянулся, заметил презрительный взгляд Забини, которого встречал элегантно одетый мужчина, и быстро показал однокурснику фак. Нехер тут. Смотреть на меня. Я дернул отца за рукав, чтобы он не тупил, и первым воспользовался камином. Вывалился в Косом не очень аккуратно, но и не очень-то старался. Меня распирала радость: наконец-то дома! Наконец-то увижу своих, наконец-то! — Малой! Крысёныш! Гиппократ! — со всех сторон послышались приветственные крики, вся шваль Лютного, включая Боргина, моих братьев и даже Элли (которую очень сложно отнести к швали) столпились в Косом вокруг камина, встречая меня. Своего засланца в Хогвартс, так сказать. Меня тут же схватили, обняли, захлопали по плечу, взъерошили мне волосы. И я растаял. Даром, что не расплакался, но я вовремя вытер заслезившиеся глаза о чью-то грудь, к которой меня как раз прижали. — С Рождеством! С каникулами! Как учёба? Не обижают? Ты им задай там! — наперебой поздравляли, спрашивали и советовали родные. А я улыбался. Как дурак. — Не толпитесь тут! — строгий окрик заставил нас всех подобраться. Рядом с нами, переминаясь с ноги на ногу, стояла пятерка авроров, которые явно напряглись, увидев такую делегацию из Лютного в презен… призен… в приличном Косом. — Сын из Хогвартса приехал. На каникулы, — благодушно пробасил папаня, придерживая меня за плечо, — уже рассасываемся по углам, господа авроры, можете не доставать палочки. А я показал язык тому, который нас одёрнул. Бесит меня это. С другой стороны, любая крыса должна знать своё место, и по большей части здесь присутствующих плачет Азкабан, по новым законам-то. Это мне Боргин объяснял, перед тем как в Хогвартс отпустить. «Ты, — говорил, — особо-то языком не трепли. Не рассказывай, кто тут чем занимается. С некоторых пор приличным магам ничего нельзя, ни ритуалов на крови, ни грохнуть обидчика. Всё теперь по каким-то странным законом. Это всё маглолюбцы и маглокровки, навязывают нам то, что не навязывается. Где это вообще видано, чтобы за безобидные ритуалы к дементорам отправляли?! И поди же ты! Не думал я, что доживу до такого!» Он вообще тогда долго ворчал, но всё сводилось к одному: министерство затягивает всем магам удавку на шее, то, что раньше было само собой разумеющимся, теперь приравнивается к самым опасным преступлениям. Вот взять хотя бы благородную профессию ликвидатора, Всегда считалось совершенно нормальным решать свои проблемы при помощи наёмных убийц, а для того, чтобы кто-нибудь не решил так тебя, надо было как следует учиться нападению и защите. Опять же, клювом не щёлкать. И вообще быть начеку. Мир жесток и его законы жестоки. Был. А сейчас? А сейчас и маги стали слабее, и убивать их вроде как незаконно. Хотя очень условно «незаконно», дуэли, например, разрешены, «случайная» смерть или убийство по неосторожности тоже не вызывает вопросов, а нанять ликвидатора и быть ликвидатором — Азкабан. Или вот Боргин. Продавать всякий хлам можно. Продавать тёмномагический хлам по незнанию можно, а вот осознанно продавать сильные тёмные артефакты — запрещено. А использовать их вроде как разрешено. И хранить разрешено. Проводить ритуалы крови запрещено, участвовать в них — можно. Варить дурманящие зелья нельзя, принимать можно. И так куча всего. Я, конечно, может, чего путаю, но хорошо понял одно: из-за всех этих новых законов мы в жопе. Как по законам, так и по финансам. Лютный из места, где можно найти, получить и узнать всё за определённую плату, стал гетто. Гетто, в котором всё так же можно найти всё, вот только за это «всё» можно попасть на прицел палочек авроров, и не каждый рискнёт. А значит, наши услуги всё меньше и меньше пользуются спросом. Магический мир не такой уж и большой, подставляться не хочет никто, а нам тоже надо на что-то жить и чем-то питаться. Вот и развелось в последнее время «охотников за сокровищами», егерей по-простому, что шарахаются по дикой местности, добывая контрабанду и разные кусачие и опасные ингредиенты. Они и раньше были, но сейчас их становится всё больше и больше. Я даже слышал, как Весельчаки с отцом это обсуждают. Дескать, заказов всё меньше и меньше, да ещё и новая группировка наёмников под названием «аферисты» всё популярнее. Что это за аферисты, откуда они взялись и когда перестанут отнимать хлеб у честных наёмников — никто не знал. Боргин с папаней при мне как-то говорили о том, что здесь задействован Отдел Тайн. Не ебу, что это за Отдел, но, наверное, какой-нибудь Тайный. Пока я вспоминал и рассуждал, мы уже дошли до Лютного, но направились не домой, а в магазинчик Элли. Где, оказывается, устроили для меня настоящую вечеринку. Вечеринку. Для меня. Даже всё красиво украсили. И я всё-таки расплакался. Но родные сделали вид, что ничего не заметили.

