***
Когда Найл позвонил Гарри, чтобы пригласить его сыграть в благотворительном матче с Луи Томлинсоном, Гарри пытался казаться абсолютно спокойным. Он справлялся, пока Найл с усмешкой не напомнил ему, что нужно дышать. Он взволнованно хихикает следующие тридцать минут подряд, а затем плачет— и всё в быстрой последовательности. Но сам звонок по телефону вызвал у него невероятную дрожь. — Томлинсон? Он же… какой-то футболист, да? — медленно спрашивает Гарри. С этим справился. Короткая пауза, и несколько приглушенных фырканий от смеха раздаются в трубку, а затем: — Хаз, я знаю тебя много лет. Я был в твоем доме. В обоих из них, на самом деле. Гарри обвел взглядом свою гостиную, в стиле Л.А. И, окей, ладно, может быть один или два сувенира с символикой Манчестер Юнайтед у него есть. И, возможно, у него есть джерси Томлинсона с номером 28 в рамке над его кроватью в Лондоне. Но он не то, чтобы одержим или ещё что-то. — О, ты имеешь в виду Луи Томлинсона, — слабо поддаётся Гарри и, тем самым, вынужденно страдает от скептических взрывов смеха Найла. Гарри любит футбол с тех времен, когда он мог смотреть матчи, и он является фанатом Манчестера уже долгое время. Правда, его интерес к клубу намного… возрос, когда Луи Томлинсон вступил в первую команду, как семнадцатилетний вундеркинд. Появление Томлинсона как раз совпало с открытием пятнадцатилетнего Гарри, что ему нравится целовать парней на вечеринках больше, чем девочек, и вдруг стены его спальни заполонили постеры Юнайтед и он долго умолял свою маму отвезти его на матч в Олд Траффорд*. Если бы Томлинсон был просто блестящим футболистом или только симпатичным, Гарри мог бы, в конечном счете, перерасти своё подростковое увлечение. Но, поскольку Гарри сообщил Джемме, в ходе особенно насыщенной дискуссии, о сувенирных кружках для путешествий, которые не предназначены для заимствования, — Луи Томлинсон не из тех увлечений, которые можно так просто преодолеть. Он вроде удавки на его шее, чьи матчи заставляют Гарри и его ПА, планировать события наперед. Чьи пост-игровые интервью записаны на DVR, а затем одержимо-повторно пересмотрены им в 2 часа ночи с бутылкой вина и пьяным бормотанием о пассивно-агрессивных вещах и противостоящей команде. Он тот, кто побудил Гарри создать тайную страницу на Tumblr только для гифок с его задницей. Тот, кто выступает по телевидению бесстрашно и нахально, с едва ли заметным напряжением в глазах, чтобы показать, что это не так легко, как он притворяется. Он, то самое увлечение, которое Гарри скоро встретит лично. О, Боже. — Гарри, подожди, — до Гарри дошло, что с самого начала он всё ещё был с Найлом на линии, который, по-видимому, оправился от смеха. — Ты же правда умеешь играть в футбол, не так ли? — Да, конечно, я безупречен в футболе, — паника охватила Гарри с головой, и он быстро сбросил трубку.***
— Найл был не прав, я не могу этого сделать, — простонал Луи, уткнувшись лицом в плечо Лиама. Это их первый день практики с собранной благотворительной командой из знаменитостей и футболистов. Это практика, которой, как предполагается, будет руководить Луи и, между прочим, он уже полностью побеждён присутствием Гарри Стайлса на своем поле. В то время, как большинство других игроков сидят на скамейке, пьют воду и знакомятся друг с другом, Гарри находится один. Его фирменные кудри собраны в неряшливый пучок, так как он тренирует упражнения с выражением невероятной сосредоточенности на лице. К счастью, Лиам лучший из парней и лучший из товарищей по команде — готов спрятаться с Луи в тени, пока тот не сможет успокоиться самостоятельно. — Почему его шорты настолько короткие, Лиам, — хрипло шепчет Луи, для удобства наматывая на пальцы джерси Лиама. — У него обычные шорты, Лу, — Лиам пожимает плечами и осторожно пытается отделить Луи от своего туловища. Луи цепляется крепче. — Ничего нормального в этом нет, Боже, — простонал Луи. Он наблюдает, как Гарри на мгновение теряет контроль над мячом и тянется, чтобы поймать его снова, его бледные, мягкие бедра с усилием напряглись, а шорты сильнее натянулись на маленькой симпатичной заднице. Луи издаёт смущающе-высокий звук, сильнее зарываясь в ткань джерси Лиама. Он пытается не представлять себе, как бедра Гарри