***
Из динамиков музыкального центра доносилась одна из композиций знаменитых «The Beatles». Альфред Джонс лениво перебирал пальцами листовки, оставленные на рабочем столе, и думал о том, что его уже порядком достала эта музыка. Нет, его совершенно не волновали ни Пол Маккартни, ни Джон Леннон, ни кто-то там еще из этой группы, ни их песни, ни вообще британские рок-группы как таковые. Как бы сильно отец не пытался привить ему любовь ко всему своему, британскому, его единственный сын был приверженцем американской массовой культуры, и все иное он не воспринимал в принципе. — Мне обязательно быть сейчас здесь? Юноша поднял взгляд. В свои семнадцать лет он был уже вполне сложен, быстро возмужавший, довольно высокий и статный, с красивой фигурой и сильными руками (спасибо за то занятиям спортом). Его светлые волосы были аккуратно пострижены, как то нравилось его «матушке», Алисе Керкленд. Эта женщина не была ему матерью, но она внесла свой вклад в его воспитание. — Тебе не нравится проводить время с семьей? Алиса и Артур Керкленд так же сидели за столом, занятые каждый своим делом. Женщина листала какой-то журнал с яркой глянцевой обложкой, а Артур, глава семьи, невысокого роста строгий мужчина со светскими манерами и минимумом эмоций, проверял деловые документы. Эти двое умели сидеть подолгу, погруженные в свои дела, молчаливые и бесстрастные, а всегда активный и эмоциональный Альфред то и дело ощущал себя в этой компании лишним. Парень улыбнулся мачехе, немного нервно поправив очки на переносице. — Конечно, нравится, матушка. Но ваше молчание и завывания этих рокеров прошлого века меня уже так утомляют, что хочется принять ледяной душ и промыть чем-нибудь уши, — он оглянулся в сторону отца. — Уж прости, папа, но я бы лучше послушал что-то современное. Артур Керкленд не изменился в лице. — Я всегда знал, что у тебя напрочь отсутствует чувство прекрасного, сын. Это у тебя от Джессики, ничего не поделаешь. Альфред нахмурился. Отец всегда упоминал имя его матери, когда попрекал сына и сокрушался из-за того, что они с ним так не похожи. В принципе да, было из-за чего сокрушаться. Судя по всему, Альфред в самом деле пошел в мать и характером, и частично внешностью. Любил ли Артур эту женщину, которую сам Альфред практически не помнил, сейчас сказать невозможно, но он выполнил ее просьбу, оставив единственному сыну столь нелюбимую им фамилию покойной жены. И потому так вышло, что Альфред был Джонсом, как и его мать. Зачем вообще это нужно было Джессике, парень так же понятия не имел, но с годами он все сильнее радовался подобному раскладу. Артур Керкленд был довольно известным бизнесменом. Они с семьей жили в Чикаго на Золотом берегу, в престижном районе вдоль Мичиган-авеню. Их дом располагался на Раш-стрид, одной из самых известных улиц района. Помимо дома семья владела пентхаусом в высотке и еще несколькими квартирами в Норд Сайде, что, разумеется, говорило о семейном достатке. Этот самый достаток ко многому обязывал их всех, но если Артур и Алиса давно приноровились и теперь чувствовали себя в светском обществе как рыба в воде, то Альфред много бы отдал за то, чтобы вообще не иметь ко всему этому никакого отношения. Он любил своего отца, но и ненавидел временами. — Если моя мать любила американскую музыку, это не значит, что у нее не было чувства прекрасного, папа. У всех ведь разные вкусы, — мягко заметил Альфред, отводя взгляд. Парень только и мог думать о том, что в районе Линкольн-парка его обещали ждать друзья. Встреча планировалась давно и откладывалась уйму раз просто потому, что друзья Альфреда не нравились Артуру. Это были сплошь люди среднего достатка из самых обычных семей, так сказать не ровня единственному сыну миллионера, да и вообще, не любил Керкленд молодежь как таковую. Зато сам Джонс их любил и всегда хотел быть частью того, более простого и приземленного общества, жизнь которого не проходит в золотых клетках в небоскребах. — Ты ведь не будешь спорить со мной о вкусах, сын? — строгим тоном спросил Артур. — Более пустой траты времени сложно будет вообразить. Лучше бы ты хотя бы сделал вид, что тебе интересны семейные дела. Или расскажи об успехах в колледже, такой вариант меня тоже устроит. Альфред поджал губы. Успехи у него были довольно таки неважные. Учился он посредственно, участия в жизни колледжа особо не принимал, разве что записался в студенческую футбольную команду и участвовал иногда в тренировках. Артур его увлечения спортом сильно не поощрял, делая куда больший уклон на умственное развитие, но как раз в этом его единственный сын был слаб. — Британский рок, чай и разговоры об учебе — типичные семейные посиделки, — хмыкнул Альфред. — Вы явно решили меня проучить. Неужели я что-то плохое успел сделать? Керкленд пропустил эти слова мимо ушей. — Надеюсь, твоя успеваемость меня не разочарует в конце учебного года? Джонс невольно сглотнул. — Да с чего бы? У меня все хорошо выходит, баллы выше среднего. — Всего лишь выше среднего? Недовольство в голосе родителя давно уже не тревожило Альфреда. Да, Артур в свое время с отличием окончил Гарвард, чем несказанно гордился, напоминая сыну о том, что он тоже должен соответствовать. Но парня это лишь раздражало. Он не хотел быть похожим на отца, не хотел однажды стать лишенным эмоций чванливым занудой, который только и делает, что подсчитывает финансы и думает о том, как бы заработать еще миллионов. Нет, не о таком будущем мечтал молодой Джонс. — Ну, прости, пап, я не такой умный, как ты. Зато я стал нападающим и меня ценят в команде. Керкленд хмыкнул. — Надеюсь, игра в этот вульгарный американский футбол не будет пределом твоих талантов. Вот в такие моменты Альфред и ненавидел отца. Их взгляды на жизнь слишком уж отличались, и вряд ли с этим что-то можно поделать. Артур хоть и прожил много лет в Чикаго, но все же остался британцем до мозга костей, хитрым, расчетливым и дальновидным. Он носил на лице маски, не показывая никаких более-менее искренних эмоций и умел находить для себя выгоду во всем. Альфред же был диаметрально противоположен отцу. Все его эмоции всегда были написаны на лице. Парень был простым и добродушным, он искренне радовался мелочам, не был амбициозным, не пользовался отцовским положением для продвижения и старался общаться на равных со всеми, не взирая на их положение в обществе и статус. Должно быть, именно поэтому он так и не смог сдружиться с «золотой молодежью», отпрысками таких же богачей, как и Артур, не смог наладить отношения с миловидной блондинкой, дочкой мультимиллионера, которую Керкленд так отчаянно пророчил ему в невесты. Помимо же прочего было еще кое-что, что если еще не стало камнем преткновения в отношениях отца и сына, то обещало стать таковым ровно тогда, когда Артур узнает главную тайну сына. Они с женой никогда не скрывали своих гомофобных взглядов и всегда весьма нелицеприятно отзывались о людях с нетрадиционной сексуальной ориентаций, а Альфред молча страдал, скрывая тот факт, что он сам относится к меньшинствам. Более того, он даже в тайне от родителей состоял в группе социальной поддержки для геев-подростков при местном ЛГБТ-сообществе. Если Артур об этом узнает, страшно и представить, как он это воспримет. Джонс это понимал, равно как и понимал то, что в угоду отцу он не сможет противиться собственной природе. Конечно, в виду молодости он, возможно, и не принял пока полностью собственное мироощущение, но позиция толерантности была сильна в нем. Отец бы этого точно не одобрил. — Я тоже на это надеюсь. Время неуклонно шло. За окном начинало темнеть, но Альфред честно сидел за столом, стараясь выглядеть заинтересованным в этих самых бумажках, что разложил перед ним отец. Какие-то отчеты, цифры и прочая ерунда, сути которой парень отчаянно не понимал и не хотел понимать. «The Beatles» все так же о чем-то пели, но Альфреду почти удалось от них абстрагироваться. Когда же стрелки часов показали восемь вечера, он воспрянул духом и поднялся на ноги. — Что ж, я вас покину. Мэттью наверняка уже ждет меня. Артур поднял на него взгляд. — А разве ты собирался к нему сегодня? — Конечно, — тут же отозвался Джонс. — Мы должны сегодня оказаться на открытии весеннего фестиваля в Милленум-парке, я не могу пропустить такое событие! Несколько мучительно долгих секунд Керкленд буравил его взглядом, словно намереваясь ментально убедиться в том, что сын ему не лжет, а после кивнул: — Хорошо. Меня радует то, что ты интересуешься культурной жизнью города и посещаешь подобные мероприятия. Альфред невольно выдохнул. — Можно мне взять «Форд»? Артур снова вернулся к бумагам. — Смотри, чтоб не единой царапины, иначе твоя стипендия уйдет на ремонт. Парень в ответ на это просто просиял и с готовностью кивнул, а после помчался прочь из комнаты. Алиса подозрительно смотрела ему вслед, точно заподозрив что-то, но так ничего и не сказала. Линкольн-парк сиял огнями. Этот район, равно как и Золотой берег, был особенно прекрасен именно в вечернее и ночное время суток, и Альфред хорошо об этом знал. Он почти любовно придерживал руль «Форда» и смотрел на дорогу, стараясь не прибавлять газу и набраться терпения. Когда завибрировал телефон, он невольно подскочил на месте. На экране айфона тут же замаячило лицо Мэттью, его лучшего друга, сына одного из старинных друзей Артура Керкленда и единственного человека из окружения Альфреда, присутствие которого мужчина терпел. Джонс улыбнулся, а после провел пальцем по экрану, принимая вызов. — Ты едешь? — послышалось из динамика. Альфред поставил громкую связь, а после усмехнулся. — О да, детка! Я уже почти у твоего дома! Должно быть, его счастливый настрой сразу же передался и другу, потому как тот тоже засмеялся. — Слава богу, значит, мы не зря ждали. Наконец-то поедем в Лейквью, как и хотели. Ты на своем любимом «Форде»? Джонс довольно закивал, прекрасно, к слову, понимая, что собеседник его не видит. — Отца даже уговаривать не пришлось. Сегодня мой счастливый день. — Надеюсь, что так. Ждем тебя. Мэттью отключился, а Альфред поспешил убрать айфон обратно в карман. Вполне понятно, что до Миллениум-парка он не доберется. И лучше Артуру не знать о том, что он проведет вечер в Лейквью, а точнее в Бойстоуне, где базируется ЛГБТ-сообщество Чикаго. Лучше Артуру вообще не знать об этой части жизни своего сына. Они уже ждали его у автострады. Едва Альфред притормозил, Гилберт и Юльхен разом вместе ввалились в салон. Парень повалился спиной на сидение, а его сестра на него. Оба при том так смеялись, что Джонс сразу понял – они уже успели выпить. Эти ребята из Норд Сайда, оба немцы из семьи среднего достатка, были самыми взрослыми в их компании. Гилберту было двадцать пять, а его сестре двадцать три. Они были похожи как внешне, так и характерами, и несмотря на то, что вели они себя порой не слишком воспитанно, их все любили. Оба альбиносы с весьма необычной наружностью, они так же состояли в ЛГБТ-сообществе, хотя больше просто для вида, пользы от них было мало. — Привет, Ал! Отличная тачка, чувак! — прокричал Гилберт, который хоть и с трудом, но все же уселся на сидение, равно как и его сестра. — Мы то уж думали, что тебя опять мама с папой не отпустят. — Иди в задницу, Гил, — с улыбкой отозвался Джонс, показав другу средний палец. — Уж не в твою ли? Юльхен тут же захохотала. Третьим в салон умостился Антонио, всегда улыбчивый и невероятно красивый испанец из Саут Сайда, а переднее кресло занял Мэттью. — Я уж думал, что этих бледных поганок разнесет, пока ты не приедешь, — отшутился парень. — А ведь всего лишь по косяку выкурили. Альфред тут же надавил на газ. — А где вы косяки достали? — Один парень в общежитии их продает по двадцатке, — ответил ему Антонио. — Грех было не купить. Этому парню из семьи иммигрантов было двадцать лет. Ему повезло получить гранд на обучение в университете Иллинойса, где он и познакомился с братом и сестрой Байльшмидт. Уже потом эти трое познакомились с Мэттью Уильямсом, который дружил с Джонсом, и в итоге они стали компанией. В этой самой компании Альфред был младшим по возрасту, но это никого никогда не напрягало. Гилберт и Юльхен все так же глупо хихикали, явно находясь под впечатлением от косяков, а Альфред подумал о том, что сегодня он, возможно, сможет добиться от Гила чего-то серьезнее, нежели обжимания и поцелуи. Не то, чтобы они состояли в отношениях, просто проскальзывала между ними искра и нравились они друг другу, так что Джонс смел рассчитывать на что-то особенное. Лейвкью как обычно бурлил от обилия разномастной молодежи. Оставив машину на парковке, компания молодых людей направилась в свой любимый клуб «Вишенка», довольно уютное заведение с вип-комнатами, в которых вполне можно раскурить если не косяки, то хотя бы кальян. В этих самых комнатах стояли мягкие диванчики с красной обивкой и низкие столики, стеклянные и настолько прозрачные, что их и трезвый мог не рассмотреть. Заказав пива, джина и мартини, Гилберт и Антонио дождались, пока расторопный официант исчезнет из вип-комнаты, а после выложили на стол косяки, коих оказалось всего шесть штук. Альфред слабо понимал, что там внутри, под скрученной бумажной оберткой. Он никогда прежде не курил ничего серьезнее кальяна и табака, но очень хотел попробовать все на свете. — Предупреждаю, от этого нехило штырит, — сказал Антонио. Он обратил свой взгляд на Джонса. — А тебе хоть можно, ты не слишком маленький? Альфред лишь хмыкнул. — Задрали уже с тупыми шутками про то, что я маленький. Давай сюда свой косяк. Испанец обворожительно улыбнулся ему, но спорить не стал. Как только странный едкий дым попал в легкие, Альфред замер, едва не забыв, как надо дышать. В глазах помутнело, уши на миг заложило, но едва парень выдохнул, стало хорошо. Тело тут же охватила приятная слабость, а взгляд прояснился, все кругом постепенно обрело очертания. — Ого… Делать вторую затяжку он не спешил, стараясь привыкнуть к ощущениям, а вот Юльхен уже вовсю раскуривала косяк, словно забыв обо всем на свете. Она вообще любила баловаться всякими запрещенными веществами даже больше, чем ее старший брат. — Ну что, Ал, как тебе? — томным голосом спросил Гилберт, оказавшись вдруг близко к Джонсу. — Хорошая вещь, правда? Сидевший по другую сторону Мэттью кашлянул, глядя на них, а потом поднялся на ноги. — Я сейчас вернусь. Он умчался даже слишком быстро, но это никого не удивило. В скором времени принесли напитки. Официант не без любопытства смотрел на них, задержав особенно долгий взгляд на Антонио. Испанец поспешил подмигнуть ему, заставив бедного парня густо покраснеть. Никто не мог устоять перед обаянием этого испанца. Как только официант покинул вип-комнату, Юльхен выдохнула дым в лицо Антонио. — Нечестно! Ты уже закадрил парня, а я до сих пор не закадрила девчонку! — она схватила со стола бокал с мартини, осушила его в три глотка, а после с шумом поставила на место. — А ну пошли на танцпол, живо! Антонио даже не успел понять толком что к чему. Он едва не выронил косяк, но все же поплелся следом за подругой, благо та тащила его за собой, вцепившись мертвой хваткой. — Смотри парня не закадри, — усмехнулся ей вслед Гилберт. Девушка поспешила показать ему средний палец, а парень лишь громче засмеялся. Когда они остались в вип-комнате одни, Альфред сделал вторую затяжку. Гилберт сидел в самом деле очень близко, и это невероятно волновало воображение. Близость его тела заставляла трепетать, а оседавший в легких дым туманил рассудок. Парень и сам не понял, как так вышло, что он вдруг резко вцепился рукой в чужой подбородок и, повернув лицо Гилберта к себе, прижался губами к его губам. Байльшмидт удивился, но отстраняться не стал, хотя и отвечать на поцелуй он не особо спешил, а Альфред не мог думать над тем, хорошо это для него или плохо. Рука словно сама собой потянулась вперед, прошлась по крепкому торсу Гилберта ниже, к поясу брюк, а после скользнула под рубашку. В том миг, когда его пальцы оказались на коже парня, Байльшмидт мягко оттолкнул его от себя. — Чего это ты творишь? Нехило тебя повело с пары затяжек. Он усмехнулся, и эта самая усмешка подействовала на Джонса как ведро холодной воды на голову. Он замер с распахнутыми глазами, а после выдохнул: — С чего ты взял? Я же просто поцеловал тебя. — Ты полез мне под одежду, чувак, — хмыкнул Гилберт. — Не веди себя как развязные танцоры из «Голубой Феи», ты же у нас милый воспитанный пай-мальчик. Джонс невольно прикусил губу. — А что тут такого? Я не могу лезть тебе под одежду? Стало очевидно, что Байльшмидт и сам немного растерялся от этой ситуации. — А ты не хочешь сперва… ну, не знаю, на свидание сходить, например? Альфред неожиданно даже для самого себя рыкнул. — Нет! Я просто хочу заняться сексом с парнем! Он понимал, что Гилберт просто не хочет спешить, хочет сделать все так, как принято. Ну, или как-то так, черт его разберет. Но лично Альфред хотел именно секса. Байльшмидт замер в недоумении, а Джонс, осознав, что сболтнул лишнее, вскочил на ноги. — Пойду тоже потанцую! — Эй, Ал! Альфред ретировался с немыслимой быстротой, оставив Гилберта наедине с его недоумением. Оставалось лишь проклинать себя за подростковое поведение и глупые поступки, однако когда на виду замаячил Мэттью, Джонс вдруг забыл о том, что хотел заняться самобичеванием. — Мэтт! Тот, очевидно, шел обратно в вип-комнату. — Что такое? — Поехали со мной! Это важно! Громкая музыка била по ушам, но Уильямс его все же услышал. Он не понимал пока, что да как, хотя стоит признать — этого не понимал и сам Альфред. Единственное, что осознавал парень — он хочет поехать в «Голубую Фею» и посмотреть лично, с кем там его сравнил Гилберт. Это решение было спонтанным, но до того твердым и даже осознанным, что Джонс и сам ему удивился. Он еще не знал, что этот поход в гей-клуб кардинально изменит его жизнь в скором времени. Альфред прежде о клубе «Голубая Фея» только слышал вскользь из немногочисленных рассказов Гилберта. Это было сугубо мужское заведение, в которое пускали только совершеннолетних, что уже говорило о том, что сам Джонс туда попасть не может. Машина остановилась как раз на пересечении