***

— Ну и кто это? — папаня был серьёзен и строг. Я стушевался. Врать папане не хотелось, но придётся. Если я скажу, что Риддл легилимент, наделавший якорей, и что я узнал его секрет — папаня меня просто не отпустит обратно в Хогвартс. А Риддла заавадит. Или Риддла заавадит и только после этого меня отпустит. Но в любом случае это будет означать возможные проблемы для моей семьи. А я семью хочу защищать, а не подставлять. К тому же… к тому же что-то во мне не хотело, чтобы Риддл вдруг исчез. Его магия. Его глаза. Его слова. «Прости. Ведь мы так похожи…» — Так что? — тихо повторил вопрос отец, заставляя меня вынырнуть из своих мыслей. — Это мой староста, — вздохнул я, — ну, тот, кто следит за порядком на Слизерине. Старшекурсник. Мы с ним особо и не общались даже. Крыс Ричард, сидящий на столе, насмешливо повел усами. Ну или мне только так показалось, потому что он тут же продолжил точить хлеб, который ему дал папаня. — А в Лютном он что делал? — Чтоб я знал! Нет, конечно, догадки у меня были: если вспомнить, что я подслушал в Хогвартс-экспрессе, то, наверное, Риддл шёл к Боргину. Только не дошёл. Бывает. В лютном и не такое бывает. Может, зря я вмешался? Кучка егерей, по сути, могла быстро и просто решить мою проблему. И я тут вроде даже как не при чём. «Прости, мы так похожи». — Ладно. Очнётся, отправим в Хогвартс, я сам лично прослежу, чтобы он аппарировал в Хогсмид, а не в какой-нибудь лес, а то то, что не доделали егеря, доделает какая-нибудь мантикора. Парень-то, похоже, не очень везучий. Или наоборот, наткнулся же на него ты. Да и так вовремя. Присмотри за ним пока, раз уж с тобой учится. Я кивнул. Учится. Да.