Стайлса будут выглядеть разложенными на траве этого самого поля, а Луи будет стоять на коленях между ними. Но в основном, его усилия не увенчались успехом. — Лиам, почему ты никогда не говорил мне, что футбольные шорты так непристойно натягиваются? — шатен поднимает осуждающий взгляд на своего предателя-лучшего-друга. Тот просто посмеивается и снисходительно поглаживает его по макушке. — Луи, пожалуйста, скажи мне, что ты, футболист-гей, разберешься и без моей помощи. Кроме того, перестань воображать грязные фантазии о Гарри Стайлсе пока ты обнимаешь меня. Это делает меня дешевкой, — Лиам снова пытается освободиться, но в отместку, Луи просто кусает его за шею, пока Лиам не вздыхает и не уступает напору Луи. — Это большая травма для меня. Мне нужен комфорт, — настаивает Луи и впивается лицом в подмышку Лиама. Он наблюдает за бицепсом Пейна, когда Гарри начинает вести мяч зигзагом, а потом восхищённо хмурится, следя за ногами кудрявого. Луи достаточно опытен, чтобы сказать, что Гарри собирается совершить самоубийство, но он определённо не ожидает, что ноги Гарри внезапно разъедутся в противоположных направлениях. Также он не ожидает короткого испуганного визга, который сопровождается ударом по мячу в сторону, где стоят Луи и Лиам. И совсем не скрытый, полный надежды взгляд Гарри, нацелившийся на других игроков, чтобы проверить, что это никто не заметил. — Aw, он такой милый, — проворковал Лиам. — У тебя могут быть серьезные проблемы с ним. Луи честно может заплакать.***
Когда Гарри пришёл на поле в первый день совместной тренировки, он упорно напоминал себе, что он профессионал и мастер своего дела. И что он может сохранять спокойствие, находясь перед Луи Томлинсоном, или даже вместе с ним. Фактически Гарри уверен в этом, вплоть до момента, когда он действительно видит его. Томлинсон уверенно держится на поле, источая флюиды уверенности, и все почтительно обращаются к нему, как подсолнухи, ищущие солнце. Гарри привык видеть его в ярко-красной футболке, но он никогда не думал, что Луи Томлинсон может выглядеть в ней лучше, чем кто-либо. Теперь он понимает, что есть целый мир перспектив, открытых этой спортивной одеждой: от ткани шорт, которая облегает его задницу и бедра, (причем оба этих фактора приобрели аппетитные четкие формы за годы футбольных тренировок) до чёрной утеплённой куртки, которая обхватывает его маленькое тело, подчеркивая золотистую кожу и соблазнительную талию, и оттеняет взъерошенные каштановые пряди, выглядывающие из-под серой бини. Он выглядит как спортивный бог секса. Как будто он мог бы случайно сыграть в футбол с Аполлоном и Тором, прежде чем уложить тебя на кровать в одежде от Adidas и полностью уничтожить. — Следующие несколько дней предназначены для оценки ваших сильных сторон. В основном мы будем заниматься беговыми практическими играми, просто чтобы посмотреть, как мы будем работать все вместе. У нас мало времени, поэтому нам может потребоваться творческий подход к начальной расстановке сил в команде. О, и у нас нет профессионального вратаря на нашей стороне, так что если кто-то из знаменитостей позаботится о воротах… Гарри бегло оглядывает других игроков. Большинство из них совсем не заинтересовано: Джон Стюарт покачивает головой, Олли Мерс пытается стать как можно меньше, в надежде на то, что Луи не выберет его, а Зейн Малик — другой певец, которого Гарри смутно знает по голливудским вечеринкам — слишком занят, строя глупые лица Найлу, чтобы обратить на себя хоть какое-то внимание. Гарри понимает, что если он хочет произвести хорошее первое впечатление на Луи Томлинсона, это может стать отличной возможностью. — Я сделаю это, — прокричал он, немного удивляясь, что его голос прозвучал нормально, а не неловко и скрипуче. Томлинсон настороженно смотрит на него и его губы слегка сжимаются, что предполагает будто он думает, что Гарри сказал нелепую шутку. В конце концов он говорит «Прекрасно!», даря Гарри кривоватую усмешку. Гарри слегка задыхается от этого и следующее, что он понимает — Томлинсон бросает перчатки в его лицо, которые Гарри должен схватить, чтобы поймать. Он беспомощно уставился на перчатки, а затем повернулся к Томлинсону, чьи глаза сузились. — Ты раньше играл за вратаря? — с подозрением спросил Томлинсон, держа руки на талии. — Э-э, да, — прокашлялся Гарри — Было пару раз. — Хорошо, Popstar, если ты уверен, — сказал Томлинсон, пожав плечами, его профессиональное выражение лица уже на грани смеха. Гарри пытается не накручивать себя. В конце концов, насколько сложно быть вратарем?***
