Загадай желание

*** Полина Перцева — девушка с характером, лучшая ученица на курсе, умница и красавица. С точеной фигуркой, рыжеватыми локонами, нежным голосом и влюбленным взглядом, который не спутаешь ни с чем. Она не выпускала Антона из своих маленьких нежных ладошек ни на минуту. Не проходило и дня, чтобы Полина не забежала узнать как дела, взять конспект или вытащить Старка на премьеру «Лебединого» в Большом театре. О такой девушке можно было только мечтать, но Капитанов мечтал совсем о другом. Ну, во-первых, о мире во всём мире, богатом урожае кукурузы и, конечно, полетах в космос. А во-вторых, о том, что однажды Антон Старк изобретет такую формулу, которая превратит его в высокого и сильного, широкоплечего и обязательно красивого молодого человека. Защитника всех угнетенных. И тогда у Капитанова хватит сил не только громить врагов любимой Родины, но и защищать покой великого ученого и изобретателя Антона Говардовича Старка. В том, что Тони станет великим, Стас не сомневался ни одной минуты. — Подарки — это хорошо, — пробурчал он. — И праздник, и елка. — Антон смотрел на краснеющего обиженного Стаса и улыбался. — И самое главное ! — Что главное? — с надеждой пролепетал Стасик. — Желание загадать! Тони достал коробку с новогодней мишурой и игрушками, и протянул Стасу. — У тебя ведь есть желание? У Капитанова за последние дни накопилось столько желаний, что двенадцати ударов вряд ли бы хватило, чтобы перечислить их все. А одно из них, самое главное, было так близко — на расстоянии вытянутой руки, можно было запросто дотронуться. Ощутить тепло. Но Стасу казалось, протяни он руку, и мечта его исчезнет, разойдется большими кругами, как отражение в глубокой воде, оставив только грусть и необъяснимую тоску. — Чего молчишь? — Тони смотрел на Капитанова тем странным взглядом, от которого сердце билось, словно он, перепрыгивая через две ступеньки, взобрался на пятый этаж. — Ведь есть желание? Стас только молча кивнул. Тони хотел еще что-то сказать, но резко развернулся и пошел к двери. Распахнул ее и чуть не сшиб Лерочку и Никитку Ястребовых, которые только и ждали, когда их позовут наряжать елку. — Антоша! — Розовощекая Лерочка Ястребова пихала мандариновые дольки за обе щеки, и сладкий сок тек по ее пальцам. — Мама велела шпрасить. Уже мовно украфать? — Можно! — Я первый! — Никита нырнул Антону под руку и вскарабкался на высокий стул. Лицо его было перепачкано, и он постоянно что-то жевал, утирая липкий рот рукавом. — Что жуем? — Антон с трудом сдерживал смех. — Шливы, — Никитка шмыгнул носом и запустил руку в коробку с новогодними украшениями, которую все еще держал Стас. Из ящика показалась пятиконечная звезда для верхушки, шары с морозными узорами, золоченые шишки, а еще медведи с балалайками и развеселые петрушки. — Не шливы, а шли-и-вы, — поправила его Лерочка, старательно вытягивая вперед шею, как учил Борис Харитонович Беннер. — Откуда? — удивился Антон. — Так Женька Барнс приходил, — Стас обрадовался, что можно сменить тему. Ему вовсе не хотелось говорить о своих желаниях, особенно сейчас. — Чего хотел? — Так елку же принес! — Прямо спецагент твой Барнс. — Улыбка Антона отчего-то угасла, и в уголках глаз поселилась легкая грусть. — «Шливы», елка вот. Антон посмотрел на свое отражение в зеркале, на перепачканные руки и вздохнул: — Молодец твой Женька, настоящий друг. — И ты тоже друг, — тихо сказал Стасик, но Антон ничего не успел ответить. — Тебя почему три дня на лекциях не было? На пороге комнаты стояла Полина. В белоснежной шубке, шапочке и таких же белоснежных варежках она была похожа на Снегурочку. Ей не хватало только Деда Мороза, который увез бы ее в своих санях куда-нибудь подальше, на Северный полюс, например. — Тебе профессор Коулсон просил передать. — Она протянула Антону длинный голубоватый конверт и тут же отдернула руку. — Потом