улиц. Это был довольно тихий район в Вест Лупе, вдали от высоток и больших домов. Яркая вывеска освещала улицу, создавая причудливое голубоватое сияние, и это немного раздражало глаза. У самого входа были люди, местечко оживленное, оно и понятно. — Зачем мы здесь? Эй, Ал? Джонс решительно не знал, что на это отвечать. Откровенно говоря, он и сам слабо понимал, что его сподвигло сюда приехать. На одну лишь дорогу ушло полчаса, и это время он вполне мог потратить на веселье в «Вишенке» с друзьями. — Я хочу сходить туда, — ответил парень, уверенно указав на яркую вывеску. — Хочу посмотреть, что там да как. — Да что с тобой такое? Джонс перестал натянуто улыбаться. Пришлось обернуться и посмотреть на друга. Тот, к слову, выглядел очень обеспокоенным. Мэттью в принципе был парнем заботливым, он часто позволял себе ненавязчиво опекать Альфреда, которого так и тянуло к приключениям. — Ничего. Я просто хочу повеселиться. — Мы могли повеселиться в «Вишенке», разве нет? — удивился Уильямс. — Мы так давно это планировали, наконец-то смогли вырваться все вместе, а ты вдруг решил смотаться в Вест Луп, бросив друзей и ничего им не объяснив? Не слишком ли это? Джонс задумчиво откинулся спиной на сидение и снова бросил взгляд на вывеску. — Гил считает меня маленьким. Пай-мальчиком. А я не хочу быть таковым, понимаешь? Мэттью нахмурился. — Так это из-за Гила? Вы что, поссорились? — Нет, — резко ответил Альфред. — У нас ведь нет поводов ссориться, мы даже не встречаемся. Я же, черт возьми, маленький. Поняв, что так беспокоит друга, Уильямс улыбнулся. — Ну, что за ерунда. Он просто не хочет спешить, вот и все. — Зато я хочу. Я взрослый, и я это докажу. Джонс решительно открыл дверцу автомобиля и выбрался наружу. Ночной прохладный воздух заставил невольно поежиться, равно как и стойкий запах гари. Совсем рядом, в подворотне, у разведенного в бочке костра грелись бездомные, но Альфред не обратил на них особого внимания. — Поход в стрип-клуб не сделает тебя взрослее, Ал! — крикнул вслед другу Мэттью. — Да тебя даже не впустят, ты же несовершеннолетний. В ответ на это Джонс открыто усмехнулся. — Посмотрим! Ты со мной? Уильямс совершенно не хотел даже пытаться попасть в это сомнительное заведение, но отпускать туда Альфреда одного… — Что б тебя… Джонс весело засмеялся. Поставив «Форд» на сигнализацию, парни уверенно пересекли пустынную улицу и достигли массивных дверей. Джонс на взгляд оценил это немалых размеров здание. Он знал о том, что еще в прошлом веке Вест Луп был промышленным районом, битком набитым всевозможными предприятиями. Теперь же в старых добротных зданиях располагались многочисленные магазины, бутики и клубы. И данное здание не было исключением. У самого входа стоял здоровенный чернокожий вышибала, который вполне бы мог слиться со своим черным костюмом в ночное время суток, если бы не белоснежная рубашка под пиджаком. Он даже был в темных очках. Зачем они ему ночью? Впрочем, этот вопрос волновал сейчас Альфреда меньше всего на свете. — Добрый вечер, — улыбнулся он. Мэттью даже не по себе стало, уж очень эта фраза прозвучала «по-гейски». Да, Джонс гей, но, черт возьми, не стереотипный гей. Сам же Уильямс, к слову, геем не был, но и гомофобией никогда не страдал. — Документы, — стальным тоном проговорил вышибала. Альфред даже не растерялся. Мэттью объективно понимал, что его друга ну никак не могут пропустить в это заведение, однако Джонс держался на удивление уверенно. Он тут же зашарил в карманах. — Момент, сейчас! — достав из кармана две купюры по сто долларов, он протянул их вышибале. — Вот это мой документ, а вот это документ моего друга. Уильямс сглотнул и огляделся, готовый к тому, что придется спасаться бегством. Вышибала, к слову, даже в лице не изменился, но это лишь сильнее пугало. Он был на целую голову выше Альфреда, который коротышкой никогда не был. — Без документов не пропускаю. Это был отличный момент, чтобы схватить друга-идиота за локоть и потащить его подальше и от этого заведения, и вообще от Вест Лупа, но Альфред как ни в чем не бывало продолжил: — Что-что? Водительское удостоверение показать? Да никаких проблем! Вот, пожалуйста! Мэттью просто пораженно замер, когда Джонс достал из кармана еще две сотни. Но куда сильнее удивил вышибала, который оглянулся, проверяя, что никто не видит, взял у парня деньги, а после совершенно спокойно отошел в сторону и открыл дверь. — Приятного вечера. — Спасибо, и вам того же! Для человека, впервые оказавшегося в подобном месте, Альфред выглядел слишком уж уверенно, а Уильямс запоздало осознал, что это, должно быть, и есть его попытка выглядеть взрослым. Пока выходило неплохо. — Четыре сотни? — выдохнул Мэттью, когда они оказались в помещении. Шумела музыка, биты которой сотрясали воздух, но Джонс все равно услышал друга. — Ты с ума сошел, Ал! — Нет, просто деньги решают все. Как же хорошо, что я уже снял круглую сумму с отцовской платиновой карты. — Он тебя убьет, — усмехнулся Уильямс. — Но признаю, это было очень круто. Джонс совершенно довольно засмеялся. Он отлично себя чувствовал, и это нельзя было не заметить. В сиянии перламутровых огней тут же замаячили статные мужские фигуры. Мэттью нервно огляделся и мигом сосчитал четыре небольшие сцены, на каждой из которых танцевали полуголые юноши. Все они были как на подбор красивые и идеально сложенные, что совсем не странно. Единственным, что хоть немного скрывало их срам, были весьма откровенные стринги и, как ни странно, галстуки на шеях. Уильямсу стало не по себе, а потому он отвел взгляд и снова посмотрел на друга. В тот же миг в глазах не менее растерянного Альфреда замаячило нечто откровенно маниакальное. Он нервным жестом поправил очки, а потом, заметив взгляд Мэттью, поспешил улыбнуться. — Вот это я понимаю отличное заведение. Чувствую себя взрослым. Вокруг каждой сцены толпились восторженные мужчины. Были среди них и довольно солидные люди, постарше и помоложе, были даже те, кого вполне можно было бы назвать стариками. Мэттью это заведение не нравилось категорически, но пытаться отговаривать друга покинуть клуб он не стал. Парень вообще всегда думал в первую очередь о чужом комфорте, а не о своем, а Джонс был в таком невероятном восторге, что обламывать его сейчас было бы жестоко. Тем более что они уже отвалили четыре сотни за вход. — Как знаешь, — только и отозвался Уильямс. Альфред быстро сориентировался в помещении и, схватив друга за руку, потащил в сторону барной стойки, еле проталкиваясь через толпу. Здесь было значительно меньше народа, что, безусловно, радовало. Парни поспешили присесть на тонкие стулья с мягкими сидушками. Джонс сразу обратил свой взор на сцены с танцорами, а Мэттью напротив отвернулся, не желая больше этого видеть. — Привет, — мило улыбнулся ему подоспевший бармен, облаченный в до противного блестящую майку. – Что будете пить, парни? Уильямс постарался выглядеть как можно более непринужденно. — Ему текилу, а мне водки, — ответил он. Мэттью понимал, что ему просто жизненно необходимо выпить чего-нибудь покрепче. В отличие от того же Альфреда, он пьянел очень медленно. Бармен кивнул и отвернулся, и в тот же миг Уильямс просто кожей почувствовал чужой взгляд. Обернувшись в сторону, он сразу увидел откровенно пялящихся на них с Джонсом двух мужчин. Обоим явно было за сорок, хотя выглядели они довольно опрятно. — Привет, красавчик. Мэттью выдохнул. Вот как раз чего ему и не хватало, так чтобы к нему подкатывали престарелые геи. — Свали, мудила, он со мной! — внезапно вмешался Альфред. Незнакомец лишь обворожительно улыбнулся ему. — Такие милые сладкие мальчики, и совсем еще юные. Хотите поехать с нами? Обещаю, будет весело. — Нет, съебись. Джонс тоже улыбался, но голос его звучал твердо. Почувствовав неприкрытую угрозу, мужчина разочаровано вздохнул. — Как грубо. Улыбнувшись еще шире, Джонс показал ему средний палец. Уильямсу совершенно не нравилось то, что происходит. В голове даже возникла мысль о том, что если они будут сильно выделываться, их могут попросту настичь где-то в переулке и изнасиловать. Да или прямо тут на месте изнасиловать, мало ли. В конце концов, это же гей-клуб, в котором собрались похотливые извращенцы, чтобы поглазеть на стриптизеров, а потом подрочить в туалете. Или подцепить кого-то, кто им подрочит. Опять же, деталей Мэттью не знал, но как это в целом бывает он прекрасно понимал. — Объясни, зачем мы здесь? — обратился парень к другу. — Я уверен в том, что это не последний мудила, которого заинтересует твоя задница. Альфред фыркнул. — Я здесь для того, чтобы получить первый сексуальный опыт, а ты будешь моей группой поддержки. Уильямс нахмурился. — Ты только что отшил того, кто мог помочь тебе с этим самым первым опытом. — Кто? Этот смердящий придурок? — на сей раз Джонс засмеялся. — Вот еще. Я отличаю тех, кто мне подходит, от тех, кто хочет меня трахнуть. — Выходит, ты сам хочешь кого-то трахнуть? Альфред закивал. Едва бармен поставил перед ними стаканы с их заказом, парень взялся на свою текилу и снова обратил взор на сцены. Танцоры извивались настолько эротично и пошло, что даже Мэттью, никогда не тяготевший к людям своего пола, и тот заволновался. — Посмотри вон на того парня. Видишь, высокий такой? Уильямс залпом выпил водку, а после посмотрел в указанном направлении. Тем самым парнем оказался один из танцоров. Сцена была не близко, но Мэттью все равно смог разглядеть его. Широкие плечи, узкая талия, почти по-женски округлые бедра и крепкий круглый зад — это сложно было не разглядеть. С точки зрения эстетики тело было действительно красивое, хоть и немного нестандартное. — А он здоровяк, — протянул Уильямс. — Неужели тебе нравятся такие парни? Это вполне могло удивить просто потому, что на памяти самого Мэттью интимным интересом его лучшего друга был только Гилберт, который вообще не был похож на этого танцора в стрингах. — У меня нет какого-то определенного предпочтения, — ответил Джонс. — Но на этого парня у меня встал. Уильямс едва воздухом не подавился. — Боже, Ал! Что ты… Любопытство оказалось сильнее, а потому парень все же опустил взгляд на пах Джонса и сразу увидел приличный такой бугорок, благо не сложно было это разглядеть за узкими джинсами. — Просто живое воплощение секса, не правда ли? Альфред прикусил губу, явно не обратив внимания на то, что он смутил друга, а Уильямс выдохнул и снова посмотрел на танцора. — Воплощения секса тоже у каждого свои. А что ты будешь делать дальше? Найдешь себе какого-нибудь извращенца, который отсосет тебе в кабинке туалета? Джонс ответил не сразу. Он явно думал, все так же смотря на танцующего парня. В тот миг, когда танцор вдруг слез со сцены и приник всем своим телом к одному из мужчин, Альфред едва не подскочил на месте. Он вытянул шею, силясь понять, что к чему. — Куда это он его повел? Мэттью не успел ничего предположить. Занятый взбалтываем какого-то напитка бармен ответил: — Всего лишь приватный танец, красавчик. Если расщедришься на четвертак, Ив и тебя порадует. Он лукаво улыбнулся, а Уильямс запоздало понял, что бармен определенно точно слышал их разговор. — Приватный танец? Только танец? Бармен кивнул. — Только танец. Это ведь стрип-клуб. Ни о какой дрочке или отсосе не может быть и речи. Ну, разве что за отдельную плату. Джонс прикусил губу. — То есть, гипотетически можно? Мужчина даже перестал заниматься своим напитком. Он чуть сузил глаза, а после приблизился. — Гипотетически все можно, сладкий, были бы на все это деньги. — А если я… ну… — парень на мгновение растерялся. Он посмотрел на Мэттью, понятия не имевшего о его намерениях, а после решительно сглотнул. — Если я, допустим, хочу провести с ним ночь. Бармен тут же мотнул головой. — Тогда тебе не к Иву, он таким не занимается. Но Джонс не был намерен сдаваться. — А если все же договориться о цене? — Эй, Ал, — попытался вмешаться Мэттью. — Зачем тебе это? В конце концов, такой красивый юноша, как Альфред, без проблем мог найти себе любого парня, с которым можно заняться сексом, не расставаясь при этом с деньгами. Но Джонс не обратил внимания на слова друга. Бармен лукаво улыбнулся, словно что-то прикидывая в уме. — Косарь, и Ив после смены подумает над твоим предложением. На сей раз Альфред не растерялся. — Два косаря, и Ив после смены едет со мной в отель. Сперва бармен удивился, как, к слову, и Уильямс, прекрасно понимавший, что этот мужчина не был серьезен, он лишь хотел спугнуть Джонса столь высокой ценой. Хотя, конечно, у Ала на лбу не написано, что он сын миллионера и для него тысяча долларов — деньги не большие. — Вот как… — теперь уже бармен впал в раздумья. — А знаешь что, парень, если ты сейчас серьезно, посиди-ка здесь минут двадцать. Эй, Бруно, подмени меня! Мужчина ретировался, а Альфред довольно улыбнулся ему вслед, удачно скрывая свою нервозность. Мэттью тут же ударил его по плечу. — Ты с ума сошел! Два косаря за секс со стриптизером? Ты мог в борделе снять лучшего хастлера вдвое дешевле! А ведь странно, прежде Джонс никогда не вел себя, как мажор, сорящий деньгами. Или он просто в духе маленького капризного ребенка решил заполучить понравившуюся игрушку? Джонс почти невинно улыбнулся ему. — Ничего ты не понимаешь, Мэтти. Тут Уильямс был полностью согласен. Да уж, он и правда не понимает, зачем платить две тысячи долларов за то, чтобы провести ночь со стриптизером, который конкретно сейчас танцует приватный танец какому-то мужчине. Возможно ли, что это нормально для парней вроде Джонса? Или у него просто в самом деле заскок? А если бы сегодня Гилберт все же пошел с ним на близость, забив на разницу в возрасте, всего этого не было бы? Ответов на эти вопросы у Уильямса не было.***
Мобильный вибрировал столь настойчиво, что Штефану просто пришлось протянуть руку в его сторону. Отыскав старенький телефон рядом с подушкой, он, не глядя, принял вызов. — Я уже битый час стою у твоего вонючего дома. Замечу, что ночь выдалась не теплая, так что будь так любезен, открой чертову дверь. Калиш поморщился, силясь понять, что к чему. Он открыл глаза и огляделся. В комнате было темно — единственным освещением служил свет от уличного фонаря, что проникал в окно. Не сразу, но парень сообразил, что он находится в своем доме. Первая ночь за минувший месяц, которую он проводит не в фургоне. А потом Штефан понял, кто же ему позвонил. — Доминик? — Наконец-то, — чуть насмешливо отозвался тот. — Прости, что разбудил, но имей в виду — я извиняюсь не искренне, потому что мне не нравится этот район и сам факт того, что я стою тут уже двадцать чертовых минут. — А какого хрена ты там вообще стоишь? — Дверь, сука, открой. Послышались гудки. Калиш хмыкнул, а после уставился на экран телефона. Два часа ночи. Черт бы побрал этого Доминика, он разбудил его, прекрасно понимая, что Штефан безумно уставший с дороги. Надо полагать, на то есть веская причина. Вставать не хотелось, но лучше не заставлять этого гостя ждать. Потянувшись всем телом, Калиш выбрался из пут теплого покрывала и, поднявшись на ноги, не без труда отыскал свои ботинки, а после поплелся в коридор. Он заглянул в комнату, в которой устроился Тодор и, убедившись в том, что друг спит, поспешил в сторону лестницы. Оттуда и дальше пришлось идти, держась рукой за стену, потому как было слишком уж темно, а искать включатель было попросту некогда. Послышался настойчивый стук в дверь. — Да иду я, иду! Калиш прибавил шагу. Несколько секунд, и вот захудалая гостиная его дома стала обозрима при тускловатом свете включившейся лампочки. Сразу после Штефан в спешке открыл входную дверь. За порогом в самом деле стоял Доминик Хедервари, с которым он не виделся, надо полагать, лет шесть или чуть меньше. — Ну, привет, румынский ублюдок, — с улыбкой поздоровался он. — Я знал, что ты можешь поселиться только в самой жалкой дыре. — И тебе привет, венгерское быдло. Зато у меня есть собственный дом, какой-никакой. Он отступил в сторону, позволяя Доминику зайти. Едва переступив порог, тот выдохнул. — Господи, ну и вонь. Ты тут затарился протухшими помидорами? Почему так пахнет? Калиш лишь хмыкнул. Он, оказывается, даже как-то перестал реагировать на этот самый запах. — Моя тетка пролежала тут мертвая очень долго, так что остался запах разложения. — Какая прелесть. Хедервари осмотрелся. В его руках Штефан увидел два битком набитых пакета, о содержимом которых он мог только догадываться. Вообще, у них с Домиником были очень странные, мало кому вообще понятные отношения. Они познакомились еще в Вене, когда Калишу было семнадцать, а Хедервари чуть больше девятнадцати. Теперь сложно поверить, что тогда они просто яро ненавидели друг друга и постоянно дрались. Доминик всегда был физически сильнее, но Штефан был проворнее и хитрее, так что доставалось им обоим. Однако время шло, и все их цапанья в один прекрасный миг стали какой-то навязчивой привычкой. Они уже больше просто ругались, чем дрались, словно соревнуясь в том, кто кого лучше унизит. А дальше все стало еще более странным. Когда они переспали в первый раз, окрыленный, но отчаянно растерянный Штефан искренне верил в то, что это любовь. Конечно, у них никогда и ничего не было идеально, но в этом не было необходимости. Они проводили вместе много времени, все так же ругались, называя друг друга весьма нелицеприятными словами, а по ночам кувыркались в постели, и все было хорошо, им обоим все нравилось. Но ничто в мире не длится вечно. Они оба были иммигрантами, коих всегда было немало в Европе. Судьба свела их в мастерской господина Эдельштайна, мастера музыкальных инструментов. Это был очень привередливый и занудливый человек, который, однако, стабильно платил и не заставлял сильно надрываться, а потому в его мастерской Штефан задержался надолго, ведь с хорошей работой никогда не угадаешь наверняка. Самому герру Эдельштайну Калиш не сильно нравился, а вот выносливый, остроумный и умеющий всех к себе располагать Доминик сразу вызвал у него симпатию. Когда Эдельштайн впервые пригласил Хедервари к себе домой на обед, Штефан не придал этому значения, в отличие от Тодора, который работал с ними в той же мастерской и явно