***

Я смотрел на спящего Риддла и представлял, как убью его. Нет, я не злился, просто примирял на себя профессию ликвидатора, к которой в детстве так стремился. Теперь я начал понимать, что, кажется, не смог бы. Одно дело фантазировать о том, какой ты крутой наёмный убийца, другое дело иметь способность действительно убить. Я знал, что мой папаня, каким бы он смешливым и заботливым ни был, ни в кнат не ставит чужую жизнь, как и братья. А как иначе? Любое ремесло накладывает свои отпечатки, и наше семейное дело не исключение. Скорее даже наоборот. Как-то я спросил у папани, смог бы он убить меня. Папаня тогда сказал, что семья неприкосновенна, но за глупые вопросы семье полагается всыпать ремня. Ремня не всыпал, просто пугал, так что я продолжил расспросы. А Элли? А Боргина? А старушку Мэг? Да. Да. Да. Работа есть работа. Другое дело, что после работы можно и отомстить за друга заказчику, так что никто не рискует делать такие заказы. Но что будет с репутацией ликвидатора, если он начнет выбирать? Ты либо наёмный убийца и в состоянии выполнить любой заказ, либо тебе нечего делать в этой профессии. И мне, судя по всему, делать там было нечего. И дело не только в Риддле, из-за которого у меня столько проблем. Я не смог бы убить даже забияку Забини. Что-то во мне противилось этому. Может, это из-за дара? Я видел, как течёт жизнь, видел потоки, видел, когда что-то мешало или угрожало жизни. Я чуял саму суть и не мог представить себе, что я её отнимаю. Забавно. Подшутила Матерь Магия, подарив целительский дар потомственному ликвидатору. Риддл застонал. Я подобрался. Лечить я ещё не мог, до этого далеко, но зато я совершенно точно мог посмотреть, что не так с организмом человека. И, кроме истощения, Риддлу сейчас ничего не угрожало. Даже эта его дыра в груди, видимая только мне, не была угрозой для жизни. Для чего угодно: рассудка, магии, личности, но не для жизни. — Что со мной? — голос тихий, сиплый раздался неожиданно. Ведь староста ещё даже не открыл глаза. Я вздрогнул, но ответил почему-то шёпотом: — Тебя пытались убить. Сложно обращаться на вы, да ещё и со всякими там реверансами типа: «мистер Риддл», когда этот самый мистер выглядит как слегка пожёванный сквиб, да ещё и блевал при тебе. Да и вообще, то, что приемлемо в Хогвартсе, дико смотрится в Лютном. — Выпей, — я протянул старосте стакан с водой и тут же встретился с внимательным взглядом синих глаз. Слишком ясных и осмысленных для человека, который только-только пришёл в себя. — Легче не станет, но хоть горло смочишь. — Ты спас меня. — Риддл тоже отбросил ненужную здесь вежливость. — Зачем? Я удивился. Такой вопрос мог задать кто угодно из Лютного, но не вышколенный и благородный староста Слизерина. Разве у цивилов не всё по законам добра и порядка? Хотя о чём это я. Передо мной человек, который лишь выглядит цивилом. Но уже успел в свои шестнадцать-семнадцать — разбить свою душу на куски. Я аккуратно поинтересовался у Боргина, в чём суть дырявых магов, и тот, прибывая в благодушном настроении после какой-то удачной сделки, рассказал мне в двух словах. Но и этого хватило. То, что староста кого-то там убил, меня не пугало, всё-таки было бы странно, бойся я убийц, но вот то, что его обёртка — вежливый, благочестивый староста — настолько не совпадала с содержанием — тёмный маг и убийца — это настораживало. К тому же его пустота была какой-то уж больно чересчур тёмной. Не знаю, можно ли так вообще сказать, но я так чувствовал. Добавить к этому безграничное уважение старшекурсников, способности к легилименции, актерский талант и потрясающе вкусную магию, и получится самый нецивильный цивил из всех, кого я знаю. Но всё же. Цивил. Попёрся же в Лютный, не скрыв магический фон. Наоборот, наверное, думал, что чем сильнее он этот фон распушит, тем в большей безопасности будет. Ага. В Лютном любят вкусное. И наваливаются обычно толпой, если враг сильнее. А почему бы и нет. Какая разница, насколько честным был бой, если главное — выйти победителем? — Мистер Сметвик? Зачем и, главное, как вы помогли мне? К Риддлу