прочитаешь! Полина засунула конверт под стопку учебников и поставила на пол холщовый мешок с коньками, который держала в другой руке. — Кто-то обещал пойти на каток! — Сейчас? — удивился Стас. — Именно сейчас! На улице такая красота! Да и до Нового года еще далеко. — Идите-идите, а мы тут пока с вашего позволения, Антоша, похозяйничаем! Любезная Ванда Максимовна Близнецова материализовалась в дверях с крахмальной белой скатертью и только ждала команды «накрывать». — Если вы нас отпустите, Ванда Максимовна, — Антон был сама любезность. — Идите-идите, — скороговоркой проговорила та, — а то будет как в прошлом году. — А что было в прошлом году? — поинтересовалась Полина. — Как что! — Мария Николавна уже закончила урок английского и заглянула в гостиную. — Минус две тарелки и три бокала в хозяйстве. — Посуда бьется к счастью. — Антон принял из ее рук поднос со столовыми приборами и водрузил на низкий столик возле буфета. — Вам виднее, Антоша, — Ванда Максимовна склонила голову набок, одаривая Полину сладкой улыбкой. — Ну, каток так каток. — Стас отдал коробку с новогодними игрушками Лере с Никиткой и, недовольно бормоча себе под нос, вышел в прихожую. Все эти разговоры про осколки и неминуемое счастье отчего-то огорчили Капитанова. — Какие-то дурацкие незабудки на фарфоре могут обещать счастье, — бормотал Стас, натягивая пальто и шапку, — глупость какая. *** В центральном парке был залит большой каток, а высоченная ель, украшенная бумажными гирляндами, разноцветные огни и музыка из репродукторов создавали праздничное настроение. Антон катался отменно, а вместе с Полиной они могли бы принимать участие в Новогоднем турнире любителей. Он то кружил ее в вальсе, то просто и изящно скользил в паре, переплетая руки, то, придерживая Полину за талию, вращался с ней на одной ноге в грациозной «ласточке». Но самое захватывающее зрелище было, когда он на немыслимой скорости несся по большому кругу один. Наклонившись вперед, закинув одну руку за спину, он катился размашисто, широко и плавно, как настоящий чемпион по бегу на коньках. — Стас, а ты? — Антон резко затормозил, и ледяная крупа веером разлетелась из-под его коньков. — Так и будешь стоять?! Айда с нами! Сейчас Антон был невероятно красивым. Щеки горели румянцем и даже губы на морозе казались ярче обычного. — Надевай коньки! Ну, что же ты?! — Я плохо катаюсь, да и коньков у меня нет. — Ерунда! Тони метнулся к киоску и уже через минуту стоял возле него с коньками, взятыми напрокат. Он опустился на одно колено и, не обращая внимания на бурчание и протесты, потянул с Капитанова теплые ботинки. Нацепив один конек, затем другой, он накрепко зашнуровал их. У Капитанова подрагивали коленки, а предвкушения счастья, взявшееся непонятно откуда, затопило его от макушки до кончиков пальцев. Стас сделал несколько шагов, неуклюже взмахнул руками и, наверное, плюхнулся бы на задницу, но руки Антона и тут оказались ловчее и надежнее всех. Он подхватил Стаса под локоть, обнял за спину и, поддерживая, покатил рядом. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Стас задыхался от быстрого бега, от встречного морозного ветра, а еще больше от объятий Антона, который крепко держал его в своих руках. Они проехали не меньше пяти кругов, прежде чем Стас заметил, что Полина ушла. — Обиделась? — Капитанов смотрел на Антона виноватыми глазами. — Кажется, просто торопилась. Антон замедлил бег и остановился, давая возможность Стасу отдышаться. Несмотря на жгучий мороз, по виску Капитанова прокатилась тонкая струйка пота, зацепилась за ресницы и повисла на них радужной капелькой. Антоша протянул руку и нежно провел кончиками пальцев, стирая капельку. От неожиданности Капитанов дернулся, ноги разъехались, и он точно бы навернулся, но Антон снова удержал его. Стас поежился и мелко задрожал, кусая обветренные губы. — Замерз? — Антон взял ладони Стаса