Спустя тридцать минут, когда его покалечили футбольные мячи, он спотыкался о ноги и падал на землю, запутываясь в собственных перчатках. В общей сложности он пропустил шесть мячей, но всё ещё решительно настроен. Он чувствует сарказм Томлинсона, когда тот наблюдает за ним. Шатену всегда удается застать Гарри в самом смущающем и неловком состоянии. Безусловно, то, что он пропустил пять из шести мячей не помогает Гарри. Но он упорно решил придерживаться своего первоначального плана. В своей голове он видит это так ясно: Томлинсон делает один из своих блестящих, молниеносных пасов и Гарри подпрыгивает в воздухе, чтобы заблокировать его удар (так же блестяще, конечно). А затем Луи будет настолько преисполнен восхищением, что поцелует Гарри прямо на поле. — Ты идеален для меня, Гарри Стайлс, — шепчет он своим безумным хриплым голосом, прежде чем утащить Гарри в спортивные душевые для занятия сексом. По крайней мере, так должно быть, если вселенная благосклонна к нему. В действительности, когда Гарри стоит в воротах, мечтая о воде, текущей по обнаженной груди Луи Томлинсона, футбольный мяч бьёт его прямо в живот, и он падает на землю слегка контуженный. — Прости, прости! Я не знаю, смогу ли это вытерпеть, это как пнуть ребёнка! — Томлинсон хихикает, когда бежит к воротам, протягивая сильную, мускулистую руку, чтобы помочь Гарри подняться. И даже несмотря на боль, Гарри перечисляет все случаи, когда Томлинсон высовывает кончик языка когда смеется. По мере того, как Томлинсон поднимает Гарри на ноги, кудрявый пытается подавить ужас от боли; он чувствует длинную царапину, кровоточащую с его бока до того места где он упал. Но Томлинсон резко перестает смеяться, чтобы просканировать тело Гарри с практически клинической озабоченностью. — Ты меня проверяешь? — задыхаясь, спросил Гарри, захлопнув челюсть. Дерьмо. Он явно больше потрясен мыслью о влюбленности, чем он думал, его фильтр мозг-рот стал больше неэффективен. Томлинсон должен признаться, потому что он нахмурил брови, его пристальный взгляд углубляется, а оттенок глаз меняется на темно-синий, когда он оценивает внешний вид Гарри. — Ты выглядишь так, будто прошел через войну, Стайлс, — дразнит он, вытягивая траву из волос Гарри с крошечной, милой улыбкой. Гарри чувствует как он дрожит при близком контакте руки Томлинсона, небольшой, но огрубевшей от футбола, и он не может не пошатнуться чуть сильнее навстречу теплу. Невозможно не представить, как будут ощущаться эти руки на его теле, как они проскользнут в его футбольные шорты… Томлинсон должен принять разыгравшуюся фантазию Гарри за подлинную растерянность, потому что он сжимает руки на плечах Гарри, к счастью нарушая ход его мыслей, прежде чем они станут ещё более явными. — Почему бы тебе не отдохнуть? — любезно предлагает Томлинсон, прежде чем с усилием направить Гарри к скамейке. И Гарри видит, как все его мечты о сексе в душе рушатся перед глазами. — О нет! Я в порядке! — настаивает он, сияя рядом с Томлинсоном с простодушной раздражающей усмешкой, той, которая принесла ему успех на фотографиях для «Ярмарки тщеславия*». Но то, что работает с Энни Лейбовиц*, явно не работает с Луи Томлинсоном, потому что тот просто закатывает глаза на выражение лица Гарри и настаивает, говоря стальным тоном: — Гарри, иди присядь. Гарри не уверен, какие именно слова, обжигающе прокатываются возбуждением по его спине доходя до члена: его первое имя, произнесенное Луи или та небрежность, с которой Томлинсон приказывает Гарри, но в любом случае это возбуждает. Гарри сглатывает и отрывается от созерцания, прежде чем Луи может заметить, что он полутвердый, в своих неудобных обличающих футбольных шортах, а затем он продолжает сидеть на скамейке до конца матча, преодолевая головокружительную смесь возбуждения и отчаяния. Теперь он знает как вблизи выглядит задница Луи Томлинсона и он не уверен, что теперь гифки смогут заменить ее настоящую, не