Самоубийственная любовь. Первый демон

Миюки ждёт терпеливо, пока Карл всё-таки отступит на шаг назад, позволяя ей разглядеть в полутемном коридоре с единственной уцелевшей мигающей лампой трупы нескольких спецназовцев из отряда Достоевского и распятый на стене боец из личной охраны Вальтера Айдлица. Автоматные очереди постепенно начинают стихать, и кажется, что какая-то из сторон уже начала одерживать победу. Но буквально в следующий миг за их спинами гремит взрыв ручной гранаты, от которой встряхивает ступени лестница и трещинами начинает покрываться потолок. Миябе еле успевает откатиться в сторону, чтобы не попасть под огромный кусок деревянного перекрытия вперемешку с бетонными плитами потолка. Капроновые чёрные чулки расползаются на мелкие ниточки от соприкосновения с полом, сплошь усыпанным острыми осколками и пустыми гильзами, которые Миюки приходиться просто содрать с ног. Широкие вертикальные кровавые полосы, проявившиеся на коже, и без того сплошь покрытой еле поджившими синяками и кровоподтёками, ничуть не смущают шпионку, только что в упор расстрелявшую двух человек. Надо сказать момент идеальный. Поднявшийся столб из бетонной крошки практически полностью лишает видимости на ближайшие пятьдесят сантиметров, что позволяет Миюки, аккуратно и не издавая ни единого лишнего звука на пятисантиметровых шпильках, переступить через куски бетона и занять выжидательную позицию возле самой стены. - И далеко ты собралась? - над самыми волосами Миябе, подрезав светлые завитые кончики, со свистом проносится метательный нож, воткнувшийся в дверь кабинета Вальтера Айдлица. Миюки зло шипит, оглядывается назад, чудом избежав второго кинутого в её голову клинка. Она, по милости Карла, потеряла возможность тихо покинуть практически разгромленный особняк, а потому не особо в духе, тем более прекрасно понимая, что сил у неё остается всё меньше и меньше после изнурительной борьбы в своей голове с самой собой и долгожданного возвращения полного контроля над собственным телом. У Миябе максимум пятнадцать минут до того момента, как она позорно свалится без сознания, а после получит пулю в лоб. - Уйди, Карл. Я уже убила Айдлица, ты ничем ему не поможешь, - Миюки с разворота мажет кулаком по воздуху, возле виска Фридриха, краем глаза замечая то, как начинает рассеиваться пыль, а сквозь неё проступает чёрный силуэт, отдаленно напоминающий коня. - Мустанг, вперёд, - каким чудом Миябе уворачивается из-под копыт призрачного фантома, гневно раздувающего широкие ноздри, и нащупывает пистолет, который выронила тогда, когда отпрыгивала в сторону от падающего куска потолка. Патрон последний, и на способность он явно не подействует. Миюки сложно следить за двумя противниками одновременно, а потому она просто кидается прямо разгневанного коня-призрака, четко понимая, что план самоубийственный - проскользнуть под копытами и приставить к горлу Карла нож, заставив отозвать способность. Миябе неуверенна, что смерть носителя поможет уничтожить призванного мустанга. - Ко мне, - двух коротких слов оказывается достаточно, чтобы поднять коня на дыбы и заставить броситься. Ткань черного платья с отвратительным треском расходиться на спине, когда Миюки по инерции проскальзывает по мраморному полу под брюхом не ожидавшего подобного фантома, даже не обращая при этом внимание на жгучую боль на также не зажившей коже спины. Боль, при которой она ещё может самостоятельно стоять на ногах и стрелять в цель - последнее, что волнует сейчас агента Портовой Мафии. Одним движением из положение лежа вскочив на ноги, Миюки приставляет пистолет ко лбу замершего Карла. - Убери фантома, иначе убью, - она еле произносит эти слова, отмечая то, что способность растворилась в воздухе с характерным хлопком уже краем исчезающего сознания. Счёт времени пошёл на секунды. Миюки не успеет уже никуда сбежать. Как же глупо это - расправиться со своим опаснейшим мучителем и погибнуть в коридоре от руки того, кого в принципе хотела пощадить. Наверное, это и есть последняя четкая мысль девушки перед тем, как она начинает окончательно терять связь с реальностью, оседая на пол на подгибающихся коленях и последней попыткой позорно пытаясь ухватиться за локоть или плечо Карла. Пистолет со стуком выпадает на потрескавшийся дорогой мрамор из разжавшихся обмякших тонких пальцев. Перед глазами всё расплывается настолько, что мир сливается в единые серо-бежевые тона, а поверхность, на которой