***
Мэттью потянулся всем телом. Он уловил запах карамели и поспешил принюхаться, даже не понимая толком, что происходит и где он вообще находится. Пробуждение не было радужным. Боль в голове, не сильная, а скорее тупая и немного ноющая, говорили о том, что минувшей ночью он пил, при том пил не мало. Открыв глаза, парень отыскал очки. Он наткнулся взглядом на клетчатый потертый плед, поразительно мягкий, но явно очень старый. Парень подскочил на месте, с трудом фокусируя зрение. Он находился в маленькой комнатке, битком заставленной всякой мебелью и различными игрушками. От обилия плюшевых зайцев и медведей зарябило в глазах. Боль в голове мешала сконцентрироваться, а потому парень больше минуты не мог сообразить, где же он оказался. Он лежал на диване, довольно узком, но удобном, заботливо укрытый пледом. Как раз рядом с подушкой, на подлокотнике, стояли медвежата «Тедди» различных размеров, пара кукол и совсем мелкие игрушки. У окна висели розовые шторы с цветочками, и это наводило на мысли о маленькой девочке-принцессе. Наконец, Мэттью все вспомнил. Да, он минувшим вечером встретил девушку — Фели. Она предложила ему выпить чего покрепче, и это после того, как они больше часа сидели в клубе, выпивая алкогольные коктейли. И да, Уильямс сейчас дома у этой самой девушки. Мэттью выбрался из-под пледа. Он был в одежде, и это радовало. Было бы неловко переспать с девушкой, и не помнить на утро подробностей этой ночи. А по всему выходило, что они все же не переспали. — О, ты типа проснулся. Фели появилась в комнате так внезапно, что Уильямс невольно подскочил на месте. — Эмм… Доброе утро. Лукашевич мило улыбнулась. На ней были прелестные розовые бриджи и маечка в цвет, светлые волосы были наэлектризованы, а потому несколько торчали, делая девушку удивительно милой и такой невероятно домашней, что хотелось заулыбаться. — Утречка. Уверена, у тебя башка трещит, так что я типа твой спаситель. Смотри, что принесла. — Аспирин? — с надеждой спросил Мэтт. Девушка так и сияла, словно это не она вчера выпивала с ним стопку за стопкой. Подойдя к дивану, Фели присела рядом. — Вот еще! Мой папаша всегда пил водку вместо воды. Знаешь, что он говорил? Что надо лечить подобное подобным. Вот, держи. Она протянула удивленному парню стопку водки. Уильямс недоуменно замер, точно не веря своим глазам, а потом спросил: — Ты серьезно? — Тотально серьезно, — хихикнула Фели. — Тебе надо не таблетки глотать, а опохмелиться. Уж я-то знаю. Мэттью вспомнил, как эта хрупкая на вид девушка минувшим вечером наворачивала водку стопку за стопкой, и решил ей поверить на слово. Да, она определенно знает в этом толк. Кивнув, парень одним махом опустошил стопку, а после выдохнул. — Я еще никогда так не напивался, — признался он. — Хотя признаю, мы отлично вчера посидели. Фели весьма самодовольно усмехнулась. — Ты стойкий собутыльник, это типа очень круто. А еще ты не блевался, это вообще супер. Уильямс посмотрел на нее с улыбкой. — Не знаю, было ли это комплиментом, но спасибо. Он в самом деле почувствовал себя немного легче. Было ли это из-за водки или просто потому, что Фели рядом — понять сложно, но присутствие девушки определенно радовало Мэттью. — Это типа правда, чувак, — отозвалась Лукашевич. — Ты обедать будешь? Может, тебе в душ надо или типа того? Короче, чувствуй себя как дома, а я проголодалась. Она поднялась на ноги и зашагала было в сторону двери, как Уильямс встрепенулся: — Обедать? Фели остановилась как раз на пороге. — Ну, да. Типа час дня уже, поздно для завтрака и все такое. Короче, иди в ванную, освежись, а потом за стол, если типа голоден. Повезло, что сегодня типа выходной. Она ушла, а Мэттью отошел от шока и принялся судорожно искать телефон. Тот обнаружился на столе как раз рядом с диваном. Тут же была пара пустых тарелок, стаканы (отчего-то пластиковые, одноразовые) и несколько пустых бутылок. Да уж, знатно они вчера напивались. И ведь это даже не пиво и не коктейли, это водка, которую не каждый мужчина осилит. Сам Уильямс был весьма стойким перед алкоголем, но Фели переплюнула даже его. Оказалось, что телефон был выключен — сдохла зарядка. Страшно вообразить, сколько человек могли ему позвонить, ведь он не предупреждал даже родителей о том, что не вернется на ночь. Разве что сказал звонившему еще поздно вечером Антонио, что собирается в гости к девушке. — Эй, Фели! — подскочив на ноги, парень помчался за девушкой. Оказалось, что он вполне помнит, где тут что находится. В квартире были две небольшие комнаты, кухня и ванная — не студия, а вполне приличное жилье для жителя Вест Лупа. — У тебя есть блок питания? У меня телефон разрядился. Лукашевич обнаружилась на кухне. Она сидела за столом, методично поедая печенье-соломинку. — Да, есть, — девушка поднялась с места. — Давай я заряжу, а ты иди прими душ, от тебя несет перегаром. Она лукаво усмехнулась и подмигнула парню, а тот поспешил улыбнуться. — Хорошо, спасибо. Ванная оказалась под стать всей квартире — маленькая, но вполне милая. Быстро приняв душ и вытеревшись одним из многочисленных полотенец, Мэттью привел в порядок волосы, а после вернулся на кухню. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится эта кухня, нравится запах кофе и карамели и нравится смотреть на Фели, на то, как она с серьезным и сосредоточенным видом поедает печенье-соломинку. — Сегодня тепло, — заметила девушка. — В парке Миллениум типа открылась какая-то вставка, ты слышал об этом? — Да, вскользь. Не думаю, что там будет что-то интересное. — Я тоже. Значит, не пойду. Твой телефон в гостиной, ты типа проверь его, а то мало ли. — Черт, точно… О телефоне думать не хотелось, равно как и не хотелось объяснять родителям, почему он исчез на всю ночь, не предупредив. Но Уильямс был слишком совестливым парнем, чтобы забить на все и наслаждаться моментом. Фели ободряюще улыбалась, и Мэттью почувствовал себя намного лучше. В самом деле, они были знакомы меньше одного дня, но ему было так комфортно с ней, словно они знают друг друга как минимум полжизни. — Тебе типа кофе налить? — Да, спасибо. Я сейчас вернусь. Отыскав телефон, уже успевший немного зарядиться, Уильямс поспешил включить его. Ожидания оправдались, потому как пропущенных вызовов было просто огромное количество. Первым делом набрав номер матери, Мэттью поспешил убедить ее в том, что с ним все просто замечательно, что у него просто не вовремя выключился телефон, а он этого по собственной глупости не заметил. Миссис Уильямс успокоилась лишь в тот миг, когда парень стыдливо признался, что ночевал у девушки. Кажется, ее эта новость даже обрадовала, и это заставило Мэттью немного растеряться. Распрощавшись с ней и пообещав скоро вернуться домой, парень написал несколько коротких сообщений Юльхен и Антонио, а потом решил набрать Альфреда. Нужно было узнать, как там у него все прошло. Джонс ответил не сразу. — Мэтти, привет. Ты там как, живой? Судя по голосу, у Альфреда все было замечательно. — Да, привет. Живой, все отлично. А ты как? — Ох, чувак, — Джонс усмехнулся. — Это была потрясающая ночь, просто умопомрачительная. Можем сегодня пересечься, я хочу все обсудить. А еще мне нужен твой дружеский совет. Уильямс улыбнулся. Он был рад за друга, просто рад тому, что Альфред так доволен. — Да, конечно. Заеду сегодня к тебе домой, правда сперва надо будет показаться перед родителями. Мне немного стыдно, что я заставил их волноваться. — Стоп! — воскликнул Ал. — А ты тоже не ночевал дома? Мэттью улыбнулся. — Нет, я до сих пор у Фели. Мы решили вчера выпить, играли в карты, и в итоге я уснул на диване. — Ого, — на сей раз Джонс громко усмехнулся. — Нам определенно будет что обсудить, чувак. Я буду дома через час, приезжай как сможешь. — Хорошо, Ал. До встречи. Уильямс не собирался рассказывать другу по телефону о том, что тот явно неправильно все понял, потому как у Мэтта с Фели ничего не было, ведь они и правда просто напились и играли в карты. Это он объяснит потом. Главным было то, что парень искренне хотел продолжить знакомство с Фели, узнать ее получше и предложить встречаться. Он бы предложил это хоть сейчас, но проблема в том, что он не знает, будет ли это слишком быстро для Лукашевич. В конце концов, может у нее уже кто-то есть. Взяв телефон, Мэттью кивнул сам себе и вернулся на кухню, где его уже ждала Фели и свежезаваренный кофе. — Все типа нормально? — спросила девушка, когда парень присел за стол. — Альфред получил, что хотел? Уильямс сперва замер, а потом улыбнулся. — Судя по его довольному тону да, получил. Он сказал, что провел отличную ночь. — Это типа круто, — кивнула Фели. — Я рада за него. — Я тоже. Мы сегодня должны увидеться. — Ты ему типа привет передавай. — Хорошо. Эмм… — Уильямс чуть напрягся, стараясь не выдать свое волнение. — Фели? Лукашевич как раз доедала очередную печеньку. — Чего? — Ты… ну… Дашь мне свой номер? Я бы тебе позвонил. Фели сперва замерла, словно удивившись этой просьбе, а потом улыбнулась. — Да, без базара. Давай свой телефон, я запишу. Уильямс был практически счастлив. Кажется, он нашел свой идеал.***
— Подъем! Вставай, живо! Штефан уверенно раздвинул шторы, впуская в комнату до отвратительного яркие лучи солнца. Тодор поморщился и забрался под одеяло, не намеренный вставать. — Дай поспать еще десять минут, — жалобно протянул он. Однако Калиш был непреклонен. — Ты сказал это полчаса назад. Хватит спать, черт возьми, у нас много дел! Я уже вычистил три комнаты, ты свою сам вылижешь, чтобы она сияла, а потом мы вместе займемся гостиной, кухней и ванной. Надо еще привести в божеский вид крыльцо и двор. А ближе к вечеру должен позвонить Доминик, поедем смотреть наше рабочее место. В общем, день забит под завязку, так что не смей больше спать. — Да твою же мать… Велков потянулся всем телом и посмотрел на лучшего друга. Тот просто сиял от воодушевления, несмотря на то, что минувшей ночью он спал значительно меньше. — Возьми себя в руки и подними свою задницу, Тодор. И сделай лицо попроще. — Ладно-ладно. Отдых — дело хорошее, но Штефан прав, им надо переделать много дел, а потом узнать, что да как теперь с работой. — Я вчера ночью познакомился с нашим соседом из дома напротив, — сказал тем временем Калиш, осматривая комнату, которую видел в первый раз только мельком. — Такой умный человек, школьный учитель. Он живет один, а его отец и брат в тюрьме. Тодор хмыкнул. — Отличная родня для учителя. Он поднялся на ноги и огляделся в поисках своей обуви, а Штефан наткнулся взглядом на массивный сундук в углу. Подойдя к нему, он открыл крышку и присел. — Ух ты, это вещи моей тетки. — Где? Их вчера удивило то, что они так и не нашли на полках или тумбах в доме каких-либо вещей или фотографий покойной, словно кто-то намеренно все попрятал. Однако тетка Штефана жила одна, даже о ее смерти узнали далеко не сразу. В сундуке обнаружилось много всего. Какие-то книги, шкатулки, пестрые платки, стопка старых писем, статуэтки и альбом с фотографиями. Именно к нему и потянулся Калиш в первую очередь. Альбом был потрепанным и таким древним на вид, что казалось, он может рассыпаться у него в руках. Открыв его, он увидел большую черно-белую фотографию. На ней была запечатлена девушка в сарафане. — Это и есть твоя тетка? — спросил Тодор, заглянув в альбом. — Она была красивой. Как ее звали? Штефан с придыханием провел пальцами по фотографии. — Дана, — отозвался он. — Дана Калиш. И она в самом деле была писанной красавицей. Отец рассказывал о ней. Велков задумался. — Странно, что у нее не было семьи. Вообще никого не было, ни мужа, ни ребенка, ни хотя бы любовника. — Да, странно, — Штефан осторожно закрыл альбом и вернул его в сундук. — Так, не трогай это, а в комнате хорошенько приберись. Чем быстрее мы закончим с уборкой, тем лучше для нас же. Оказалось, что Калиш уже успел купить тряпки и моющие средства. Он отыскал на заднем дворе старую швабру и привел ее в порядок, вычистил три комнаты, собрал все имеющиеся простыни, чтобы потом их постирать, и перебрал все вещи, которые нашел. — Хорошо, сделаю. А ты точно уже решил сразу сдать две комнаты? — Да — улыбнулся Штефан, поднявшись на ноги. — Я не против жильцов, а деньги лишними точно не будут. — Логично, — усмехнулся Тодор. Он покосился на друга, который носился по дому с утра словно Мэри Поппинс, и в очередной раз поразился. Этот парень всегда был таким активным и позитивным, что бы ни случилось. — Как только закончишь, спускайся обедать. Швабра и тряпки в коридоре, сориентируешься. Штефан бегом спустился вниз и посмотрел на ковер, который совершенно точно нуждался в стирке. Чисто теоретически его можно было постирать прямо во дворе и оставить там же, чтобы высох на солнце, но для этого дела нужен шланг, которого пока было неоткуда взять. Разве что купить его вечером, разузнав заодно, где тут ближайший магазин с хозяйственными товарами. С диваном все было намного лучше, он практически цел. Можно прикрыть пледом и будет в самый раз. Телевизор работал, что тоже радовало. Если повезет, они смогут управиться с уборкой в течение дня, а потом можно и поиском жильцов заняться. Послышался стук в дверь. Штефан даже встрепенулся, понятия не имея, кто бы это мог быть. Открыв дверь, он увидел уже знакомых ему девушек. — Привет. Калиш просиял. — Гага, привет! Не ожидал вас увидеть. Гордана промолчала, а вот ее старшая сестра выглядела более чем приветливо. — Мы просто подумали, что вам понадобится помощь. Наш отец был очень дружен с вашей бабкой, так что почему бы и нет. — Ох… — выдохнул Штефан. — Было бы очень круто. Тодор немного ленивый, от него помощи дождаться сложно. Гага хмыкнула. — Типичные мальчишки. Правда, Гордана? — дождавшись от сестры кивка, Гага прошла в дом. — У нас четыре брата, один ленивее другого. Даже посуду за собой не могут убрать. — Знакомо, — Калиш закрыл дверь за Горданой и поспешил за ними. — Я уже вычистил три комнаты, но это было намного легче, чем заставить Тодора проснуться. На сей раз Гага засмеялась. — Понимаю. Итак, каков объем работы? — Я буду безумно благодарен, если поможете с гостиной и кухней. Ванную заставляю отдраить Тодора. На сей раз заговорила Гордана, которая столь удачно хранила молчание. — Хлорка и перчатки есть? Штефан посмотрел на нее с легким недоумением, а после кивнул. — Да, я сегодня утром все купил. Девочка с серьезным видом кивнула. — Тогда беру ванную на себя. — Ты уверена? Там все очень плохо. Гордана задрала одну бровь, так что Калиш почувствовал себя несколько неловко, словно он сейчас сморозил невиданную глупость. — Точно не хуже, чем комната моего отца, когда он пьян. Немного подумав, Штефан решил, что лучше с ней не спорить. Гага же ободряюще кивнула ему. — Не волнуйся, Гордана привыкла к большому объему работы. У нас пятеро мужчин дома, мы обе привыкли. — Как скажешь, — только и улыбнулся Штефан. Вручив Гордане все необходимое, парень указал ей в сторону ванной, а после дал Гаге ведерко и тряпку, дабы протереть пыль в гостиной. — Значит, четыре брата? — спросил румын чуть погодя. — А матери у вас нет или как? Гага кивнула. — Она давно умерла от рака, еще когда Гордана была совсем крошкой. Так что мы живем с отцом. Он пьет, но деньги домой приносит, как и два старших брата. Йован наш двоюродный брат, племянник отца, он давно осиротел. У нас дом меньше вашего, до сих пор не понимаю, как мы вообще в нем уживаемся. Она улыбалась, не отвлекаясь от работы. — А я всегда мечтал о большой семье, — признался Штефан. — Чтобы дом был полон родных людей. А вместо этого перебирался с отцом по съемным комнатам и перебирался на подработках. Теперь хоть дом появился свой, есть где жить. — И это круто. — Да, — кивнул парень. — Я хочу сдать две комнаты жильцам, чтобы не стояли пустыми. Гага посмотрела на него. — Уже есть, кому сдавать? Если нет, могу поискать тебе жильцов. — О боже, — выдохнул Штефан. — Я даже не знаю, как тебя благодарить. Но девушка лишь хихикнула. — Соседи должны помогать друг другу. Найдем тебе хороших жильцов, даже не сомневайся. Калиш кивнул ей, а после вспомнил то, что говорили ему минувшей ночью сначала Доминик, а потом Гюнтер. Они говорили радикально разные вещи. Если первый твердил, что Саут Сайд — это ужасное место, где обитают одни преступники, но второй говорил о том, как он любит свой район и как не хочет его покидать, потому что это особенное место. Конечно, Штефан пока не мог сказать что-то наверняка, но он начал понимать, что в Саут Сайде есть хорошие люди. И это его радовало.***