в свои и дохнул на них, согревая теплом. — Нет! — Стасу совсем не хотелось выглядеть болезненным мерзляком, но Тони уже снял с себя вязаный шарф и замотал его, как маленького крест на крест. — Может, домой? — Не хочется, — честно признался Стас. — Надо возвращаться, а то не успеешь загадать свое желание. Поехали? — Антон оттолкнулся от Стаса и отъехал назад, оставляя его без поддержки. — Анто... Тони! — Стас покачнулся, но в последний момент уцепился за бортик. — Что «Тони»? — Взгляд Старка был одновременно и насмешливым, и теплым. И Капитанов не мог оторвать от него глаз. Антон, отталкиваясь то одним коньком, то другим, медленно ехал спиной, шаг за шагом удаляясь от Стаса. — Догоняй, а то совсем замерзнешь! Он остановился, но стоило Стасу сделать полшага, как Антон снова отъехал назад. — Ну же! И Капитанов, разозлившись на себя за слабость и глупую неуверенность, с силой оттолкнулся от бортика и побежал. Полетел стрелой, быстро перебирая ногами, не думая больше ни о чем. Тони еле успел поймать его в охапку, и они оба свалились в большой сугроб у самой кромки льда. Стас ткнулся синими, замерзшими губами в губы Тони и охнул от неожиданности, но тот не отпрянул, не сдвинулся даже на миллиметр. Коснулся в ответ, делясь горячим дыханием, и замер. Стас смотрел в его глаза и видел что-то новое, необъяснимое. Чего не скажешь словами, но обязательно догадаешься, если будешь глядеть не отрываясь. А вокруг смеялись люди, скрипел под коньками лед, гремела музыка, и чтобы исправить неловкость, Тони загреб ладонью мягкий снег и сыпанул Стасу в лицо. — Ах, ты! — Стас дернулся и толкнул его, перекатился, наваливаясь сверху, стараясь обмакнуть Тони в сугроб поглубже. Они дурачились, закидывая друг друга снегом, боролись, катаясь с боку на бок, а затем, раскинув руки в разные стороны, рисовали телами снежных ангелов, как будто им было не чуть больше двадцати, а только-только исполнилось двенадцать. День растворился в вечерних сумерках, зажглись фонари, и мягкий вечер опустился на город. Стас смотрел в вечернее новогоднее небо, усыпанное звездами, и если бы мог, лежал в этом сугробе вечность. Но время неумолимо приближалось к Новому году, и Тони потянул его за руку. Отряхнул от снега, натянул поглубже шапку и подтолкнул вперед. Нужно было торопиться. Они шли домой по заснеженным аллеям парка, и Тони держал его за руку, как маленького, чтобы не потерялся. Но Стас и не смог бы, потому что его ладонь была сжата — крепче не придумаешь — в надежной и горячей Антошиной руке. Они так и пришли, держась за руки, и только у самого порога Тони, словно нехотя, отпустил руку Стаса. *** А в большой гостиной уже все было готово к встрече Нового года. Елка сверкала огнями, поблескивали начищенные столовые приборы, фарфоровые тарелки с вензелями томились в ожидании печеной курицы, которая, источая восхитительный аромат, празднично лежала в центре стола. Дети носились вокруг елки, Толик Молотков, приглашенный остаться на празднование Нового года, торжественно и монументально терзал клавиши, а Борис Харитонович в очередной раз пытался очаровать Романову. Он суетился, то снимал, то надевал очки и, в конце концов запихнув их в карман, забормотал нараспев: На мели мы лениво налима ловили, И меняли налима вы мне на линя, О любви не меня ли так мило молили, И в туманы лимана манили меня… Наташа смеялась и кормила его маленькими заварными пирожными с кремовыми розочками. Климент Ефремович пыхтел на кухне, озадаченный поручением Ванды Максимовны — открыть «Шпроты» и баночку паюсной икры, доставшейся Ястребову по спецзаказу. А Мария Николавна суетилась вокруг Люсьена Асгардовича, который таки сорвал голос во время дневной репетиции и сейчас полоскал горло травяным настоем, приготовленным ее заботливой рукой. Большая семья была в сборе, не хватало только Женьки. Перед самым Новым годом он и Пашка Ртуть