намного сокращая. — Всё в порядке, Хазза? — в какой-то момент спрашивает Найл, подбегая чтобы выпить воды и проверить его обмотанное колено. Гарри смог только несчастно прохрипеть и Найл захихикал, прежде чем захватить Гарри в бойкое однорукое объятие. — Не унывай, он тоже наблюдает за тобой, — прошептал Найл на ухо, прежде чем выпрямиться и одарить Гарри ободряющей усмешкой. Гарри даже не потрудился изобразить незнание относительно того, что имел в виду Найл; во всяком случае, он вовсе не гордый. — Наверное, просто проверяет, что я не разбил голову об щиток для голени, — простонал Гарри, не в силах оглядеться назад, как в равной степени неспособен остановиться. Томлинсон определенно пристально смотрит на них, вглядываясь в разговор Гарри и Найла любопытными глазами. Гарри снова стонет, а Найл смеется так сильно, что слышно на другом конце поля. Гарри убежден, что хуже быть не может, пока сам Томлинсон не появляется рядом с Гарри, усаживаясь на скамью рядом с ним. — Ох, извини, я полагаю, мы действительно не были полностью представлены друг другу. Странно, не так ли, когда все уже знают чужие имена? — Томлинсон снова пытается завязать разговор, прелестно склонив голову и ухмыляясь Гарри. Кудрявый с облегчением обнаруживает, что это возвращает его на привычную почву. Он привык к обаянию; он может его очаровать. — Гарри Стайлс, — произносит он своим лучшим голливудским голосом. — Приятно познакомиться с тобой, Томлинсон. — Аналогично, — говорит Томлинсон, в той же степени притворно растягивая слова, прежде чем его губы расходятся в ухмылке. — И я Луи, чудик, ты думаешь мы в Итоне*? Гарри смеется и ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что ему только что разрешили называть Луи Томлинсона по имени. Где-то его пятнадцатилетнее «я» писает в свои штаны. Честно говоря, его нынешнее «я» может так же. — Конечно! Но как, правда что ли? — глупо переспрашивает Гарри. Томлинсон удивленно смотрит на него, будто он отчаянно пытается не рассмеяться. — Луи, — Гарри пробует слоги. — Луэ. Лу-ииии, — продолжает он, дразняще подмигивая Томлинсону. — Звучит странно, — вот что он, в конце концов, выдаёт. — Конечно это звучит странно, когда ты так говоришь, Харре, — оскорбленно отвечает Томлинсон, но всё же выдаёт Гарри кривую улыбку, и Гарри считает, что может привыкнуть к «Луи» в конце концов. После этого наступает тишина, и Луи поворачивается, чтобы сосредоточиться на текущем матче, периодически записывая что-то непонятное в своем клипборде*. Почти постоянно он бросает на Гарри любопытные, странные взгляды из-под своей челки, на что Гарри отвечает столь же пристально. Наконец, что-то внутри Луи оборвалось. — Возможно, это было самое худшее из того, чего я когда-либо видел, — выпалил Луи, прежде чем закрыть рот с широко раскрытыми глазами. Гарри может почувствовать, как его собственный рот превращается в надувшиеся губы. — Спасибо, — бормочет он. Прощай навсегда секс в душе. — Хей, нет, я просто имел в виду… — Луи неудобно крутит в руках край своей бини, заправляя челку, прежде чем вытянуть наружу те же пряди волос. — Это было действительно… здорово, всё что вы пытались сделать в любом случае, — Гарри моргает, наблюдая, как на щеках Луи слегка проступает румянец. Луи отказывается поймать его взгляд, и Гарри не совсем уверен, что это значит. — Да? — спросил Гарри, и он может только надеяться, что его голос прозвучал не так, будто он задыхается. — Я имею в виду, не уходи и не бросай дневную работу, Popstar, — говорит Луи и его голос резко перескакивает на такой знакомый, легкий тон. И когда он поднимает голову обратно, искорки в его глазах, дают Гарри понять, что он перешел на привычный дразнящий способ общения. Он считает, что действительно не против этого. — Может, ты оставишь пост вратаря тому, кто действительно сможет устоять на ногах больше, чем десять секунд, за раз, — продолжает Луи, всё так же ухмыляясь и пиная ступню Гарри. — Эй! — предостерегает Гарри, но он может почувствовать, что его улыбка растет, чтобы соответствовать Луи. Они оба смотрят друг на друга, глупо улыбаясь, пока Луи не заставляет Гарри звонко рассмеяться. Он пытается закрыть руками рот, но уже слишком поздно, чтобы успеть заглушить звук. И есть что-то