Алиса не стала ругать Альфреда за то, что тот провел ночь не дома. Причиной было то, что Артур так же отсутствовал, а если мужа нет дома, миссис Керкленд не притворялась, что ей есть дело до пасынка. Парень был очень этому рад. Он не стал уточнять, куда делся его отец. Тот, в конце концов, часто мотался по делам в разные города, а потому мог не появляться неделями, и такое время Джонс любил, потому как его переставали контролировать. Мэттью приехал позже, чем он ожидал, так что Альфред успел посидеть за компьютером и поискать информацию про Саут Сайд. Он еще ни разу не бывал на южной стороне Чикаго, как-то не доводилось еще, да и повода не бывало вообще поинтересоваться, что это за место. Тот же Антонио не любил рассказывать о своем районе. — Эй, Ал? — Уильямс приоткрыл дверь, не постучавшись. Ему в принципе всегда разрешалось заходить без стука. — Меня ваша экономка впустила. Джонс тут же обернулся к нему, оторвав взгляд от монитора. — Мэтт! Заходи, я ждал тебя! Он даже подскочил на ноги и, подойдя к другу и легко хлопнув его по плечу, поспешил закрыть за ним дверь на замок. Это могло означать лишь то, что им предстоит личный разговор, который должен остаться между ними, так что Уильямс не стал ничего спрашивать по этому поводу. — Отлично выглядишь, — заметил он с улыбкой. — Такой довольный. Альфред тут же активно закивал и поманил его за собой, а после плюхнулся на край кровати. Комната Джонса была небольшой и заваленной всяким хламом — вещами, которые были скорее дороги как память, нежели могли пригодиться для дела. Стены были выкрашены в темный оттенок бордового, а все полки и мебель были черными, равно как и жалюзи на окнах. Над этим причудливым дизайном работал лично Альфред, так что Артур позволил ему жить в такой, как он сам говорил, «безвкусной и вульгарной обстановке». Все же Керкленд любил сына и действительно многое ему позволял, хотя Альфред и был уверен в обратном. — Я и правда довольный. Мой первый раз состоялся, я, наконец, больше не девственник, я набрался опыта, и мне было так хорошо ночью, что я готов орать об этом на всю улицу. Мэттью улыбнулся и присел рядом с другом. — Значит, ты не зря потратил столько денег? Джонс закивал. — Не зря. Ив не просто отдался мне, как какая-нибудь шлюха, он меня всему научил. На сей раз Уильямс чуть напрягся. — Как… мило с его стороны. Он заметил, что Альфред не так уж и доволен, как хочет показать. Что-то определенно было не так, но вот понять, что же именно, вряд ли возможно. Заметив его взгляд, Джонс как-то странно кашлянул. — Он исчез утром, — сказал он без прежнего восторга. — Я, конечно, ожидал, что так и будет, но… Как бы это объяснить… Я все же надеялся, что смогу еще увидеть его. Мэттью хорошо знал своего друга, а потому сразу понял, что к чему. Он вскинул голову. — Ал, ты же не запал на него? — спросил он с надеждой в голосе. — Ты ведь понимаешь, что у вас был просто секс за деньги и не более того? С лица Джонса исчез даже намек на улыбку. Он отвел взгляд, а Уильямс понял, что тщетны были его надежды. — Понимаю. — Тебе лучше думать о нем именно как об опыте в твоей жизни, — продолжил Мэттью. — Ты найдешь себе нормального парня. Альфред кивнул, не смотря в его сторону. Они оба замерли, так что у Уильямса появилось время подумать над поведением лучшего друга. Альфред всегда любил все нестандартное, он всегда предпочитал сложные решения простым и творил необдуманные поступки. Более того, он умудрялся все делать так, чтобы ему это не вышло боком. Слепое везение это или врожденный талант — черт его знает, но любая даже самая сумасбродная затея Джонса приносила свои плоды. Возможно, именно поэтому Мэттью привык к тому, что Ала не надо отговаривать от чего бы то ни было. У него все не как у обычных людей, потому как он сам не подходит под категорию обычного, и тут уж ничего не поделаешь. Он решил, что хочет поехать в гей-клуб, уверенный в том, что это пусть и не обдуманное, но просто отличное решение. Что ж, ему повезло и он в итоге не просто не пожалел о скоропалительном решении, но еще и получил то, что хотел. Далее он снял за деньги незнакомого стриптизера и уехал с ним в отель. И опять же, он остался в выигрыше, потому как этот самый стриптизер не только удовлетворил его, но еще и многому научил, хотя мог вообще обвести вокруг пальца и свалить с деньгами, благо обмануть Джонса — дело не сложное. Но Альфреду и тут повезло. А сейчас вот стало ясно, что стриптизер, с которым его должен был связывать только секс за деньги и лишь на одну ночь, запал ему в душу. Это было даже слишком очевидно. — Боже, Ал… — выдохнул Мэттью. — Ты же не собираешься найти его и снова заплатить ему, чтобы трахнуть? Да, Уильямс привык к сумасбродствам лучшего друга, но на сей раз он просто не мог оставаться в стороне. Черт возьми, Альфред красивый и самодостаточный парень, он хороший и милый, неглупый и приятный в общении. Он же без проблем может найти себе подходящего парня. В колледже, например, или в Бойстауне. Да вообще без разницы, где. Главное, что не придется платить за секс, это же вообще странно. Джонс резко обернулся к Уильямсу. — Что? Нет! В смысле… — он замялся. — Нет, если ему вдруг нужны будут деньги, я ему помогу. Он бедный, и вообще он из Саут Сайда. Но я больше не хочу платить ему за трах. Мэттью нахмурился. — А чего ты хочешь? Тут вдруг случилось то, что Уильямс никак не ожидал — Альфред покраснел. Покраснел просто моментально и до кончиков ушей. — Ну, я хочу познакомиться с ним поближе. Узнать его. Что ж, все было даже хуже, чем подозревал Мэттью. — Ты запал на него? Джонс отвернулся. Он не ответил, но Мэттью и сам понял, что угадал. В принципе, тут не было ничего странно. Этот Ив, очевидно, не дурак. Он опытный, он знает, как понравится и как отработать те две тысячи, что ему дали. А вот Альфред по сути еще наивный мальчишка. У него это было первым опытом, он вполне мог посчитать, что влюбился. Это вполне типичная ситуация. — Ал, ты же не будешь совершать глупостей? — только и спросил Уильямс. Если Джонс что-то вобьет себе в голову, он не отступится, и это Мэтт слишком уж хорошо понимал. А значит, не надо его отговаривать, лучше узнать, что он вообще хочет сделать и прикинуть, чем это для него в итоге обернется. — Ну… — протянул Альфред. — Наверное, нет. Я просто подумал, что он может быть не против продолжить знакомство. Мало ли, такое же возможно, ведь так? Уильямс выдохнул. — Ты же понимаешь, что человек, который нуждается в деньгах, может просто использовать тебя, чтобы нажиться? Джонс сглотнул, а после кивнул. — Понимаю. — И ты понимаешь, что ты не имеешь и малейшего понятия о том, что это за человек? Он может оказаться кем угодно. Возможно у него плохая семья и родственники уголовники. Возможно, он и сам от них недалеко ушел. Да он может оказаться наркоманом или шлюхой: от бедняков из Саут Сайда всего можно ожидать. Альфред прикусил губу, думая над его словами. Мэттью решил, что стоит дать ему время на обдумывание, а потом вдруг вспомнил о том, что Фели тоже родом из Саут Сайда. Она крайне нелестно отзывалась об этом районе, как, к слову, и Антонио. — Эм-м… Мэтти? Джонс посмотрел на него в упор таким странным, но определенно решительным взглядом, что Уильямсу стало не по себе. — Что? — А тебе не кажется, что твои предположения нечестные? Мэттью честно не понял, о чем его спросили. Он встрепенулся и поправил очки на переносице. — В смысле? Альфред даже не шелохнулся. — Ты предположил, что Ив может быть наркоманом или шлюхой только потому, что он с Саут Сайда. Словно это место обязательно должно было сделать его отбросом каким-то. Ты ведь его совершенно не знаешь, не говорил с ним даже, но ты делаешь именно такие предположения. Разве это честно? Уильямс пораженно замер. А ведь Джонс был прав, нельзя судить о незнакомом человеке просто по месту, в котором он родился и живет. Ведь Антонио-то вполне нормальный парень, например, или та же Фели. Тем более, что он и правда понятия не имеет, кто он такой, этот Ив. — Да, ты прав, прости, — отозвался Мэттью. — Я просто волнуюсь за тебя. Ты можешь совершить ошибку, о которой потом пожалеешь. Совсем не странно, что этот Ив тебе понравился, ведь он и должен был тебе понравится, ты же ему заплатил. Так что ты тоже не можешь знать, что он за человек на самом деле. Джонс вдруг улыбнулся. — Именно это я и хочу узнать. Какой он человек, чем он живет, как живет. Я просто хочу сперва убедиться, что он именно такой, как я думаю, а уже потом что-то решить. Уильямс вновь замер, на сей раз едва ли не потрясенно. — Погоди… Ты хочешь с ним встречаться? То есть, ты хочешь отношений с ним? Чуть мотнув головой, Альфред пожал плечами. — Я не знаю. Посмотрим. Первым делом я хочу с ним связаться. Это было просто уму непостижимо, но Мэттью понял, что отговаривать друга смысла нет совершенно никакого. Он не отступится от своего, не такой он человек. Так что Уильямс как заботливый друг может только помочь ему и присмотреть, чтобы Джонс не натворил глупостей, о которых потом пожалеет. — И как же? Ты опять поедешь в этот гей-клуб, чтобы за деньги попросить у бармена контакты Ива? Альфред подмигнул ему. — Нет, у меня уже есть его адрес. Могу вбить в навигатор адрес и спокойно поехать к нему. Мэттью вновь поразился. — Откуда у тебя его адрес? — Увидел в его документах, — признался Джонс. — Я шарился в его карманах, пока он не видел, узнал и данные его, и адрес. Он так и сиял. Уильямс в который раз понял, что бесполезно пытаться донести до этого парня всю степень абсурдности того, что он творит. Он все равно и дальше будет творить нечто не поддающееся логике и здравому смыслу, тут вообще ничего не поделаешь. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — только и сказал парень. — И когда ты к нему поедешь? — Завтра. Мне осталось только придумать, как я объясню свой визит. Он наверняка будет удивлен. — Еще бы. Не прошло и минуты, как Альфред поспешил сменить тему. — А теперь ты рассказывай! Ты у нас, получается, ночевал у девушки, да? Вот уж не ожидал. Пришла очередь Мэттью краснеть. — Она просто предложила выпить, а я согласился. Тем более, что она живет недалеко от клуба, в Вест Лупе. Джонс даже подсел ближе и заулыбался в своей привычной манере. — И как у вас все прошло? — Говорю сразу — мы не спали. Просто пили водку и играли в карты, ну и говорили о всяком. В ответ на это друг прыснул. — Пили водку и играли в карты? Это так по-русски. Я бы даже сказал — стереотипно по-русски. Она часом не русская, нет? А то было смешно, потому что Ив русский. Уильямс невольно поморщился от прозвучавшего четыре раза подряд слова «русский», а после мотнул головой. — Кажется нет, но я не уверен. В любом случае, пить она умеет, как и играть в карты. Я проиграл ей пять партий. Джонс снова захихикал. — Как это романтично. Значит, ты просто уснул у нее дома? Вы даже не целовались? — Нет, — Мэттью мотнул головой. — И я рад, что нет, иначе это все было бы просто по пьяни. А я так не хочу. Фели… — парень на мгновение задумался. — Она особенная. Я в жизни еще не встречал таких девушек. Мне было так хорошо просто разговаривать с ней, никакой неловкости или скованности, словно мы давно уже знакомы. И я понимал, что ей тоже нравится разговаривать со мной. Услышав это, Альфред даже улыбаться перестал. — Я тебя понимаю. Ты умеешь красиво говорить, так что вот как ты сказал про свою Фели — то же самое и у меня с Ивом. Значит, ты должен меня понять. Уильямс подумал немного, а потом кивнул. — Ладно, я понимаю. Думаю позвонить Фели и пригласить ее на свидание. А ты? Думал, что будешь делать? Джонс прикусил губу. — Сперва поеду к нему, а потом подумаю, как быть дальше. — Поехать с тобой? — Нет-нет, — Ал мотнул головой, а после снова заулыбался. — Я справлюсь. Хорошо, что завтра воскресенье. Я поеду с утра, чтобы точно застать его дома. Парень был так воодушевлен, что Мэттью просто не смог не улыбнуться в ответ. Ну, черт его знает, может и получится у Джонса что-то с этим Ивом, может он и правда неплохой парень и Уильямс просто зря так переживает. Тут пока ничего не ясно, но ведь у Мэтта самого пока ничего не ясно с Фели, так что все нормально. — Как знаешь.***
Парень сидел в комнате общежития один. Здесь было довольно светло и уютно, ничего лишнего: две кровати по разные стороны, рабочий стол, компьютер, стулья и шкафчики. Соседа по комнате не было, кажется, он уехал кутить по городу с друзьями еще минувшим вечером и теперь где-то отсыпается. Типичная студенческая молодежь, и добавить нечего. А вот Тим де Вард никогда не тратил свое время на всякие вечеринки или ночные клубы, разве что только посетить их для реализации товара. Парень знал толк в марихуане, научился ее выращивать еще в раннем детстве и зарабатывал на этом незаконном деле хорошие деньги. Многие знали о том, что у него можно купить хорошую травку, так что де Вард смог бы прекрасно жить и без стипендии. В дверь постучались. Не дожидаясь разрешения войти, в комнату буквально влетел Антонио Карьедо. Тим поднял взгляд от книги, которую читал, и посмотрел на него откровенно ленивым и незаинтересованным взглядом. — Это ты вчера меня до комнаты дотащил? — спросил испанец. Де Вард нахмурился. Антонио был взъерошенным и немного помятым, в белой безразмерной футболке с желтоватыми разводами и спортивных штанах. Этот парень всегда нравился девушкам: весь такой обольстительный, улыбчивый, галантный и до ужаса милый. Хотя все прекрасно знали о том, что он гей. Карьедо никогда этого не стеснялся, и по слухам он покорил уже не одно мужское сердце. Де Варда этот парень всегда бесил, еще с детства. Они выросли на одной улице, их отделяли пять домов. Антонио был старше на год, сильнее и выносливее физически, и он искренне считал себя главным среди соседской ребятни, а Тиму не раз здорово от него доставалось. Теперь сложно поверить в то, что Карьедо был отъявленным хулиганом, а де Вард скромным, но трудолюбивым хорошим мальчиком. Тим ненавидел соседа за многочисленные издевки и подколы, и эта ненависть с годами никуда не ушла. Теперь они оба взрослые и учатся в университете Иллинойса, причем оба поступили по гранту и получали стипендию, и обоих ставили в пример за их заслуги. Антонио стал милым и дружелюбным парнем, который всегда готов помочь и поддержать, а де Вард превратился в замкнутого, всегда тихого и более чем необщительного мрачного типа, которого, однако, все уважают. Карьедо учился юриспруденции, а Тим экономике, они в принципе редко пересекались, даже в общежитии. — Решил сам мне напомнить, что за тобой должок? — бесцветным тоном спросил де Вард. — Как опрометчиво с твоей стороны. У него в руках была трубка. Это была довольная старинная вещь, с которой в свое время не расставался еще его отец, весьма удобная для того, чтобы раскуривать запрещенные вещества. Этим, к слову, он и занимался помимо чтения книги. Антонио был хмур. Он подошел ближе, не сводя глаз с Тима. — У меня вчера из кармана пропали пять сотен, — сказал он. — Ты их случайно не брал как оплату долга? Де Вард лишь задрал одну бровь. — Случайно нет. Он вернул все свое внимание книге и затянулся, а после выпустил из легких белоснежный дымок. Карьедо был хмур. Он явно думал над тем, как разрешить эту ситуацию без ненужного скандала. Пять сотен — деньги не маленькие, и терять их парню совершенно не хотелось. — Ты уверен, Тим? — Уверен. Де Вард не посмотрел на него. Его лицо как обычно было совершенно не читаемым. Объективно Антонио понимал, что деньги не обязательно украл Тим, их мог стащить кто-то другой, да он в принципе и сам мог их как-то потерять, будучи пьяным. Но что-то ему подсказывало, что кража дело рук именно падкого на деньги де Варда. — Ладно, спрошу у Эдуарда, может он в курсе. — Угу. Карьедо выдохнул. Их отношения с Тимом просто паршивые, и тут ничего не поделаешь. Он сам виноват, хотя он и пытался много раз исправить эту ситуацию. — Ну, пока. Он выяснит правду, чего бы ему это не стоило.***
Был уже поздний вечер, когда они закончили. Штефан наспех накрыл на стол, теперь уже совершенно чистый благодаря стараниям Гаги, пожарил яичницу с беконом, а после заварил кофе. Гордана, которая так и не покидала ванную почти весь день, вышла с весьма довольным видом и поставила в сторону пустое ведро. Она покосилась на Калиша, возившегося у плиты со старой туркой, а потом усмехнулась и подошла к нему. — Тетя Дана тоже заваривала в ней кофе. Штефан сперва даже не поверил, что она просто взяла и что-то ему сказала. Уж очень девочка была неразговорчивой. — О, правда? — парень посмотрел на турку, которая и правда была весьма старой вещью, а потом заулыбался и выключил газ. — А ты ее знала? Ну, тетку мою. Гордана отвела взгляд и кивнула. — Да. Она была очень доброй и рассказывала интересные истории. Раньше мы часто приходили к ней в гости, а потом наш отец с ней сильно поругался и запретил нам общаться. Но я все равно тайком к ней бегала, когда отца не было дома. Или когда он был в тюрьме. Калиш сперва замер. — Ооо… — протянул он. — Так ваш отец сидел в тюрьме? Девочка снова кивнула, а после осторожно взяла сковородку с яичницей с плиты, чтобы поставить ее на обеденный стол. — Он часто сидел. У него на руках и спине куча наколок. После каждой отсидки показывает новую татуировку. Штефану стало немного не по себе, но он упорно продолжал улыбаться. В самом деле, вряд ли стоит чему-то удивляться, ведь даже у того соседа из дома напротив, школьного учителя, тоже родственники сидят. Бывает, в конце концов. — Надо же. А за что он сейчас сидит? — Разбойное нападение и грабеж. На сей раз Калиш откровенно нервно хихикнул, а после решил перевести тему: — А сколько тебе лет, Гордана? Девочка аккуратно поправила тарелки на столе и поспешила поставить ближе недавно вычищенные стулья. — Четырнадцать. А Гаге девятнадцать, она уже окончила школу и теперь работает официанткой в кафе. А тебе сколько? Калиш хмыкнул. — Двадцать два. — Ты уже взрослый. Работаешь где-то или еще нет? Наш отец раньше работал, а потом перестал, решил зарабатывать по-другому. Он хотел, чтобы Гага ходила с ним на дело, как и Драган с Дамиром, но Гага сказала, что это не для нее. Я тоже думаю, что такая жизнь не для меня. Штефан вытер руки полотенцем. — Неужели не получается выживать честно? Гордана пожала плечами, а потом посмотрела на Калиша. Несмотря на столь юный возраст, у нее были удивительно мудрые карие глаза. — Выживать да, но жить не особо. Подумав немного, Калиш кивнул: — Понятно. Пойду позову ребят, а ты садись за стол. — Хорошо. Штефану очень нравилась эта девочка, равно как и ее сестра, с такими соседями ему явно повезло. Но вот то, что они рассказывали о своих братьях и отце, откровенно пугало. Немаловажным тут было то, что отец девушек явно хорошо знал Дану Калиш. Во всяком случае