куда-то испарились, обещая вернуться к двенадцати, унося с собой новинки от Чарли Паркера. Но для Стаса ни праздничная суета, ни громкая музыка, ни детская беготня — не существовали. Он все еще ощущал на своих губах легкое прикосновение таких знакомых и одновременно чужих губ, горячий вздох и то, как Тони медлил. Всего несколько секунд, но для Стаса они превратились в долгие минуты. Он вспоминал счастливые Антошины глаза, пылающие щеки и думал о том, что теперь его новогоднее желание превратилось в то самое несбыточное, что называют мечтой. Мечта эта затмила и мир во всем мире, и урожай кукурузы, и даже полеты в космос. Большие напольные часы пробили одиннадцать. Стас надел белую рубашку, новые брюки, купленные на повышенную стипендию, и придирчиво осмотрел себя в зеркало. — …там ему открыт путь в большую науку, — голос Клемента Ефремовича, вырвал Стасика из его мечтаний. — Настоящий Старк. Отец бы гордился им. — Хорошо хоть Новый год встретит дома, — вторила ему Ванда Максимовна, — а там сразу и в путь. Холодок пробежал по спине, как будто по коридору прошелся сквозняк. Стасик шагнул в сторону кухни и толкнул дверь. — Кто в путь, Ванда Максимовна? — Антоша уезжает, разве он тебе не сказал? — Тони? Стас не стал ждать объяснений, он развернулся и побежал. Пролетел через гостиную и толкнул дверь кабинета. — Тони! Ванда Максимовна сказала, что ты..! Антон стоял у окна, чертил на морозном стекле какие-то знаки и, казалось не слышал Стаса. — Не молчи! Это правда? Тони обернулся, взял со стола распечатанный конверт, принесенный Полиной, и протянул Капитанову. В верхнем левом углу стоял большой фиолетовый штамп, в центре которого было написано «Центр управления полетами», ЦНИИмаш, город Королев. Антону Говардовичу Старку. — Когда? — Послезавтра утром придет машина. В носу противно защипало, а на глаза навернулись слезы и Стас до боли прикусил губу. — Послезавтра... — Пойдем, у меня есть для тебя подарок. Тони набросил на плечи Стасу большой теплый плед, распахнул балконную дверь, и они вышли на крышу. Там, у самого края, на возвышении стояла маленькая серебристая ракета. Можно было подумать, что она не настоящая, но Тони Старк давно уже играл только во взрослые игры. Он взял в руки такую же серебристую панель и нажал подряд несколько клавиш. Из миниатюрного сопла полыхнуло ослепительно белым, и ракета, вращаясь на бешеной скорости, ушла в небо, оставляя за собой тонкий след. Задрожала на немыслимой высоте и вдруг взорвалась, яркой вспышкой, рассыпалась радужным фонтаном, дробясь на искрящиеся звезды, разукрашивая все вокруг. А Стасик, не в силах больше сдерживаться, ткнулся лбом в теплый Антошин свитер с оленями и разрыдался. Тони обхватил его обеими руками и притянул к себе. — Не нравится подарок? Стас замотал головой. — Не надо плакать, пожалуйста. Праздник же. Тони нежно целовал белобрысую макушку, гладил Стаса по спине, не зная, как утешить. Он коснулся виска. И целовал, целовал влажными горячими губами, а Стасик только сильнее вцепился в него руками. Тогда Тони взял лицо Стаса в свои ладони: — Загадай желание! Стас накрыл его ладони своими и прошептал, судорожно глотая слезы: — Оно уже сбылось. Двое стояли на крыше, не размыкая объятий, а праздничный фейерверк, поднимаясь все выше и выше, расцвечивал небо яркими букетами вспышек. *** Никто не знает, чем закончилась эта история, но поговаривают, что много лет спустя Лерочка Ястребова, бортпроводница большого лайнера на международных авиалиниях, увидела в вип-салоне человека, удивительно похожего на Стаса. Только был он выше ростом и шире в плечах, но невероятные голубые глаза и теплая улыбка определенно принадлежали Капитанову. Он достал из кармана необычного вида телефонный аппарат, набрал номер из девяти цифр и, услышав голос абонента на том конце провода, счастливо улыбнулся: — Да, Тони, скоро буду дома.