замечал намного больше, чем все могли подумать. И в итоге Велков оказался прав. В скором времени встречи Штефана и Доминика стали куда более редкими, а потом Хедервари признался в том, что начал встречаться с дочерью Эдельштайна, красивой и утонченной девушкой по имени София. Это стало для Калиша настоящим потрясением, своеобразным мигом прозрения. Уже потом он понял, что их встречи с Домиником были для венгра не более, чем просто развлечением, в то время как сам Штефан на самом деле был влюблен, хоть и не говорил этого. Хедервари стал своим в семье Эдельштайнов. Сердце Штефана было разбито, и лишь один Тодор это понимал. Он поддержал Калиша в тот миг и стал ему по-настоящему близким другом. А позже, когда Доминик сообщил им о своей помолвке, Штефан решился убраться прочь из мастерской и найти другую работу, чтобы никогда не пересекаться ни с Хедервари, ни тем более с его невестой. Как ни странно, Велков последовал за ним. С тех самых пор они, по сути, и не виделись, хотя оставались при этом на связи. Калиш знал о том, что вскоре после свадьбы Доминик с женой перебрался в Штаты и устроился в Чикаго. Знал о том, что у него свой бизнес, что у них с женой двое маленьких детей. За те годы, что они не виделись, чувства Штефана заметно притупились, а потому, когда он сообщал Хедервари о своем переезде и новом адресе, он совершенно не опасался скорой встречи. В конце концов, что было — то прошло. — А ты не мог днем приехать? Или хотя бы утром? Доминик кивнул каким-то своим мыслям и уверенно направился в сторону кухни. — Ну и дыра, ничего не скажешь. Долго тут придется порядок наводить. На самом деле ты должен быть мне благодарен за то, что я вообще вырвался. Днем я занят на работе, вечером тоже. Вместо того, чтобы отдыхать ночью, я приехал сюда. Знал же, что вы с Тодором те еще ослы, точно не прикупили ничего поесть. Хедервари поставил на не особо чистый стол пакеты, а после оглянулся в сторону Калиша. Тот запоздало понял, что в пакетах продукты, и вспомнил о том, что они с Велковым в самом деле давно не ели нормально. — То есть, ты привез нам пожрать? — Именно так, — усмехнулся Доминик. — Холодильник работает? Штефан огляделся. Он лишь сейчас заметил, что холодильник вообще есть в этом доме. — Понятия не имею. Не проверял. — Хорош хозяин. Хедервари все делал так, словно он на этой кухне вырос. В его уверенных движениях чувствовалась умиротворенность, так что Калиш молча наблюдал за тем, как он включает холодильник, а после наполняет его продуктами. Среди прочего в пакетах обнаружилось несколько бутылок пива. Довольно улыбнувшись, Штефан выхватил одну и поспешил ее открыть. — Мы по дороге экономили на всем, — признался он. — Давно я не пил спиртного, черт возьми. — Сказал бы, я б привез вино или коньяк. Хедервари совершенно не поменялся за годы, разве что теперь он выглядел куда солиднее и взрослее, даже несмотря на то, что был облачен в невзрачную рубашку и потертые джинсы. С ним всегда было удивительно комфортно и просто. — А вообще я не ожидал, что ты проявишь заботу, — сказал Штефан. Он открыл бутылку и сделал глоток. — Спасибо. — Да ерунда. У меня собственный гипермаркет, так что я могу себе это позволить. — Высоко поднялся. Ты же в Вест Сайде живешь, да? Вест Сайд был районом весьма благоприятным и спокойным. Он был населен преимущественно представителями среднего класса и считался самым некриминальным районом Чикаго. — Да. Хотя у меня ничего бы не было, не окажи мне тесть финансовую помощь. Штефан задумчиво кивнул. Доминик определенно весьма удачно женился, и за него стоило искренне порадоваться. Далеко не каждому иммигранту так везет. — Значит, бизнес процветает? — Еще как, — усмехнулся Хедервари. — Мы совсем недавно расширились, приобрели новое помещение. Софи до сих пор считает, что это плохая идея, потому как магазины в Саут Сайде постоянно грабят местные гопари, но я все же решил, что стоит попытаться. Долго откладывал, искал людей, которым можно было бы довериться и поручить дела, но ребята из Вест Сайда сюда не полезут, а местным я не доверюсь никогда. И тут вы с Тодором так удачно появляетесь. Это действительно повод реализовать идею. Калиш хихикнул. Он не знал, в самом ли деле это такое невероятное стечение обстоятельств, но если все в самом деле так, то выходит, что Доминик решил обеспечить их с Тодором работой. Весьма кстати. — Знаешь, я не сильно верю в такое везение, — признался он. — Но сейчас мне плевать, надо делать чертов ремонт и на что-то жить. Доминик как раз разобрался с продуктами и, сложив пакеты и бросив их в один из ящиков, посмотрел на Калиша. — Будем считать, что ты сказал мне спасибо. Штефан сделал еще один глоток. Пиво было отличным, от него сразу стало хорошо. Парень вдруг вспомнил прежние времена, дни в Вене, когда они работали вместе и были на равных. Обычно после рабочего дня они гуляли по городу, если погода выдавалась хорошей, и пили немецкое пиво, что продавалось в одном из ближайших магазинов по евро за бутылку. — Итак… — Калиш невольно откашлялся. — А как поживает твоя жена? Как дети? — Дети ходят в ясли. Лиззи скоро пять лет, а Роланду два года. А жена… — Доминик хмыкнул. — Она хорошая, любит музыку. Бизнесом не интересуется, хоть и просит меня всегда и во всем с ней советоваться. — Надо же. Хедервари молча смотрел на то, как его старый друг пьет пиво, а после вдруг сорвался с места и подошел к нему со спины. Штефан едва не подавился, когда его чуть ли не вжали в стол. — Забавно, не правда ли? — Что? Эй, ты чего? Чужие руки зашарили по его телу, и это заставило Калиша паниковать, но вместе с тем испытать невероятный трепет. Казалось, что тело помнит эти прикосновения, несмотря на то, что разум давно уже остыл. — Я скучал по тебе, Штеф. Румын замер, прислушиваясь к своим ощущениям. С тех самых пор, как их пути с Хедервари разошлись, у него, по сути, не было нормальных постоянных отношений, хотя недостатка в сексе он не знал. Впрочем, связи на одну ночь быстро приедаются, а для того, чтобы вспыхнули хоть какие-то чувства, нужно нечто посерьезнее, чем отличный трах где-то в туалете или подворотне. С Домиником всегда все было особенно. Возможно это потому, что он был первым мужчиной Штефана, или потому, что только в него румын был влюблен, хоть и не взаимно. Сложно сказать наверняка, но понятно одно — с ним все было иначе, намного лучше и ярче. — Эмм… — Калиш и не думал противиться внезапным действиям Хедервари. Однако было слишком много откровенно напрягающих моментов. — Ты ведь женат. Чужая ладонь настойчиво прошлась по его ягодице. Штефан сглотнул и поставил бутылку на стол, дабы чего доброго не пролить пиво. — И что? Раньше я встречался с девушками, и это ничуть не мешало мне трахать тебя, помнишь? Он был так близко и слова эти прошептал ему на ухо таким томным голосом, что Калиша повело окончательно. Он прикусил губу, полностью отдаваясь ощущениям, таким острым и до ужаса противоречивым. Да уж, заниматься сексом с женатым мужчиной — идея ужасная, тут не поспоришь, но все же… — Твою мать, венгерское ты мудило. Хедервари усмехнулся и расстегнул ремень его брюк. — Приятно знать, что ты помнишь наши игры, румынская псина. Он уткнулся ему в шею, а Штефан ярко вспомнил о том, как это было прежде. И сейчас, когда Доминик снова ласкал его шею губами и трогал его тело сильными руками, каждое воспоминание стало таким живым и сочным, что последние адекватные мысли покинули разум. — Ты мразь. Ты знаешь это? Хедервари почти счастливо засмеялся. Когда штаны Калиша сползли вниз, Доминик огладил руками его бедра, а после потянул вниз резинку трусов. Было слишком уж очевидно, что они хотят одного и того же. Отодвинув початую бутылку в сторону, Штефан сам опрокинулся грудью на стол, невольно морщась от холода. Он хорошо помнил о том, что раньше Хедервари всегда носил с собой смазку и парочку презервативов, зная, что подобное добро всегда понадобится. Отчего-то сейчас он не сомневался в том, что венгр вполне подготовился. Явно же он не начал лапать его просто так, явно так и планировал. — Знаю, уж поверь. Несмотря на улыбку, Доминик был совершенно серьезен. Что ж, он хоть осознает, что изменять жене с другим мужчиной — это плохо. — Верю… Калиш пропустил момент, когда Хедервари расстегнул свои джинсы, а потому миг, когда его горячая плоть вжалась ему в ягодицы, стал большой неожиданностью. — Скажи, ты ведь не против, чтобы мы снова развлекались, как тогда? Ведь да? Смысл слов доходил весьма туго. Тем более, что Доминик все делал поспешно. Смазка у него с собой была, потому как спустя несколько томительных секунд его влажные пальцы коснулись сморщенного ануса совсем переставшего соображать Штефана. — Как… раньше? Калиш расслабился, позволяя ввести в себя палец. Вышло на удивление удачно. — Да, ты ведь помнишь, правда? Да, Штефан все хорошо помнил, несмотря на что, что с тех прошло без малого шесть лет. И стоит признать, он скучал по этим самым играм. Когда Доминик активнее задвигал пальцем, Калиш с шумом выдохнул. — Тебе что, жена не дает? Хедервари недобро усмехнулся, но на вопрос так и не ответил. Он вытащил палец. Анус был плохо растянут, но хорошо смазан, а потому резкое проникновение было хоть и болезненным, но вполне терпимым. Штефан зажмурился, честно стараясь не напрягаться, несмотря на сильный дискомфорт, а Доминик держал его, не позволяя отстраниться. Наконец, чужая плоть была полностью внутри. Венгр не медлил и не церемонился, прекрасно помня о том, что Калиш любит грубый секс. За минувшие годы ничего по сути не изменилось в их предпочтениях. — Ты такой узкий… Черт, хорошо-то как… Все связные мысли покинули Штефана, когда Доминик начал властно трахать его, не позволяя ровно дышать. В глазах немного потемнело от смеси боли и наслаждения, а потому он полностью отдался противоречивым чувствам. Это определенно слишком плохая идея. Если раньше все было нормально, то теперь Хедервари женат. У него, черт возьми, двое маленьких детей. Неужели ему нужен любовник-мужчина на стороне? С точки зрения морали это весьма отвратительно, хотя если быть совсем откровенным, ни для него, ни для Штефана моральных устоев не существовало в принципе. Должно быть, именно поэтому они занимались сексом на грязной кухне, наплевав на моральную сторону этой ситуации. Калиш явственно ощущал, что близок к скорому оргазму. Все было отлично, пока до его воспаленного разума не дошел чужой голос: — Эй, Штеф! Это ты там шумишь? Румын в ужасе замер, узнав голос Тодора. — Черт! — он попытался вырваться, но Доминик, очевидно, на голос Велкова не обратил внимания, потому как продолжал заниматься своим делом. — Да съебись ты! С трудом оттолкнув от себя Хедервари, Штефан в спешке натянул штаны. На лестнице послышались шаги, вполне отчетливые и медленные. Где-то рядом хихикнул Доминик, но румын не посмотрел в его сторону просто из принципа. К тому моменту, когда Тодор оказался на кухне, они оба привели себя в относительный порядок. У Штефана немного хлюпало в промежности и побаливало, и это безумно раздражало. — Привет… — Велков окинул их заспанным взглядом. — Тут кого-то резали или мне показалось? О, а ты что тут делаешь? Не странно, что Тодор удивился, увидев Доминика. Тот, к слову, просто поражал своим спокойствием и деланным добродушием. Вряд ли он был в восторге от того, что ему помешали кончить. — И тебе привет. Я всего лишь завез вам еды, подумал, что вы оба захотите пожрать, а приличных магазинов по близости пока нет. Тодор с трудом переваривал все то, что ему сказали, а после снова сонно поморщился и наткнулся взглядом на бутылку с пивом. — Еды привез? Это хорошо, но почему ночью? Он прошел на кухню, поправляя на ходу сползающие штаны, а после взял со стола бутылку и сделал глоток. — Потому, что утром я бы не смог вырваться с работы, — терпеливо ответил Хедервари. — А еще я спешил сообщить вам новость о том, что у меня есть для вас хорошая работа. Калиш немного поморщился. Его собственная плоть до сих была напряжена и теперь немного побаливала, оказавшись в плену штанов. Стоит полагать, Доминик сейчас чувствовал себя аналогично. — Надо же, как круто, — хмыкнул Тодор. — Отличные новости. Кхем… — Он внимательно посмотрел сперва на хмурого Штефана, а потом на Доминика, и стало очевидно, что он опять понял намного больше, чем должен был. — Я надеюсь, вы не трахались на столе? — вдруг спросил он. Хедервари нервно кашлянул, в Калиш густо покраснел. — Нет, конечно! Тодор побуравил взглядом лучшего друга. — Хорошо бы, — совершенно спокойно сказал он. — Это же обеденный стол, не стоит заниматься на нем непотребствами. Сказав это, Велков обернулся и зашагал обратно, допивая на пути пиво из бутылки. Штефан замер, а после посмотрел на Хедервари. Они оба до сих пор были возбуждены, и понявший это Тодор оставил их наедине. Что ж, этот парень определенно точно унесет с собой в могилу их тайну. А тайна у них теперь есть. И кто там говорил, что дважды в одну и тут же воду не войти? Бред какой-то. Штефан был готов наступить на те же грабли еще раз. Как, к слову, и Доминик, который приехал не только для того, чтобы привезти им еды. Они ведь и прежде не загадывали наперед, так пусть и теперь все просто идет своим чередом. А там видно будет.***
Музыкальные биты били по ушам, и это помогало абстрагироваться от всего того, что происходило. Мягкий диванчик с сиреневатой обивкой, такой знакомый и давно изученный, и очередной неизвестный мужчина, «толстый кошелек», которому надо понравиться. Ничего нового, ничего особенного, все ровно так, как обычно. Томно прикусив губу, он чуть выгнулся, играя мышцами и показывая свое тело во всей красе. Чертовы стринги, к которым он даже привык давно, еле скрывали гениталии, но куда важнее был галстук на широком ошейнике, который прятал от всех шею. Это может показаться странным, но шею он скрывал намного яростнее, чем задницу. — Да ты просто очаровашка, Ив, — восторженно выдал клиент, не сводя с него пристального взгляда. — О да, просто совершенство. Покрутись еще немного, сладкий. Ив лишь улыбнулся в своей привычной манере, мысленно отсчитывая секунды до конца приватного танца. В такие моменты он только и мечтал о том, чтобы в приват-комнате быстрее появился Джеймс, который сообщит, что время вышло. Ив хорошо выполнял свою работу, но он никогда ее не любил. Клиент вульгарно облизнулся и протянул руку вперед. Его пальцы прошлись по животу, касаясь пупка, а после скользя ниже. Ив лишь прикрыл глаза, продолжая ненавязчиво выгибаться. Когда чужие пальцы коснулись ткани стринг, стриптизер хотел было возмутиться, так как приватный танец не подразумевает тактильного контакта, но мужчина сам одернул руку и усмехнулся. — Как же сложно иногда сдержаться… Спасибо, Ив, ты меня сегодня порадовал. Он откинулся на мягкую спинку диванчика, а после полез в карман. Достав купюру с номиналом в двадцать долларов, он тут же сложил ее и поспешил всучить стриптизеру, сунув, как и полагается, в белье, в рабочую униформу, если стринги вообще можно так назвать. Ив улыбнулся шире. — Вы так щедры. Если учитывать то, что полагающийся за приватный танец четвертак мужчина уже заплатил, то эту двадцатку можно посчитать эдакими чаевыми. Довольно недурной улов, тем более что чаевые-то обычно оставляют официантам, а не стриптизерам. Клиент поднялся с места, несколько пошатываясь от выпитого алкоголя, а после поплелся к выходу, не поленившись шлепнуть Ива по заднице. Как только перламутровая шторка скрыла его спину, стриптизер с шумом выдохнул и сам присел на диванчик. — Ох, бля… Он раскинул в стороны длинные ноги и откинул назад голову. Было немного времени, которое можно потратить на отдых, а Ив и без того весьма долго вертелся на сцене, не говоря уже о приватном танце. — Ив? Отлично, ты тут. — Крейг? По голосу Ива нельзя было сказать, что он рад встрече с барменом. Они вообще никогда особо не были друзьями, но неплохо общались и извлекали друг для друга из этого общения немало выгоды. Стриптизер немного нахмурился, когда бармен подошел к нему и присел рядом. Выходит, Джеймса можно не ждать, и если Крейг тут, то он пришел с каким-то делом. — Чего тебе? — Есть дело. Хочешь срубить два косаря? Ив пристально уставился на бармена. Этот человек всегда был словно не от мира сего, со своими выбеленными до неестественного блонда волосами и всегда подведенными глазами. Он мог бы сойти за рядового наркомана, уж очень странными казались его большие глаза и слишком бледная кожа, но Ив хорошо знал о том, что тот точно ни на чем не сидит. — Два косаря? Ты хочешь предложить мне кого-то убить? Крейг хихикнул. — Нет, парень. За барной стойкой сидит мажор, новенький в нашем клубе. Он готов отвалить две штуки, если ты поедешь с ним в отель. Ив тут же изменился в лице. Он приподнялся и бросил на бармена полный негодования взгляд. — Ты опять? Я сто раз тебе говорил, Крейг — я не шлюха, спать с кем-то за деньги не намерен. Пусть твой мажор сгоняет в ближайший бордель, а я планирую этой ночью отсыпаться. — Да погоди ты! Поняв, что стриптизер намерен подняться на ноги и убраться из приват-комнаты, бармен схватил его за руку и приблизился к нему вплотную. — Отвали. — Подожди, Ив! Сам подумай, я забираю свои двадцать пять процентов, итого у тебя на руках больше полторы тысячи денег. Ты в месяц столько не заработаешь. Ив замер. Он снова посмотрел в глаза Крейгу, хотя и было ясно, что довод его не убедил. — Заработаю, если буду вертеть тут жопой каждую ночь. Но не суть. Я не шлюха. Бармен, однако, тоже не спешил сдаваться. — Один раз не сделает тебя шлюхой, парень. Да и потом — тебе есть перед кем оправдываться? Тут каждый мальчик сосет клиентам за полсотни, и никто никого не осуждает. — Я не хочу этим заниматься, — отозвался Ив. — Предложи своему мажору кого-то другого, и, может, не потеряешь свою долю. Парень предпринял еще одну попытку подняться на ноги, но Крейг держал его за руку на удивление крепко. — Мажор на тебя запал, Ив. Уйми свою гордость и подумай о деньгах. Они тебе очень даже нужны, уж я-то знаю. — Я… — Это хорошие деньги, — прервал бармен. — Всего-то и нужно, что потрахаться с парнем. Он молодой и красивый, и на извращенца или психа не похож. А еще богатенький. Подумай о выгоде, парень. Это лучше, чем горбатиться на мелочевку. И подумай о своих домашних. На сей раз Ив замер, обстоятельно обдумывая то, что ему сказали. Прошло несколько долгих секунд, одна мелодия сменилась другой, а Крейг чуть разжал хватку, уже поняв, что ему удалось уговорить Ива и тем самым неплохо заработать. — Ладно, — выдохнул парень. — Но только один раз. И тебе двадцать процентов. Радость Крейга сменилась недоумением, но Ив не позволил ему возмутиться. Он усмехнулся и, вырвавшись из ослабевшей хватки, поднялся на ноги и поспешил покинуть приват-комнату. Было ясно, что он направился в гримерную, переодеваться, хотя его смена должна окончиться только через час. Но Крейг решил не возмущаться. Дело сделано, и он все же что-то да заработает.***