лучше, чем кто бы то ни было другой в Саут Сайде. Возможно, от него Штефан мог бы что-то узнать о своей тетке, просто понять, чем она жила и почему была одинока. А еще понять, почему она оставила дом именно ему. Неужели не было другой родни? Наверняка у Калишей кто-то еще оставался в Румынии, но Дана выбрала именно его, тогда еще перебиравшегося на подработках в Австрии. Это все было слишком странно и непонятно, а у парня не было ответов на эти вопросы. — Тодор? Гага? Он уверенно шагнул в гостиную и увидел друга и новоявленную соседку сидящими на диване. Очевидно, они вели какую-то непринужденную беседу, уставшие после уборки. Их общий труд того стоил, и теперь дом сиял чистотой и выглядел хоть немного обжитым, что не могло не радовать. Помимо прочего Штефан обнаружил за день две кладовки, забитые каким-то хламом. Все то, что точно было ненужно, он решительно вынес на задний двор, но были и явно полезные вещи. Например, две очень даже хорошие и не проржавевшие кушетки и какое-то постельное белье. Стоило прикупить много всего, чтобы дом выглядел еще лучше, но этим Калиш решил заняться на следующий день. — О, Штеф, — улыбнулся Велков. — Оказывается, в этом районе есть салон йоги, в котором продают марихуану. Все местные знают, что это за лавочка, а полиция не в курсе. Калиш улыбнулся. — И не надейся, ты не станешь их постоянным клиентом. Ужин готов, давайте за стол. Гага засмеялась и поднялась с места. То, как Тодор на нее смотрел, дало Штефану понять, что девушка пришлась лучшему другу по душе. Впрочем, это и не странно, Гага была весьма хороша собой, так что он и сам бы ею заинтересовался, не будь он геем. — Я просто умираю с голоду, — сказала девушка, приблизившись к Калишу. — И мы сегодня отлично поработали. А если ты купишь светлые шторы, будет даже уютнее, чем при тете Дане. Меня эти жуткие черные шторы всегда пугали. Она прошла мимо, поймав полную благодарности улыбку Штефана, а после к хозяину дома приблизился Велков. — Она просто офигенная, — шепнул он, показав большой палец. Штефан лишь хмыкнул: — Рад за тебя. Он в самом деле был рад, потому как видел Тодора таким довольным, но Калишу очень уж хотелось, чтобы Велков хотя бы сейчас не сотворил глупостей. В конце концов, всякое уже бывало, пора уже и остепениться и начать быть серьезным. Ужин они уплетали молча. Гордана казалась какой-то отстраненной. Она то и дело косилась на сестру и Тодора, которые поглядывали друг на друга, а потом ловила взгляд Штефана, давая понять, что прекрасно понимает, что к чему. — Я даже не знаю, как вас благодарить, — сказал Штефан. — Если бы не вы, мы бы провозились тут еще два дня. Гага улыбнулась ему. — Да ерунда. Соседи ведь должны помогать друг другу. Тем более, что мы правда очень любили тетю Дану. — Расскажешь мне как-нибудь про нее? Я ее совершенно не знал. — Конечно, — кивнула девушка. — Но в следующий раз. Вы уже решили что-то по поводу вечеринки в честь новоселья? Штефан задумался. — Я все решу сразу после того, как мы определимся с работой. На мою радость, это будет совсем скоро. И если все сложится, как надо, будет много хорошей выпивки. Гага усмехнулась. — Отличная новость. Они еще посидели какое-то время, попивая кофе и разговаривая о чем-то, а после, когда за окном уже стемнело, девушки поспешили уйти, объяснив это тем, что лучше не злить братьев долгим отсутствием. С этим Штефан с готовностью согласился, даже несмотря на то, что этих самых братьев он и не знал пока толком. Гага пообещала зайти на следующий день после смены на работе, а Гордана молча кивнула Штефану, не прощаясь. Калиш проводил их до калитки и некоторое время смотрел им вслед. — Добрый вечер! Парень оглянулся в сторону соседнего дома. Он припоминал о том, что Гага говорила ему фамилию соседей, но вспомнить эту фамилию не представлялось возможным. На крыльце стояла молодая на вид женщина, державшая на руках младенца, завернутого в пеленки. — Здравствуйте. Калиш заулыбался. Женщина была худенькой и милой, с круглым личиком и коротким каре светлых волос. Она помахала рукой, а после спешно спустилась с крыльца и направилась к заборчику. Поняв, что она явно хочет с ним поговорить, Штефан поспешил закрыть калитку и подойти к ней. Забор между дворами был низким и довольно жалким, чтобы в принципе называть его забором, всего лишь натянутая проволочная сеть высотой чуть больше метра. — Вы наш новый сосед, да? — спросила женщина, приветливо улыбаясь. — Я слышала, что вы приехали вчера ночью. — Да, это так, — кивнул Калиш. — Я унаследовал дом, теперь будем тут жить с моим лучшим другом. Эмм… — парень немного замялся, бросив взгляд на младенца. — Я Штефан Калиш. Женщина вновь заулыбалась и поспешила пожать ему руку. — Очень приятно. Меня зовут Айно Оксеншерна, мы живем тут с мужем и братьями. Его и моими братьями, — уточнила женщина. — А недавно вот еще и сын появился. Это Бернард. Она повернулась боком, чтобы показать младенца. Штефан детей никогда особо не любил, он их даже побаивался, но малюсенькое существо в пеленках казалось невероятно хорошеньким. — Привет, малыш. Айно явно хотела о чем-то спросить, но не решалась, и Калиш это понял. Их взгляды встретились, и вот женщина спросила: — А вы, выходит, будете вдвоем жить? Дом у вас большой. Штефан пока не понимал, к чему она клонит, но в этой женщине его ничего не настораживало. — Да, дом большой. Я планирую сдавать две комнаты, как только более-менее приведу дом в порядок. Айно сперва замерла, услышав это, а потом просто просияла. — Правда? Это же замечательно! — она немного нервно оглянулась в сторону своего дома, а после снова к Калишу, и продолжила теперь уже куда тише и серьезнее: — Понимаете, это дом моего мужа и его братьев. У него их трое. Самый старший сейчас в тюрьме, поэтому одна комната была свободна, и я попросила Бервальда, чтобы он разрешил пожить у нас моим братьям. У ребят свой бизнес в Саут Сайде, а жилья пока нет, да и мне хотелось, чтобы они были рядом. Но старший брат Бервальда должен выйти через месяц, если он, конечно, не подерется в тюрьме или не ранит еще кого-то заточкой. Муж дал понять, что он вернется, и ему нужна будет его комната. Штефан внимательно выслушал ее, а после кивнул. — Понимаю. Вы хотите, чтобы я сдал комнату вашим братьям? Айно закивала. — Они очень тихие и ответственные парни. Друзей приводить не будут, шуметь тоже. А еще будут платить в срок. Они близнецы, привыкли всегда и везде быть вместе. Вы сможете сдать им одну комнату? Они готовы платить три сотни в месяц. На сей раз Калиш едва не уронил челюсть. Три сотни в месяц — это примерно по семьдесят с лишним долларов за неделю, тогда как он планировал выручить по пятьдесят. В такую невероятную удачу не сильно верилось. — Разумеется, — кивнул он. — Меня это устраивает. Но у нас пока туго с мебелью… — Это не проблема, — просияла Айно. — Как же здорово, что вы сюда переехали. Старуха никогда не сдавала комнаты, а мне так не хотелось расставаться с братьями. Теперь они будут рядышком. Штефан кивнул. Три чертовых сотни в месяц за одну комнату — это даже слишком хорошо. Настолько хорошо, что хотелось найти в этом какой-то подвох. — Как все замечательно сложилось, — кивнул парень. — Действительно. Мальчики зайдут к вам завтра и заплатят за первый месяц, а я приготовлю вам пирог. — Ох, спасибо. Распрощавшись, они практически синхронно двинулись каждый к своему крыльцу. Уже стемнело, улицу едва-едва освещал фонарь. Штефан посмотрел в сторону дома напротив. Свет в окнах не горел. Постояв немного, парень вернулся в дом.***
Когда Доминик написал сообщение с адресом, Тодор мирно похрапывал на диване в гостиной, а Штефан уже заканчивал с мытьем посуды. Вытерев руки, парень посмотрел на экран телефона. Он уже довольно неплохо разбирался в том, где и какая улица в Саут Сайде, а потому сразу прикинул, что до указанного места можно без проблем добраться пешком. — Эй, просыпайся! — крикнул Калиш другу. — Едем смотреть новое рабочее место. — Сука… — выдохнул Велков. — Что же ты мне поспать никак не даешь, мразь такая? Он выглядел таким заспанным и даже несчастным, что его можно было просто пожалеть и оставить спать дальше, но Штефан не был намерен этого делать. Ведь судя по всему, работы у них на новом месте будет не мало, особенно первое время. Доминик дал понять, что едва-едва снял помещение под магазин. Это значит, что еще нужно завозить товар, все расфасовывать. Возможно, даже делать ремонт. Придется здорово так попотеть, но это все равно лучше, чем искать работу у незнакомых и вполне возможно совершенно ненадежных людей. — Ночью поспишь, а сейчас живо вставай! — Вот же пидор… Тодор все-таки поднялся с дивана. Недолго думая, они решили, что надежнее будет поехать на фургоне, а то мало ли кто может им попасться по пути, если они пойдут пешком. В итоге они оказались у приоткрытых дверей небольшого здания с заколоченными окнами и стойким запахом перегара. Сперва Штефан даже усомнился в том, что приехал правильно. Едва он подошел к двери, как мимо пронеслись два не сильно трезвых человека, едва не сбив его с ног. — Смотри, куда идешь, педик! Калиш замер, не зная, стоит ли ему пугаться, но в ту же секунду рядом оказался Тодор. — Ходить научись, урод! Он поспешил подтолкнуть друга внутрь, дабы чего доброго не ввязаться в драку. — Не надо привлекать внимания, — шикнул Штефан. — Нам лучше не высовываться, чтобы не нажить себе врагов. Наконец, они оказались в помещении. Здесь было светло. Несколько рабочих в униформах собирали витрины, кое-кто возился со стеклянными полками. Работа просто кипела, так что у Калиша отлегло от сердца — хоть тут им не придется приводить все в порядок. — Эй, Штеф! Хедервари подошел к ним, еле проступив через рабочих и кучу деталей магазинной мебели. Следом за ним неспешно шла красивая стройная женщина. Калиш сразу понял, кто она. Нельзя было этого не понять. София Эдельштайн, а теперь Хедервари, дочь именитого австрийского музыканта, жена Доминика. Она была подчеркнуто хороша. Изящная, одетая скромно, но со вкусом, с аккуратно собранными за спиной черными кудрями до лопаток. У нее были сиреневатые глаза в обрамлении пушистых ресниц, небольшой носик, нежные губы и кокетливая родинка, в точности как у ее отца, мужчины пусть и строгого и занудливого, но определенно очень красивого. Она была похожа на господина Эдельштайна, и именно поэтому Штефан сразу ее узнал. — Привет, — кивнул парень подошедшему Доминику. — Я думал, все будет хуже. Тот лукаво улыбнулся. — Сразу после ремонта намучаешься с инвентаризацией, так что не радуйся раньше времени. Познакомьтесь, это моя жена, Софи. Дорогая, это Штефан и Тодор. Калиш честно постарался как можно отстраненнее улыбнуться женщине, которая, сама того не ведая, однажды лишила его любимого человека. София сдержанно кивнула в ответ. — Надеюсь, они справятся с объемом работы, — сказала она. — Меня уже утомили эти переживания относительно магазина в этом сложном районе, не хотелось бы в итоге оказаться в минусе. Штефан сперва даже не понял, о чем она говорит. — Конечно, справимся, — уверенно сказал он. — Сделаем все в лучшем виде, даже не сомневайтесь. София не изменилась в лице. — Буду на это надеяться, Штефан. Дорогой, я подожду в машине, здесь скверно пахнет. — Да, конечно. Когда женщина прошла мимо него к выходу, Калиш без труда уловил шедший от нее запах духов. Кажется, сирень. София была весьма стройна и изящна, так сразу и не поверишь, что она мать двух детей. — Ну что, парни, привели дом в порядок? — спросил Доминик, который, очевидно, в отсутствие жены чувствовал себя куда более раскованно. — Запах хоть немного выветрился? Тодор аж рыкнул. — Черт, не напоминай об этом. Хедервари засмеялся. — Ладно, пошли. Покажу вам тут все. Как только с ремонтом будет покончено, привезут товары. Я рассчитываю на вас, парни. Штефан закивал. Он готов был работать.***
Альфред сразу понял, что его хваленный навигатор не особенно хорошо разбирается в местности, а потому спросил у какого-то прохожего, где ему найти нужную улицу. Этим самым прохожим стала какая-то миловидная девушка с блондинистыми кудрями. Получив от Джонса пять долларов, девушка разъяснила, куда надо ехать. Парень невольно сжимал ладонями руль «Форда». Он никогда не считал себя трусом, но многочисленные неприятные истории про Саут Сайд довели его до того, что он несколько побаивался этого района. Впрочем, ничто бы не помешало ему достичь своей цели и найти того, о ком он беспрерывно думал уже второй день подряд. К слову, не только о стриптизере из гей-клуба думал Альфред. Как раз минувшим вечером ему позвонил Артур, которого по его словам занесло в Нью-Йорк по важным делам. Мужчина спокойным тоном поинтересовался, на какие цели Альфред спустил три тысячи долларов. Парень обрадовался тому, что Алиса не сообщила мужу о том, что его сын помимо прочего еще и не ночевал дома. У парня была заранее приготовлена отличная и правдоподобная ложь на случай этого вопроса, а потому он весьма убедительно рассказал о том, что часть суммы спустил в благотворительный фонд помощи детей, больных раком, а вторую часть в благотворительный фонд имени Кеннеди. Не менее убедительно он рассказал о том, что представители этих самых фондов присутствовали на открытии выставки в Миллениум-парке, и что Джонс сделал пожертвования от имени отца. Оставалось лишь надеяться на то, что Керкленд не будет проверять, в самом ли деле были сделаны такие пожертвования. Если проверит — скандала не избежать. Не рассказывать же отцу о том, что он потратил деньги на посещение гей-клуба и ночь со стриптизером. Этого Артур совершенно точно не оценит. Людей кругом было не много. В основном на пути попадались школьники, которые спешили на занятия. Завернув на нужную улицу, Альфред чуть притормозил, оглядываясь. Он покосился на неровный ряд весьма ущербных на вид домов и задумался. Не было и намека на хоть какие-то указатели, разве что на ограде первого дома висела довольно любопытная табличка. На ней был изображен перечеркнутый чем-то черным британский флаг, а поверх виднелась надпись «Fuck englаnd». Парень даже не сразу понял, что это название страны, написанное с маленькой буквы. Очевидно, жители дома очень сильно не любят Англию. Джонс неспешно проехал дальше. Второй дом стоял с заколоченными окнами — выходит он пустует. На крыльце третьего дома стоял человек, который разговаривал по телефону. Едва Альфреду пришла в голову мысль спросить у него, где нужный ему дом, как из-за ограды следующего дома выскочил какой-то парень. Потому как он все же был ближе, Джонс остановил машину как раз рядом с тротуаром. — Доброе утро! Выбравшись из машины, Альфред улыбнулся незнакомцу. Тот улыбнулся в ответ, параллельно не без интереса пробегая взглядом по машине. — «Форд» 2010 года, прекрасное состояние. Отличное авто, — заметил он. — Доброе утро. Взгляд этого парня не мог не напрячь Джонса, который искренне хотел вернуться домой на своей любимой машине, и желательно, чтобы она была цела и невредима. Хотя незнакомец не выглядел опасным. Он был невысоким, с пухлым и по-детски круглым лицом, большими глазами и светлыми волосами. На нем была мешковатая кофта, эдакий летний свитер с симпатичным принтом в виде оленей. На вид парню можно было дать как семнадцать лет, так и двадцать пять. Это был тот самый тип людей, возраст которых вообще неопределим. — Да, авто что надо, — кивнул Альфред. — Эмм… Ты же местный, да? Я просто ищу кое-кого. Незнакомец кивнул: — Местный. Кого именно ищешь? Его лицо выражало одно сплошное радушие, так что Джонс даже перестал слишком уж сильно переживать за машину. — Ивана Брагинского. Он, кажется, живет на этой улице. Парень в ответ закивал. — На этой. Тебе дальше. Проедешь девять домов и будешь у его порога. Джонс облегченно выдохнул. — Значит, я не заблудился. Спасибо. — Обращайся. Улыбнувшись на прощание, парень прошел дальше и пересек соседнюю ограду. Забираясь обратно в «Форд», Альфред заметил, что этот парень направился к тому самому человеку на крыльце, заметил, что они поздоровались и прошли в дом. На преступников или наркоманов они не были похожи, хотя Джонс не особо сильно разбирался в том, какими должны быть всякие нарушители закона. Возможно, этот район в самом деле неплохой и можно особо ничего не бояться. Парень ехал неспешно, считая дома и ловя на себе редкие любопытствующие взгляды. Возможно, причина была в машине, несколько дороговатой для Саут Сайда, а возможно просто местные жители хорошо знали друг друга и сразу заметили чужака. Черт их разберет, причина могла быть в чем угодно. Наконец, девять домов минуло. Джонс остановился у десятого по счету дома и приглушил мотор. Этот дом выглядел не менее убого, чем все соседние, разве что фасад его был из дерева, с уже почти обвалившейся бежевой краской. Дому не просто срочно нужен был ремонт. Объективно его бы снести нафиг и построить что-то новое. Альфред решительно выдохнул, а после выбрался из машины и сразу же запер двери и поставил на сигнализацию. Он снова посмотрел на дом, а после зачем-то обернулся в сторону дома через улицу. Тот явно выглядел получше, был отремонтирован и зачем-то украшен кучей китайских фонариков. Почему-то именно в тот миг Джонсу стало особенно волнительно. Ведь теперь он был на месте. Еще немного, и он встретится с Ивом, а Альфред до сих пор не решил, что же он ему скажет и как объяснит свое присутствие в его доме. Джонс всегда жил импровизациями, он в принципе не умел что-то планировать, а потом строго следовать этому плану, так что и тут выбор был небольшой. Калитка заборчика была открыта. Двор с левой стороны был завален каким-то хламом вроде сломанной старой коляски и ходунков. Это немного напрягало, но Альфред решительно двинулся вперед. Случайно наступив на игрушку-пищалку, парень едва не взвизгнул, но быстро понял, что к чему. Неужели у Ива есть ребенок? — Твою же мать… В это совершенно не хотелось верить, но проверить стоило точно. Вновь переведя дух, Джонс наконец достиг крыльца и уверенно постучался в дверь. Он мимоходом заметил, что замки явно не раз ломали, да и дверь, наверное, выламывали — уж очень жалко она выглядела. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем по ту сторону порога послышались шаги. — Если и дальше будешь так орудовать ножом, отрежешь себе пальцы, черт возьми! О… Дверь открыла девушка лет так двадцати семи на вид. Джонс невольно уставился на нее, опустив взгляд на бюст. На очень большой и объемный бюст размера так пятого. Не то, чтобы парень разбирался в дамских грудях, но эти сиськи были определенно больше всех тех, что он видел прежде. Уже позже Альфред понял взгляд и увидел нежное красивое личико, голубые глаза девушки и коротко стриженные блондинистые волосы. — Эмм… Здравствуйте, — улыбнулся Джонс. — Надеюсь, я вас не сильно отвлек. Я ищу Ивана Брагинского. Девушка отошла от удивления, а после кокетливо улыбнулась. — Здравствуй. Какой милый молодой человек. Проходи, ты весьма вовремя, он как раз собирается на работу. Она отошла в сторону, пропуская парня внутрь. Альфред не был уверен в том, что это хорошая идея, но все же переступил порог. В ноздри тут же ударил навязчивый запах стирального порошка, того самого, дешевого, который использовали самые экономные студенты в общежитии. Парень оказался в гостиной. Помещение выглядело так, словно тут не убирались как минимум месяц. Диван был завален каким-то бельем, явно нуждающимся в стирке, по полу были разбросанные ботинки, туфли, какие-то игрушки и даже столовые приборы. Джонс немного неловко замер, а открывшая ему дверь девушка прошла мимо, словно вовсе забыв о госте. — Нет! Черт возьми, Айша, не лезь в гребанную сушилку, сколько раз тебе говорить?! Гостиную от кухни отделяла только перегородка, из-за которой был виден обеденный стол. Как раз перед столом стояла еще одна девушка. Альфред был растерян. Желая поскорее найти Ива, он нерешительно направился в сторону кухни. Его взгляд упал на старую и шатающуюся стиральную машину, внутри которой крутилось белье. Судя по всему, открывшая ему дверь девушка ругалась на девочку, обнаружившуюся тут же. Малышке было годика два на вид, не больше. Едва увидев этого худенького смуглого ребенка со слишком длинными для малыша кудрями цвета смоли, Джонс уловил специфический запах. Он даже не сразу понял, что причина была в заполненном подгузнике ребенка, который определенно стоило срочно поменять. Девочка с веселым криком побежала куда-то в сторону, а блондинка поспешила за ней. — Ты отвратительный ребенок, Айша! — Вся в папашу. Едва девушка с огромным бюстом перестала мелькать перед глазами, Альфред обратил внимание на вторую девушку. Наткнувшись на нее взглядом, парень нехило так испугался. Свою роль сыграл еще и окровавленный нож, которым девушка разделывала мясо. Она явно не была старше Джонса, но явно опаснее некоторых преступников. — Кхем… — кашлянул Альфред, окончательно растерянный. — Я это… Ивана Брагинского ищу. Смотреть на стол тоже было немного страшновато. Кого бы там девушка не разделывала, кишок и потрохов перед ней было не мало. Запах сырого мяса смешивался с запахами порошка и детских какашек, и это действовало не только на легкие, но и на нервы. Хотелось срочно выскочить прочь из дома и подышать свежим воздухом, но парень стоически терпел. — А ты кто вообще такой? — спросила девушка. — Не местный, для коллеги по работе слишком хорошо одет. Любопытно… Альфред кивнул. Хмурое лицо девушки не выражало особых эмоций, и это чертовски пугало, даже чуть больше ножа в ее руках. А ведь девушка была очень даже красивой, с россыпью золотистых волос, спадавших за спину и сдвинутых от лица милым ободком. — О, я просто… Мужской крик перебил и без того растерянного парня. — Оля! Немедленно вычисти Айшу от дерьма, черт возьми! Неужели так сложно менять ей подгузники… Со стороны послышались грузные и быстрые шаги. Наконец, в поле зрения замаячил тот, кого и искал Альфред в этом старом и несколько вонючем доме. Это в самом деле был Ив, но его было сложно узнать. Парень на ходу поправлял строгий костюм серого цвета и белую рубашку. — У меня стирка! — послышался женский крик откуда-то со второго этажа. — Пусть Наташа поменяет! Девушка с окровавленным ножом хмыкнула. — Наташа занята мясом. Лучше не отвлекайте меня, если не хотите, чтобы я сделала из Айши запеканку. Опять же, ее лицо ни на миг не изменилось, так что сложно было понять, была ли это шутка. — Где мой чертов галстук, черт возьми? Я опаздываю на работу. Брагинский явно был несколько на взводе. Но вот его взгляд наткнулся на застывшего в сторонке Джонса. Он не просто удивился — он застыл точно громом пораженный. Да уж, сложно его не понять, тут и не поспоришь. Джонс тут же заулыбался ему. — Привет! Как дела? Глупее вопроса и не придумаешь. Парень это понимал, равно как и понимал то, что слишком сбит с толку. Стоило ожидать того, что Ив из неблагополучной семьи и живет, мягко говоря, не очень хорошо, но реальная картина его положения просто обескураживала. Брагинский не сразу отошел от шока. — Ты? Альфред лишь шире заулыбался. — Ага. Я тут подумал и решил, что мог бы… Кхем… Подвести тебя на работу. Да, точно, на работу подвести! Он так искренне обрадовался своей же случайной идее, что даже девушка с ножом заподозрила его в слабоумии. — Ты какого хрена тут делаешь? — подчеркнуто грубо спросил отошедший от удивления Иван. Он прошел мимо Джонса в сторону гостиной и зашарил среди белья на диване. — И где, блять, мой ебучий галстук?! В тот же миг девушка (стоит полагать, Наташа) отложила в сторону очередной кусок мяса и подошла чуть ближе к Альфреду. Теперь во взгляде ее синих глаз было что-то вроде интереса. — Ваня, это твой друг? — Да! — поспешил ответить Альфред. — Нет, — в унисон ему отозвался Брагинский. — Мы просто случайно пересеклись на работе. Я даже фамилии его не знаю. Джонс прикусил губу. Что ж, совсем не странно, что Иван так говорит. В конце концов, это же правда. — А что он тут делает? — спросила Наташа, которая, очевидно, решила прожечь в нежданном госте дыру своим взглядом. — Он из Норд Сайда, что ли? Похож на мажора. — В душе не ебу, — ответил Ив. — Меня больше волнует то, что я не могу найти сранный галстук. Его раздражение можно было уловить на расстоянии. Видно, парень нехило так нервничает, и дело не только в пропаже галстука. И если он едва ли не разбрасывал по полу белье, то Наташа упорно смотрела на Джонса. — Он похож на того парня из сериала про геев*. Помнишь, мы смотрели недавно? Брагинский ей ничего не ответил. Он снова пронесся мимо них, на сей раз в полностью противоположную сторону, к задней двери. — Олег! Черт возьми, отдай сюда мой галстук! Альфред понимал только одно — он пришел чертовски не вовремя. Парень снова посмотрел на девушку, стараясь не обращать внимания на нож в ее руках. У Наташи была тонкая талия и весьма красивая с точки зрения эстетики внешность. Действительно красавица, если бы не это выражение лица, словно она готова убивать. — Мы… Мы не друзья, — заговорил Джонс, откровенно нервно улыбаясь. — Я как раз на днях был у него на работе, просто познакомились. Вот хотел кое-что с ним обговорить. — На это Наташа ничего не ответила, так что Джонс продолжил: — А ты его сестра? Девушка нахмурилась. — Да, младшая. А Оля старшая. — О, понятно, — улыбнулся Альфред, радуясь тому, что хоть что-то стало ясно. — А это девочка… Айша, кажется… — Дочка Оли, — ответила Наташа с холодным спокойствием. — У нее двое детей, и оба черт знает от кого рождены. Вернее, Айша от того турка-мусульманина, а вот от кого Олег никто не знает. — Оу… Да уж, интересная семейка, ничего не скажешь. В тот же миг в дом вернулся Ив, держа за руку мальчишку лет пяти со светлыми волосами и бледной кожей. — Надеюсь, ты не примерял его на собаке, парень, иначе злой дядя из офиса уволит твоего дядю с работы, и ты останешься без новой одежды, конфет и медицинского осмотра. Мальчишка лишь улыбался ему, сияя, словно эдакое маленькое солнышко, а после вырвался из захвата и убежал в сторону лестницы. Иван торопился. Оттряхнув галстук, он поспешил завязать его. Стоит отметить, сделал он это быстро и максимально аккуратно. — Так как зовут твоего друга? — спросила Наташа. Джонс не успел среагировать, как Брагинский хмуро буркнул: — Никак. Надеюсь, он свалит и забудет сюда дорогу. Отлично, а теперь осталось найти ботинки. Ситуация была более чем неудобной, а Ив дал понять, что ему лучше сразу уйти, но Джонс сам себя удивил своей же реакцией. Он смотрел на Ива, смотрел, как тот суетится, как он нервничает и матерится себе под нос, и почему-то улыбался. Во всем этом был какой-то непонятный ему уют. Эдакая шумная семейка, из-за которой весь дом верх дном. Сам Альфред был единственным ребенком, весьма любимым и немного избалованным. Он не мог даже вообразить, какого это — заботиться о ком-то другом, обеспечивать кого-то. — Никак… — протянула Наташа. — Буду называть тебя Саншайн, как в том сериале*. Она обернулась и поспешила вернуться к своему делу, а Джонс невольно завис. — Саншайн? — переспросил он. — Да, — отрезала Наташа. — Приятно было познакомиться. — Э-эм… Взаимно. Наверное… Эта девушка была слишком странной, и парень понятия не имел, как надо реагировать. Потому он лишь кивнул и вернулся в гостиную. Ботинки Ив нашел быстрее, чем галстук, но менее нервным от этого он не стал. — Наташа, Ник ночевал дома? — Нет, — отозвалась девушка. — Он не появлялся с тех пор, как вчера ушел в школу. — Блять… — выругался Брагинский. — Надо срочно купить ему телефон. Сходи к Лукашевичам и позвони от них в больницу и морг. И в школу заодно, а то мало ли. — Хорошо. Когда Ив направился к выходу, Альфред поспешил за ним. Он был только рад скорее покинуть этот странный дом, в котором все так же пахло тем самым отвратительным порошком и детскими испражнениями. — Пока, Наташа! Рад был познакомиться. — Пока, Саншайн. Парень лишь хмыкнул. К черту, пусть называет, как хочет. Ив открыл дверь и выразительно посмотрел на Джонса, давая понять, что теперь-то они смогут нормально поговорить. Ну, или что он его сейчас грубо пошлет. Сложно было сказать наверняка. Как только дверь за ними закрылась, Брагинский спешно оглянулся, проверяя, нет ли кого рядом, а после приблизился к Альфреду. — Ты что тут забыл? Как ты вообще узнал, где я живу? Джонс даже перестал улыбаться, увидев в чужих глазах панику. Уж не означает ли это, что Ив не хочет, чтобы его семья знала, чем он занимается по ночам? — Я увидел адрес на твоих документах, — честно ответил парень. — Да, я шарился в твоем бумажнике, уж очень интересно было. Брагинский замер. — Ладно, допустим. Опустим то, что это, как минимум, некрасивый поступок и все такое. Мне куда интереснее, зачем ты здесь? Мы договаривались на одну ночь. Альфред хмыкнул. — Я помню. И я здесь не из-за секса, чувак. Просто хотел немного общаться. Давай я отвезу тебя на работу? Скажи адрес. Но Ив не изменился в лице. — Спасибо, не стоит, я доберусь на общественном транспорте. Имей в виду, парень, — он приблизился еще сильнее и продолжил шепотом: — Если ты посмеешь ляпнуть моим родным о том, как и где мы познакомились, я тебя сам лично придушу. Оказалось, что Брагинский умеет угрожать. Причем, угрожать весьма внушительно. В любом случае, Джонсу стало не по себе. — Да я и не думал, честное слово. Слушай, Ив, я могила. Это наша тайна, я и сам не хочу, чтобы кто-то об этом знал. И если ты скрываешь от родных, где и кем работаешь, это только твое дело. Давай я подвезу тебя до работы, а по пути пообщаемся. Ив цокнул языком. — Нет, богатенький мальчик. Давай ты поедешь домой на своей дорогущей машинке и забудешь дорогу до этого дома, а я поеду на свою гребанную работу на электричке и постараюсь не опоздать. Брагинский был настроен решительно, а Альфред невольно вспомнил о том, что этот человек его значительно старше. А забыл он об этом, наверное, потому, что в ночь их знакомства Ив был послушным и покладистым. Что ж, этого стоило ожидать — кто-то вроде Брагинского не может быть бесхребетным мямлей. — Да погоди ты, Ив! Что за… Взгляд парня упал в сторону кустов как раз рядом с лестницей. Ив так же замер, достигнув этого места. — Вот же блять… — Когда я пришел, этого тут не было. Да уж, сложно было бы не заметить лежащего на траве мужчину. От него даже на расстоянии пахло невероятным перегаром. Длинные темные волосы было до противного сальными, лицо было грязным и заросшим бородкой. Об одежде и говорить не стоило, ее, очевидно, давно уже не стирали. Сам же Альфред впервые в жизни видел так близко настолько грязного алкаша. — Вот же сука… — выдохнул Ив. — Я точно на работу опоздаю. Джонс перевел взгляд с него на алкаша и обратно. — А кто это? Ты его знаешь? Брагинский как-то стыдливо прикусил губу. — Слушай, Ал, — он посмотрел на парня. — Просто убирайся отсюда, пожалуйста. Если тебе так надо поговорить, приходи в клуб во вторник, у меня ночная смена. Но из Саут Сайда лучше убирайся. Он был совершенно серьезен. Альфреду стало не по себе, но он быстро понял, что Ив стыдится. Что ж, его нельзя было не понять. Кто знает, может Джонс и правда просто пришел слишком уж не вовремя. — Я могу помочь, Ив. Нет, парень и сам не понимал, почему он не хочет последовать чертовски правильному совету своего любовника на одну ночь. Его ничто здесь не держало, и тот же Ив не был ничего ему должен. Но Альфред все равно не мог уйти. Тем временем Брагинский вновь поднялся на крыльцо и открыл дверь. — Наташа! Помоги мне занести отца! Джонс невольно сглотнул. Так вот оно что. Этот самый грязный, немытый и небритый алкаш — отец Ива. Странно, но никакой брезгливости, которая была бы логичной в этом случае, так и не появилась. — Я помогу тебе! — воскликнул он. — Давай, вместе занесем! Брагинский уставился на него как полного идиота. — Да что ж ты не свалишь-то? — почти устало спросил он. Но Джонс уже склонился над мужчиной, невольно морщась от совершенно кошмарного запаха. Помимо алкоголя от Брагинского-старшего пахло еще чем-то неприятным, и это было значительно хуже смеси дешевого порошка и грязных подгузников. — Лучше поспеши, если не хочешь опоздать на работу! — усмехнулся Альфред. — А после я отвезу тебя. Спасибо потом скажешь. Парень давно уже не понимал сам себя. Впрочем, он махнул рукой на логику и здравый смысл. Чутье подсказывало, что он все делает правильно. А Брагинскому, к слову, пришлось сдаться и вернуться к нему, чтобы поднять в стельку пьяного отца и занести его в дом.***
Штефан волновался, сам не особо понимая, почему. Он обошел еще раз все комнаты, осматривая их, проверяя, каждый ли угол вычищен до блеска, и после подумал. Тодор занял комнату, окно которой как раз выходило в сторону дороги. Это была, безусловно, самая хорошая и удобная комната, а Штефан был не принципиален и сам лично позволил лучшему другу ее занять. Еще две комнаты были одинаковы по площади, одна пустовала, а во второй, уже занятой Калишем, стояла кровать, спальная мебель, небольшой столик и перетащенный минувшим вечером сундук с вещами Даны. Четвертая же комната была самой большой. И если еще недавно Штефан хотел занять именно ее, то теперь его озаботила мысль о комфорте потенциальных квартирантов. Уж если их двое и они будут платить три сотни за комнату, то им, наверное, лучше уступить комнату побольше. Пока в ней стояли только старое обшарпанное трюмо, кровать и кушетка. Кажется, соседка говорила, что о мебели они позаботятся сами. Что ж, отлично, можно пока не тратиться и надеяться на то, что жильцы пробудут долго и платить будут стабильно. — Эй, Тодор, ты голоден? Штефан заглянул в комнату друга и ожидаемо застал его спящим под одеялом. Заставлять Велкова вставать он не хотел, тем более, что парень заслужил уже возможность просто выспаться. — Нет, — отозвался парень. — Я хочу поспать. — Хорошо. Калиш улыбнулся и прикрыл дверь. Он пока понятия не имел, когда должны заглянуть соседи, а потому решительно спустился вниз и поставил чайник на огонь. Стоило выпить кофе, растворимый и со сливками, эта странная смесь всегда помогала румыну окончательно проснуться и трезво мыслить. Потянувшись всем телом, парень подумал о том, что было вчера. Их работа в магазине начнется буквально через несколько дней, когда ремонт будет закончен. Сам Штефан будет заведовать в нем всеми делами, Тодор будет заниматься товарами и их доставкой, а продавца они поищут потом, когда магазин начнет более-менее функционировать. Пока же эта роль будет за Калишем, который был настолько воодушевлен, что не имел ничего против дополнительной нагрузки. В любом случае, у него есть несколько дней, в течение которых они с Тодором могут отсыпаться и отдыхать, узнавая получше соседей и район. Стоит пока обеспокоиться о вечеринке в честь новоселья, подумать о том, кого можно пригласить. Гагу и Гордану, разумеется, в первую очередь, их братьев, дабы познакомиться с ними. Стоит закупиться едой и выпивкой, и выпивки как можно больше, а там видно будет. И да, определенно точно надо будет позвать еще раз Гюнтера — Штефан очень хотел продолжить знакомство с этим соседом. Забот было много, но сделать все надо по порядку. Сперва дождаться новых жильцов, потом познакомиться с другими соседями, потом уже закупиться продуктами и решить с Тодором, когда закатывать