в том, что он увидел Луи Томлинсона, сгорбленного вперед и хихикающего сквозь чертовы пальцы, что отпугивает Гарри, пока они оба не цепляются друг за друга и беспомощно хихикают. — Прости, это просто… твоё лицо, когда тебя ударили этим мячом. Ты выглядел таким обиженным! — выдохнул Луи, одной рукой крепко держась за Гарри, будто они были друзьями уже в течение многих лет. — Я действительно не думал, что это будет так тяжело! — Гарри достаточно оправился, чтобы рассматривать Луи с нахальной улыбкой, счастливо врываясь в его личное пространство. — Все мои приятели из Ливерпуля сказали мне, что ты теряешься от прикосновений. Я думал, что смогу это исправить, — он обнажает зубы, думая что это похоже на угрожающее рычание. — Ой! — пронзительно прокричал Луи, тыкая пальцами в бок Гарри, заставляя кудрявого вскрикнуть и попытаться вырваться из рук Луи. — Скажи «Мы никогда не умрем» и я остановлюсь, — объявил Луи, ещё сильнее щекоча Гарри. Стайлс едва ли может дышать от смеха, но ему удалось перевести дух, чтобы пропеть вместо этого гимн Ливерпуля: — «Ты никогда не будешь один*», — Луи фыркает и выпускает его из захвата, ласково качая головой. — Я понятия не имею, что я сделал, чтобы заслужить такое обращение. Я надеялся, что после пятого гола ты выучил свой урок, юный Гарольд, — ворчит Луи, сурово щелкая его по носу. Гарри пытается, но с треском проваливается при попытке не быть безнадежно влюбленным. Совсем скоро заканчивается матч и другие игроки уходят с поля, смеясь и толкая друг друга. Мэтт Смит говорит что-то очень быстро и очень серьезно Рио Фердинанду. Зейн Малик издевается над защитником Манчестер Юнайтед — Лиамом Пейном, держа в руках футбольный мяч, который так и не смог забить, а Найл каким-то образом убедил Стивена Джеррарда покатать его на спине. — Хорошо, все молодцы сегодня! — кричит Луи, начиная инструктировать всех об упражнениях на следующий матч. В основном, Гарри игнорирует это, наблюдая, как его глаза загораются, когда он говорит о футбольной стратегии и еле уловимо, почти незаметно привлекает знаменитых игроков, которые после легкой тренировки выглядят слегка потрепанными. К концу выступления половина мужчин на поле смотрят на Луи с видом неосознанного обожания и Гарри не может сказать, что обвиняет их в этом. Луи отпускает их в течение дня, но Гарри всё так же сильно находится под заклинанием Луи, что не замечает, как все его тело протестует при подъёме. Но Луи обязан был заметить, потому что его глаза немедленно метнулись к Гарри, одарив того ещё одним нахмуренным взглядом. — Иди сюда, Стайлс, — тихо произносит Луи, между его бровями всё-ещё заметная небольшая складка. Прежде чем Гарри получит возможность подумать и отказаться, Луи снимает джерси с Гарри, нежно прижимая пальцы к его бокам. Гарри забывает дышать в течение десяти секунд. Его фантазия о том, что он хотел бы чувствовать руки Луи Томлинсона на себе, не имеет ничего общего с реальностью. «А что будет когда мы поцелуемся?» — глупо думает Гарри. Он кусает губу, разглядывая лицо Луи, ища в нем хоть какой-то намек на то, как действовать дальше, и словно чувствуя мысли Гарри, голова Луи взмывает вверх. Похоже, он впервые в полной мере осознал ситуацию: он начал раздевать Гарри прямо на поле, и Гарри быстро расстроился из-за этого. Луи резко убирает руки, широко раскрыв глаза, и на его лице появляется ошеломляющий оттенок красного, и, кажется, у него уходит несколько минут чтобы оправиться. — Извини, — наконец произносит Луи. Сначала Гарри думает, что его отрицание — это лучший способ справиться с непередаваемым влечением Гарри к нему, но потом Гарри понимает, что Луи действительно выглядит жалко. Это выражение лица он никогда не видел раньше за все года, когда он был одержимым поклонником. Но сейчас Луи кусает губы и робко смотрит из-под своей чёлки, и Гарри так сильно хочет его поцеловать, что у него кружится голова. — Когда я дразнил тебя, я не понимал, что причиняю тебе боль, — продолжает Луи, и он выглядит таким искренне-расстроенным, что Гарри не может не рассмеяться. Луи моргает, явно ошарашенный реакцией Гарри и его хмурое лицо с надутыми губами только заставляет Гарри рассмеяться сильнее. — Именно я заставил тебя делать это, — сказал