поразительно быстро возвращалось его самообладание. Вот сидит такой в моём доме, взъерошенный, бледный, рядом с ведром, в которое его тошнило (папаня уже давно убрал всё заклинанием), сидит прямо на полу, в полумраке, и туда же. «Мистер Сметвик». — Папаня мой — мистер Сметвик, — буркнул я смущённо, — он тебя и спас своим антидотом, так что, когда будешь благодарить, так и назови, его в жизни так не называли, вот он охренеет. «Растерялся» неподходящее слово для Риддла. Он просто задумчиво окинул меня взглядом, поджал губы и кивнул. Что он в этот момент думал — одному Мерлину известно. Я не Мерлин, а потому страдал от неведения. В неведении мне быть не нравилось, кому понравится чувствовать себя большим дураком, чем он есть? А так как на своей территории, да ещё и с папаней за стенкой, я чувствовал себя в полной безопасности, то я расхрабрился и спросил: — Что ты забыл в Лютном? Как вообще выбрался из Хогвартса? Мне казалось, ты там остался на каникулы. На миг чужая магия кольнула меня недовольством, но тут же это ощущение пропало, и Риддл улыбнулся. Не чувствуй я так явно его силу, то и не понял бы, что мои вопросы ему неудобны. — Разве ты не знаешь, что задавать так много вопросов — невежливо? — голос полностью соответствовал улыбке, спокойный, даже доброжелательный. Может, мне показалось? — Не знаю, — пожал я плечами. — В Лютном, знаешь ли, как-то не заморачиваются этикетом. Так что? Секунда промедления и он ответил: — Я искал жильё на будущее лето. Врёт! Кто в здравом уме захочет жить в Лютном? Видимо, недоверие отразилось у меня на лице, или Риддл прочитал эмоции, потому что дальше последовали объяснения: — Лютный всегда казался мне подходящим местом для того, кто хочет многого достичь, но ограничен в финансах. Прошлым летом я снимал комнату в Кабаньей Голове. Дорого и… не так интересно. — Зачем ты вообще ищешь жильё? — А ты не знаешь, откуда я? И кто его учил отвечать вопросом на вопрос! Я помотал головой, удобнее устраиваясь на полу. Риддл не спешил вставать и уходить, и я решил воспользоваться моментом. Всё-таки, несмотря на опасность, несмотря на столь явную разницу между нами, что-то в нём притягивало меня. Хотелось большего. Хотелось быть рядом, хотелось хотя бы просто познакомиться. А ведь наша разница в возрасте была огромной, Риддл был фактически уже такой же старый, как и мои братья, ну, может, на пару лет помоложе, но сути этого не меняло. Но то ли жизнь в Лютном, то ли я просто изначально был взрослее своих сверстников, но ни с братьями, ни со старостой я почти не ощущал этой разницы. Несколько лет, подумаешь, делов-то. А Староста тем временем начал: — Мой род очень древний и знаменитый, — и сказано это было так, что я сразу же поверил, неудивительно, что слизеринцы слушались его, на нашем факультете родовитость многое значит. — Но так получилось, что с самого рождения я попал к магглам и рос в их приюте. Это дом для детей, у которых нет родителей. Так себе местечко, я тебе скажу. В маггловской части идёт война сейчас, но, не буду врать, я и без бомб над головой не хотел бы возвращаться туда на каникулы. Вот и приходится искать варианты. Понимаешь? Я кивнул. Нахмурился, закусив губу. Я-то думал, что Риддл идёт к Боргину, а он вон как, жильё искал. В Лютном с этим легко, много всяких хибар и помещений, которые сдадут за кнат. Другое дело, что так же легко и непринужденно могут попробовать убить или ограбить. Что, в общем-то, Риддл на своём примере и доказал. И кстати. — А что такое бомбы? — Представь себе бомбарды, падающие на город с неба, — мрачно ответил староста. Я представил, впечатлился и собирался было высказаться, как дверь открылась и в комнату зашёл папаня. — Очнулся, я смотрю, — сухо произнёс он, пристально глядя на Риддла. — Давай приходи в себя, и я трансгрессирую тебя в Хогсмид. — Спасибо, мистер Сметвик, за помощь и за предложение, но я ещё должен найти жилье на лето. Пока отец, как я предсказывал, охренев, переваривал «мистера Сметвика», я поспешил встрять: — Папаня, а ты не знаешь случайно, сдаёт ли кто-нибудь комнаты у нас?