вечеринку. Разбавив кипятком в чашке порошок, гордо именуемый растворимым кофе, Штефан добавил ложку сахара и все перемешал. Время неуклонно шло к десяти часам утра, когда он опустошил чашку, поставил ее в раковину, а после направился в сторону парадной двери. Парню до сих пор не верилось в то, что он стал хозяином собственного дома. Впервые в жизни не он квартирант, он хозяин, который сам сдает кому-то комнату. Это казалось таким невероятным, так что парень даже невольно ожидал какого-то подвоха. И пусть район ему выпал не самый лучший, это такая, по сути, ерунда. Он вышел на крыльцо, не закрывая за собой двери, и огляделся. На улице виднелись только подростки, лениво вышагивающие в сторону школы, да редкие более взрослые люди, которые были заняты самыми обычными делами. Где-то в стороне послышалась полицейская сирена, в доме, что соседствовал с домом Гюнтера Мюллера, кто-то весьма громко ругался. В какой-то момент дверь с треском открылась, и за порог ступила девушка, явно еще школьница, с цветными прядями в волосах и коротенькими шортами, слишком откровенными для простой девочки-подростка. — Иди в задницу, сука! — громко крикнула она кому-то, кто остался в доме, и поспешила хлопнуть дверью. В ответ ей так же послышались крики, но было очевидно, что девушку они совершенно не заботят. — Нахуй тебя! Закинув сумку через плечо, девушка походкой от бедра спустилась с лестницы и покинула двор. Штефан лишь нахмурился, не зная, как на подобное реагировать, да и надо ли реагировать вообще, а девушка тем временем в спешке зашагала в сторону и в скором времени исчезла из поля зрения. Завибрировавший в кармане телефон заставил Калиша встрепенуться. Он достал его, заведомо догадываясь, кто бы мог ему звонить. Да, это в самом деле был Доминик. — Алло. — Доброе утро, — до противного бодро поздоровался Хедервари. — Я уж думал, что ты будешь спать. Ты вообще перестал уставать, или это просто акклиматизация? Штефан хмыкнул. — Я всегда был трудоголиком, чувак. — Ну да, конечно, как будто я тебя не знаю. Ты чем планируешь сегодня заняться? Есть какие-то планы? На сей раз румын мотнул головой, заметив медленно подъезжающий автомобиль. Он обратил на него внимание не только потому, что это была единственная машина в его поле зрения, но еще и потому, что она была явно очень дорогой, и это уже говорило о том, что ее владелец не местный. Или о том, что она угнанная, это как знать. — Планов нет, но я думал проспаться за месяц в фургоне, а заодно и ту ночь, когда ты нагло меня разбудил. Автомобиль подъезжал ближе. Штефан столь пристально на него уставился, что даже не заметил, как из соседнего дома вышел неизвестный ему парень. Ровно в тот миг, когда парень оказался на тротуаре, автомобиль остановился у ограды, а после из него показался весьма хорошо одетый парнишка, блондин в очках. — Ты про ту ночь, когда я трахнул тебя на столе? — с усмешкой спросил Хедервари, заставляя Калиша недовольно цокнуть языком. — Это было не на столе, идиот. И вообще, иди нахуй. Доминик засмеялся, а парень из соседнего дома тем временем указал рукой куда-то в сторону, явно объясняя парню в авто как доехать куда-то. — Значит, ты свободен. Заскочишь в магазин? Я тут проторчу до самого вечера, с рабочими даже не о чем поговорить. Сам знаешь, меня напрягают латиносы. — Конечно, знаю. Откуда я вообще мог это знать, умник? — Ну, так что? Не сводивший взгляда с парней на тротуаре Калиш тут же понял, что один из них сейчас направится в его двор. Выходит, это и есть его первый квартирант. Стоило быстрее закончить разговор и поприветствовать потенциальный источник дохода. — Я не хочу сегодня никуда выходить, чувак. Если ты хочешь потрахаться, машина у тебя есть. Заезжай в любое время. Доминик снова усмехнулся. — Всегда любил тебя за твою прямолинейность. Заеду сегодня. — Отлично. А теперь пока, мне пора встречать квартиранта. Он отключил телефон и вернул его в карман как раз в тот момент, когда автомобиль отъехал, а соседский парень приблизился к лестнице. Это был невысокий, хорошенький и опрятный блондин с аккуратной стрижкой, круглым миловидным лицом, большими глазами и весьма бледной кожей. На нем был наимилейший свитер с оленями, который делал парня таким по домашнему уютным. — Доброе утро, — поздоровался он. — Вы ведь новый хозяин дома, да? Мне о вас рассказала сестра. Штефан заулыбался. — Да-да, привет! Айно как раз говорила, что ее братья зайдут утром. — Все верно, — парень поднялся на крыльцо и протянул ладонь для рукопожатия. — Я Тино Вейнямейнен, мне очень приятно познакомиться с вами. Калиш несколько глупо хихикнул. — Ну и фамилия. Я ее в жизни не запомню, — увидев ответную усмешку парня, Штефан продолжил: — Давай сразу на «ты». Я Штефан Калиш. — Хорошо. Мы хотели прийти с братом, но он до сих пор на работе. А поскольку он доверяет моим решениям, я пришел сам. — Тогда я покажу тебе комнату. Румын жестом пригласил парня войти, а после сам переступил порог и закрыл за собой дверь. — Мы жили в доме мужа сестры чуть больше года, — сказал Тино, оглядываясь. — В Саут Сайде так тяжело найти приличное жилье с нормальными соседями. Представляешь, решили мы снять комнату в доме у де Варда, даже задаток оставили, и в тот же день к ним нагрянула полиция. Нашли у них немного марихуаны и еще что-то запрещенное. — Да ладно? — выдохнул Штефан. — Какие у нас интересные соседи. Но ты не волнуйся, мы с Тодором не держим тут ничего противозаконного и не занимаемся ничем таким, что могло бы заинтересовать полицию. Тино улыбнулся в ответ. — Это просто замечательно. Бабка, которая жила здесь раньше, была такой нелюдимой, никого к себе не пускала. А нам очень удобно жить именно здесь, мы ведь работаем как раз на следующей улице. — Будем считать, что нам обоим повезло, — кивнул Калиш. — Вы нашли комнату, а я нашел жильцов. — И это прекрасно. Улыбка Тино располагала, так что Калиш решил, что точно сдаст комнату этому человеку. Они поднялись на второй этаж. — А вот и она, самая большая комната. Мебели тут нет, но Айно сказала, что это не проблема. — Это так, — отозвался Вейнямейнен. — Ее муж работает на мебельном заводе, может достать по дешевке все, что нужно, — парень огляделся. — Прекрасная комната, мне очень нравится. Ты ведь не против, если мы привезем нужную нам мебель? Штефан довольно заулыбался. Все складывалось даже лучше, чем он предполагал. — Я только «за», Тино. Надеюсь, мы уживемся. Парень буквально просиял, а после запустил руку в карман. — Вот, держи. Я скажу Бервальду, он уже завтра привезет нам все, что нужно. Как же я рад, что ты сюда поселился, Штефан. Это отличный дом, и сдается мне, ты выделил нам лучшую комнату. Калиш сперва растерялся, когда ему протянули три купюры по сто долларов. — Ого, сразу за весь месяц? — Конечно, — улыбнулся Тино. — Мне нравится комната, и я вижу, что ты отличный человек. Штефан улыбнулся. Ему было приятно это слышать. — А брат будет доволен? — Ему важнее, чтобы доволен был я. А я совершенно доволен. Калиш кивнул и взял у парня деньги. — Рад это слышать. Тино ушел, оставив о себе самое хорошее впечатление. Едва распрощавшись со Штефаном, он поспешил позвонить своему брату, а Калиш просто кивнул сам себе. Деньги в руках были настоящими, а новые жильцы переедут со своей мебелью. Все чертовски прекрасно. Закрыв дверь на ключ, парень направился в ванную. Ему хотелось принять душ, опустошить бутылку пива и немного подремать. В самом деле, чем еще заниматься в воскресный день?***
Гилберт был не в духе, и это сложно было не заметить. Юльхен поудобнее устроилась на стуле и заказа смузи на двоих, а после недовольно покосилась на брата. — Сделай лицо попроще, черт возьми. Но Байльшмидт лишь нахмурился сильнее. — Отвали, бля. Девушка хорошо понимала, что происходит с Гилбертом. Никто в мире не знал его лучше, чем она, никто больше не знал, что он переживает, что чувствует, о чем регулярно вспоминает и чего боится. Сам парень никогда не признавался ни в чем, но Юльхен этого и не требовалось. Она все знала и без его подтверждения. — Ты об Альфреде думаешь, да? Гилберт едва не прожег ее взглядом. — Я говорю на каком-то непонятном языке? Ты можешь просто не лезть мне в душу? — Ого, брат, у тебя что, есть душа? Парень шутку не оценил, но вот сама Юльхен ухмыльнулась. В принципе да, она вполне могла не лезть ему в душу и не теребить старые раны, но ей важно было понять, чего же именно хочет брат. Как бы они порой не грызлись, она искренне желала ему счастья и хотела, чтобы тот встретил кого-то, кого бы мог полюбить. — Пива хочу… Юльхен поджала губы. Они сидели в семейном кафе как раз недалеко от головного офиса юридической корпорации. Уже сейчас они оба, не без помощи родителей и лояльных к ним преподавателей, метили в эту самую корпорацию. Устроиться туда работать сразу после выпуска из университета — не это ли неслыханная удача. Хорошие зарплаты, полный социальный пакет и возможность жить отдельно от родителей. За соседним столиком сидела пара с ребенком, маленькой милой девочкой с хвостиками. Они ели мороженное с шоколадной крошкой, то самое лакомство, в котором с недавних пор отказывала себе Юльхен. — Никакого пива утром, умник, — немного резким тоном сказала она брату. — Я не позволю тебе квасить до тех пор, пока мы не поговорим с мистером Уильямсом. Ты оканчиваешь чертов университет уже этим летом, надо обеспечить тебе рабочее место. Гилберт закатил глаза. — Да помню я, помню. Ты иногда такая зануда. Юльхен хмыкнула. — Это не я зануда, а ты идиот. Если тебе нравится Альфред, просто дай ему уже это понять и потрахайся с ним. Какие тут сложности вообще? И не говори мне, что он еще молод. Ты в его годы сам трахался с ребятами постарше. Байльшмидт посмотрел на сестру со скепсисом. Его всегда раздражало, когда она лезла к нему с советами, касавшимися его личной жизни. Разумеется, они с Юльхен всегда были близки, но эта тема была для Гилберта слишком уж личной. — Как будто все мои проблемы из-за того, что Ал минувшей ночью свалил от меня и с кем-то трахнулся. — А ты разве не из-за этого выглядишь сейчас так, будто выпил прокисшее молоко? Парень хмыкнул. — Ал большой мальчик, имеет право ебать кого хочет и когда захочет. Поверь, если бы я хотел, он бы провел ночь со мной. Юльхен задумалась над его словами. Она коснулась своих волос и с задумчивым видом намотала на палец одну прядь. — Так ты этого не хотел? Гилберт ответил не сразу. Официант принес смузи, и Байльшмидт поспешил сделать глоток, чтобы хоть немного промочить горло. — Нет, не хотел, — признался он. — Я бы хотел проводить с ним время, дурачится там, целоваться, но не трахаться. Он хороший парень, и он мне нравится. Но мне не нужны отношения. А если бы мы переспали, это бы только все испортило. Девушка кивнула. — Вот как… Значит хорошо, что Ал вчера сбежал. Дружба не испорчена. Не ясно только одно — почему ты такой кислый? Что не так? Байльшмидт выдохнул и потер себе виски. — Да если бы я знал. — Это же не из-за того, что произошло в выпускном классе? — куда более серьезно спросила Юльхен. — Боже мой, Гил, столько лет прошло, ты же не можешь до сих пор… На сей раз Гилберт перебил сестру. — Прошло ровно семь лет, это во-первых. А во-вторых, я не хочу об этом говорить. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Юльхен отвела взгляд. — Хорошо, как скажешь. Но если вдруг захочешь обсудить, скажи. А еще… Нельзя жить прошлым, брат. От необходимости что-то отвечать Гилберта спас Мэттью. Едва увидев друга, альбинос заулыбался, справедливо опасаясь того, что тот заметит, что с ним что-то не так. Уильямс выглядел чуть более взъерошенным, чем обычно. Отыскав друзей взглядом, он поспешил к их столику и присел. — Привет, ребята. — Мэтти, привет! Юльхен тут же приобняла его и чмокнула в щечку, а Гилберт кивнул, хитро улыбаясь. — Кажется, кто-то хорошо провел предыдущую ночь, а, Мэтти? Уильямс тут же густо покраснел. — Это вовсе не то, о чем вы думаете, — сказал он, едва ли не заикаясь от волнения. — Я познакомился с удивительной девушкой, но между нами ничего такого не было. Юльхен хихикнула. — Ты же ночевал у нее. — Да, ночевал. Но мы просто пили и играли в карты. Ничего такого. И я рад, что все прошло именно так, потому что хочу продолжить знакомство с Фели. Я никогда прежде не встречал таких, как она. Как бы Байльшмидты не ехидничали, им обоим стало ясно, что их друг запал. Причем, запал весьма серьезно. Мэттью долго был одинок, он искал чего-то особенного, и теперь он это нашел. За него можно было только порадоваться. — Это так романтично, — усмехнулся Гилберт. — Итак, когда же ты познакомишь нас с этой… кхем… Фели? Что за имя такое? Уильямс робко улыбнулся. — Ее зовут Фелиция. И я непременно вас познакомлю, но как-нибудь потом, когда сам получше ее узнаю. А пока тебе лучше подготовиться, потому что отец примет тебя на собеседование через час. Смотри не облажайся, мне пришлось очень поднапрячься, чтобы он выкроил время для тебя. Гилберт хмыкнул. — Уж постараюсь. А ты имей в виду, что мы хотим познакомиться с твоей новой подружкой! Мэттью раскраснелся еще сильнее. — Она не моя подружка… — Не смущайся, милый, — с искренней нежностью сказала парню Юльхен, взяв его за руку. — Мы очень рады, что ты встретил свою Фели. И мы правда хотим с ней познакомиться, но никто ни на чем не настаивает. На сей раз Уильямс благодарно улыбнулся. — Спасибо. Его друзья впервые видели, чтобы он вот так сиял, когда говорит о девушке. Стало быть, Фели и правда особенная.***
Антонио заскочил в комнату настолько неожиданно, что его сосед — тихий и весьма спокойный парень по имени Эдуард фон Бок, — подскочил на месте и выронил из рук яблоко. Несчастный фрукт покатился в сторону двери, а Карьедо поспешил поднять его и подойти к кровати, на которой и сидел сосед. — Эй, Эд, держи. Парень неловким жестом поправил очки и взял яблоко. — Спасибо. А ты чего такой? Что-то случилось? Они с фон Боком никогда не были друзьями, но отношения в целом были ровными, потому как Антонио всегда старался избегать конфликтов в общежитии и находить подход ко всем. На вид Эдуард был тем еще ботаном, помешанном на учебе, в особенности на информатике и физике, и он иногда помогал Карьедо с выполнением заданий, а тот в свою очередь защищал его от всех любителей поиздеваться над заучками. — Случилось, — кивнул испанец. — У меня вчера деньги пропали. Эдуард вновь поправил очки. — Пропали? Здесь, в общежитии? Или там, где ты вчера встречался с друзьями? Антонио пожал плечами. — Я не уверен точно, но думаю, что здесь. — А много пропало? Карьедо отстраненно наблюдал на тем, как фон Бок достает из упаковки влажную салфетку, вытирает ею яблоко, а после откусывает. — Пять сотен. На сей раз Эдуард едва не подавился яблоком. — Сколько? Ничего себе! — Вот именно, — кивнул испанец. — И именно поэтому я бы хотел кое-что тебя спросить… Сосед моментально побледнел так, что Антонио даже немного растерялся. — Чувак, я их не брал, клянусь. Карьедо поспешил улыбнуться. Должно быть он, слишком взбешенный разговором с де Вардом, сейчас выглядел, как злой черт, а потому Эдуард его так испугался. — Да расслабься, я тебя ни в чем не подозреваю. Ты вчера спал, когда я вернулся? Фон Бок замер. — Я спал, но проснулся, когда тебя притащил тот вечно укуренный с экономического. Не помню, как его зовут… Жуткий такой тип, он еще постоянно с собой носит трубку, как какой-то крутой мафиози из старых фильмов. — Да, это Тим, — кивнул Антонио. — Как думаешь, он мог меня обчистить втихаря? На сей раз Эдуард пожал плечами. — Да тебя вчера кто угодно мог обчистить. Что ты вообще пил, что настолько сильно с ног валился, да еще и блевал всю оставшуюся ночь? Карьедо поджал губы. — Курил марихуану, а потом творил нечто невиданное. Черт возьми, этот урод меня обчистил. Теперь Антонио в этом даже не сомневался. Конечно, чего еще ожидать от парня, который живет за счет торговли легкими наркотиками, а еще люто ненавидит Карьедо за обиды детства. Откровенно говоря, поводов для ненависти у Тима было предостаточно: испанец весьма и весьма сильно ему насолил в свое время, но это не дает ему никакого права красть чужие деньги и нагло лгать в лицо. Эдуард снова пожал плечами. — А может и не он вовсе? — Точно он, — уверенно сказал Карьедо. — Больше некому. Вот же гнида наркотская. Стоило подумать, как теперь возвращать деньги, потому как больше налички у Антонио не было, до ближайшей зарплаты еще больше недели, а просить у кого-то в долг совершенно не хотелось. Но как же возвращать деньги, украденные де Вардом? Этого Антонио не знал. — Я бы не стал с ним связываться, — тихо заметил фон Бок. — Он очень жуткий. А еще он с Саут Сайда, а там вообще живут одни преступники и наркоманы, сам знаешь. Карьедо замер на месте, а после бросил на соседа неопределимый взгляд. — Ну, спасибо. Обернувшись, он направился к своей кровати и присел на ее край, а Эдуард запоздало понял, что сказал нечто весьма ненужное. — Вот черт… Прости, я не тебя имел в виду! Ты же знаешь, я просто сморозил глупость, не подумав. — Знаю-знаю… И без того паршивое настроение было испорчено окончательно. Антонио в принципе не любил, когда ему хоть как-то напоминали о том, откуда он родом. Он стыдился всего этого. Стыдился своей семьи, своего отца, отсидевшего срок за убийство, стыдился матери, которую все в лицо называли шлюхой, стыдился того, что его мать родила не весть от кого ребенка, в то время как ее муж был за решеткой, стыдился воспоминаний о том, как над ним насмехались, стыдился и тех нескольких месяцев, когда он по настоянию соседа толкал в подворотнях кокаин ради того, чтобы хоть что-то заработать. Произошло невероятное