Мэттью с задумчивым видом попивал «Пину Коладу», в то время как Альфред, устремивший свой взгляд в сторону сцены, помешивал сельдерей в «Кровавой Мэри». Он нервничал и все хуже это скрывал, в то время как Уильямс почти смирился с тем, что он вынужден проводить ночь в гей-клубе. Ему теперь было даже любопытно, что там в итоге получится у лучшего друга. Даже сальные взгляды великовозрастных посетителей заведения уже не сильно напрягали. — Глотни хоть, — усмехнулся Мэттью, надеясь хоть немного разрядить напряженную обстановку. Джонс обернулся в его сторону с таким видом, будто только вспомнил о том, что он тут не один. Парень поспешил улыбнуться и поправить очки на переносице, снова делая вид, что все хорошо. Однако Уильямс сразу понял, что лучший друг растерян и отчаянно борется с этим чувством. — Что? — Коктейль, — Мэттью указал взглядом на стакан Альфреда. — Судя по всему, он что надо. А ты не пьешь. — Черт… — Джонс нервно хихикнул. — Да пофиг на него. Меня напрягает то, что моего… Кхем, что этого парня нигде не видно. Как ушел на этот приватный танец, так и не появлялся. Уильямс лишь кивнул. Да, он сам понял, что Альфред погружен в мысли о незнакомце, чертовом стриптизере, который и правда как-то пропал из поля зрения. — И почему ты так на нем зациклился? — спросил Мэттью. — За две штуки тут любой тебе на шею кинется. Джонс сжал свой стакан. — Мне не нужен любой, Мэтти. На сей раз Уильямс лишь кивнул: — Ну, ладно. Если для тебя это так важно… Спорить с лучшим другом и пытаться втолковать ему что-то Мэттью не был намерен. Это в принципе было не в его характере, потому как и он сам не любил, когда кто-то навязывает кому-то свое субъективное мнение. Раз уж Альфреду понравился именно этот парень, то пусть его и добивается, и именно так, как хочет сам. А Уильямс тут для того, чтобы его во всем поддержать. Совсем рядом что-то звякнуло. Мэттью обернулся, силясь понять, что да как. Первым делом он увидел рядом на барной стойке дамскую сумочку причудливого розового цвета с ремешком из золотистой цепи. Нечто похожее было у матери Уильямса. Парень подумал об этом совсем мимоходом, а после, наконец, увидел обладателя этой самой сумочки. Вернее обладательницу. — Эй, Бруно, нальешь мне «Маргариту»? Лысый бармен-мулат кивнул девушке, а та в свою очередь вытянула вперед руки, а после обернулась к Мэттью, почувствовав на себе его слишком уж пристальный взгляд. Парень был растерян. Он просто не ожидал увидеть девушку в подобном заведении, а потому сперва просто пялился на нее, словно не веря в то, что это не мираж. Девушка была весьма худенькая и красивая, с тонкими чертами лица, высокими скулами, большими зелеными глазами и тонкими губами. Ее блондинистые волосы были аккуратно пострижены и едва касались тонких плеч. На ней был розовый топ со стразами и паетками и коротенькая юбка такого же цвета. Уильямс совсем уж неприлично окинул ее взглядом, смотря на тонкие руки, кокетливые бретельки топа и бюстгальтера, что вполне отчетливо выпирал, на изящную шею и выступающие ключицы. — Эмм… — должно быть, девушку слишком уж смутило столь пристальное внимание незнакомца. — Чувак, какие-то проблемы? — обманчиво мелодичным голосом спросила она. — Или это место типа занято и мне лучше свалить? Мэттью даже не сразу понял, что она обращается именно к нему. Он сперва оглянулся в сторону Альфреда, которого наличие в гей-клубе девушки не так сильно удивило, а потом снова посмотрел на незнакомку, ощущая себя до ужаса неловко. — Нет! Прости, я просто… Э-э-э… — он снова уставился на девушку, ощущая себя просто последним идиотом. — Все в порядке, я просто… У тебя красивые волосы… Уильямс и сам не понял, зачем это сказал, и как вообще эта фраза должна была его оправдать. Он редко попадал в столь неловкие ситуации, но всегда долго за них извинялся, а тут вдруг из его уст вырвался аж полноценный комплимент. Девушка, к слову, тут же улыбнулась ему. — О, серьезно? Ну, типа спасибо. Она кокетливо провела ладонью по волосам и так мило улыбнулась, что Мэттью вновь едва не выпал из реальности. Нельзя было сказать, что это была девушка как раз в его вкусе, хотя бы потому, что у него и не было четких предпочтений. У девушки были щедро накрашенные ресницы, бледно-зеленые тени на веках и отчетливые стрелки, а потому она походила на типичную тусовщицу, коих немало в клубах, в которых Мэттью проводил время с друзьями. Но ни на одну из этих девушек парень еще не смотрел вот так. — Он просто удивился, — хихикнул смотревший на друга с ухмылкой Альфред. — Ты здесь, насколько я заметил, единственная девушка. Эта фраза блондинку, к слову, совершенно не смутила. — Типа да, заведение для мужиков. Но я тут часто тусуюсь. А знаешь почему? — в тот же миг бармен поставил перед ней бокал с коктейлем. Она изящно взяла его в руки и повернулась к парням всем корпусом. — Тут типа отличная музыка, куча полуголых красавчиков и отличная выпивка. А еще никто тупо не домогается, так что можно спокойно наслаждаться стриптизом. Мечта, а не заведение. Сечешь? Она хихикнула и сделала глоток. Джонс тут же кивнул: — А ведь вполне логично. А вот Мэттью смотрел на девушку, словно завороженный. Он и сам не понимал, что же именно его привлекло. Уж точно не кричащий и откровенный наряд. — А вы тут типа впервые, что ли? — спросила девушка. — А то я часто тут ошиваюсь, а вас еще не видела. Джонс сперва несколько напрягся. — Да, впервые. А ты правда часто тут бываешь? Тебе что, есть двадцать один год? Девушка засмеялась. — А то как же! Мне двадцать три. Уильямс пораженно распахнул глаза. Блондинке нельзя было дать больше семнадцати на вид, уж очень юной она казалась. Словно эдакая типичная школьница, не более того. А от того и поразительно, что она оказалась аж на два года старше, чем Мэттью. — Ого, — выдохнул Альфред, — А по тебе не скажешь. Он озвучил мысли лучшего друга, который предпочел промолчать. Девушка прикусила нижнюю губу. Не находись они в гей-клубе, Джонс бы точно решил, что она пытается флиртовать. — Ну, типа спасибо. Это похоже на комплимент. Парни не без труда понимали ее странную сленговую речь, но она определенно была им симпатична. Быть может потому, что она слишком уж не была похожа на тех девушек, которых они знали прежде. — Эй, парень! Альфред едва не подскочил на месте, когда за стойку вернулся прежний бармен. Он улыбался, и это вселяло надежду на то, что Джонс все же добился своего. — Привет, Крейг, — блондинка махнула ему рукой. Бармен кивнул в ответ, а после снова обратил свое внимание на Альфреда. — Не передумал? Джонс аж спину выпрямил. — Нет, конечно. — Тогда пошли, его смена закончилась. Он как-то странно мотнул головой, словно находясь под кайфом, но Джонса это не сильно смутило. Выходит, все получилось, и сейчас он поедет в отель с тем самым парнем, чтобы впервые в жизни заняться сексом. Это было невероятно круто, определенно, но так же и волнительно до ужаса. Несмотря ни на что, Альфред немного стеснялся своей неопытности, хотя он этого, конечно же, не покажет. — Хорошо. Эм-м, Мэтти? Конечно, брать с собой лучшего друга еще и в отель — идея более чем нелепая, но и оставлять его одного в гей-клубе совсем уж некрасиво. Кажется, Уильямс сразу понял ход его мыслей. Он оглянулся в сторону блондинки, которая мирно попивала свой коктейль, а после улыбнулся другу. — Все нормально, я вызову такси. — Уверен? Я могу оставить тебе «Форд». Но Мэттью мотнул головой. — Не нужно, иди. Альфред никогда не был особенно наблюдательным, но таковым и не нужно было быть, чтобы понять главное — Уильямс вполне не против посидеть тут еще, потому как его заинтересовала эта странная девушка. Что ж, это прекрасно. — Ладно, тогда созвонимся. — Удачи. Джонс кивнул и поспешил следом за барменом, а Мэттью немного нервно отхлебнул «Пину Коладу». На стойке еще оставалась так и не тронутая «Кровавая Мэри», за которую Джонс уже заплатил. Блондинка проводила Альфреда откровенно любопытным взглядом, а после обернулась к Уильямсу. — А твой дружок типа подснял кого-то? Мэттью не сразу понял, о чем его спросили. — Эмм… Да, вроде того. Девушка хмыкнула. — Круто. А ты еще не снял никого? — Я… кхем… — Уильямс отчаянно терялся, не зная, как адекватнее объяснить, что к чему. — Нет, я на самом деле пришел просто за компанию с другом. Ну, знаешь, вроде как поддержка. Я не гей. Блондинка задумчиво поглазела на него, а потом сделала глоток. — Я впервые вижу в этом гей-клубе не гея. Хотя это мило, что ты типа решил поддержать друга. Кстати, — девушка вдруг подскочила на месте. — Мы же даже не познакомились. Это типа неправильно, да? Мэттью пожал плечами. — Я уже даже не знаю, что правильно, а что нет, — честно признался он. — Но буду рад это исправить. Мэттью Уильямс, можно просто Мэтт, ну или как тебе будет удобнее. Девушка обворожительно улыбнулась и протянула вперед ладонь. — А я Фелиция Лукашевич, можно просто Фели, все так зовут. И я типа рада знакомству, ты вроде прикольный. Это было воистину самое странное знакомство в жизни Уильямса. Он пожал девичью ладонь, отметив про себя, что у нее довольно крепкое рукопожатие для столь хрупкого телосложения. — Взаимно. — Ты уже допил, да? Давай я типа закажу тебе крутой коктейль. Он еще называется так угарно — «Черный русский». Я когда его пью, всегда веселею. Заказать? Эта девушка, Фели, была просто сама непосредственность. Мэттью ясно осознал, что она ему совершенно точно нравится. Сложно понять почему, но факт остается фактом. — «Черный русский»? Ну, давай, интересно, что это. К своему большому стыду Уильямс и думать забыл о лучшем друге, все его мысли заняла эта странноватая девица, и парень еще не подозревал, сколь радикальным образом это знакомство изменит его жизнь.***
Альфред откровенно нервничал, когда бармен повел его в сторону неприметной двери, на которой болталась табличка с надписью «служебное помещение». Думать о том, что происходит в этом самом помещении, парню совершенно не хотелось. Бармен остановился и оглянулся к Джонсу, сияя жутковатой улыбкой. — Он сейчас выйдет. Едва эти слова растворились в шуме музыки, как дверь в самом деле открылась, и на пороге появился тот самый парень, что совсем недавно танцевал на одной из небольших сцен. Он был одет, притом довольно скромно и невзрачно: расстегнутая клетчатая рубашка, под которой виднелась черная майка, несколько потрепанные брюки и шарфик на шее. Не такой шарфик, который надевается только для дополнения образа, а вполне теплый и откровенно старый. Волосы, оказавшиеся даже не блондинистыми, а какими-то прямо пепельными, стояли торчком, избавленное от макияжа лицо было чистым и свежим, без единого изъяна. Теперь это был самый обычный парень, который из толпы выделялся бы только за счет роста, но Альфред, который уже видел его в одних лишь стрингах, прекрасно понимал, насколько такое впечатление было бы ошибочным. — Привет! Он заулыбался, едва ли не сияя. Хорошо, что этот парень переоделся, так ему намного лучше. Хотя и в стрингах он прекрасен. Но было бы несколько странно везти в гостиницу парня в одних лишь стрингах. Все эти глупые мысли пронеслись в голове за те пару секунд, что стриптизер изучающе смотрел на него. — Ну, привет. Этот парень тоже улыбнулся, так ненавязчиво и немного лениво, что никто бы не понял при всем желании, что эта странная улыбка вообще означает. Джонс сглотнул. Он вгляделся в чужое лицо, остановив взгляд на губах, таких вызывающе пухлых, что хотелось облизнуться. — Хм… Поехали? Стриптизер хмыкнул. — Само собой. Ты на машине? — Да. Альфред честно старался вести себя по-взрослому. Хотелось, чтобы о нем сложилось хорошее впечатление, чтобы его не восприняли уже в который раз как малолетнего дурачка, которому нужна опека. Он обернулся и направился в сторону выхода, понимая, что парень последует за ним. Руки заметно подрагивали, но Джонс приказал самому себе не нервничать, как бы сложно это не было. Когда они выбрались из помещения и оказались на свежем воздухе, Джонс невольно продрог от прохладного воздуха, но испытал облегчение. Где-то в стороне послышалась полицейская сирена, стоял все тот же отчетливый запах гари, но даже это было лучше, чем клуб. — Итак, тебя зовут Ив? — спросил парень, неспешно направляясь в сторону дороги. Его «Форд» стоял на том же месте. Перейти дорогу не составляло труда, потому как в и без того не сильно оживленном районе городе была поздняя ночь, и машин практически не было. — Да, зови так, — спокойно отозвался тот. — А к тебе как обращаться? — Я Альфред. Хм… Ал, просто Ал. — Хорошо, Ал. Куда мы поедем? Стриптизер говорил с ним подчеркнуто вежливо, не прекращая при этом улыбаться в своей непонятной и странной манере. Джонс то и дело оглядывался на него. Все было настолько странно и непривычно; вот он ведет по сути совершенно незнакомого парня к своей машине, прекрасно понимая, что повезет его в отель, понимая, что там, в номере, они займутся сексом, и это будет первый секс в жизни Альфреда. Его первый секс, за его деньги и с парнем, который танцует в ночном клубе. Еще вчера Джонс и вообразить себе не мог, что вляпается в подобное, да еще и по собственному желанию. — В отель. Можем снять номер в «Hyatt Regency Chicago». Ив присвистнул. — Номер в дорогом отеле в самом центре города? Может, что-нибудь попроще? Альфред прикусил губу. Да, наверное это и правда слишком, хотя он вполне мог позволить себе подобное. — Твои предложения? Они уже подошли к автомобилю. Джонс разблокировал двери и поспешил занять водительское сидение, а вот Ив несколько секунд просто смотрел на машину, словно что-то прикидывая. Кивнув собственным мыслям, он забрался в салон. — «Willow Hotel». Это в Лайквью. Джонс снова заулыбался. — Как скажешь, Ив. Кстати, что это за имя такое вообще? Он завел машину и поспешил выехать с парковки. То и дело Альфред поглядывал на парня рядом, ловя себя на мысли, что ему нравится смотреть на этого человека. Это было весьма странно и необычно для него. Стриптизер как-то странно заерзал на месте, словно пытаясь привыкнуть к сидению. — Это сокращение. — А как твое полное имя? Было видно, что парень не сильно горит желанием распространяться на эту тему, но он все же ответил: — Иван. Джонс невольно усмехнулся. — Ого, ты русский? — До чего же у меня палевное имя, — усмехнулся Ив. — Да, русский, но родился в Штатах. — Видя, что Джонс намерен и дальше его о чем-то расспрашивать, парень поспешил перевести тему. — А ты у нас богатенький мальчик, да? Два косаря за ночь… Почему ты в бордель не пошел? Альфред снова прикусил губу. Он заметно покраснел, и Ив даже успел пожалеть о том, что спросил об этом. — Это, знаешь ли, сложно объяснить, — отозвался Джонс. — Просто мне так захотелось. Ив хмыкнул. — Да уж, куда сложнее. Далее они ехали молча. Альфред хорошо знал Лайквью, а потому отыскать нужный отель не составило никакого труда. Разумеется, это было место весьма скромное, но в сравнении с дешевыми отелями вполне пристойное. Джонс первым подошел на ресепшен, спиной ощущая, что Ив идет за ним, да при том идет как-то лениво, словно он просто мимо проходил. Парень понятия не имел, как на это вообще реагировать. Альфред без тени смущения сообщил девушке за стойкой, что ему нужен номер-люкс с двуспальной кроватью. Та перевела любопытствующий взгляд на Ива, но ни единым жестом не показала, что она как-то негативно относится к подобному. Получив карту-ключ, Джонс довольно кивнул и, пожелав девушке доброй ночи, направился в сторону лифта. Все было словно во сне. Даже когда они оказались в номере, Альфреда все не покидало чувство, что все это не взаправду. Словно это всего лишь глупый сон. Хотя и сам номер, и Ив рядом были более чем настоящие. К слову о номере, он оказался более чем приличным. В большие окна открывался прекрасный вид на ночной Лайквью с его яркими огнями и броскими вывесками. Ив задумчиво уставился в окно, а Джонс растерянно и даже несколько беспомощно огляделся. Светлые стены, шторы в тон, какие-то картины на стенах и огромная двуспальная кровать с бежевым покрывалом — отчего-то все это вводило в ступор. — Ну, с чего начнем? — подчеркнуто спокойным тоном спросил Ив. Сложно было понять, хочет ли он закончить с этим поскорее или просто его напрягает долгое молчание. Джонс понятия не имел, с чего надо начинать. Отсутствие опыта слишком уж давало о себе знать, а знания, почерпанные из просмотров гей-порно, вряд ли окажутся полезными. — Хм… Он посмотрел на Ива. Тот обернулся, оторвав взгляд от окна, а после лукаво усмехнулся, словно сразу все поняв. Хотя, возможно, он и правда понял, что перед ним неопытный в постельных делах малолетка. — Прекрасный вид, правда? И номер хороший. Не то, чтобы я разбирался в этом, но здесь красиво. Он так ловко перевел тему, что Альфред вновь растерялся, не зная, как надо на это реагировать. — Да, красиво. Ив кивнул каким-то своим мыслям, а после неспешно снял рубашку. Джонс во все глаза уставился на его руки, такие крепкие и мускулистые. Было очевидно, что этот парень либо посещает тренажерный зал, либо (что более вероятно) привык к физическому труду. Отложив в сторону рубашку, он посмотрел на Альфреда. — Я схожу в душ? Джонс даже не сразу понял, что это был вопрос. — А… Да, конечно. Действительно, гигиена превыше всего, именно так Джонса и учили на уроках полового