***

Я чувствовал себя на подъёме. Гордым, уверенным и счастливым. Я был на своей территории, я был здесь как рыба в воде, я был здесь крут, чё уж зря скромничать. И я откровенно понтовался перед Риддлом. Староста, несмотря на всю свою холодность и надменность, несмотря на всю свою силу и знания, послушно следовал за мной и наверняка в душе восхищался мной. Ну, по крайней мере, я приложил для этого все усилия. Разве что на лбу не написал: «Смотри, Риддл, я на самом деле крутой». Не то чтобы мне так сильно нужно было его признание, просто… просто хотелось. Наверное, неважно, кто был бы на месте Риддла, главное, чтобы это был кто-нибудь из Хогварста. Но так получилось, что именно старосте повезло узнать, какой я на самом деле. А я... А я крутой. Как уже и говорил. Отец посоветовал нам уточнить в паре мест, хмыкнул, сказав Риддлу, что наводку-то ему дадут, но договариваться предстоит самому, и отпустил нас ровно на два часа. Я видел, что Риддл хотел воспротивиться и отстоять своё право находиться в Лютном столько, сколько вздумается, но почему-то не стал. Хрен знает, почему, может, папаню забоялся. У того тоже магия не хухры-мухры. Хотя и не такая притягательная, для меня уж точно. — А тут живёт мой друг Боб. Бобюнтор вообще-то, но это слишком длинно. Особенно учитывая, что обычно он откровенно лажает и выматериться на него короче, если называть Боб. А там бордель, моих братьев там бесплатно обслуживают, они крутые! Риддл внимательно слушал, не перебивал, кивал и лишь смотрел на меня, и его внимание меня окрыляло. В Хогвартсе я был хуже всех. Я откровенно лажал и никто вокруг не понимал, что на самом деле я ничё так парень, но теперь, на этих улицах, я мог продемонстрировать самому крутому студенту своего курса насколько я… крутой. Вот привязалось же словечко! Я прокашлялся, поклялся, что за сегодня больше ни разу не скажу и не подумаю это слово, и продолжил. — Там выше перекресток, это очень… уникальный трактир. Там правило перемирия. Палочки доставать запрещено, драться запрещено, над каждым столиком заглушка. Отличное место, чтобы провернуть какое-нибудь дельце. Меня папаня пару раз туда брал, еда там вкусная, но говорят, что на кухне работает оборотень, так что в полнолуние туда лучше не заглядывать, а в остальное время всегда пожалуйста, главное, правил не нарушать. Ну и не дёшево там, имей в виду. Если ты собираешься жить в Лютном, то тебе лучше все это запомнить. Я чувствовал себя настоящим учителем. Я был как Дамблдор, делился всеми своими знаниями, и в конце концов даже снисходительно похлопал Риддла по локтю. — Ничего. Ты быстро освоишься. Риддл внимательно посмотрел на свой локоть, потом на меня и улыбнулся, а моё сердце тут же сделало кульбит и я зачастил ещё быстрее: — Здесь трактир «хвост», дыра та ещё, но рагу там классное, им владеют две сестры, которым уже лет двести, если не больше: Мэг и Сюзан. Сюзан готовит, а Мэг… Мэг она всё больше с Боргином какие-то дела проворачивает. Папаня мой с ними много общаться стал после того, как… после того, как решили меня в Хогвартс отправить. Чуть на радостях про дар не проболтался. Был близок, но вовремя прикусил язык. Не надо Риддлу знать о моём даре, хоть и хочется похвастаться, но ссыкотно что-то. Хотя если он будет жить в Лютном, то рано или поздно узнает и сам. Тут ни для кого не секрет, что я их будущий лекарь, потому что в лоб и в жопу магией поцелованный. Может, и можно рассказать. К тому же я и в Хогвартсе хотел потом пойти помощником в медпункт и про дар узнать побольше. Не такая уж это и тайна, что скрываться-то! Расскажу! — Эй, Крысёныш! — из бокового прохода