чудо, Антонио смог не бросить школу, закончить ее с отличием и получить грант на бесплатное обучение. В тот день, когда он собрал вещи и покинул дом, Карьедо сильно поссорился с матерью, обвинившей его в том, что неблагодарный отпрыск бросает семью, бросает ее, мать-одиночку с ребенком на руках. Антонио тогда высказал ей все накопившееся, впервые сказал о том, как он яростно ненавидит и мать, и ее непонятно от кого рожденную дочь, и всю эту жизнь, повязанную на наркотиках, и весь Саут Сайд в целом. И это было правдой — он ненавидел Саут Сайд. Его мать все так же рассчитывала на то, что он будет помогать ей финансово, но потом случилось нечто неожиданное — отца Антонио выпустили из тюрьмы досрочно, на три года раньше, чем полагалось по решению суда. Вообще чудо, что он не убил жену и ребенка, которого та нагуляла, и вообще чудо то, что Изабелла Карьедо сбежала из Чикаго, почему-то оставив дочь в доме мужа. На что она надеялась, о чем вообще думала, совершая такой поступок — не понятно. Факт в том, что она просто исчезла, а ее дочь после этого оказалась сперва в приюте, а потом в приемной семье. Отец не выходил на связь с Антонио, и парня это более чем устраивало. Равно как и то, что его мать пропала без вести. Он хотел и дальше жить, притворяясь, будто в его жизни никогда не было этих людей, будто бы Саут Сайд — это лишь дурной сон, не более того. И все же ему много напоминало о прошлом, и все эти воспоминания были до сих пор несколько болезненными. Он часто вспоминал маленькую милую девочку с черными кудрями, его одноутробную сестру Марго. Что бы не твердил Карьедо, к этому ребенку у него не было неприязни. Она была не более чем маленькой милой девочкой, которой не повезло выйти из чрева шлюхи. Из того же чрева, что и сам Антонио. Порой парень ловил себя на мысли, что ему было бы интересно узнать, как она там, в приемной семье, все ли у нее хорошо, вспоминает ли она их жизнь в Саут Сайде. Но все эти мысли парень отметал, стараясь задушить их в зачатке. Ему нужно было думать о себе, думать о том, что у него украли карманные деньги, пять чертовых сотен, которые он заработал кровью и потом, вкалывая на работе все свободное время. И если эти деньги украл именно де Вард, стоит перестать быть милым в отношении с ним и напомнить ему о том, что всему есть предел. Тим де Вард об этом явно подзабыл. Этот парень вообще был странным человеком, почти как вся его семья. Он был старшим сыном Йессе де Варда, того еще растамана, который до сих пор жил в эпохе расцвета хиппи, говорил что-то про мир во всем мире и сексуальное раскрепощение, и при том практически не расставался с косяком. Карьедо вообще не мог припомнить, чтобы видел его адекватным или трезвым. Казалось, он уже родился унюхавшийся кокаином, где-то в конопляной роще и под завывания Армстронга. Должно быть, не странно, что и дети его всегда выделялись своей нестандартностью. Тим был его полной противоположностью, но вот страсть к незаконным веществам передалась ему с лихвой. Его сестра Беатрисс была очень милой девушкой, просто помешанной на сладостях. Антонио в свое время лишил ее девственности, не столько потому, что ему, гею, захотелось переспать девушкой, а скорее потому, что хотелось насолить Тиму, который сестру всегда и трепетно любил. Долгое время Карьедо искренне считал, что Беатрисс не похожа на свою родню. Она была ему хорошим другом, несмотря на многие сложности и недомолвки, а так же на то, что Антонио несколько раз весьма серьезно ее обидел. Однако чуть позже Антонио узнал о том, что именно она придумала хитрый способ продавать кокаин, пряча его в начинке вафель. Она была истинной дочерью своего отца. Куда хуже отношения Антонио обстояли с младшей сестрой Тима, Эрной, которая была точной копией брата. Она отчего-то тоже не любила Карьедо, но вела себя куда агрессивнее, чем всегда отстраненный и холодный Тим. Ее мужиковатый характер и крутой нрав всегда и всех отпугивали, даже Беатрисс, которая тоже не шибко ладила с младшей сестрой. Самым же юным представителем этой семьи был Криспин, которого Антонио крайне мало видел, когда еще жил в Саут Сайде. Поговаривали, что он с рождения был болен и из-за слишком слабого иммунитета его попросту не выпускали на улицу, но опять же, Карьедо об этом мало что знал. Он слишком давно не общался с Беатрисс, никогда особо не интересовался жизнью семьи де Вард, чтобы знать об этом что-то. Был у каждого де Варда любопытный талант — жить не по правилам и выигрывать от этого. Иначе как странными их никто не называл, разве что иногда жуткими и опасными. Но что Карьедо знал совершенно точно — Тим, как и его сестра Эрна, просто обожает деньги. Возможно, это то единственное, что он вообще любит кроме дури и своих сестер. В этом случае не сложно предположить, что он воспользовался моментом и просто стащил несколько купюр из кармана в стельку пьяного Антонио, тем более, если де Вард искренне считал, что испанец ему должен. А еще не сложно догадаться, что вернуть деньги будет очень даже не просто. Но Карьедо должен это сделать, потому как ему надо на что-то жить. В конце концов, он ведь всего то и хочет, что вернуть то, что принадлежит ему. Надо лишь придумать, как это сделать.***
Штефан чуть размял плечи и огляделся в сторону кровати. — Прошло почти три часа. Тебе не пора возвращаться? Доминик заявился к нему как раз в тот момент, когда он, уже выпроводивший Тодора прогуляться по Саут Сайду, выбрался из ванной с мокрыми волосами и кутаясь в полотенце. Калиш совершенно забыл о том, что Велков сразу после пробуждения открыл все окна и заднюю дверь, дабы в который раз проветрить первый этаж. Запах стоял все такой же до ужаса стойкий, и это безумно раздражало, но Штефан как-то перестал вообще обращать на него внимание. Парень планировал разобрать вещи в кладовке на втором этаже, а заодно хорошенько изучить содержимое сундука Даны, но эти планы нарушил Хедервари. Штефан невольно вспоминал то, что было еще годами ранее, в Вене. Казалось, что с тех самых пор пыл Доминика совершенно не угас, равно как и его непомерная сексуальная активность. Стоило всерьез задаться вопросом, что тут к чему. Возможно, у Хедервари разлад с Софией, причем такой разлад, из-за которого они либо не занимаются сексом, либо занимаются, но уж очень редко. Или Доминик просто охладел к жене и решил вернуться к старым развлечениям. А может, он просто все так же страстно хотел Штефана… Калиш понимал, что ему не стоит об этом думать. Одно дело — заниматься тайком сексом с женатым мужчиной и относиться к этому, как к досугу и не более, и совершенно другое дело рассчитывать на какие-то особенные чувства. Уж чего Штефан точно никогда не сделает — так это не разобьет чужую семью. Так что лучше думать о том, что Доминик просто устал от дел семейных и хочет выпустить пар или типа того. А сам Калиш вовсе не против хорошо потрахаться. Именно это и случилось. Они лишь чудом добрались до комнаты Штефана, а сразу после Доминик завалил его на кровать. Калиш отстранился от всех мыслей и душевных переживаний, откровенно наслаждаясь тем, как ноют мышцы уставшего от генеральной уборки тела, как внутри него двигается чужой член и как его собственный стоит по стойке смирно, налитый кровью и откровенно мокрый от смазки. Да уж, такие моменты он в последнюю очередь думал об угрызениях совести. Но как бы то ни было, если этот секс перестанет быть просто сексом, Штефан оборвет эти отношения. Это он сразу для себя решил. Пусть раньше он мечтал о настоящей любви, о том, чтобы они с Домиником были парой, теперь уже все радикально изменилось. — Пора, — кивнул Хедервари, приподнимаясь с кровати. — Надо будет еще раз все проверить и поехать в Вест Сайд, забрать Лиззи из подготовительной школы. Штефан усмехнулся. — Из подготовительной? Сколько ей лет вообще? — Я же говорил, ей пять. Калиш немного отстраненно посмотрел на то, как мужчина встает, а после поднимает с пола свои брюки. У Доминика было все такое же красивое и ладное тело, разве что мышцы стали чуть крепче, а кожа более загорелой и смуглой. В остальном это был все тот же проклятый венгр, который когда-то драл его прям за рабочим станком в мастерской господина Эдельштайна, пока остальных рабочих нет на месте. — У меня это в голове не укладывается, — признался Штефан. — Неужели время так быстро прошло? Доминик усмехнулся. — Представь себе. Скоро моя дочь пойдет в школу, а потом она начнет встречаться с мальчиками, каждому из которых я буду желать медленной и мучительной смерти. Я уже ощущаю себя гадким сварливым папашей с битой на изготовке. Штефан решил, что ему тоже следует одеться. Тодор скоро вернется, не стоит давать ему понять, что его лучший друг теперь регулярно трахается с женатым мужчиной. — А может, она будет встречаться с девушками? — предположил он. — Вдруг она решит, что ей нравятся девочки. Причем, только девочки, а не оба пола, как ее папаше. Бисексуалов, к коим по вполне понятным причинам Штефан относил Доминика, румын никогда не понимал. Наверное потому, что его самого никогда не тянуло к противоположному полу. Он, было дело, пробовал заняться сексом с какой-то девицей, просто ради эксперимента, но это закончилось тем, что его едва не стошнило. Парень понял, что это точно не его. — Это вряд ли, — улыбнулся Хедервари. — Софи хватит удар, если случится нечто подобное. Штефан вдруг стал серьезным. — Но ведь это вполне возможно. Хедервари засмеялся и натянул на тело рубашку. — Ей пока всего пять лет, мне еще рано переживать о чем-то подобном. Надеюсь, у меня есть в запасе лет десять, а там разберемся, что да как. Кто знает, может все и обойдется. В отличие от Доминика, Калиш облачился только в брюки, решив, что остальная одежда ему ни к чему. — Мне было бы смешно до ужаса, если бы ты однажды пришел ко мне с бутылкой какого-нибудь коньяка и рассказал о том, что твоя дочь лесбиянка, что она собирается выйти замуж на какую-нибудь стремную мужиковатую чернокожую дамочку и усыновить осиротевшего мальчика-азиата. Хедервари скорчил такую рожицу, что Штефан невольно прыснул. — Ну ты и извращенец, знаешь ли, — отшутился венгр. — И фантазия у тебя больная. На сей раз они оба засмеялись. Доминику стоило поторопиться обратно в магазин, дабы еще чего доброго София не узнала о том, что он куда-то отлучался. А вот Штефану стоило как можно скорее приготовить обед. Или уже ужин, это как посудить. — Кофе будешь? Хедервари кивнул. — Только тот, который я привез, а не свою растворимую жижу. И побыстрее, если можно. — Само собой. Калиш первым покинул спальню. По пути он заглянул в комнату Тодора, просто на всякий случай. Тот не потрудился даже кровать заправить, хотя он никогда особо себя не утруждал подобными мелочами. Штефан лишь хмыкнул и поспешил спуститься на первый этаж. — Интересно, а подвал тут есть? Эта мысль отчего-то пришла ему в голову только сейчас. Конечно, в таком доме точно должен быть подвал, как же иначе. И наверняка там найдется что-то интересное. Ну, или просто сам факт того, что есть дополнительное помещение для всякого барахла, это тоже здорово. Заварив кофе и разлив его по чашкам, Штефан направился в гостиную, в которую как раз спустился Доминик. — А сколько примерно займет ремонт? Мужчина пожал плечами. — Думаю, дней пять, не больше. Латиносы работают медленно, хоть и качественно. — А местные магазины часто грабят? Ты наверняка уже наводил все справки об этом. Доминик усмехнулся, взяв у него чашку. — Конечно, наводил. Если говорить о том, кто и как часто обворовывает, то это местная шпана, в основном малолетки, которых вполне реально припугнуть. Тебе просто нужно не быть с ними добреньким и не ожидать того, что от доброго слова они исправятся. Простишь им что-то раз, и они посчитают, что это проявление слабости. Хотя некоторые дети способны стащить у родителей оружие, нож там или даже огнестрел. Так что тебе надо знать, где отпрыски шпаны, а где вполне опасные личинки настоящих бандитов. Штефану тут же стало не по себе. — И как же мне это узнавать? Хедервари сделал глоток. — Это уже твои проблемы, дружище. Но ты имей в виду, что есть вещи опаснее личинок. Местные гопники частенько грабят магазины. Тащат в основном всякую мелочевку, но из этого в итоге набегает приличная сумма. Тебе стоит опасаться местных китайцев, они те еще аферисты, а еще старайся не иметь дел с семьей де Вард, у них нехилые проблемы с законом. Мне не нужно, что полиция решила, будто в моем магазине приторговывают наркотой. — Понял, — кивнул Штефан. — Но особенно бойся семью Милошевич, — продолжил Доминик. — Это, насколько я понял, самые опасные гопники Саут Сайда. Штефан нахмурился, услышав знакомую фамилию. Хедервари в спешке допил кофе и собрался было уже уйти, как до Калиша дошло. — Стоп, погоди… Милошевич? Так я с ними знаком, они хорошие… Тут же парень вспомнил о том, что знаком только с сестрами, с Гагой и Горданой, а вот их братьев в глаза не видел. А Доминик явно имел в виду именно братьев. — Хорошие? — Хедервари задрал одну бровь. — Мы либо не об одних и тех же людях говорим, либо у тебя сообразное понятие о том, что значит слово «хорошие». Да уж, стоит через Гагу познакомиться с ее братьями, подружиться с ними или хотя бы наладить более-менее нормальные отношения. Так он избавит себя от очень большой проблемы. — Я с этим разберусь, — уверенно сказал он. — Милошевичи живут через улицу. Я уже пригласил их на вечеринку. Уверен, мы поладим. Доминик уставился на него с таким откровенным удивлением, что Штефану стало не по себе. — Да ты молодец, — искренне и без намека на издевку сказал Хедервари. — Продолжай в том же духе, и тогда мы точно не прогорим. Удивление сменилось радостью, когда Штефан осознал, что его похвалили. Это безусловно было очень приятно, а потому он расплылся в улыбке, неприлично довольный. — Конечно я молодец. Хедервари подошел к нему и неожиданно властно поцеловал в губы, сжав при этом в объятиях. Калиш этого хоть и не ожидал, но поспешил с не меньшей горячностью ответить. Едва оторвавшись от его губ, Доминик шепнул: — Я бы вошел в тебя еще раз, милый. Он так крепко обхватил румына за ягодицу, что тот готов был сам на него накинуться, наплевав на все, как вдруг… — Добрый вечер. Голос откуда-то со стороны стал слишком большой неожиданностью. Штефан резко отскочил от Доминика и оглянулся в сторону двери, что вела на кухню. Как раз на пороге обнаружился парень. Его лицо показалось Калишу смутно знакомым. — Ээм… Ты еще кто? — обескуражено спросил он. Незнакомец выглядел до того незаинтересованным, что становилось откровенно не по себе. Кто это вообще? Грабитель? Это очень даже вряд ли, потому как в руках он держал большую тарелку с пирогом, явно только-только испеченным. — Так дверь была открыта, — спокойно отозвался незнакомец. — Поэтому я сзади вошел. — Он покосился на Доминика и добавил: — Прошу прощения за каламбур. До объятого паникой разума Калиша доходило поразительно быстро. Задний двор его дома и соседей Оксеншерна были отделены только небольшой оградой, которую при желании можно просто переступить, задняя дверь дома была открыта, Тодор так и не закрыл ее, а незнакомец был похож на того парня с невыговариваемой фамилией, что приходил утром. С той лишь разницей, что Тино был блондином в милом свитере с оленями, а этот парень был брюнетом в кожанке, с обведенными карандашом глазами и пирсингом в губе. — Стоп… Ты брат Тино, да? Парень кивнул. — Да, ваш квартирант. Меня зовут Вилле. Хотел замерить комнату, чтобы рассчитать размеры мебели. Уж простите, что прервал. — Вот черт, — выдохнул Штефан. — В смысле, я не ожидал, что ты придешь. Бля, прости, я Штефан Калиш, хозяин дома. Он нерешительно подошел к парню и протянул ему ладонь. Тот совершенно не изменился в лице. Казалось, сам факт того, что хозяин дома, в котором он намерен снимать комнату, страстно целовался с мужчиной, его вообще нисколько не заботит. Он пожал руку в ответ. — Это Айно просила передать. Парень всучил Штефану тарелку с пирогом, и тот невольно вспомнил о том, что соседка в самом деле обещала испечь для него этот самый пирог. Как мило с ее стороны. — Ох, спасибо. — Я пойду, замерю комнату, — все тем же ровным тоном сказал Вилле. Калиш пригляделся к нему и заметил, насколько у него светлые брови и ресницы. Правая бровь, к слову, была проколота, а вот волосы на голове были ну очень светлыми у корней. Стало быть, это крашеный в брюнета блондин. В остальном же парень был самой настоящей копией Тино. — Да, конечно, — кивнул Штефан. — Я сейчас провожу… — Нет, не нужно, — прервал его Вилле. — Я сориентируюсь, а вы занимайтесь своими делами. Сказав это, парень просто прошел мимо и направился к лестнице. Он поднялся наверх, явно чувствуя себя совершенно комфортно, а вот растерянный Калиш не знал, что и думать. Тем временем Доминик нервным жестом поправил ворот рубашки. — Надеюсь, этот парень не будет ни о чем болтать. Сранный Саут Сайд, до чего же непонятные люди тут живут. Калиш даже не заметил, когда венгр успел поставить чашку с кофе на стол и обуться. — Что? А, точно… — догнал хозяин дома. Ну, конечно, важно, чтобы этот Вилле молчал. Штефана точно не оставят спокойно жить, если станет известно о его ориентации. А Доминик так и вовсе женат. — Я попробую с ним поговорить. Он не похож на сплетника. Хедервари хмыкнул. — Я позвоню тебе. Штефан лишь кивнул, а мужчина в спешке покинул дом. Стоит отметить, что просто от осознания того, чем ему может грозить болтливость потенциального квартиранта, у Калиша похолодело все внутри. Нет, он не стыдился, просто понимал, что люди в гетто могут быть теми еще гомофобами. Более того, его об этом даже предупреждали. С шумом выдохнув, парень посмотрел в сторону лестницы. Вилле видел их, но он никак не показал, что ему было противно такое наблюдать. Он ведь спокойно пошел делать замеры, в конце концов. Может, от него и не будет никаких проблем. Штефан решительно направился на второй этаж. Надо было сразу все прояснить, а то черт его знает, чем оно может в итоге обернуться. Вилле в самом деле замерял комнату небольшой рулеткой. Безмятежности на его лице можно было позавидовать. Румын выдохнул, а после кашлянул, привлекая к себе внимание. — Вилле? Тот обернулся. — Да? Нет, характером парень явно не был похож на своего близнеца. От его тона так и веяло холодом и отстраненностью, в то время как Тино просто излучал доброжелательность. — Касаемо того, что было внизу… Калиш вдруг сам забыл, что ж именно он хотел сказать. Парень выждал несколько секунд. — Да, давайте все обсудим, чтобы не было никаких недомолвок, — проговорил он. — Во-первых, я никогда не лезу в чужую личную жизнь, это не мое дело. Во-вторых, я никогда и ни с кем не обсуждаю чужую личную жизнь. И в-третьих, я сам гей. Надеюсь, мы поняли друг друга? Штефан сперва просто завис с чуть приоткрытым ртом, а после медленно, но все же переварил то, что ему сказали. — Э-эм… Думаю да, поняли. — Отлично. Мы привезем завтра две кровати и шкаф. Соберем здесь, в комнате, лишних неудобств не доставим. — Ну… Ладно… Калиш был просто обескуражен. Это были самые короткие, но емкие переговоры в его жизни, но он пока не понимал толком, хорошо это или плохо. В любом случае, парень дал понять, что болтать не будет, а вот это просто замечательно. А еще он сказал, что и сам является геем. Интересно, а это хорошо? Как к этому вообще относиться? Значит ли это, что Вилле теперь можно доверять? Черт его знает. Штефан все так же был обескуражен, чтобы понять толком что-либо.***