воспитания в школе. Правда, все это успело выветриться из его головы, несмотря даже на то, что прошло не так уж и много времени. Ив прошел мимо него, уже поняв, где тут ванная, а Альфред заворожено проследил за ним. Этот парень был значительно выше него и куда более выдающейся комплекции, но не качек при этом, а вполне себе стройный и даже изящный. И определенно красивый. Ив лишь прикрыл за собой дверь в ванную, а Джонс смог перевести дух. Итак, он в номере с двуспальной кроватью, наедине с парнем. С парнем, которому он должен заплатить за то, что тот вообще тут. Ал вдруг немного отстраненно представил, как он будет рассказывать друзьям про свой первый раз. Поехал в гей-клуб, снял там стриптизера за две тысячи и переспал с ним в отеле. Почему-то на ум пришла Юльхен, которая впервые трахнула девушку в пустой аудитории в школе, после уроков, или тот же Мэттью, который переспал с одноклассницей на вечеринке у какого-то знакомого. Определенно, история Альфреда будет как минимум необычной. Хотя сложно вообразить, хорошо это или плохо. Парень снова оглянулся. Со стороны ванны послышалось журчание воды, и от мысли о том, что Ив сейчас в душе совершенно голый, Альфреда просто бросило в жар. Он ясно понимал, что хочет заняться с ним сексом, совершенно точно хочет. И надо с чего-то начинать. Наверное, с поцелуев и прикосновений. Прелюдии, все дела. Гилберт как-то говорил, что у шлюх не принято целоваться в губы. Интересно, а у стриптизеров принято? И будет ли Ив с ним целоваться? В этом деле у Джонса опыт был, хоть и несколько скудный. Впервые в жизни он поцеловался с девушкой чуть старше себя и сразу понял, что ему это не нравится. Потом был парень, который на деле научил его целоваться взасос, а потом Гилберт, поцелуи с которым всегда казались какими-то шуточными и несерьезными. Что ж, значит, начать надо с этого. Ну, а пока… Альфред снова оглянулся в сторону двери, а потом поднялся на ноги и зашарил по карманам. Выудив наличку, снятую давеча с отцовской карты, он отсчитал четыре купюры с номиналом в пять сотен. Наверное, будет честнее оставить их на столике перед телевизором, чтобы Ив знал, что ему точно заплатят. Сразу после Джонс снял с себя ветровку и, небрежно повесив ее на спинку стула, достал телефон. На экране высвечивались новые сообщения, одно от Мэттью, одно от Юльхен и пара от Гилберта. Альфред невольно хмыкнул и бросил айфон на кровать, а после снял с себя футболку и прилег. Сообщение от лучшего друга оказалось весьма лаконичным и ожидаемым: «Позвони, если вдруг что, и удачи». Джонс улыбнулся. Он понимал, каким для Уильямса было подвигом пойти с ним гей-клуб, а потому был ему безумно благодарен за его поддержку и вообще за то, что он не осуждал его под час идиотские действия, а всегда старался помочь. И та девушка, блондинка… Черт ее знает, как она вообще оказалась в гей-клубе, но Мэтту она точно понравилась. Стоило лишь надеяться на то, что они хорошо проведут время. Далее Джонс открыл сообщение от Юльхен. «Почему ты пропал? Позвони мне как только сможешь». Перед ней было немного стыдно. Да, она та еще штучка, но ей определенно было не наплевать на Альфреда, так что она волнуется о нем. Интересно, как Гил объяснил ей и Антонио то, что они с Мэттом внезапно сорвались и умчались черт знает куда? Сообщения от Гилберта Джонс не сразу решился прочитать. «Я ведь тебя не обидел?» «Где ты? Куда вы пропали? Ал, не обижайся». Альфред хмыкнул. Отчего-то его немного разочаровали эти сообщения, хотя он и сам не мог понять почему. Парень выдохнул. Пошло оно все к черту, он объяснится с друзьями завтра, а пока у него есть дело важнее. С этими мыслями он поднялся на ноги и снова задумался. По логике вещей, ему тоже стоит сходить в душ. Наверное, сразу после Ива. Будет смешно, если стриптизер увидит деньги на столике и умчится, прихватив их и так и не переспав с Джонсом. Впрочем, это вряд ли. Поморщившись от собственных странных мыслей, Альфред глубоко вздохнул и направился в сторону ванной. Стало ясно, почему шум воды был настолько отчетливым — Ив не потрудился закрыть дверцу душевой кабинки. Вода не сильно и выплескивалась наружу, но все же это было слишком неожиданно. Джонс замер на пороге, смотря на этого парня так, словно увидев впервые в жизни. Даже в стрингах и развратно извивающийся он не был так хорош, как полностью обнаженный, под струями теплой воды и с намыленной головой. Вода стекала по его бледной коже, на широкой спине виднелся старый шрам. Альфред проследил взглядом от него ниже, не сводя глаз с текущей пенки, а после ошалело замер. У Ива были невероятно округлые ягодицы, которые из-за слишком уж узкой для мужчины талии казались вовсе огромными. В клубе парень не сильно обратил на это внимание, но вот сейчас, когда было светло и когда ничто более не отвлекало от созерцания этого тела, он жадно изучал каждый миллиметр бледной кожи, откровенно облизываясь от предвкушения. Ив заметил его присутствие чуть позже, когда завороженный Джонс оперся бедрами о раковину и откровенно пялился на него, сложив руки на груди. Стриптизер как раз избавил волосы от пены. — Чертов лак, его сложно смывать, — сказал он. Отвлекшийся от зрелища Альфред не сразу понял, что ему сказали. Да, точно, еще недавно волосы Ива были уложены, а после он их растрепал. — Часто ты им пользуешься? Куда интереснее было узнать, часто ли Ив танцует стриптиз, но спросить об этом прямо Джонс не решился. — Нет, — отозвался Ив. — Только когда танцую в клубе, пару раз в неделю, иногда чаще. Альфред прикусил губу. — А ты откуда вообще? Ив в последний раз подставил лицо под теплые струи, а после выключил воду и повернулся к Джонсу всем корпусом. — Из Саут Сайда. Подашь полотенце? — Ага. Что ж, этого стоило ожидать. Саут Сайд — самое неблагополучное место в Чикаго, и живут там в основном иммигранты или черные. Единственным знакомым Альфреда из этого района был Антонио, который безумно гордился тем, что ему удалось поступить по гранту в университет и свалить из Саут Сайда. Этот парень нашел работу и старательно откладывал деньги, чтобы после окончания университета не вернуться в родной район, а снять жилье в Вест Сайде или где-то еще. Он даже на выходные не ездил в свой дом, и это о многом говорило. Полотенце обнаружилось на одной из полок. Джонс отдал его Иву, и тот, совершенно не стесняясь своей наготы, выбрался из кабинки и принялся вытирать волосы. Он понимал, что Альфред просто пялится на него, и сам невольно демонстрировал себя. В конце концов, его задача сделать так, чтобы этот парень остался доволен и не пожалел о том, что выложил два косаря. — А ты откуда? — как бы между прочим спросил он, вытирая плечи. Джонс сглотнул. — С Золотого берега. Ив хмыкнул. — Не хило. Хотя чему удивляться, деньгами ты знатно соришь. Мне вот интересно, — парень вдруг опустил руки и шагнул вперед, оказавшись практически впритык к Альфреду. Тот от неожиданности выдохнул, чувствуя, как кровь приливает к паху и в штанах становится откровенно тесно. — Как ты вообще прошел в клуб? Заплатил вышибале, да? По тебе видно, что ты несовершеннолетний. Джонс с трудом поднял взгляд. Было немного не по себе от того, что приходится смотреть на парня снизу вверх. — Да, заплатил. У тебя глаза такие… интересные… Это он заметил лишь в тот миг, когда они оказались так близко друг к другу. Глаза были весьма редкого сиреневатого оттенка, и Альфред мог поклясться, что в жизни прежде не видел людей с глазами такого цвета. — Хм… Не знаю, было ли это комплиментом, но спасибо. Я подожду тебя в кровати. Он снова обошел Джонса и направился к выходу, а тот в свою очередь тряхнул головой. Стоило взять себя в руки, а то еще и Ив решит, что он не более, чем глупый малолетка. Этого совершенно не хотелось. Как странно — его беспокоило, что о нем подумает Ив. Хотя возможно и не странно, ведь именно с ним Джонс планирует впервые в жизни потрахаться.***
Штефан потянулся всем телом и посмотрел на Доминика. Тело до сих пор немного ломило, зад откровенно побаливал, но это не причиняло особо дискомфорта. Если говорить совсем честно, секс Штефан любил и занимался им всегда с большой охотой, а Хедервари давно уже хорошо знал, что именно ему нравится. И именно поэтому даже усталость ушла куда-то на второй план после хоть и весьма грубого и в какой-то момент на время прерванного, но все же отличного траха. — И чего ты улыбаешься? — спросил Доминик. Он не без труда привел в порядок волосы и собрал их в низкий хвостик. Вообще, его волосы, которые раньше всегда были короткими, сейчас достигали плеч, делая его мужественное лицо чуть более миловидным. Ему определенно шла такая прическа. — Хочу и улыбаюсь, тебе-то что? Хедервари хмыкнул. — Купи завтра освежитель воздуха. А заодно тряпки и моющие средства, тут придется изрядно попотеть. Ситуация вполне могла показаться странной и непонятной. Они едва-едва оделись после секса и привели себя в порядок, Доминик буквально только что бросил в опустевший давеча пакет использованный презерватив, сказав, что в него можно будет собирать мусор первое время, а после посоветовал закупиться моющими средствами. Да, довольно нетипично. А ведь Хедервари дома ждет жена с детьми. Штефан должен был хотя бы угрызениями совести мучиться, но почему-то стыдно не было совершенно, и не ясно почему. — Куплю, куда я денусь, — отозвался Штефан. — Надо заодно познакомиться с соседями и понравиться им. Будет неловко, если отношения будут плохие, райончик опасный. Доминик задумчиво кивнул, а после подошел к нему. Он тут же стал серьезным, так что Штефан замер на месте. — Слушай меня внимательно, — сказал венгр. — Это на самом деле опасный район. Имей в виду, что тут не любят показушников или тех, кто хоть как-то выделяется из толпы. А еще тут полно гопников, которые могут избить тебя просто потому, что прическа не понравилась. Не высовывайся, не совершай никаких глупостей. И никому не говори о том, что ты гей, за это тебя тоже могут поколотить. Калиш поджал губы. — Надеюсь, тут найдутся люди помимо этих гопников. На ум сразу же пришла та девушка, Гага. Она была весьма мила с ним и дружелюбна, и даже предлагала ему помощь. Если она не единственная тут в своем роде, то он вполне уживется в этом районе. — Люди везде разные, — кивнул Доминик. — Умей в них разбираться, тогда все будет относительно хорошо. Кстати… Он вдруг огляделся, заставив Штефана недоуменно вскинуть брови. — Что? — Я слышал, что меценаты города планируют скупать недвижимость в Саут Сайде. Вроде как администрация города оказывает посильную помощь всем, кто втянется в процесс облагораживания сложных районов Чикаго. Никто не любит гетто. Калиш не особо понял, о чем ему толкуют. — И? О чем это должно мне говорить? — Если руки богатеев дотянутся сюда, то ты сможешь продать этот дом за приличные деньги. Я смогу помочь тебе купить хорошую квартиру в Вест Сайде, если захочешь. На сей раз дошло. Штефан подумал немного, а после и сам огляделся. Это ведь вполне приличный дом. Да, он напоминает развалюху и нуждается если не в ремонте, то в капитальной уборке точно, но все же. — Почему вы с Тодором так хотите, чтобы я продал дом? — спросил Калиш. — Он может и не предел мечтаний, но все же мой собственный. У меня вообще никогда не было своего дома. А ведь он всегда мечтал, чтобы у него был дом. Мечтал о том, как будет украшать его гирляндами на Рождество, или как будет облагораживать дворик, как построит беседку, в которой будет сидеть с чашечкой кофе и рюмкой ракии теплыми вечерами. Вместо этого он всю жизнь перебирался по съемному жилью, жил всегда в маленьких комнатушках, если повезет в студиях, в которых всегда были либо шумные соседи, либо перебои с энергией или водоснабжением, либо проблемы с арендатором. Сперва он так перебирался в компании отца, потом в компании лучшего друга. Но сейчас у него, наконец-то, появился вожделенный собственный дом. Не просто маленький домишко, а вполне приличный, двухэтажный. Аж четыре комнаты наверху, большая гостиная и кухня, и все свое собственное. Он совершенно не хотел менять это добро на квартиру, даже если эта квартира будет в центре города. — Только потому, что ты получил дом в не самом благоприятном районе, Штеф, — ответил Доминик. — Поверь, ты скоро пожалеешь о том, что решил тут обосноваться, так что лучше заранее думай о том, чтобы перебраться в нормальное место. — Я едва приехал, пока ни о чем не жалею. Калиш обернулся и зашагал в сторону гостиной. Тут определенно стоило повесить новые шторы, вычистить все от пыли и желательно сменить покрывало на диване. В идеале бы еще ковер привести в порядок. Поработать немного над дизайном, и получится очень даже мило и уютно. Парень улыбнулся; ему определенно нравится его собственный дом. Может, однажды он и правда о чем-то там пожалеет, но точно не сегодня, не сейчас. Он был весьма воодушевлен и строил планы относительно того, как и что поменяет. — Я рад за тебя, — кивнул Хедервари. — Но ты все же подумай над моими словами. Штефан присел на диван. — Подумаю, что уж там. Но я сперва хочу сам узнать этот район. Если он и правда такой страшный, возможно, я вспомню твои слова и попрошу о помощи. К слову… Доминик приблизился к дивану и присел на подлокотник. Штефан задумчиво покосился на него, а тот вскинул брови. — Что? — Ты чего такой заботливый? Не замечал за тобой подобного раньше. И это была правда. Они всегда были в довольно непростых, но все же близких отношениях, были помимо любовников еще и друзьями, но Хедервари никогда не проявлял по отношению к нему заботы. А эти его потуги уговорить Калиша перебраться в более безопасный район, равно как и то, что он приехал ночью с пакетами еды, говорили о проявлениях заботы. И он явно не ради Тодора приехал, это было слишком уж очевидно. Доминик теперь женатый мужчина со своей семьей, зачем ему вообще заботиться о старом друге и любовнике? — Заботливый? Хмм… — протянул венгр. — Даже не знаю. Может, мне просто не наплевать на тебя? Штефан хмыкнул. — Это даже мило. Никак не вяжется с тобой. Но Доминик лишь усмехнулся. — Я напишу тебе завтра. Приедешь по указанному адресу, покажу тебе масштаб предстоящей работы. Ты же умеешь считать американские деньги, да? Калиш едва не возмутился. — Я лучше всего на свете разбираюсь в деньгах! Я умел считать деньги даже тогда, когда не знал толком цифры. Доминик отрывисто засмеялся. — Точно! Как я вообще мог забыть о том, что ты больше всего на свете любишь деньги. Но это хорошо. Я дам тебе на попечение магазин, и именно ты будешь контролировать все то, что касается денег. — Какой я, однако, везунчик, — заметил Штефан. — Ты всю жизнь теперь будешь меня опекать? А то мне начинает это нравиться. На этот шутливый вопрос Хедервари так и не ответил. Он поднялся на ноги и, напоследок окинув взглядом гостиную, кивнул каким-то своим мыслям, а после натянул на себя пиджак. — Так ты устроишь вечеринку в честь новоселья? — Да, как только приведу дом в более-менее приличное состояние. — Я приглашен? Калиш посмотрел на него. Он подумал над тем, что вообще теперь испытывает к этому человеку, которого он когда-то любил. На его радость, эта самая любовь давно изжила себя, былая горечь прошла, и теперь Доминик был для него хорошим другом, не более того. Другом, с которым можно иногда перепихнуться, но о моральной стороне этого вопроса Штефан предпочитал не думать. — Да, — кивнул он. — И ты, и твоя жена. Хедервари кивнул. — Хорошо. Значит, до завтра? — Да, до завтра. Калиш вышел проводить друга. Он прикрыл за собой дверь, после чего они неспешно спустились с крыльца. Штефан сразу заприметил человека, что сидел на лестнице у дома напротив, через дорогу. — Ваш фургон? — спросил Доминик. — Полезная тачка. — Да, мы в нем два месяца жили. — После такого даже развалюха в Саут Сайде покажется дворцом, — отшутился Хедервари. — Ну, бывай. — Счастливого пути. Доминик забрался в свой черный «БМВ» и, махнув из салона рукой на прощание, неспешно выехал на дорогу. Калиш смотрел ему вслед до тех пор, пока автомобиль не пропал из виду, а после снова обратил внимание на человека у дома напротив. Тот, казалось, смотрел на него в упор, хотя нельзя было быть в этом уверенным. Когда же этот человек махнул ему рукой, Штефан немного растерялся. Интересно, что он вообще делает на улице в такое время? Впрочем, чисто технически это должен быть его сосед, а значит, стоит познакомиться. Напрочь забыв о том, что он теперь живет в опасном районе, где надо всех и всего бояться, парень махнул рукой в ответ, а после зашагал в сторону дома с целью познакомиться. Оказавшись у открытой калитки, он замер. Незнакомец курил. — Доброй ночи, — тихим и немного хриплым тоном сказал он. Калиш улыбнулся. — Доброй ночи. А вы тут живете? Мужчина кивнул. — Да, живу. Курить будешь? Никакой враждебности в голосе незнакомца не было, а потому Калиш улыбнулся. — Да, спасибо. Он подошел к лестнице, и ровно в тот момент мужчина жестом предложил ему сесть рядом, а после протянул открытую пачку сигарет. Когда Штефан взял одну, он чиркнул зажигалкой и дал прикурить. Калиш не без удовлетворения вдохнул в легкие дым, посмотрев перед собой. Его дом, его впервые в жизни собственный дом казался ему просто замечательным, даже несмотря на то, что он заметно уступал соседнему, более внушительному и кирпичному. — Значит, новый жилец? — спросил мужчина. Штефан оглянулся в его сторону. Это был вполне взрослый мужчина лет так тридцати с лишним на вид. Волосы у него были аккуратно собранные в хвост и довольно светлые, и лицо вполне симпатичное, с высокими скулами и ровным носом. — Да, я теперь тут живу. Штефан Калиш. Он протянул руку, и тот несколько задумчиво пожал ее. — Гюнтер Мюллер. Ты сам откуда будешь? Это начинало походить на вполне дружескую посиделку, что не могло не радовать. — Родом из Румынии, но большую часть жизни прожил в Австрии, а в Штатах всего два месяца как. Мужчина кивнул. — Иммигрант. В Саут Сайде полно иммигрантов. Мои родители когда-то иммигрировали из Германии. У тебя есть семья? — Нет, — Калиш мотнул головой. — Только друг, который мне как родной брат. Мы приехали в поисках лучшей жизни. — Ищите