вывалилась стайка мальчишек и тут же взяла нас в кольцо. Я недовольно цыкнул. Рем и его банда, мы не то чтобы воевали, со мной вообще нельзя воевать, я же надежда Лютного, но не будь этого, то можно было бы сказать, что мы друг друга поубивать готовы. — Рем, — я презрительно фыркнул, вздёрнув побородок. — Иди куда шёл, пока худо не стало. Я, конечно, блефовал. Наша позиция была не выигрышной: нас окружили шесть разновозрастных мальчишек, от самого мелкого (лет восьми на вид) до старшего пятнадцатилетки Кута, который уже подался в егеря. Рем в своей своре был лидером, хотя ему было всего тринадцать. В любом случае двое против шестерых это так себе расклад, и если меня сильно не покалечат, то Риддла вполне могут, он-то всеобщей надеждой не считается. Блин, ну почему я так плох в чарах! Сейчас бы вздернул всех этих шестерых поганной левиосой и пусть себе болтаются под небом. Но моих силёнок и знаний на такое не хватит, а Рем тем временем вытряхнул в ладонь палочку, вся его шайка тут же вскинула свои. Подстава! — Кто это тут с тобой, а, Крысёныш? Твой новый лучший друг из цивилов? Чё это он такой чистенький? Ты ему тут экскурсию устраиваешь? Риддл особо чистым после всех своих злоключений не выглядел, но в сравнении с Ремом был чуть ли не эталоном цивильности. А ещё этот его презрительный взгляд, в общем, не удивительно, что у Рема руки чесались набить нам морду. Я выхватил палочку, собираясь отбиваться, даже шаг вперед сделал; не то чтобы я верил, что у меня получится его защитить, но хоть чуть-чуть прикрыть, дать фору и вообще. Потому что Рем напал из-за меня, просто так на Риддла они бы не кинулись, только если с планом на грабануть. И вообще, я же тут проводник, а значит, я и ответственный за то, что произойдёт со старостой. Но Риддл ждать, пока я смогу героически принять на себя первые заклинания, не стал, лениво вскинул палочку и не сказал, а фыркнул: — Экспелиармус, — мгновенно разоружив противника. Я только моргнуть и успел, а Рем с бандой уже стоят напротив с голыми руками, а Риддл, не будь дурак, вдруг разворачивает свою магию в полную силу, у меня аж голову повело от восторга, что уж говорить об остальных. — Слышь, — неуверенно сказал Рем, переступая с ноги на ноги, — мы так, просто пошутили же. — Да, — закивал Кут, — мы так всегда шутим. Крысёныш, скажи ему, пусть палочки отдаст! Я посмотрел на Риддла: тот задумчиво рассматривал трофеи и ничего отдавать не спешил. — Не, — сказал я, подумав пару секунд, — ничего я ему не скажу, это вы его на понт брали, сами и договаривайтесь. И потом три минуты наблюдал за мастерством. А по-другому умение Риддла находить выгоду не назовешь. Палочки он вернул, но потребовал с каждого за это одну услугу в дальнейшем. Сложность услуги определили тут же на месте: раздобыть информацию. Староста всю шайку даже заставил поклясться и только после этого палочки вернул. Вот ведь… пройдоха! Я с восхищением улыбался, пока мы шли дальше к Боргину: — Как ты их! И всего одним заклинанием! Так круто! Это потому что ты такой сильный или потому что они лопухи необученные? Риддл рассмеялся, и я совсем поплыл. Это было так круто! Круто, круто, круто! Вот так идти по любимому району, болтать и смеяться, и не с кем-нибудь, а с самим старостой, которого все, абсолютно все боялись и уважали на Слизерине. Все боялись, а со мной он смеётся. Поняли, да?! — И то, и то! Во-первых, я самый сильный на курсе и мне в дуэлях нет равных в Хогвартсе среди учеников, а твои… знакомые явно до профессоров не дотягивают. А во-вторых, знания — сила, и это не пустые слова. И Риддл, подмигнув, неожиданно потрепал меня по волосам.