Тодору совершенно не нравился этот район, напоминавший самое настоящее захолустье. Он неспешно шел по улице, размышляя о чем-то отстраненном, и не обратил внимания на компанию молодых людей во дворе одного из домов. Они курили и обсуждали что-то, но вот один из них поднял взгляд: — Эй, ты! Ты еще кто-то такой? Велков оглянулся и сразу увидел рослого рыжеволосого мужчину с россыпью веснушек на лице и небольшой бородкой. — Что? Неизвестный тут же поднялся с насиженного места на ступеньке лестницы и поспешил к нему. Компания этого мужчины состояла из еще двух здоровяков, таких же рыжих, но куда более коротко стриженных. Все трое внушали трепет, уж очень опасно на их руках поигрывали мускулы. — Я спросил, кто ты такой? — повторил мужчина. — Хули я рожу твою впервые вижу? Тодор сглотнул. Наверное, не стоило идти гулять по Саут Сайду в одиночку, хотя он, по идее, теперь живет здесь. — Я только вчера переехал, — тут же отозвался парень. — Вернее позавчера, ночью. У незнакомца были невероятно густые брови на тон темнее волос на голове, и это почему-то напрягало. Непонятно почему, но Тодору на самом деле стало не по себе. — Так вчера или позавчера? — откровенно угрожающим тоном спросил незнакомец, ступая еще на шаг вперед. — Я же ответил… Спасение пришло к Велкову весьма неожиданно. — Ларсен, умерь пыл, чувак. Услышав знакомый женский голос, Тодор увидел Гагу. Девушка направлялась к ним, придерживая в руках нечто вроде записной книжки. Ее черные локоны были собраны в хвост, а на теле красиво сидело симпатичное сиреневое платье с поясом. Она была хороша, настоящая красотка, и это Тодор отметил про себя, несмотря на то, что он попал в весьма опасную ситуацию. К слову, компания рыжих переменилась в лице, едва они увидели девушку. Двое вовсе отошли, а тот, что Ларсен, улыбнулся. — О, привет, Гага. — Привет, — кивнула ему та, подойдя ближе и остановившись рядом с Велковым. — А это, между прочим, твой сосед. Или ты не в курсе, что через дом от вас снова кто-то живет? Мужчина вскинул брови и снова посмотрел на Тодора. — Так вот оно что? Ну, здравствуй, сосед. Велков невольно сглотнул. — Ага. — Ты не англичанин? Тодор краем глаза заметил на ограде табличку с перечеркнутым британским флагом и тут же мотнул головой. — Нет! Я болгарин. Рыжий хмыкнул. — Пьющий? Парень совершенно не понимал, к чему вообще этот допрос, но чутье подсказывало, что лучше отвечать честно. — Ну, да. Наконец, мужчина улыбнулся. — Значит, поладим, — подытожил он. — Я Ларсен МакКензи. Мы чисто технически соседи, так что я уже жду приглашения в гости, чтобы выпить и поговорить о жизни. Кажется, это означало, что никакого конфликта не будет. Тодор сглотнул, а после обернулся в сторону Гаги. Та кивнула ему и улыбнулась, и это в некотором роде вселяло в парня уверенность в том, что все и правда нормально. — Очень приятно. Я Тодор Велков. Он пожал чужую ладонь, большую, сильную и шершавую, а рыжий вновь усмехнулся. — Судя по фамилии точно не англичанин. Отлично, иначе бы мы тебя отдубасили, чувак, — отпустив руку парня, Ларсен посмотрел на Гагу. — Слыхал, твоего отца скоро выпускают из тюрьмы? Девушка кивнула. — Да, тюрьма настолько переполнена, что даже обвиняемый в похищении и разбойном нападении может выйти условно досрочно. Не то, чтобы нас это огорчало. Рыжий настолько откровенно нервно хихикнул, что даже Тодор что-то заподозрил. — Скоро батька вернется и весь район начнет дрожать, а то малость пораспустились тут без него. — Он недолго пробудет на воле, ты же его знаешь, — усмехнулась Гага. Стало ясно, что она единственная, кто чувствует себя нормально и не нервничает. — Так, мы пойдем, раз уж вы познакомились. Тодор хотел пойти со мной к Брагинским, правда же? Велков тут же посмотрел на Гагу. Он понятия не имел, кто такие Брагинские и что он мог у них вообще забыть, но зато осознал главное — ему надо пойти с ней, не важно куда. — Да, конечно. Я как раз и шел к ним. Ларсен усмехнулся. — Ты вообще шел в другом направлении. — Он пока не ориентируется здесь, — заметила Гага. — Идем, Тод, потом еще пообщаетесь. Она взяла Велкова за руку и потащила его за собой, а парень, разумеется, не стал сопротивляться. Лучше пойти с ней, чем оставаться один на один с рыжим. — Ну, пока-пока, Тод, — хмыкнул Ларсен им вслед. Когда они отошли на приличное расстояние, парень заговорил. — Боже, ну и верзила. Что ему вообще надо было от меня? — Да он постоянно так себя ведет, — с улыбкой ответила Гага. — Он добрый и милый только если пьян, а когда трезв, он только и делает, что пытается с кем-то подраться. Не обращай на него внимания, он тебе ничего не сделает, просто здоровайся с ним и будь в меру вежлив. Тодор задумчиво кивнул. Девушка все так же не отпускала его руку, и это заставляло Велкова думать о том, о чем явно не стоило сейчас думать. — Это из-за твоего отца? Он как-то прям побледнел, когда ты появилась, или мне просто показалось? — Отца все боятся, — все так же спокойно отозвалась Милошевич. — Они дрожат в ужасе от одного его имени, а еще они знают, что будет, если обидеть меня или мою сестру. Тут-то до парня и дошло нечто важное. — Так ты меня спасла, получается? Спасибо. Он улыбнулся, думая о том, что вполне мог бы спокойно вернуться домой, но они уже прошли мимо нужной ограды. Ему на самом деле хотелось пойти с этой девушкой, и вовсе не важно куда. — Да перестань, он бы тебя не тронул, — хмыкнула Гага. — Припугнул бы только и все. Ларсен хороший парень. — Я заметил. Так куда мы идем? — К Брагинским. Они живут в той стороне, ближе к концу улицы. Мне нужно помочь Наташе, кажется, ее брат опять пропал. — Ох, ясно. Нет, тут не было ясно ровным счетом ничего понятно, но Тодор решил, что вникнет походу. Хотелось провести побольше времени с Гагой. — А этот ее брат часто пропадает? Девушка мотнула головой. — Не часто, но бывает. У них нет телефонов, так и не спросишь, кто и куда пропал. — Они не могут позволить себе купить телефон? Милошевич сжала его ладонь. — Там все сложнее. Идем, потом все поймешь. Велков и сам решил, что заморачиваться не стоит. Куда важнее было то, что он мог побыть с Гагой.***
Этот обветшавший дом Гюнтер Мюллер помнил еще с детства. Нельзя сказать, чтобы он был тут частым гостем, но все же он хорошо знал всех его жильцов и часто с ними контактировал. С некоторых пор, как раз после одного неприглядного случая, он зачастил в этот дом. Его жильцы знали о том, что они могут рассчитывать на его помощь и поддержку, и всегда были рады его видеть. — Наташа? Парадная дверь не была заперта, так что Гюнтер просто переступил порог и прикрыл за собой скрипучую дверцу. Девушка, сидевшая на диване, обернулась к нему. — Привет, Гюнтер. — Ник так и не появлялся? Девушка мотнула головой. Она выглядела отстраненной и незаинтересованной ни в чем, но Мюллер слишком хорошо ее знал, чтобы не сомневаться — она волнуется о брате. — Он не вернулся вчера. Ив не стал переживать, надеялся, что он вернется ночью. Ты же знаешь Ника, он вечно где-то пропадает. Но на ночь он так и не вернулся. Гюнтер прошел в дом. — Ив еще на работе? — Да. Мюллер хорошо знал как Наташу, так и ее брата-близнеца Николая. Они не просто были соседскими ребятишками, они были еще и его учениками. Об их проблемах мужчина прекрасно знал. — А ты когда видела его в последний раз? — Вчера. Ник сбежал с последнего урока, мне ничего не сказал. — Ты в больницы звонила? — Да. Девушка кивнула. В тот же миг послышались шаги на лестнице. Белокурый мальчишка в спешке спустился и бросился к Гюнтеру. Мужчина поспешил улыбнулся и приобнять его. — Привет, дружок. Сразу же за сыном появилась и Оля, держа на руках маленькую Айшу. — Гюнтер, я знала, что ты придешь. Как думаешь, стоит звонить в полицию или еще рано паниковать? Мюллер присел на диван, а маленький Олег тут же оказался на его коленях. Гюнтер был весьма привязан к детям Ольги, возможно потому, что он сам был одиноким и бездетным. — Конечно рано, — ответил он. — Не прошло и двух суток, наверняка Ник просто загулялся и забылся. В конце концов, он же совсем еще молодой парень. Но Ольга была взволнована не на шутку. — Молодой, но не безответственный. Раньше он всегда находил способ сообщить, если не будет ночевать дома. — А телефона у него опять нет? — Нет, в который раз потерял. Или сломал, кто же его знает. Ваня уже замучился покупать ему новые телефоны, а Наташа замучилась следить за ним. Мюллер кивнул. — Ясно. Но ты вспомни прошлый год, тогда все было значительно хуже. Это его исчезновение первое в этом году. Оля присела рядом с Наташей, прижимая к себе пытающуюся вырваться из материнских объятий дочь. — Неужели все начнется заново? — Вряд ли. У него наверняка был стресс или просто его что-то разозлило. Нельзя паниковать раньше времени. Гюнтер понимал, что говорит самые простые, рядовые вещи. Однако именно это он и должен был сказать. Надо дождаться Ива, а уже потом думать, как и где искать Ника. Тот и правда исчезал не в первый раз, обычно его находил именно старший брат. Олег, словно почувствовав его тревогу, прижался к нему, и Мюллер невольно улыбнулся. Это был замечательный ребенок, пока еще никак не испорченный жестокой жизнью в гетто. — А может, отцу скажем? — вдруг подала голос Наташа. — Может он сможет помочь? Гюнтер и Ольга синхронно отвели взгляд. — Наташенька, ты же и сама знаешь, что ему плевать на нас, — мягко сказала Оля. — Он вернулся пьяный и обдолбанный, явно не скоро очнется. Но девушка мотнула головой. — Я все же попробую, — она поднялась на ноги и направилась в сторону лестницы. Едва достигнув ступени, Наташа оглянулась и посмотрела на сестру. — И ему не наплевать на нас. Он просто слишком много всего пережил. Оля так и не нашлась с ответом, а Гюнтер замер, несколько потрясенный. Поразительно, сколько раз Александр Брагинский подводил своих детей, и сколько раз те его прощали. Именно в тот момент Мюллер, хорошо знавший отца этого семейства, подумал о том, что тот, возможно, еще не окончательно пропал для этого мира. Некоторое время они сидели в полном молчании. Айша слезла с коленей матери и подбежала к Гюнтеру, и тот поспешил потрепать ее по головке. У Александра были замечательные внуки, которых он не то, что не любил — попусту ненавидел. Или это просто так казалось со стороны, сложно сразу понять. Но в одном Наташа была права — этот человек действительно пережил много жизненного дерьма. Когда в дверь постучали, Оля вскочила на ноги, словно ошпаренная, и бросилась к двери. — Привет. — А, Гага… Ольга отошла в сторону, пропуская внутрь Гагу Милошевич и какого-то парня лет так двадцати пяти на вид. Мюллер его не знал, но сразу же предположил, что это, возможно, тот самый новый жилец из дома напротив его собственного. — Ник так и не появлялся? — спросила Гага, протягивая Оле мобильный телефон. — Вот, держи, позвони Иву. — Спасибо, — отозвалась та. Оля тут же помчалась на кухню, чтобы поговорить с братом, а незнакомый Гюнтеру парень неловко застыл рядом с Гагой. — Здравствуйте, мистер Мюллер, — улыбнулась девушка. — Не знаю, знакомы ли вы. Это ваш новый сосед, Тодор Велков. Мужчина кивнул и поднялся на ноги. — Я так и подумал. Гюнтер Мюллер, я уже знаком с вашим другом Штефаном. Парень пожал ему руку. — Вы тот самый школьный учитель, да? Штеф мне рассказывал. — Да, он самый. Оля вернулась раньше, чем они ожидали. Она вернула Гаге телефон и сказала: — Ив уже поехал искать его. Сказал, что обойдет все места, где Ник обычно бывает, а нам велел не высовываться и ждать его дома. Милошевич, к слову, телефон так и не взяла. — Оставь пока у себя, вам нужнее. И не волнуйся ты так, найдется Ник. Ну вот что с ним сможет случиться плохое? Он же кому угодно задницу надерет, если понадобится. Ольга рассеяно кивнула. — Да, я знаю. Гюнтер сузил глаза, смотря на нее и понимая, что к чему. Он в самом деле понимал намного больше всех, хоть и старался никогда этого не показывать. Поднявшись на ноги, он сказал: — Я поднимусь к Саше. Никто не стал ничего уточнять, в конце-то концов, они с Александром были знакомы столько лет, и нет ничего странного в том, что он решил к нему наведаться. Мюллер поднялся по ступенькам и оказался в коридоре. Он отлично помнил, где чья комната. Первой была комната Ива и Ника, немного тесная для двоих, но всегда чистая и опрятная, что довольно необычно для парней. Во второй комнате жила Оля со своими детьми, в третьей Наташа. Наконец, в последней жил Саша. Гюнтер помнил время, когда это была общая на двоих комната Саши и его жены. Екатерина, которую все называли не иначе как Кэтрин, никогда не нравилась Мюллеру. Казалось, он был единственным человеком в мире, видевшим подноготную этой женщины и заведомо понимавшим, что она причинит всем боль. Так в итоге и вышло. — Папа, пожалуйста, — послышался голос Наташи. — Ник пропал, мы не знаем, что делать. Папочка? Саша в ответ пробурчал нечто невразумительное. Гюнтер достиг порога и замер, смотря на этого человека с нескрываемой неприязнью. Когда-то он искренне восхищался Александром Брагинским. Тот был выдающимся музыкантом, настоящим талантом. Он был старше Гюнтера на добрых десять лет, высокий ростом, до ужаса скромный, тихий, порой даже нелюдимый, но добрый сердцем, образованный и начитанный. Рядом с ним еще более нелюдимый и закомплексованный Гюнтер всегда выглядел более чем жалко, и парень это понимал. Он помнил свои эмоции, когда слушал игру Саши на пианино, помнил, как звучала «Аппасионата», «Сюита» или «К Эльзе», и это всегда было неизменно волшебное чувство. Но потом появилась Кэтрин. Та самая Кэтрин, которая все испортила и довела Александра до такого состояния. Разумеется, это она была всему виной, в особенности для Мюллера, сердце которого однажды было разбито вдребезги. Но теперь, глядя на человека, который когда-то был его кумиром, Гюнтер испытывал лишь отвращение. Тот Саша, которого он боготворил, был совершенно другим. Этот же конченный алкоголик был попусту противен. Он был заросшим, грязным и вонючим. Завсегдатай питейных заведений, готовый выложить последние центы за стопку водки. Он наплевал на детей, на дом и вообще на все, он просто упивался своим горем и своими лишениями. — Жалкое зрелище, — буркнул Гюнтер себе под нос. — Папа, — пыталась докричаться до мужчины Наташа. — Папочка, ты меня слышишь? Ник пропал. Наконец, Саша подал признаки жизни. — Достала, отвали. — Но папа… Брагинский демонстративно отвернулся к стене, а Наташа поднялась на ноги. Едва она обернулась, Мюллер увидел слезы в ее синих глазах. Увидев его, девушка ожидаемо устыдилась своих слез и поспешила их утереть. — Я не верю, — сказала она, приблизившись к порогу. — Я не верю, что ему плевать на нас. Он ведь не такой, правда? Он же любит нас? У Гюнтера от взгляда девушки защемило сердце. Он поджал губы, отчетливо понимая, насколько слепо Наташа любит отца. — Да, конечно, — отозвался он. — Саша просто запутался. Запутался и превратился в ничтожество. Мюллер ясно видел, что Брагинский не заслуживает всей той любви, что была к нему обращена. Он ничего не делал для того, чтобы ее заслужить. — Скорее бы он пришел в себя. Мюллер уверенно сделал шаг вперед и приобнял девушку, прекрасно понимая, что ей нужна поддержка. Она ведь совсем юна, ей и самой нужна помощь. Ей нужна чертова поддержка родителей, в то время как ее отец пьет не просыхая, а мать давно умерла. Впрочем, мать сделала лучшее, что только могла сделать для своих детей — она исчезла из их жизни. Когда Наташа в его объятиях хныкнула, Гюнтер погладил ее по голове, не сводя взгляда с Саши. Теперь этот человек грязный и вонючий бомж, а он сам ухоженный, но при этом вполне скромный школьный учитель с кучей скелетов в шкафу. Его заметно отросшие волосы, собранные в низкий хвост, делали его солидным, в то время как волосы Брагинского было бы противно просто тронуть. Гюнтер вполне отдавал себе отчет в том, что Саша давно стал для него мерилом во всем. Отчаянное желание ровняться на этого человека сыграло с ним в свое время злую шутку, но все же он всегда находился поблизости, всегда недалеко от дома, в котором в любом случае и в любом виде появлялся тот самый Саша Брагинский, в прошлом выдающийся пианист с абсолютным музыкальным слухом и страстью к творением Рахманинова, а ныне конченный алкаш. Вот так и происходит в настоящей жизни. Любая история заканчивается либо смертью, либо падением в грязь, иного не дано, потому как это не сказка — это реальная жизнь. — Не волнуйся, Наташа, — сказал Мюллер. — Твой отец скоро придет в себя и исправится. Дай ему время. Мысленно Гюнтер уже прикидывал, что он сам сделает для того, чтобы это «скоро» наступило как можно раньше.***