Луи, явно стремясь заставить Гарри понять всю глубину своей вины. Было очевидно, что ты не был готов, но я подумал, что это будет смешно, и… я имею в виду, в свою защиту, я не думал, что ты будешь настолько плох… — Луи, — смеется Гарри, прикрывая ладонью его рот, чтобы заставить шатена заткнуться. Луи мгновенно умолкает, широко раскрывая глаза. Гарри может почувствовать, как теплое, шокированное дыхание Луи пронизывает его руку. Гарри моргает и убирает руку, дергая подол своей джерси, и он должен потратить добрые двадцать секунд, прежде чем снова встретиться взглядом с Луи. — Это действительно не так уж важно, — бормочет Гарри, пытаясь скрыть румянец на лице. — Я сам вызвался, помнишь? И это просто ссадины и царапины, ничего опасного для жизни. — Почему ты добровольно согласился на это? — Луи бросает на Гарри открытый, полный любопытства взгляд, как будто он искренне заинтересован в ответе Гарри. И это на самом деле довольно редко случается с ним на работе, что заставляет его краснеть и заикаться, отвечая: — Ну, я просто… очень люблю футбол, — бормочет Гарри, наклоняя голову. И в какой-то степени это наполовину правда. Гарри мудро не упоминает о сексе в душе, в его рассказе. Но сейчас. Луи дарит ему маленькую улыбку, как будто он не находит ответ Гарри глупым вообще. — Не могу с этим поспорить. Но обязательно приложи лёд к синякам, хорошо? И не забудь антисептический крем для порезов. Он настойчиво-странно твердит об этом и возле его голубых глаз появляются мягкие морщинки, и есть что-то в этот момент необъяснимо-интимное. Только они двое стоят посреди пустого поля, рассматривая друг друга с теплой нежностью. Гарри не ждет каких-то чувств от того, кого он встретил только сегодня. Но его потрепанное тело и эго чувствуют себя более успокоенными, просто находясь в одном из таких спокойных моментов, проведенных наедине с Луи. Поэтому Гарри не может по-настоящему подвергаться сомнениям, что всё это неправдоподобно. — Ты очень властный, — вместо комментариев говорит Гарри, и это действительно удивляет Луи, заставляя того рассмеяться. — А ты очень упрямый, — легко отвечает Луи. — Как долго ты оставался бы в воротах, если бы я не вытащил тебя? — Наверное навсегда, — простонал Гарри, вздрагивая от воспоминаний. — Ты бы поступил так же, — в матче 2013 года с Арсеналом Луи фактически вошел в кричащий поединок с медиком, который пытался уговорить его покинуть поле. Судье пришлось угрожать ему желтой карточкой, прежде чем он согласился уйти, хромая. Гарри предполагает, что Луи упорно продолжал бы играть и со сломанной ногой, если бы когда-нибудь до этого дошло. — Хорошо, да, — соглашается Луи и «ну, ну и что*» подразумевается его тоном. Он пристально смотрит на Гарри, как будто он не уверен, что Гарри пытается сделать, и Гарри вспоминает то, что Луи сказал ранее: он был впечатлен тем, что Гарри глупо бросился с головой ловить мячи. Гарри размышляет над идеей, что Луи, который сам по себе является волевым и безрассудным, может на самом деле любить подобные вещи. Какая хорошая новость для перспектив секса в душе для Гарри (ушедших, но не забытых). В конце концов Луи совершенно прав по отношению к нему: у Гарри может не быть чувства равновесия, координации или особенно развитых мышц, но упрямства хоть отбавляй. Раньше, когда Луи Томлинсон просто курил, подростку Гарри это зрелище казалось невероятно горячим. Гарри отчаянно хотел произвести на него впечатление. Но теперь, когда Гарри знает, что Луи Томлинсон теплый, смешной и немного глупее, чем прекрасно контролируемая версия самого себя, когда он выходит на поле, Гарри хочется произвести на него впечатление даже больше чем дышать. Даже если он получит несколько синяков. Гарри вновь определяется. — Просто постарайся держаться подальше от неприятностей завтра, окей? — Луи по-прежнему относится к Гарри с небольшим беспокойством, его руки подрагивают, как будто он борется с желанием протянуть руку и разгладить складки на одежде Гарри. Гарри дарит Луи самую невинную ямочку в ответ.***