свою «американскую мечту»? Знакомо. Все ее искали так или иначе, и каждый получил свое, — Гюнтер проговорил это словно между прочим, с таким тоном, будто он просто размышлял. Когда Штефан посмотрел на него с недоумением, он усмехнулся. — Просто философствую, не обращай внимания. Это мое второе высшее. Калиш невольно присвистнул. — У тебя два высших образования? Он даже не заметил, что перешел на «ты». Было слишком уж странно видеть в подобном неблагополучном районе человека, у которого вообще есть образование, не говоря уже о двух сразу. — Да, — спокойно кивнул Мюллер. — Это всех удивляет. Каждый то и дело спрашивает, почему я до сих пор здесь. А я всем отвечаю, что просто люблю Саут Сайд и не хочу никуда уезжать. И знаешь, — он затянулся, а после в упор посмотрел на Штефана. — Никто ведь не верит. Все мечтают отсюда свалить, а я отказался от престижной работы в Норд Сайде, потому что это далеко от дома. — Ух ты… — выдохнул Калиш. — Это… удивительно. В самом деле, как можно упустить шанс работать и жить в Норд Сайде? Да об этом можно только мечтать. Это означает выбиться в люди и жить нормально. — Я люблю Саут Сайд, — повторил Гюнтер. — Я тут родился и вырос. Это хороший район, просто ему приходится несладко. А знаешь, почему? Штефан мотнул головой. — Почему? — Потому, что Штаты изначально были страной хитрецов и лицемеров. Они не отказывались от дешевой рабочей силы, а потому привлекали иммигрантов. Но при этом они не хотели признавать иммигрантов равными себе и селили их в гетто. Люди второго сорта, не более того. Никто и не хотел, чтобы они стали полноправными гражданами. И они ими не станут, потому что на них до сих пор висит клеймо недолюдей. Понимаешь? Калиш понимал, но понимал с большим трудом. — То есть, правительство в этом виновато? Мюллер хмыкнул. — Если бы только правительство. Нет, виноваты люди, для которых житель Саут Сайда — не более, чем мусор под ногами, вчерашних второй сорт. И в этом корень проблемы, парень. Люди никогда не будут равны, потому как мир делится на богатых и бедных, на черных и белых, на верующих и атеистов. Я могу перечислить много примеров, но суть в том, что люди сами находят себе повод ненавидеть других. — Ого, весьма логичное рассуждение. Штефан слишком уж редко мог общаться с образованными людьми, так что поток этих рассуждений заставил его мозг отчаянно работать. — Оно строится на личностном опыте каждого человека, — сказал Мюллер. — Увы, не каждому дано выбиться в люди. Чем сильнее ты об этом мечтаешь, тем сильнее ты отдаляешься от своей истинной сути. — Но ты вполне мог выбиться в люди, и не сделал этого? Гюнтер вновь затянулся. — Разница между мной и теми людьми, что куксятся при виде бедняков в том, что для меня все люди равны. Они не равны перед страной или перед правительством, но равны лично для меня. Поэтому я считаю, что мне не надо выбиваться в люди. Мне нравится этот район и этот контингент, каким бы сложным он не был. — Вау… Калиш не имел понятия, что на это отвечать. — Саут Сайд по сути олицетворяет эту страну, — продолжил Мюллер. — Это обратная сторона цивилизации, настоящий мир. В то время, как в глаза тупицам светят огни рекламных баннеров, зрячие люди видят вот это. И только они понимают, какова цена прогресса. — Тебе бы в школе преподавать, — усмехнулся Штефан. — Я в жизни не видел таких умных людей. Гюнтер хмыкнул. — А я и так преподаю в школе, — он вновь затянулся и посмотрел на Калиша. — Учитель истории. Румын заулыбался шире. — Детям повезло. Они посидели какое-то время молча. Поразительно, но этот странный разговор оставил Штефану просто массу пищи для размышлений. Он ясно осознал, что хотел бы еще как-нибудь пообщаться с этим человеком и послушать о его рассуждениях на разные темы, хотя бы ради общего развития. — А ты один живешь? Мюллер кивнул. — Да. Мой отец и младший брат в тюрьме, мать давно уже пропала в неизвестном направлении. — Ох… — Калиш невольно оглянулся в сторону входной двери, а потом сказал: — Мы планируем устроить что-то вроде новоселья, вечеринку или типа того. Ты придешь? Гюнтер чуть прикусил фильтр. — Вечеринка подразумевает много алкоголя, а я трезвенник по жизни. — Не успел Штефан расстроится, как он продолжил: — Но я приду, почему бы и нет. — Классно! Они неспешно докурили. Стоило вернуться в дом и попробовать хоть немного поспать перед предстоящим тяжелым днем. Вышло так, что они поднялись на ноги точно в унисон, и оба же удивились этому. — Еще увидимся, — сказал Гюнтер. — Хорошей ночи. Или уже утра, это как посмотреть. Штефан широко заулыбался в ответ. — Был рад познакомиться. Он обернулся и зашагал в сторону своего дома, а Гюнтер скрылся за дверью своего. Повернув ключ в замке, Калиш направился на кухню. Выкинув окурок в пакет для мусора, он выудил из холодильника бутылку пива. — Что б тебя, и правда воняет… Надо будет придумать, как избавляться от этого запаха. Но пока самое главное просто поспать. С этими мыслями парень направился к лестнице, наверх, в свою комнату. Он планировал опустошить бутылку и отдохнуть хоть немного, а часы к тому времени показывали половину второго.***
Теплый душ помог привести мысли в относительный порядок. Альфред тряхнул головой и, выключив воду, выбрался из душевой кабинки. Он посмотрел на свое отражение в зеркале и задумался. Джонс всегда был красивым парнем, хотя раньше его особо не волновал этот вопрос. Девушки стайками бегали за ним в школе, но Альфред был слишком сильно увлечен спортом. Вернее даже не спортом, а лицезрением красивых обнаженных тел то в раздевалках, то в душевых. Сразу поняв, что именно мужское тело волнует его воображение, а женское оставляет полностью равнодушным, парень подался в интернет, дабы все изучить и понять, что с ним не так. Поразительно, но мысли о собственной гомосексуальности он принял весьма просто и без особых эмоций. Первым, с кем он поделился этой тайной, стал Мэттью. Уильямса известие немного ошарашило. Уже после лучший друг признался ему, что он даже в шутку не мог предположить, что Джонс окажется геем. Внятных объяснений почему Альфред так и не получил. Он был хорошо сложен. Мышцы на руках, кубики пресса и идеально плоский живот, красивое лицо без каких-либо изъянов, золотистого оттенка волосы и голубые глаза. Однако даже эта внешность не помогла ему завести отношения. Да, от девушек не было отбоя, но вот с парнями все как-то совершенно не клеилось. Первый его бойфренд, с которым Джонс встречался около трех месяцев, просто-напросто не подошел ему. Когда дело дошло до постели, тот заявил ему, что поскольку старше он, то Джонс должен быть в пассивной роли. Альфреда это не устраивало категорически, и в итоге на почве этой невнятной ссоры они и расстались. Мэттью как-то советовал другу либо искать партнера младше себя, либо нацелиться на поиски пассивного гея. Совет был здравым, и Джонс даже попытался ему следовать, но в итоге быстро понял, что парни младше ему не интересны в принципе, а те пассивы, которые ему встречались, вели себя настолько женственно, что у Альфреда вообще не возникало к ним интереса в интимном плане. Ему было семнадцать лет, и он мечтал о том, чтобы трахнуть мужественного и сильного парня старше себя. Должно быть, именно поэтому он все еще девственник. Ив как раз подходил под его идеалы. Высокий, жилистый, мужественный, красивый, наверняка очень сильный, совсем не манерный, не пафосный, а обычный парень без каких-либо замашек. Просто самое то. Одна лишь мысль о том, что этот парень сейчас ждет его в кровати, заставляла сердце биться чаще. Волнение, такое трепетное и приятное, охватило все тело, и член весьма остро реагировал на его фантазии. Джонс чувствовал, что готов к самому главному, хотя нервозности это не убавляло. Взяв с полки полотенце, он принялся спешно вытираться. В какой-то момент его взгляд остановился на одежде Ива, которую тот оставил здесь же, на нижней полке. Брюки, майка и носки были чуть небрежно сложены. Альфред вдруг сглотнул, а после, прикусив губу, оглянулся в сторону двери. Та была прикрыта, так что Ив его точно не увидит, если, конечно, вдруг не войдет. На то, чтобы решиться, потребовалось лишь несколько секунд. Джонс отложил в сторону полотенце, а после взял майку и, сам не понимая зачем, принюхался. Запах был немного необычный, но весьма приятный. Запах Ива, такой интересный… Это определенно было странно – вот так принюхиваться к чужой одежде, но Альфред особо не думал о таких мелочах. Не позволяя себе передумать, он потянулся к брюкам и зашарил по карманам. То, что он искал, обнаружилось в заднем кармане. Джонс сперва просто уставился на немного потертый бумажник, а после открыл его. Внутри обнаружилась скудная наличка, обычная банковская карта, несколько визиток и документы. Последнее и интересовало Альфреда сильнее всего прочего. На пластиковой карте значилось имя «Иван Брагинский», далее дата рождения «30 декабря 1992 года» и адрес. Джонс быстренько подсчитал в уме. Выходит, Иву двадцать четыре года, почти ровесник Гилберта и на семь лет старше самого Альфреда. Парень не знал, отчего ему была так важна эта информация, в конце концов, уже завтра Ив покинет его жизнь так, словно и не было никогда их встречи. Но все же, Джонс для себя запомнил все данные, просто так, на всякий случай. Потом он обратил внимание на визитки. Разглядеть, не вытаскивая, можно было только самую верхнюю. На ней стоял номер телефона, адрес (судя по всему, Вест Сайд) и надпись красивым шрифтом «Б. Цвингли, психотерапевт». Это немного напрягало, но не так сильно, чтобы Джонс начал нервничать из-за этого. Вернув на место бумажник и сложив одежду так, как она и лежала, парень в спешке вытер волосы, а после обмотал бедра полотенцем и, в последний раз посмотрев на свое отражение, покинул ванную. Ив, как и обещал, ждал его на кровати. Он чуть вздернул в сторону покрывало и лежал на белоснежных простынях, вертя в руках телефон. Альфред откровенно нервно улыбнулся, стараясь не казаться глупым и перевозбужденным подростком, коим он, к слову, и являлся. Ив заметил его возвращение, а потому сразу приподнялся и отложил в сторону телефон. Он и не думал хоть как-то прикрывать свою наготу, а вид его тела откровенно мешал Джонсу думать о чем-то. Ив коснулся пятками мягкого коврика на полу и посмотрел на своего потенциального клиента с ожиданием, словно рассчитывая на какие-то пожелания с его стороны или что-то вроде того. Но Альфред не мог и двух слов связать. Он медленно подошел к кровати, но оказавшись рядом, просто замер. Надо было что-то уже делать. Прикоснуться к Иву? Присесть рядом? Поцеловать его? Черт его вообще знает. Как бы сильно Джонсу ни хотелось казаться взрослым и вполне опытным, он не был таковым. Осознал же он это лишь в тот миг, когда дело дошло до самого главного. — Эмм… — как видно, Иву надоело затянувшееся молчание. — Может, мне начать? Альфред выдохнул. Он поспешил натянуть на нос очки, которые держал в руке. Все же без них он не мог видеть лицо Ива четко. — Да, наверное… Он уже сдался морально. Из них только Ив знал, с чего надо начать и как и что надо делать, а потому ему и карты в руки. Когда Брагинский ненавязчиво улыбнулся, Джонс едва вновь не начал нервничать. Он протянул вперед руку и, схватившись за полотенце, потянул парня на себя, все так же сидя на кровати, не спеша, к слову, оголять Альфреда окончательно. — Ты ведь девственник, да? Этот вопрос показался Джонсу оскорбительным. — Нет! Ив хихикнул. — Это мило. Альфреду вдруг показалось, что его облили ледяной водой. Отлично, даже стриптизер, которому он заплатил за секс, и тот считает его малолеткой, не воспринимает как мужчину. — Да пошел ты! Так хотелось громко возмутиться, даже понимая, что выйдет в итоге как с Гилбертом. Увы, но Джонс не имел понятия о том, как надо себя вести и что надо делать, чтобы его воспринимали всерьез. Едва парень попытался отстраниться, как Ив вцепился сильнее в полотенце, едва не сорвав его в самом деле. Он подскочил на ноги, оказавшись лицом к лицу с Джонсом. — Нет-нет, подожди, — сказал он. — Это и правда мило, мне нравится. Поверь, мне крайне редко нравится что-то, что касается моих клиентов. Эти слова заставили Альфреда замереть на месте, искренне недоумевая что к чему. — Что нравится? Ив приблизился окончательно, так что теперь они могли соприкасаться кожей. Джонс невольно выдохнул, ощущая тепло чужого тела, такого красивого и желанного. — Твоя неопытность, — спокойно ответил Ив. — Не волнуйся так, ну. — Наконец, он сбросил с него полотенце. — Я научу тебя. Покажу, как и что надо делать. Альфреда тут же повело на его голос, такой тихий, спокойный и внушающий доверие. Он отвел взгляд и невольно кивнул, признавая, что ему это необходимо, а Ив в тот же миг склонился. Джонс сперва даже не понял, что происходит, когда его заставили приподнять голову. Уже позже, спустя долгие пару секунд он прикрыл глаза, осознавая, что его целуют. Подумав о том, что раз стриптизер сам предложил ему роль своего гуру, то надо просто учиться у него, Альфред постарался расслабиться и насладиться тем, что делает Ив. А тот определенно знал, что надо делать. Поцелуй из такого ненавязчивого и почти целомудренного постепенно стал куда более откровенным. Ив коснулся ладонью чужой щеки, углубляя поцелуй, а сразу после Джонс сам приоткрыл рот. Руки словно сами собой обхватили сильные плечи Ива. Тот даже не удивился, когда Альфред скользнул своим языком в его рот, касаясь ряда зубов, а после неба. Уж целоваться-то Джонс умел и любил, а в особенности вот так — с языками и пошло. Ив чуть отстранился, засосав нижнюю губу Альфреда, а после хмыкнул и отодвинулся. К тому моменту руки Джонса добрались до его шеи. Пальцы изучающе исследовали каждый миллиметр чужой кожи. Наткнувшись на немного взбугрившиеся старые шрамы, не сильно заметные для глаз, но вполне отчетливые для прикосновений, Альфред сглотнул. Поразительно, но даже наличие этих шрамов делало Ива в его глазах еще более идеальным. — Откуда у тебя это? Тот как-то не в меру эротично прикусил губу. — Не люблю об этом говорить. Иди-ка лучше сюда. Он отодвинулся и снова присел на кровать. Джонс с готовностью приблизился к нему, не имея понятия, что тот намерен сделать, но прекрасно осознавая, что готов попробовать все. В итоге он оказался перед Ивом. Лицо Брагинского было как раз на уровне его живота. Эта ситуация определенно была стыдной для Альфреда, член которого просто стоял колом, с головой выдавая его желания. — А что ты… Но Ив шикнул. — Тихо, молчи. Я знаю, что делаю. Джонс с шумом выдохнул, но кивнул. Стриптизер не тянул. Он приблизился к его животу, опалив кожу своим дыханием, а после прикоснулся губами, осторожно целуя и заставляя Джонса невольно вздрогнуть. Руки он положил на чужие бедра, чуть придерживая парня и не позволяя тому отстраниться. Когда чужой язык, проворный и шершавый, коснулся пупка, Альфреда словно прошибло на месте. Он опустил вниз откровенно ошалевший взгляд, уже прекрасно понимая, что намерен делать Ив, но до сих пор не веря до конца в то, что тот в самом деле сделает ему минет. Словно прочитав его мысли, Брагинский лукаво усмехнулся, выбив из головы Джонса последние более-менее адекватные мысли. Когда крупная ладонь уверенно обхватила его член, а после прошлась вверх-вниз, Альфред без стеснения простонал и вцепился в плечи Ива, не желая, чтобы телесный контакт прервался хоть на миг. Стриптизер удовлетворенно хмыкнул, а после что-то сказал. Джонс не расслышал с первого раза, а потому уставился на Ива. — Что? Брагинский улыбнулся. — Ты приятно пахнешь. Сказав это, Ив переключил все свое внимание на член. Он коснулся головки самым кончиком языка, заставляя Альфреда громко выдохнуть, а после неспешно скользнул губами по плоти. Джонс восторженно смотрел на него, словно смакуя то, что видит, наслаждаясь происходящим и стараясь все хорошенько запомнить. Но в тот миг, когда его член на половину погрузился в горячий влажный рот, парень не выдержал. Он простонал, совершенно себя не контролируя, прикрыл глаза и задрал голову, а после запустил пятерню в чужие волосы, все еще влажные, но такие неожиданно мягкие и приятные на ощупь. — О боже… Он подозревал, что это будет хорошо, но не ожидал, что настолько. Ив заскользил по стволу, плотно обхватив его губами и лаская языком так, что Джонс просто начал терять связь с реальностью, полностью отдавшись потрясающим ощущениям. Все словно потеряло смысл. Все, кроме вот этого вот рта, который дарил ему эти невероятные ощущения. Ноги вдруг чуть задрожали. Альфред сжал чужие волосы сильнее, чувствуя себя на грани. Словно поняв, что к чему, Брагинский отстранился. Джонс едва не возмутился, когда его влажной плоти коснулся чуть прохладный воздух. Он опустил взгляд и наткнулся на улыбку Ива, все такую же ненавязчивую и странную. — Не спеши так, — сказал он. — Имей в виду, у меня только одна резинка. У тебя есть? Альфред вновь не догнал сразу, что к чему. Он проследил за чужим взглядом и увидел тюбик с вазелином, открытый, с лежащей рядом белой крышечкой, и презерватив. Парень напрягся. Кажется, у него тоже есть с собой пара презиков, и кажется, они были в кармане брюк. Но об этом сейчас думалось весьма слабо, куда важнее был собственный член, возбужденный настолько, что уже было немного больно. — Да, есть… где-то… Ив хмыкнул. — Ладно. Если что, я чистый. Опять Джонс не сразу понял, о чем вообще речь. Да уж, перед ним опытный и ответственный любовник, и это, конечно же, хорошо. Но Альфред мог думать только о том, что ниже пояса, и вряд ли его можно было в этом винить. — Я могу тебя трахнуть? — прямо спросил он. Ив вновь удивил. Он сперва удивленно замер, но спустя секунду засмеялся и кивнул. — Да, конечно. Я уже готов, но ты все равно не спеши так, растяни удовольствие. Это могло сойти за нравоучения, если бы исключить то, что едва произнеся эти слова, Ив чуть отодвинулся назад и раздвинул ноги. Джонс просто завис. У него была идеально выбритая промежность, разве что на паху виднелись подстриженные светлые волосы. Член хоть и не стоял, но был напряжен, и даже в таком виде вполне внушал. Парень сглотнул. Надо