Миюки распласталась едва ощутимо трясётся. Она пытается приподняться на отвратительно-слабых дрожащих руках, но тут же беспомощно опадает обратно, застонав от бессилия. - Очнулась? - Миябе узнает этот хрипловатый, прокуренный дорогими сигаретами голос и одновременно с этим осознаёт, где находится. Желтый ламборджини круто входит в поворот, что не мешает девушке хотя бы перевернуться на спину, одновременно с этим ощутив жгучую боль от незаживших ещё кровавых полос в прорезанном насквозь черном платье. В голове, всё ещё гудящей от применения способности, но до ужаса светлой всё никак не может уложиться то, что Фридрих спас её, хотя гораздо проще было по-тихому избавиться от неё и получить награду от оставшегося состава Чёрного обелиска. Но кое-что ещё тревожит Миюки. Голова болит гораздо сильнее, чем обычно после одного использования Горящей колесницы, а также немного подташнивает. - Сколько ты видел? - Миябе уверена на 99,8%, что перед тем, как окончательно упасть в обморок, она потеряла контроль и впустила его в своё сознание. Поднять голову, упорно кренящуюся вбок, и принять ровное вертикальное сидячее положение оказывается едва под силу потерявшей всю силу Миюки. Но ей жизненно необходимо получить ответ на заданный вопрос. Карл коротко оглядывается назад, поймав взгляд прогоревших пустых серых глаз. раньше в них можно было увидеть огонёк жизни. - Всё про Достоевского, - Фридрих выкручивает руль и бьет по тормозам. - Приехали, - Миюки поджимает губы, даже не задавая вопросы - не в её положении это делать. Она, конечно может броситься на него сейчас, но сил задушить у неё не хватит все равно, применить способность к телекинезу металла - тем более. Миябе внимательно следит за тем, как Карл вылезает из машины и открывает заднюю дверь, подавая руку. - Давай же, - Фридрих оглядывается назад и нетерпеливо трясет рукой. И Миюки хватается за неё, хватается, как за свой последний шанс, сжимает чужие пальцы до побелевших костяшек. Её практически вздёргивают вверх, тут же подхватывая за талию, когда ноги ожидаемо подкашиваются. Перед ними оказывается небольшой домик в лучших традициях прованса - куда ни глянь, сплошная просёлочная дорога. Дойти до него - буквально десять шагов, но даже они оказывается едва преодолимы для раненой Миябе. Карл ногой приоткрывает дверь свободной рукой, вновь оглядываясь за плечо, протискиваясь в проём вместе с Миюки и осторожно усаживая её на стоящий рядом диван. - Зачем ты нянчишься со мной? Пристрелить разве не проще? - девушка откидывается на спинку жалобно скрипнувшего дивана, улыбаясь и стирая с уголка губ засохшую кровь. Карл прикрывает дверь, закрывает на оба замка и быстро проходит в соседнее помещение, где, как она предполагает, располагается кухня. - Помолчи и лучше сними эту рвань, - огрызается Фридрих, возвращаясь и усаживаясь рядом с Миюки. На его колени приземляется стопка белоснежных бинтов и ещё что-то из аптечки. - Снимай, я сказал, - нетерпеливо повторяет эспер, выпутывая руки из алой, местами побуревшей от крови и почерневшей от копоти взрывов толстовки. Миябе послушно тянет собачку молнии на спине вниз, вставая и одновременно позволяя платью упасть к её ногам. Карл бинтует руку, зажав конец белой марли зубами, но всё равно поднимает глаза вверх. Миюки лишь приподнимает бровь, абсолютно не стесняясь своего нижнего белья, но всё равно пытаясь незаметно пододвинуть руку, чтобы прикрыть ужасающие следы от крепких веревок. - Давай бинтуй уже, - девушка поворачивается спиной к Фридриху, откидывая спутанные волосы на другое плечо, обнажив лопатки и демонстрируя едва подсохшие кровавые рубцы. Карл тут же приподнимается с дивана, разворачивая длинные лоскуты бинтов и прикидывая, как можно будет удачнее обмотать спину Миябе. Словно уловив его мысли, Миюки послушно приподнимает руки, позволяя рукам Фридриха проскользнуть под её подмышками и начиная обматывать ткань вокруг талии. Он горячо дышит ей в плечо, словно не дрался с ней каких-то два часа назад. - Если хочешь - целуй, - чуть слышно шепчет Миябе, поворачивая голову вправо, краем глаза зацепляясь за белую майку мужчины с запёкшейся кровью на ней. Она чувствует себя отвратительно - и физически, и морально. Миюки использует его напрямую - почувствовать хоть что-то, кроме отвратительной пустоты, отвратительными червями разъедающей её изнутри. Со смертью Фёдора долгожданная свобода и легкость не наступили. И не наступят уже никогда.