День 2 «Операция: упрямый и мужественный» безрадостно началась. И вовсе не помогает то, что Гарри продолжает называть её «Операция S&M*», а затем начинает безумно хихикать над собственными невысказанными шутками. Метт Смит уже начал незаметно ходить вокруг него, подозревая, что Гарри может «снапнуть*» в любой момент, что немного предательски, подумал Гарри с негодованием, выходя из Snapchat. В какой-то момент во время разминки, Гарри отвлекается на то, как подтягивается Луи, настолько, что пробивает дыру в одном из тренировочных конусов и теперь он вынужден подкупать молчание Джона Стюарта, посылая наполовину-тихие видео-сообщения его детям. И это действительно только ухудшает ситуацию. Луи назначает Гарри на позицию защитника, ободряюще кивая ему. Но мяч остается на другой стороне поля так долго, что Гарри становится скучно и он начинает скитаться, пытаясь пораздражать Зейна Малика, которого (к счастью) поставили на ворота вместо него. Двое из них слишком заняты пересказыванием ужасных историй о домашних вечеринках Ника Джонаса, чтобы заметить мяч, пока тот не отскакивает прямо между ног Гарри. — Ой! — пересекая поле, кричит Луи, размахивая руками в комическом проявлении негодования. — Это не твое гребанное чаепитие! Разделитесь, Малик! Зейн открывает рот в невысказанном негодовании, слабо указывая на Гарри рядом с ним, но Луи просто одаряет их обоих прищуренным взглядом и возвращается к игре. — Идиот, — бормочет Зейн. — Я чертовски ненавижу футбол. — Тогда зачем ты здесь? — с любопытством спрашивает Гарри, не отрывая взгляда от мяча, который снова миновал их. — Спроси Лу, — пожав плечами, отвечает Зейн и ласковая улыбка трогает уголки его губ. — Он сделал большое шоу для благотворительности, и когда я собирался уйти, он пригрозил рассказать моей маме о том, как мы запустили машину в забор и заявили, что это был бешенный олень. У меня действительно не было выбора, понимаешь? Он улыбается, наблюдая за растерянным Гарри. — Мы ходили вместе в школу, прежде чем его приняли в Академию, так что мы были друзьями целую вечность. Мир тесен, верно? В любом случае, ты не слишком долго знаешь Луи, но скоро узнаешь, что если он захочет что-то плохое, то он обязательно это получит. — Да-а, — Гарри немного задыхается и пытается игнорировать множество сценариев в своей голове, которые вызывают в воображении слова Зейна. Вместо этого он заставляет себя повернуться и следить за ходом матча. У Луи есть мяч; он намного дальше, чем другие игроки, буквально парит по полю, тогда как его ноги даже не касаются земли. Он практически плывет вокруг вражеского защитника, а затем мяч летит в сетку, будто это ещё одна часть его тела, как будто только прикоснувшись к нему, Луи пропитал его своей собственной грацией. — Та-ак? А ты зачем здесь? — спрашивает Зейн, но Гарри едва слышит его из-за прилившей крови в собственных ушах… На самом деле он не обращает внимания ни на что, кроме того, как звонко смеётся Луи, несясь через поле, когда он притягивает Лиама Пейна в радостное объятие. — Хм? — отдаленно спрашивает Гарри и пропускает довольный взгляд Зейна, которым тот стрельнул в него. — Ничего, — усмехается Зейн.***
Луи знает, что он должен наблюдать за всеми игроками на равных — оценивать их сильные стороны и делать заметки о том, какие успехи и ошибки у них были, чтобы предоставить их в конце практики, но он не может помочь Гарри, который постоянно развлекается на другом конце поля. Похоже, что он заманил Зейна в какой-то танец, и если бы Луи и не подозревал, что Гарри — кудрявый демон, способный вызвать «Конец света», то зрелище Зейна, который серьезно практикует выпады бедрами под надзором Гарри — всё что нужно Луи в доказательство. Прежде чем Луи осознает это, он полностью теряет позицию лидирующего защитника, когда бежит трусцой по направлению к воротам. — Хорошо, попробуй ещё раз, но в этот раз меньше напрягай колени, — говорит Гарри, когда подходит Луи. — Я думал, что это я тут приказы отдаю, — он дразнит и с интересом наблюдает за тем, как Гарри вертит головой из стороны в сторону, чтобы посмотреть на него широко раскрытыми глазами, и румянец наползает на его шею. Но Гарри явно плохо расслышал его. — Разве ты не слышал? Я — дива, — Гарри акцентирует это утверждение небольшим пируэтом. — Я не собираюсь следовать приказам, — сверкая глазками, усмехнулся он. Боже, как же Луи сейчас хочет поцеловать его. — Тем не менее, я думаю, ты понимаешь, что