было действовать: все его существо жаждало близости с этим человеком, и не было ни единого повода отказывать себе в этом. Удивив проворностью даже самого себя, он буквально накинулся на Ива, повалив его на спину и приникнув к его губам. Вышло не сильно удачно, они стукнулись зубами, но Джонса это нисколько не смутило. Они соприкасались носами, сразу углубили поцелуй. Член Альфреда тут же скользнул по чужой промежности, так что Брагинский немного продрог и напрягся, с трудом удерживая на себе парня так, чтобы тот чего доброго не заехал в него локтем или коленом. Наконец, Альфред удобно улегся на Ива, оперевшись рукой о кровать и не давя на парня своим весом. Он все так же целовал его, а Брагинский коснулся ладонью его лица, заставив чуть двинуться. Трение обнаженных тел оказалось действом не менее приятным, чем даже минет. Когда воздух в легких закончился, Джонс оторвался от чужих губ и бросил на Ива малость ошалевший взгляд. Тот посмотрел на него и вновь улыбнулся, а после кивнул: — Давай уже. Ну. Он взял в руку ладонь Альфреда и опустил ее ниже, так что парень сразу понял, что от него требуется. Его подрагивающие пальцы коснулись розоватого ануса. Палец легко скользнул внутрь сразу на две фаланги, видно, Брагинский в самом деле хорошо подготовился, пока Джонс был в душе. Парень погрузил палец до основания, с восторгом воображая, каково будет войти в эту тесноту членом. Он активно задвигал рукой, а Ив сперва напрягся, словно веля самому себе расслабиться, и откинулся головой о покрывало, прикрыв глаза. Альфред вдруг осознал, что Брагинский напряжен, что для него это тоже волнительно. В голову пришла мысль о том, что Ив, в конце концов, не шлюха. Наверное, шлюхи все делают на автомате, потому как привыкают ко всему со временем и перестают особо реагировать, и именно эта догадка не позволила Джонсу искать себе парня на ночь в борделе. Почувствовав себя увереннее, Альфред уткнулся в шею Иву и приник к его коже поцелуем. Пришлось как раз на старый шрам. — Блять… — выдохнул Брагинский. Он так сжался в тот миг, что Джонс воодушевленно принялся выцеловывать его шею. Добавив в анус второй палец и вставив их до основания, он чуть прикусил чужую кожу, ощутив рукой заметно окрепший член Ива. Это радовало. Значит, он все делает правильно. Ив невероятно сладко задышал, а Альфред приподнялся и посмотрел на него. Это и было то, чего он так хотел, о чем фантазировал по ночам, пока дрочил. И вот теперь все это стало реальностью. Терпение закончилось, разбилось вдребезги. Резко вытащив пальцы, Джонс прикусил губу и поспешил приставить свой откровенно влажный и горячий член к хорошо растянутому входу. Он потянулся к лежавшему возле подушки презервативу, дрожащими руками попытался распечатать упаковку. Вышло не сразу. Парень натянул на откровенно мокрый член резинку, а Брагинский, сразу поняв что да как, раздвинул ноги шире. Он коснулся ладонью шеи Альфреда и посмотрел ему в глаза, и в тот же миг в него скользнула чужая плоть. Джонс едва не задохнулся от ощущений. Это оказалось настолько невероятно, что он резко двинулся назад, а потом снова вперед, забывая обо всем на свете. Он обхватил руками Ива, несколько неудачно, но старательно прижимая его к себе. Член так плотно обхватывали тугие мышцы, и внутри было так горячо и хорошо, что все прочее просто потеряло всякий смысл. Джонс вскрикнул в голос. Перед глазами потемнело, а после заплясали искры. Он точно выпал из реальности и попал куда-то на седьмое небо. Вспышка удовольствия была потрясающей. В себя парень пришел не сразу. В ушах какое-то время шумело, презерватив с его собственным семенем начал причинять дискомфорт, а Ив под ним даже не двигался, ожидая, когда он очухается от оргазма. Уже потом Альфред ощутил стыд. Выйдя из Брагинского, он откинулся спиной на покрывало и выдохнул. — Черт возьми… Он не продержался и минуты. Интересно, что теперь о нем подумает Ив? Что он скорострел? К слову об Иве. Он согнул ноги в коленях и посмотрел на Джонса с таким безмятежным спокойствием, что даже стало не по себе. — Очень даже неплохо для первого раза, — серьезно сказал он. — Передохни, и продолжим. Поразительно, но сам факт того, что в его голосе не было и намека на разочарованность, заставил Джонса улыбнуться. — Неплохо? Правда? Ив кивнул. — Правда. Сними это. Он указал взглядом на презерватив. Альфред поморщился. Его член медленно расслаблялся, так что стоило в самом деле поспешить с этим. Парень повернулся на бок и осторожно стянул презерватив, а после завязал узел и бросил его на пол. — Как же охуенно… Это в самом деле было просто потрясающе. Даже несмотря на то, что все произошло довольно быстро и немного неловко. Альфред мысленно кивнул сам себе. Первый раз уже был, он больше не девственник, он уже знает, что это. А ночь еще только началась, Ив пока никуда не денется. В том, что его член совсем скоро снова будет в полной боевой готовности, парень нисколько не сомневался. — Сколько тебе лет? Лежавший рядом Ив выглядел таким безмятежным, хотя Джонс прекрасно понимал, что он остался без разрядки. Возможно, было бы логично помочь ему с этим, например, подрочить, но Альфред не знал, будет ли это хорошей идеей. — Семнадцать. Ив хмыкнул: — Странно, что такой красавчик так долго проходил в девственниках. Джонс усмехнулся, а после оглянулся в сторону Брагинского, смотря ему в глаза. — Я красивый? — А ты сомневаешься? У этого парня были потрясающие глаза. Даже его взгляд, одновременно такой молодой и зрелый, так ему подходил. — Почему ты работаешь в гей-клубе? Наверное, не стоило об этом спрашивать, но уж очень Джонсу было любопытно это узнать. Ив поджал губы и отвел взгляд. — Бедным людям нелегко зарабатывать на жизнь, парень. Каждый выкручивается, как может. Альфред кивнул. Больше он к теме решил не возвращаться.***
Фели звонко смеялась над очередной шуткой, а Мэттью откровенно любовался этой девушкой, забыв обо всем на свете. Музыка уже не казалась навязчивой, люди вокруг словно исчезли. Даже бармен и тот не беспокоил их, прекрасно понимая, как им хорошо вместе. Конечно, такая пара просто нонсенс для гей-клуба, но кого это волнует. — Значит, вы просто кинули своих друзей и свалили? — спросила Фели. — И как это должно было помочь Альфреду быть типа взрослее в глазах этого Гилберта? Уильямс отпил коктейль. Его уже начало вести от алкоголя, что вообще бывало с ним нечасто. — Понятия не имею. Но я не мог отпустить его одного в незнакомый район, он же идиот, обязательно во что-то вляпается. Девушка хихикнула. — Зато у него есть типа отличный друг, так что не пропадет. Тотально тебе говорю — какой натурал пойдет в гей-клуб ради друга? Мэттью лишь пожал плечами. Он оглянулся, словно вспомнив о том, где находится, а после снова обратил свой взор на Фели. — Я не знаю, правда. — Капец ты милашка, — Фели снова захихикала. — Ну-ка, повернись сюда, посмотри типа на парней. Она обхватила Уильямса рукой за плечо, заставив повернуться всем корпусом в сторону сцен. Теперь парень снова мог видеть извивающихся стриптизеров. — Эмм… Зачем? Он улыбнулся, но как-то немного нервно. Фели каким-то образом оказалась ближе к нему, и эта близость заставила Мэттью немного разволноваться. Девушка была такой теплой. От нее тянулся сладковатый шлейф духов с примесью запаха алкоголя, совсем слабого, но уже более чем ощутимого для Уильямса. — Просто посмотри. Они тебя типа не привлекают? Мэтт пожал плечами, но послушно посмотрел на стриптизера. Он задумался, не понимая, зачем Фели устраивать ему такую проверку. — Ну, с точки зрения эстетики он красив. — Он тебя не возбуждает? Уильямс нахмурился и обернулся к ней. — Нет. Девушка как-то слишком уж довольно кивнула каким-то своим мыслям, а после отстранилась от парня. — И вот типа что мы имеем. Ты у нас, короче, тотальный натурал, который пришел в гей-клуб ради того, что типа поддержать лучшего друга, у которого дофига сильно тупость играет в одном месте. Из этого я делаю вывод, что ты отличный друг. Кивнув самой себе, Фели гордо отпила пару глотков коктейля. Уильямс честно не знал, как он вообще должен реагировать, а потому просто улыбнулся. — Ну, спасибо. Я рад, если это так. Опустошив свой бокал, Фели вдруг вскинула голову. — Тебе же, наверное, вообще типа неприятно тут быть? — Ну, я толерантен, хотя особого желания тоже нет. Мэттью в самом деле давно бы уже уехал из этого клуба и вернулся бы в Лайквью. Если говорить совсем уж откровенно, то Фели была единственной причиной, по которой он все еще оставался в этом месте. Было бы куда логичнее уговорить ее присоединиться к нему и вернуться в «Вишенку», но Фели уже сказала, что живет в Вест Лупе, вряд ли она согласится на ночь глядя ехать в другой район. — А давай типа прогуляемся, — вдруг предложила Фели. — Ты водку любишь? У меня дома есть отличная водка, можем типа бухнуть. Уильямс отчего-то засмеялся. — Если у тебя дома нет громкой музыки и кучи голых мужчин, то я только «за». Краем глаза Мэттью заметил, что бармен как-то странно покосился на Фели, а потом и на него. Кто его знает, возможно, с непривычки. — Отлично! Тогда вперед! — просияла Лукашевич. — Эй, Крейг, сколько с нас? Я его угощаю. Уильямс аж покраснел. Он не был намерен позволять девушке платить за себя, а потому уже и сам потянулся за бумажником, как бармен сказал: — За счет заведения, Фели. С меня должок. Он мило улыбнулся, ясно давая понять, что не шутит, а Лукашевич потянулась к нему и совсем по-мужски хлопнула по плечу. — Спасибо, чувак! Девушка подхватила свою сумочку и, поднявшись на ноги, поправила короткую юбку. Мэттью смотрел на нее, словно зачарованный. Поразительно, его ведь никогда прежде не цепляли такие девушки, но вот эта Фели стала из ряда вон серьезным исключением. — А ты далеко живешь? — Да минут двадцать пешком, фигня. И лишь в тот миг Уильямс осознал, что он, черт возьми, идет к ней домой. Они ведь едва познакомились, и вот он уже приглашен к ней. Ночью. Это было так волнительно, что парень едва не запнулся на ровном месте, пока они шли сквозь толпу уже пьяных людей. Никто даже не обратил внимания на эту нетипичную для подобного заведения парочку, каждый был занят своим делом. Разве что бармен Крейг долго провожал их взглядом, лукаво улыбаясь. На улице было тихо и практически пустынно. Едва они пересекли квартал, как мимо промчалась патрульная полицейская машина. Фели хихикнула, взяв Уильямса под руку. — Наверняка опять в Саут Сайд помчались. — В Саут Сайд? — Мэттью посмотрел на нее. — С чего ты взяла? — Там типа половина полиции Чикаго ошивается. Криминальный район, все дела. Хотя как по мне, так куда криминальнее Норд Сайд, просто там типа все по крупному. Ну, знаешь, коррупция там, хищения и прочая хиромантия. А в Саут Сайде просто мелкая шпана тусуется, но вот шуму от нее тотально больше. Она ловко вышагивала по асфальту на своих шпильках и шла даже быстрее, чем Уильямс. Стоит отметить, походка была от бедра, словно она ей училась, как учатся модели. — О, а ты бывала в Саут Сайде? Про этот район Мэттью приходилось только постоянно слышать. Родители постоянно говорили ему обходить это место стороной, еще с самого детства, так что у него невольно сложилось весьма скудное, но устрашающее представление о неблагополучном районе. — Ха! — усмехнулась Фели. — Да я там родилась и выросла! Что, типа не ожидал? — она посмотрела на Мэттью и, увидев удивление на лице, засмеялась громче. — Вижу, что не ожидал. Да-да, я из Саут Сайда. Свалила оттуда, когда мне было типа семнадцать. Даже школу бросила, позже правда все сделала и получила диплом, эту типа жалкую бумажку. Она тотально пригодилась потом. Уильямс замер на месте. — Погоди. Ты сбежала из дома и бросила школу в семнадцать лет? Фели кивнула. — Типа да. Мой родной район — тот еще блядюшник. Я свалила, жила типа у друзей сперва, потом работу нашла, долго типа перебиралась, и в итоге нормально зажила. — Ничего себе… Мэттью снова окинул девушку взглядом. Она со стороны походила скорее на избалованную дочку богатенького отца, эдакую студентку, которую интересуют только вечеринки и развлечения. Парень никогда бы не предположил, что она прошла столько испытаний и теперь самостоятельно зарабатывает себе на жизнь. До чего, оказывается, порой внешность бывает обманчива. — Тебя это типа напрягает? — уже серьезнее спросила Фели. Уильямс аж встрепенулся и поспешил замотать головой. — Нет, что ты! Меня это восхищает! Я не уверен, что смог бы сам чего-то добиться, а вот ты молодец. Несколько секунд Фели смотрела на него с легкой улыбкой, а потом кокетливо выдала: — Ну, типа спасибо, ты милый. Вот теперь Мэттью был просто покорен. Лукашевич не просто оказалась красавицей и умницей, она еще и сама всего добилась в жизни, не боясь никаких сложностей. Уильямс никогда прежде не встречал подобных девушек. Сложная жизнь всегда оставляет на людях определенный отпечаток, но Фели просто сияла позитивом и казалась такой юной и славной, что Мэтт готов был восторгаться ею. — Кстати, ты знакома с барменами клуба? Лукашевич кивнула. — Ага, я там типа работала раньше. Крейг и Бруно отличные ребята. — Работала? — не понял Уильямс. — Кем? Фели мотнула головой. — Ну, сперва уборщицей, потом выпивку разносила. — А, понятно. Они как раз прошли четыре квартала. Район в самом деле был тихий, даже несмотря на обилие магазинов и питейных заведений. За квартирными домами открывался вид на небоскребы, центральную часть города, такую яркую и сияющую. — Надеюсь, выпивать ты умеешь? — лукаво усмехнулась Фели. — А еще мы типа уже дошли, я живу в этом доме. Она указала в сторону одного из неприметных шестиэтажных квартирных домов. Мэттью кивнул. — Ты живешь здесь одна? — Да, — кивнула девушка. — Своя собственная квартира, все дела. — Не страшно одной? Уильямс улыбался, а Лукашевич поспешила хмыкнуть. — Тоже мне, да я могу тотально накостылять любому. Они оба засмеялись и направились к нужному подъезду.***
Им пришлось вызвать такси. Антонио был изрядно пьян, но на ногах держался, равно как и Гилберт. Зато Юльхен с виду казалась практически трезвой, и это просто поражало, потому как она выпила больше всех. — Ты звонил Мэтту? — спросила она друга, когда они забрались в вызванное давеча такси. Антонио поморщился, а после кивнул. — Да. Он меня деликатно послал, сказал, что находится в гостях у девушки. — У какой еще девушки? Байльшмидт поморщилась, когда Карьедо буквально опрокинулся на ее плечо, едва ли не засыпая на месте. Сидевший на переднем сидении Гилберт громко возмущался водителю по поводу того, что в салоне пахнет бензином, хотя это было полным бредом. Стоит отдать должное таксисту, он сохранял невероятную невозмутимость и ехал в указанном направлении. — Мэтти познакомился с девушкой в гей-клубе, — отозвался Антонио. — И не спрашивай меня, как такое возможно. Я сам спросил, но мне так и не ответили. Юльхен просто зависла. По логике вещей, познакомиться с девушкой в гей-клубе, конечно, можно, если она лесбиянка, например. Но тогда вопрос — как вообще Уильямс мог оказаться у нее в гостях ночью? — А Альфред? Ему Байльшмидт и сама отправила сообщение, но Джонс так и не отозвался. И вот за него девушка переживала, потому как несмотря на всю свою помпезность, Альфред был совсем еще молодым и на самом деле наивным парнем. — А он, кажется, познакомился с каким-то парнем и скрылся с ним в неизвестном направлении. В тот же миг Гилберт притих, а потом обернулся. — С парнем? Карьедо перевел на него пьяный взгляд. — Ну, точно не с девушкой. Сложно было понять, как воспринял Гил это известие. Впрочем, с ним Юльхен могла разобраться и дома, куда важнее было понять, кто мог охмурить Альфреда и куда его могли увезти. — Ладно, завтра разберемся, — сказала она. — Мы снимем тебя рядом с общежитием, ты сам дойдешь куда надо? Антонио почти счастливо заулыбался. — Дойду, конечно. — Вот и отлично. Позже, когда его уже высадили где надо, и автомобиль уехал, Карьедо понял, что несколько переоценил свои силы. Он шатающейся походкой поплелся к парадному входу и, предъявив пропуск, попал в здание. Перед глазами все немного плыло, хотелось начать блевать, но парень держался. В какой-то миг он споткнулся и едва не въехал лицом в ступеньку. — Вот черт… Оказалось, что он прошел мимо лифта. Кругом не было ни души, что не странно, ведь времени уже три часа ночи. Парень прикинул в голове, что до лифта ему придется ползти, потому как сам он на своих двоих доберется вряд ли. Но куда приятнее был вариант остаться лежать на месте и просто поспать на ступеньке. Уж очень все плыло перед глазами. Определенно, ему не стоило так много пить, смешивая джин и виски, да при том еще и курить косяки. — А я-то думаю, что за дерьмо под ногами валяется. Чужой голос дошел до Антонио словно сквозь вату. Он приподнял голову и посмотрел наверх. Рядом с ним возвышался человек, хорошо ему знакомый еще с детства. — О, Тим? Это ты? Тот, однако, явно не был рад встрече. — Да, капитан очевидность. Можешь пододвинуть свою тушку, я был бы не против пройти. Карьедо нахмурился, а после огляделся. — Тебе что, места мало? — Да, мало. Тим де Вард, как и сам Антонио, был родом с Саут Сайда. Он, в отличие от Карьедо, любил родной район и часто отлучался домой из общежития, и немногие знали, по какой причине. Антонио, к примеру, знал, что семья де Вард выращивает дома коноплю и маки, и этим зарабатывает на жизнь, продавая косяки и кокаин. Бизнес, понятное дело, нелегальный, но Антонио никогда бы не посмел об этом болтать. В Саут Сайде так не принято, стукачей не любят. Тим все так же стоял на месте. Он был высок и немного худощав, с сильными плечами и крепкими руками. Его лицо, узкое, с впалыми щеками и высокими скулами, редко показывало хоть какие-то эмоции. Он носил на шее сине-белый шарф в полоску, одевался строго и просто, а волосы его, от природы светлые и жесткие, всегда стояли торчком. Карьедо поморщился, а после предпринял попытку подняться на ноги. Не получилось. Все это время де Вард все так же стоял на месте, смотря на него без особого интереса и раскуривая, как ни странно, обычную сигарету, а не привычный косяк. — Жалкое зрелище, — подытожил он, так и не сдвинувшись с места. Отношения у Карьедо и де Варда всегда были, мягко говоря, паршивые, хотя с поступления в университет компромиссный по характеру Антонио и пытался хотя бы не конфликтовать с соседом по улице в Саут Сайде. Однако Тим на компромисс не шел, и возможности хоть как-то подколоть Карьедо не упускал. Единственным исключением, когда он соглашался терпеть общество Антонио, были моменты, когда испанец что-то у него покупал. Например, косяки. Вообще, де Вард становился куда любезнее, если речь шла о деньгах. — Черт… — Карьедо едва вновь не впечатался носом в ступеньку. Он поднял жалобный взгляд на парня. – Тим, может, ты проводишь меня до лифта? Пожалуйста. Де Вард даже в лице не изменился. — И что мне за это будет? — Мое искреннее «спасибо». Тим хмыкнул и затянулся. — Ты, кажется, забыл, с кем разговариваешь. — Да будь ты человеком! Карьедо поспешил заткнуться, почувствовав, что выпитое просится наружу. Совсем не хотелось начать блевать прямо на лестнице, как бы потом из-за этого проблем не было. Де Вард простоял над ним еще несколько секунд, размышляя о чем-то, а потом сказал: — Ты будешь мне должен. Антонио невесело усмехнулся. — Могу найти тебе клиентуру, могу… ну, не знаю, сочинение за тебя написать, обед купить, отсосать, да что скажешь, только отведи меня в комнату. Тим кивнул. — Иногда выгодно договариваться с пьяными людьми. Он чуть склонился и с невероятной легкостью поднял испанца на ноги. У Карьедо аж весь мир закружился перед глазами. Он тут же приставил руку ко рту, чтобы и правда не блевануть, а после оперся о де Варда, оказавшегося очень уж сильным. — Пошли, придурок. Тим потащил его в сторону лифта, придерживая так, словно это был перестоявший пакет с мусором. Едва они оказались в лифте, парень нажал нужную кнопку, а Антонио вдруг приник к нему всем телом, обхватив руками шею. — Нянчиться с тобой не буду, — тут же предупредил Тим. — А ты не забудь, что должен мне. — Не забуду, — выдохнул Карьедо. — Ты мне в любом случае это припомнишь, я знаю. Де Вард кивнул — это верно, он точно припомнит. Более того, он уже знал, как потребует вернуть долг. А вот пьяный в стельку Карьедо пока не подозревал, на что подписался.***
— Вопрос в самодисциплине. Если ты хочешь продлить удовольствие, ты должен контролировать себя. Понимаешь? Альфред немного заторможено кивнул, внимательно прислушиваясь к чужим словам. Да, теоретически он понимал, о чем речь, но вот понять это на деле куда сложнее. — Думаю да. Брагинский внимательно посмотрел на него. — Все приходит с опытом. Самое главное — думать не только о своем удовольствии, но и об удовольствии партнера. Тогда это будет полноценный секс, удовлетворяющий всех. Джонс снова кивнул. — Понятно. А как это все проконтролировать? — Все довольно просто. Они лежали на широкой кровати, все такие же обнаженные, но уже отдохнувшие. Едва почувствовав, что ноги начали мерзнуть, Альфред поспешил накрыть и себя, и Ива мягким покрывалом, так что теперь они лежали, повернувшись лицом друг к другу, и Брагинский объяснял ему, как надо контролировать себя в постели. Поразительно, но это нисколько не раздражало Джонса, который всегда терпеть не мог какие бы то ни было попытки учить его чему-либо. Особенно учить сексу. И даже при учете откровенно смущающей ситуации, он был расслаблен и впитывал в себя знания, как губка, понимая, что все это ему в скором времени пригодится. В конце концов, Ив ведь сам взялся его обучать. Джонс был благодарен ему за это, потому как осознавал, что Брагинский вполне мог уйти, забрав деньги, после их первого и такого скоротечного раза. Более того, он вполне мог жестом или словом унизить неопытного парня, заставив его обзавестись комплексами. Да, он мог это сделать, но не сделал, и даже несмотря на деньги, отложенные за эти самые услуги, Альфред был благодарен парню за его чуткость и терпение. — Для тебя в первый раз тоже было все просто? — спросил он. Парень не знал, стоит ли вообще такое спрашивать, но ему было уж очень интересно. Иван как-то сконфуженно отвел взгляд и чуть слышно кашлянул: стало ясно, что вопрос застал его врасплох. — Как сказать… Меня соблазнил взрослый мужчина, когда мне было четырнадцать, и я бы не сказал, что это хороший опыт. Джонс аж подскочил на месте. — Что? — воскликнул он. — Тебя совратили? Брагинский ответил не сразу. — Можно и так сказать. В любом случае, опыт оказался плохим, и суть сейчас не в этом. Я считаю, что любому неопытному человеку нужен кто-то более зрелый, кто-то, кто научит всему. Секс — это неотъемлемая части жизни человека, и им тоже надо уметь заниматься. Услышав это, Альфред прикусил губу. — Я не думал, что можно вот так говорить о сексе. Словно о… ну, не знаю, о спорте или питании. На сей раз Ив хмыкнул. — По сути это тоже спорт, парень. — Ладно. Альфред приподнялся и сел, сложив ноги в колени. Одеяло с Ива чуть соскользнуло, обнажив его живот и ягодицы, и Джонс лишь чудом удержался от того, чтобы не пялиться на открывшийся вид. Он чувствовал, что готов продолжить, чувствовал, что едва коснется кожи Ива, как его член встанет колом в тот же миг. Даже думать об этом было безумно приятно. Но при всем этом парень еще понимал и то, что надо сперва понять, как доставить удовольствие партнеру. Сможет ли он сделать хорошо опытному и искушенному в таких делах Иву? — Для начала — прелюдии. Полноценный секс всегда начинается с них. Ты ведь знаешь, что такое прелюдии? Ив тоже приподнялся. Он двигался намеренно медленно и как-то даже лениво, словно демонстрируя себя. У Джонса в который раз пересохло во рту от всего того, что он видел. — Это… Это типа минет и все такое? Альфред старался думать о деле, а не о голом теле перед ним. Но не выходило. Его член тут же напрягся, кровь прилила к паху, а мысли начали сбиваться. — Не совсем, — отозвался Ив. — Минет — это уже секс, хоть и только оральный. А вот прелюдии — это прикосновения, поцелуи и ласки. К примеру, — он сел напротив Джонса, оказываясь довольно близко к нему. — Ты хочешь прикоснуться ко мне? Тот закивал. — Да, хочу. — Тогда действуй. Трогай там, где хочешь. Брагинский казался максимально расслабленным, и это вызывало в душе Альфреда невероятный трепет. Казалось, будто в этот миг Ив существует только для него одного, и это заставляло сердце биться быстрее. — Ладно. Немного поерзав на месте, Джонс потянулся к нему. Его ладони сперва огладили чужие плечи и руки. Было приятно ощущать кожу Ива, такую теплую и гладкую, покрытую практически невидимыми мягкими волосками. Это было тело взрослого мужчины, это было именно то, о чем грезил Джонс по ночам. Но вот когда его мечта оказалась перед ним наяву, руки начали предательски подрагивать. — Смелее, парень, — улыбнулся Ив. — Я весь твой. Альфред выдохнул. Он придвинулся еще ближе, теперь оказываясь практически вплотную к любовнику. Тепло этого сильного тела просто сводило с ума, равно как и дыхание Ива и его взгляд, такой непонятный, но такой особенный и невероятный. Джонс решил, что надо действовать решительнее. Кажется, речь шла не только о прикосновениях, но еще и поцелуях и ласках. Он скользнул лицом к чужой шее, уже хорошо зная о том, что Ив довольно остро реагирует на прикосновения к ней. Эрогенная зона, да. Юльхен как-то рассказывала, что у нее эрогенная зона – это плечи. Ее возбуждал даже самый обычный массаж плеч, и Альфреду всегда казалось это весьма интересным. Брагинский замер, прикусив губу. Джонс сразу понял, что в кои-то веки он на самом деле все правильно делает. Парень прошелся поцелуями по старым шрамам, касаясь при этом руками чужой спины, такой широкой и сильной. Достигнув поясницы, он замер, а после оторвался от шеи и чуть приподнялся, чтобы заглянуть любовнику за спину. — Боже… - выдохнул он, касаясь крепких упругих ягодиц. — Твоя задница просто нечто невероятное. Ив усмехнулся. — Ну, спасибо… — Можно мне полапать тебя здесь? — неожиданно уверенно спросил Джонс. Он сжал ягодицы сильнее, откровенно наслаждаясь этим. — Вот здесь вот, и здесь… Пальцы пробирались к анусу. Брагинский казался довольным тем, что происходит. Он тут же кивнул парню. — Я же сказал — трогай, где хочешь. Он сказал это одновременно спокойно и так невероятно пошло, что у Джонса кровь моментально прилила к паху. — Отлично. Он резко повернул Ива спиной к себе, заставляя лечь на живот. Тот, разумеется, и не думал сопротивляться его действиям, так что спустя несколько секунд Брагинский лежал перед ним, такой обманчиво беззащитный и волнующий воображение, а Джонсу открылся обзор на его задницу. Альфред тут же устроился удобнее, разведя Иву ноги, и сел между ними, так что можно было видеть и его промежность, розоватый анус и массивные яички. Судя по всему, происходящее Брагинского тоже заводило. Это было просто невероятно. Джонс принялся мять ягодицы, проводя по ним руками, то сжимая, а то просто лаская. Ив чуть приподнялся и оглянулся к нему, словно ожидая, что же будет дальше. Альфред знал, что хочет сделать. Он прежде видел это только в порно и понятия не имел, как оно будет на деле, но попробовать безумно хотелось. Не позволяя себе усомниться в своем решении, он склонился над чужой задницей и чмокнул одну ягодицу. Брагинский выдохнул, поняв, к чему все идет и, кажется, не веря в это. Но вот Джонс уверенно развел руками в стороны половинки и коснулся кончиком языка ануса. Ив сперва сжался, явно от неожиданности, а после выдохнул и уткнулся лицом в покрывало. — Блять… — только и сказал он. А вот Альфреда быстро повело от всего того, что он делал. Парень понимал, что тыкается языком туда, куда еще минут десять назад тыкался членом, но его это совершенно не волновало. Закрыв глаза, он провел кончиком языка по всей промежности, прошелся по яйцам, заставляя Ива чаще задышать, а после вновь вернулся к анусу. Казалось бы, как можно хотеть вылизывать кому-то зад, но этот вопрос давно растворился в их ненавязчивом молчании. Джонс упорно лизал анус, то и дело норовя проникнуть внутрь, и ему это нравилось. Он не мог не заметить, как окреп член Брагинского, действительно большой и такой горячий сейчас. — Так нормально? — с улыбкой спросил он, приподнял голову. — Сойдет за прелюдии? Ив сжимал руками покрывало, пряча в его складках свое лицо. — Твою…мать… — выдохнул он. — Ты же не хочешь остановиться? Он даже снова приподнялся и обернулся, и в тот же миг Альфред получил ответ на свой вопрос. Да, он все делал более чем правильно. Он не только сам кайфовал от того, что он делает, он еще и делал приятно этому опытному в плане секса парню. — Да я же только начал. Хихикнув, Джонс снова уткнулся в его половинки, теперь действуя куда более решительно. Крышу окончательно сорвало в тот миг, когда Ив начал активно подаваться навстречу движениям его языка, столь откровенно пошло виляя задом, что Альфреду стало сложно дышать. Он чувствовал, как по его члену стекают капельки смазки. Плоть просто изнывала от возбуждения, а потому парень коснулся себя, легко надрачивая и стараясь чего доброго не кончить на месте. Как там говорил Ив — самоконтроль? Надо сконцентрироваться на чем-то важном. Например, на мысли о том, что он совсем скоро войдет в Брагинского. Ради того, чтобы хорошенько его оттрахать, можно и потерпеть. Кивнув собственным мыслям, Альфред вернул обе руки на ягодицы и раздвинул их еще сильнее, а после чуть отстранился. Анус был мокрым от его слюны, так что вставить внутрь палец оказалось не сложно. Ив вздрогнул, но не отстранился. Теперь Альфред сам лично растягивал парня, готовя к самому главному, и ему нравилось думать об этом. Он внимательно смотрел на то, как его палец входит в чужой анус, а после добавил второй палец. Мышцы поддавались легко, что совсем не странно, ведь они трахались совсем недавно, и Джонс без проблем мог войти без особой подготовки, но он растягивал этот процесс, смакуя каждый миг. Когда Брагинский вдруг вздрогнул всем телом, совсем не по-мужски простонав, Джонс замер. Он сразу понял, что причиной такой реакции были именно его действия. Когда же он коснулся Ива внутри в том же месте еще раз, тот снова вздрогнул. — Бля… Альфред практически счастливо заулыбался. — Ух ты… Это то самое, да? Ив резко обернулся к нему и посмотрел таким взглядом, что парень едва не кончил на месте от одного лишь этого вот взгляда. — Сделай то же самое, только своим членом. Альфред напряженно оглянулся. Презервативы, которые у него были, остались в кармане брюк, а те в свою очередь лежали в ванной. Он посмотрел на Брагинского едва ли не несчастным взглядом, попусту не желая отрываться от своего занятия и куда-то уходить. Да уж, стоило заранее позаботиться о таких вещах. — А можно… Ив нахмурился. — Что? Альфред прикусил губу. — Можно без резинки? Откровенно говоря, ему хотелось попробовать без презерватива. Кто знает, может он вообще притупляет ощущения? Хотя конечно, такое не следует пробовать с едва знакомым парнем, танцующим стриптиз в гей-клубе, но все же. Тем более, Брагинский сам сказал ему, что он чист, а Ал так и вовсе был девственником до этой ночи. — Вот блять… — выдохнул Ив. — Ладно, давай, тебе сегодня вообще можно все, парень. Он отвернулся, а Джонс с шумом сглотнул. Он вытащил пальцы из ануса, а сразу после шлепнул Ива по заднице и приподнял, заставляя встать на четвереньки. Ни о каком самоконтроле теперь не могло быть и речи. Он вошел резко, не думая и не осторожничая, и, кажется, сразу попал по простате. Ив согнул руки в локтях и, уткнувшись лбом в покрывало, запустил пятерню себе в волосы. В тот миг он казался таким потрясающе беззащитным и хрупким, что у Альфреда окончательно сорвало тормоза. Все же без презерватива куда чувствительнее. Он начал двигаться, быстро и властно, наслаждаясь потрясающими ощущениями и стараясь снова и снова проезжаться по чужой простате. Теперь он на деле понимал, как надо доставлять удовольствие партнеру. По лбу бежали капельки пота, но Альфред не заметил бы этого при всем желании. Хотелось не останавливаться. Хотелось входить в это тело снова и снова, драть его со всей возможной беспощадностью, заставляя Ива стонать еще громче, срываясь на крики. Оргазм был уже близок. Хотелось кончить, но Джонс вдруг замер на месте, подумав о том, что он может снова оставить Ива без разрядки. На ум сразу пришли мысли о самоконтроле и обо всем том, что ему говорил Брагинский. Парень выдохнул и постарался привести в норму дыхание, а после осторожно вышел из Ива. Соблазн забить на все и закончить на этом был огромен, но все же Джонс смог взять себя в руки. Брагинский повернулся к нему лицом. Он ловко раскинул ноги вокруг Джонса и усмехнулся. — Молодец. Я не думал, что ты сдержишься. Парень сглотнул. — Мне это дорогого стоило. Черт, как же с тобой хорошо… Ив приподнялся и потянулся рукой к шее Альфреда, притягивая его к себе. — Ты просто слишком мало пробовал. Они поцеловались, и Джонс постарался сосредоточится на этом поцелуе, обхватив любовника руками и прижав его к себе. Их возбужденные члены соприкоснулись, заставив Альфреда оторваться от чужих губ. — Или это просто с тобой так круто. Он уверенно накрыл рукой как свою плоть, так и плоть Ива, прижимая их друг другу и надрачивая оба. Брагинский пошло выдохнул и улыбнулся. — Кто знает. Выждав несколько долгих секунд, пока сердце не начнет биться хоть немного спокойнее, Альфред отстранил Ива так, что тот упал спиной на кровать, а после развел его ноги пошире. Контроль контролем, а терпеть слишком долго тоже не стоит. На сей раз Брагинский сам заставил парня опрокинуться на себя, едва тот вошел в него. Альфред оперся правой рукой о кровать, левой сжал Ива чуть ниже талии и начал двигаться, сразу задав активный темп. Член входил легко, но все равно было довольно узко. Мышцы обхватывали весьма крепко и плотно, и при учете того, что сейчас не было презерватива, это было потрясающее ощущение. Джонс снова принялся выцеловывать шею Брагинского, не прекращая двигаться. Когда тот обхватил длинными ногами его талию, Альфред сам себя удивил, оставив ему на шее засос, а после переместив руки с талии к паху. Он принялся дрочить большой и горячий член Ива точно в такт своим движениям, и это оказалось просто идеальным. В какой-то миг Брагинский сжался особенно сильно и, вскрикнув, кончил ему прямо в ладонь. Сам факт того, что этот парень только что излился теплой спермой ему в руку, заставил Альфреда испытать экстаз едва ли не сильнее, чем процесс совокупления. Он окончательно отпустил себя, движения стали куда более рванными и резкими. Джонс едва не закричал, когда кончил прямо в Ива. Он дышал ртом, сходя с ума от ощущений. Оргазм оказался настолько невероятным, что парень на какое-то время просто выпал из реальности. Глаза отчего-то стали немного влажными, в ушах шумело. Опрокинувшись на Брагинского, он уткнулся носом в его волосы, стараясь привести в норму дыхание. Это было весьма сложно. — Боже… мой… Никогда прежде в своей жизни парень не испытывал ничего подобного. Он не мог и предположить, что такое вообще бывает. Слишком остро и ярко, слишком хорошо, чтобы быть на самом деле. Но это и правда произошло с ним. Ив погладил его по спине, ненавязчиво и так нежно, словно успокаивая. Когда дышать стало легче, Альфред чуть приподнялся и уставился на свою ладонь. Она была в белесой сперме. Так необычно и странно. Следуя порыву, парень слизнул сперму, а после улыбнулся. — Кажется, я попал в рай. Брагинский приподнял одну бровь. — Да ты идиот. Несколько секунд взаимного недоумения, и вот они синхронно засмеялись, устало, но с долей облегчения. Выйдя из Ива, Альфред опрокинулся рядом с ним и провел рукой по своему животу, растирая чужую сперму. — Так круто. Тело охватила приятная усталость. Джонс понял, что вот прямо сейчас он хочет обнять Брагинского и просто поспать. Ив хотел было подняться с места, но Ал схватил его за руку и прижал к себе. — Эй, я заляпаю простыни, — возмутился тот. Однако Джонсу было плевать на простыни. — Хрен с ними. Я хочу спать и не хочу спать без тебя. Ив лишь выдохнул, приобняв его в ответ. Альфреду было слишком хорошо, чтобы думать хоть о чем-то. Он спокойно уснул, совершенно довольный и счастливый.