это не тот вид спорта, в который ты должен играть, — Луи возражает, но он не может сопротивляться тому, что полюбил его голос. — Защита — это скучно, — стонет Гарри, даже когда его рот нахально искривляется. — Всё здесь — скучно, — бормочет Зейн, и Луи просто пытается не смеяться над ними. — Певцы. Такие чертовски испорченные, — насмешливо вздыхает Луи. — Ну, а что ты попросишь дальше? Никаких коричневых M&Ms в раздевалках? Луи не совсем уверен, что именно в Гарри — может, мягкая выпуклость губ, в настоящее время немного потрескавшаяся от негодования, превращает Луи в немного безрассудного, ну или, ладно, действительно безрассудного, но прежде чем он сможет одуматься, Луи направляет пронзительный свист на других игроков на поле. — А, да, ты в особенности, — кричит он, останавливаясь, чтобы ухмыльнуться Гарри. — Небольшой перерыв. Давайте, отработка ударов. Зейн, ты остаешься вратарем, Гарри ты будешь в защите. Видимо некоторые из нас слишком знамениты, чтобы скучать. — когда Луи поворачивается к Гарри и Зейну, Зейн мысленно бросает в него острые кинжалы, а Гарри выглядит, как минимум удивленно, или даже испуганно. — Подожди, нет, прости, я просто шутил. Я не хотел срывать тренировку, — утверждает Гарри, широко раскрыв глаза, словно эта мысль вызывает у него настоящее горе. Он весь краснеет, напрягается, поджимая пальцы ног, и посылает Луи самый милый умоляющий взгляд. И если бы Луи был хорошим человеком, он немедленно бы прекратил дразнить Гарри и поспешил бы успокоить его, что он не это имел в виду, что он — просто неуклюжий идиот, который думает, что «его шутки» — это приемлемый метод флирта. Но, увы, Луи не очень приятный человек, и «заходить слишком далеко» — это его слащавое предупреждение*. Так что он, вместо этого, слегка усмехнулся Гарри и тихо сказал: — Видишь ли, ты уже забыл, что не можешь говорить. Я единственный, кто может отдавать приказы. — Ради бога, — Луи думает, что он слышит Зейна рядом с ними, но он не может быть полностью уверен, потому что большая часть его внимания сосредоточена на Гарри и только Гарри. Гарри резко выдыхает; на вид его зрачки темные и бушующие; руки плотно прижаты к бокам. И, вроде бы, Луи не хотел сказать это так же жестко, как вышло, но Гарри смотрит на него в отчаянии, облизывая губы медленным, рассеянным движением своего языка, и теперь всё о чем может думать Луи — это разные звуки, которые он извлекал бы из этого рта, если бы ему дали хоть пол шанса; как бы он дразнил Гарри, пока тот не начал бы его умолять. — Ладно, — Луи маскирует свой трясущийся голос неловким кашлем. — Эм. Тренировки. Очень важно. Срочно, выравнивайте. Пробивайте пенальти. Прямо сейчас! Гарри вздрагивает, когда он спотыкается на своей новой позиции на поле, и Луи может быть по-настоящему жесток, но на самом деле — он не садист. Гарри не был готов к тому, чтобы вся футбольная команда пришла за ним; он просто покончит со всеми этими синяками, хотя это, фактически, никому не сделает погоды. Луи может действовать непрофессионально, но Гарри не должен расплачиваться за это. — Гарри, подожди, — кричит Луи ему в спину. — Я передумал, на самом деле я был бы не против увидеть, как хорошо Зейн и Лиам работают вместе. Не возражаешь присесть рядом со мной и заполнить некоторые записи? Лицо Гарри всё ещё пылает, но сомнительный взгляд, которым он одаривает Луи, безусловно ясен. — Я не избалованный, — твердо заявляет он, приподнимая уголки губ. — Я обещаю, что отнесусь к этому серьезно. — Нет, хей, я не это имел в виду, — быстро говорит Луи, чудесным образом обнаруживая, как неприятно ему, когда Гарри перестает быть милым. — Я клянусь, я просто дразнил, love, давай же. Не раздумывая, вероятно, всё ещё очарованный от воображаемой близости, о которой Луи фантазировал в своих мечтах, Луи протянул руку Гарри, но тот подошёл к нему с противоположной стороны. И только когда они вернулись на скамейку, Луи ловит в объединении приподнятые брови Лиама, Зейна и Найла, но даже не думает спрашивать их об этом. Он невольно задается вопросом, не странно ли, что им настолько комфортно друг с другом. Но все мысли исчезли, когда Гарри начал весело рисовать наброски членов по всей тетради Луи, но тот даже не подумал позаботиться об этом.