Альфред даже не предполагал, что Ив помимо гей-клуба еще где-то работает. Более того, ему вообще не пришла бы в голову мысль о том, что этот парень работает в офисе. Об этой небольшой компании Джонс никогда прежде не слышал, но благодаря гуглу парень смог быстро навести нужные справки. Ее владельцем был некто Франциск Бонфуа, человек, владевший недвижимостью Вест Лупе и активно скупавший здания в Саут Сайде. Интернет так и пестрил заголовками о том, что мистер Бонфуа активно занимался облагораживанием проблемного региона, о том, что он открыл много новых предприятий и создал рабочие места, о том, как ему помогают меценаты, которые поняли, что весьма выгодно вкладываться в подобное дело. Кем Ив работает в этом здании Альфред так и не понял. Впрочем, Брагинский ему ничего особо не объяснил. Он явно рассчитывал на то, что навязчивый парень скоро исчезнет, поняв, с кем решил связаться. А Джонс следовал порывам, не особо спрашивая себя, зачем ему это вообще надо. Когда они ехали к офису, парень спросил Брагинского: — А твой отец давно пьет? Было видно, что тема довольно сложная для Ива, но он никак не дал понять, что не хочет об этом говорить. — Давно, с тех пор, как наша мать умерла. — Оу… — Альфреду стало стыдно от того, что он коснулся этой темы. — Прости, я сожалею. — Все нормально, — отозвался Брагинский, поправляя галстук. — Мы никогда не порицали отца, хотя он конченый алкаш и давно уже ничего не делает для семьи. Пьет, не просыхая, постоянно либо в баре, либо где-то в подворотне пьяный лежит. Мы его жалеем, потому что ему не повезло по настоящему любить эту шлюху. Альфред нахмурился, сворачивая в сторону, указанную навигатором. — Эту шлюху? Ив спокойно кивнул. — Нашу мать. Такие сучки обычно ломают нормальным мужчинам жизни, что и случилось с отцом. Джонс растерялся еще сильнее. — Ты ведь сейчас… ну, говоришь о своей матери, да? Поняв, из-за чего собеседник так удивился, Брагинский усмехнулся. — Я всегда называю вещи своими именами. Моя мать была шлюхой и наркоманкой. Глупо отрицать данное, и мне плевать, что об умерших нельзя говорить плохо. Альфреду стало не по себе, но он все же улыбнулся. — Ты весьма откровенен. — Просто смирился. Стоило поговорить о чем-то менее сложном. Джонс прикусил губу. Ехать им оставалось около десяти минут, а потому он спросил: — Так у тебя, значит, две сестры есть и племянники? В какой-то момент их взгляды встретились. Альфред притормозил перед другим авто как раз у светофора, а потом переключил все внимание на своего странного знакомого. По глазам Ива было ясно, что он хочет понять, какого же черта этот парень к нему привязался и что ему надо. В самом деле, их ничего не связывало кроме только того, что они переспали, но это был разовый секс за деньги. Обычно после такого знакомство не продолжают, но Джонс заявился к нему домой, помог перетащить пьяного и грязного отца в дом, а потом вызвался его подвезти. За последнее стоило сказать спасибо, потому как Иван безбожно опоздал бы на работу, в то время как ему категорически нельзя этого делать. — Две сестры, два племянника и один брат. — А Ольга не замужем? — Да если бы… Слушай, парень, я вот все не пойму никак, какого черта происходит? Альфред сглотнул. Да уж, он и сам не шибко это понимал, равно как и не понимал, чем объяснять свои странные действия. — А что происходит? — усмехнулся он. — Мы едем к тебе на работу, разговариваем. Что-то не так? — Все не так. Зачем ты приехал? Джонс откровенно нервно засмеялся. — Ох, Ив, если бы я только знал. Кстати, ты когда заканчиваешь на работе? Можно я домой тебя отвезу? — Нет, черт возьми. — А заодно пообщаемся без меньшей спешки, — продолжил Альфред. — Мне на самом деле важно с тобой поговорить, но в менее нервной обстановке. Я не сильно помешаю твоей семье, если напрошусь к вам на чашечку кофе сегодня? Брагинский нахмурился. На его лице можно было увидеть кучу мыслительных процессов. Интересно, он теперь думает, что у Джонса крыша поехала? Наверное, в каком-то смысле это правда. Не то, чтобы Альфреда это сильно волновало, но все же. — У меня дома очень шумные дети, — ответил Ив. — Вряд ли это будет хорошая идея. Но Джонс улыбнулся шире. — Твои племянники такие лапушки, я уже хочу познакомиться с ними поближе. Брагинский поджал губы. — А Наташа может попытаться тебя покалечить. — Врешь, она очень милая девушка. И вообще, она назвала меня Саншайн, а это весьма нежное прозвище. Уверен, я ей очень понравился и проблем не будет. — Не будь таким самоуверенным, парень. Наконец, машины тронулись. Оставалось проехать несколько кварталов, и они будут на месте. — Так что, договорились? Ив ответил не сразу. Подумав хорошенько, он усмехнулся и откинулся спиной на кресло. — Ладно, если тебе так хочется провести вечер в компании моей семейки, слушая крики детей и полупьяный бред моего папаши, то пожалуйста. Хотя я так и не понял, зачем тебе это нужно. — Вот и отлично! — обрадовался Джонс. — Итак, во сколько тебя забрать сегодня? Судя по взгляду, которым Альфреда одарил собеседник, Ив окончательно убедился в том, что он просто идиот. Противоречить этому парень не собирался, потому как понимал, что его действия в самом деле выглядят несколько странновато. — В шесть вечера, если не передумаешь. Когда они доехали до нужного места, Брагинский выбрался из автомобиля и коротко поблагодарил Джонса. Тот просто просиял в ответ. — Увидимся вечером. — Как знаешь, парень. Ив захлопнул дверь и направился в здание, а парень еще какое-то время смотрел ему вслед, глупо улыбаясь. Кажется, он окончательно понял, чего же именно хотел. Отогнав машину на ближайшую платную парковку, Альфред отыскал неподалеку милое уютное кафе, устроился за столиком и заказал себе вишневый пирог. У него не было особых планов на день. Вернее все сводилось к планам на вечер, а потому Джонс решил дождаться шести часов, чтобы наверняка забрать Брагинского с работы и попасть к нему в гости. На ум пришел один старый знакомый, взрослый, но весьма манерный и циничный парень, с которым у Альфреда едва не сложились отношения. Они могли бы и просто переспать, но даже жаждавший секса молодой организм Джонса не среагировал как надо. Тот парень был из обеспеченной семьи, и все его понты были подкреплены родительскими деньгами. Разумеется, Альфред и сам был сыном богатенького папаши, но он не гордился этим так сильно. Суть же в том, что Брагинский стал ему интересен потому, что он был радикально не похож на всех остальных, с кем контактировал Джонс. Он был бедным, жил в захудалом доме на отшибе Саут Сайда с большой семьей, которую он, судя по всему, сам и обеспечивал. Интересно, насколько сложно кормить отца-алкоголика, двух сестер, брата и племянников? Даже если кто-то из них тоже работает, это все равно сложно. Ив был совершенно обычным человеком. В нем не было ничего из того, к чему привык Альфред. В этом ли было все дело? Или просто Джонсу захотелось чего-то новенького, а Брагинский был пропуском в этот новый для него, неизведанный мир? Тоже может быть. В любом случае, парень хорошо помнил, как было с Ивом в постели, как он трогательно стонал под ним, как ему отсасывал, как они трогали друг друга. Как он терпеливо и трепетно учил его, направлял, как помогал ему познать науку любви и самого себя. Из всего выходило, что интерес у Альфреда был, да при том огромный. Была серьезная такая симпатия по отношению к Брагинскому, было желание узнать его поближе, пообщаться с ним, сходить с ним куда-нибудь. — А может я влюбился? — сам себя спросил парень. А возможно ли вообще так влюбиться? Наверное, возможно, кто-то вообще с одного взгляда влюбляется. Мэттью, например, явно влюбился сразу, едва увидел Фели, уж очень хорошо Альфред помнил его реакцию тогда, в клубе. Значит, в этом нет ничего ненормального. Тем более, что Ив хоть и переспал с ним за деньги, но именно шлюхой не являлся. Танцевал в гей-клубе — это да, но он не из эскорта и не из борделя. Да и работа стриптизером у него не основная, ведь днем он работает в приличном офисе, носит строгий костюм и явно занимает важную должность. Так что желание Джонса узнать его поближе вполне нормальное. Когда официантка принесла ему заказ, парень улыбнулся. Похоже, он в самом деле влюбился.***
Мэттью и Юльхен находились в приемной, в то время как Гилберт проходил собеседование. Если это собеседование пройдет удачно, Байльшмидт будет обеспечен хорошей работой сразу после окончания университета, а это в современном мире значит многое. Стоило познакомить отца заодно и с Юльхен, которая учится даже лучше, чем старший брат, и получит свой диплом через два года. Время все шло. Парень достал из кармана телефон и посмотрел на экран. Кивнув собственным мыслям, он поднялся на ноги. — Эй, Юльх, я сейчас вернусь. Девушка оторвалась от журнала, который листала без особого интереса, и кивнула ему. — Окей. Покинув приемную и оказавшись в практически пустынном коридоре, Уильям открыл список контактов и быстро отыскал в них имя Фели. Он безумно волновался, так сильно, что весь минувший день просто отбрасывал в сторону телефон после долгих минут разглядывания номера своей случайной знакомой. Как, оказывается, иногда сложно просто позвонить девушке, которая нравится. Минувший разговор с Юльхен помог Мэттью взять себя в руки, так что парень нажал на вызов. Ответили ему после четвертого гудка. — Повелительница сердец на связи! — послышался знакомый звонкий голос. Похоже, у Фели было отличное настроение. — Привет, Фели. Уильямс невольно улыбнулся сам. Он и подумать не мог, что его так порадует ее голос. — Тотально внезапно! Мэтт, ты, что ли? — Я. Отвлекаю? Из динамиков послышались странные звуки. — Погоди минутку! Ребята, я типа вернусь сейчас, у меня звонок типа важный, начинайте без меня, — спустя пару секунд посторонние шумы прекратились. — Я слушаю. Не ожидала типа, что ты позвонишь, чувак. Уильямсу тут же стало стыдно. — Прости, я, похоже, позвонил не вовремя. — Нет, все отлично. У нас типа собрание тут, но работа плевая, я типа не много потеряю, если недолго поторчу в коридоре. Мэттью прикусил губу. Похоже, Фели из-за него оторвалась от работы. Уж не означает ли это, что она рада его звонку? А еще она сразу узнала его голос, и это казалось таким особенным и невероятным. — А я тоже в коридоре. — Типа прикольно, — хихикнула Лукашевич. — Мы короче оба в коридорах, как два придурка. А ты что, тоже типа работаешь в воскресенье? Уильямс снова улыбнулся. Поразительно, Фели такая странная, и разговаривает странно и непонятно, но при этом с ней уютно и комфортно. Парень понял, что он безумно соскучился по ней за тот день, что они не виделись. Понял, что хочет ее увидеть, поговорить с ней лицом к лицу. И не важно, о чем говорить. Важно слушать ее голос, видеть ее. Чтобы она была рядом. Неужели это любовь? — Нет, я просто приехал с другом по одному делу и теперь жду его. Фели хихикнула. — Это тот, который Гилберт. Ну, тот, у которого типа важное собеседование для работы? Мэттью невольно замер. Неужели он и это успел ей рассказать? Поразительно, и Фели все помнит. — Да, он самый. — Ну, типа удачи ему, что ли. А ты чего звонил? По делу какому или типа соскучился? Прежнее волнение вернулось к Уильямсу. Почему-то заготовленные заранее слова сами собой пропали в мыслях. — Типа соскучился, — выдохнул он. — В смысле… Я просто спросить хотел кое-что. — Мы только проболтали типа одну ночь, а ты уже начинаешь говорить как тотально человек, — усмехнулась Лукашевич. — Спрашивай, давай, что там у тебя? Уильямс зачем-то опустил взгляд на свои ботинки, а потом посмотрел в окно. Он смущался, даже понимая, что собеседница его не видит вовсе. Стоило что-то с этим поделать и взять себя в руки. — Ты… Эмм… Ты сегодня вечером сильно занята? — Да вроде типа не сильно, думала сходить в одну конторку, если найдется типа компания, чтобы скучно не было. А что? Мэттью сглотнул. — А ты… нашла компанию? — А ты типа хочешь стать ею? А то я типа не против, с тобой очень круто тусить. Кажется, все начало более-менее получаться. Уильямс улыбнулся. По крайней мере он хоть немного интересен Фели, и это уже безумно важно. Есть шансы. — Мне стало интересно, что это за конторка такая. Фели хмыкнула. — Если доберешься типа сегодня в семь в Бойстоун, я тебе ее покажу. Не отвечаю, что тебе типа понравится, но скучно тотально не будет. Что скажешь, чувак? — Скажу, что сегодня в семь буду типа в Бойстоуне, — с улыбкой ответил Мэттью. — Это типа тотально круто. Значит, типа до встречи? — Да, до вечера. Только вернувшись обратно в приемную, Уильямс в полной мере осознал, что у него сегодня будет свидание. Вряд ли это воспринимается Фели как дружеская встреча. Но даже если и так, самым главным было то, что встреча все же состоится и Мэттью ее увидит. А со всем остальным он разберется потом. Юльхен бросила на него любопытствующий взгляд, а после лукаво улыбнулась, словно что-то поняв. Хотя кто знает, может она и поняла что-то, но решила промолчать. Это было не важно, потому как Уильямс теперь думал только о Фели и о том, что он ее скоро увидит.***
В спешке выбравшись из холла и оказавшись на улице, Иван сразу же увидел черный «Форд», на котором он приехал утром на работу. Любопытно, а ведь они договаривались с Джонсом, что тот приедет в шесть вечера, а сейчас нет и пяти. Альфред сидел за рулем и поедал гамбургер. Неужели он и не уезжал с тех пор, как приехал сюда? Добравшись до парковки, Брагинский постучал пальцем по стеклу окна. Разум подсказывал, что стоило быстренько смыться и оставить парня ни с чем, но вместе с тем он понимал, что ему сейчас нужна помощь. И если Джонсу так приспичило побыть рядом, и раз уж у него есть машина, то почему бы и нет… Парень едва не подавился от неожиданности, но тормозить не стал. Он открыл дверцу и выбрался из машины. — Ты как-то рано, — с улыбкой заметил он. К слову, увидев выражение лица Ива, парень сразу же перестал улыбаться. — Эй, что такое? Что-то случилось, да? Брагинский откровенно нервным жестом ослабил галстук на своей шее. — Случилось. И я вынужден просить тебя о помощи. Обычно мне помогают друзья, но их сейчас нет в городе. Джонс тут же забыл обо всем остальном. Запихнув недоеденный гамбургер в бумажный пакет и наспех вытерев руки салфеткой, он решительно кинул его на заднее сидение. — Что надо делать? Ив выдохнул. — Найти моего брата. Он опять пропал. Альфред невольно замер. — Опять пропал? Он часто пропадает? Парень примерно помнил, как Ив говорил с Наташей про какого-то Ника, который не ночевал дома. По логике речь шла как раз об их брате, и насколько помнил Джонс, Наташа сказала, что тот в последний раз был дома вчера утром. Не такой уж и долгий срок, но Иван был настолько бледным и обеспокоенным, что даже сам Альфред занервничал. — Не часто. Это сложно объяснить, но если он и пропадает, то это очень плохо, — ответил Брагинский. — У меня есть несколько вариантов, где его искать, но как бы сильно я не торопился, на поиски уйдет много времени, у меня нет машины. Джонс тут же закивал. — Понял. Садись, поедем сразу же. Ал тут же обошел машину и забрался в салон. Пристегнув ремень, он посмотрел на Ива. Ни разу еще ему не приходилось видеть этого человека настолько обеспокоенным. Брагинский обернулся в его сторону и серьезно сказал: — Спасибо. Альфред едва не смутился. — Да ерунда. Куда поедем? — Сначала в Вест Сайд. Там есть пара мест, где он может быть. Джонс завел мотор и с максимальной спешкой выехал с парковки. — Ты так взволнован. Может, твой брат просто хорошо повеселился и забылся, или завис с девушкой какой-нибудь? Разумеется, Джонс понятия не имел, что это вообще за человек такой, этот Ник, и куда он там мог пропасть, но хотелось хоть как-то поддержать Ива, чтобы тот не сильно переживал. — Нет, он не такой человек, — ответил Брагинский. — Он никогда не пропадает, не предупредив. Ник знает, насколько это важно для меня. Они выехали на автостраду. Ехать было не далеко, а дорогу Джонс хорошо знал, а потому отключил навигатор. - А он уже пропадал, не предупредив? Брагинский сглотнул. — Да, два раза. И оба раза закончились настолько ужасно, что я еле сдерживаюсь от того, чтобы не начать паниковать. — Оу… — Альфред нахмурился. — Расскажешь? — Потом. Первым местом, которое они посетили, стала небольшая художественная галерея в Вест Сайде. Джонс вообще не знал прежде о ее существовании, а вот Иван явно часто тут бывал. Когда он буквально выскочил из машины, Альфред поспешил за ним, не забыв заблокировать двери «Форда». Галерея была небольшой, но довольно симпатичной. Джонс никогда не был особым ценителем живописи и всего в этом роде, но в целом он неплохо в этом разбирался. — Эй, Сакура! Народу в помещении было мало, а потому Альфред сразу понял, что Ив обратился к невысокой худенькой девушке с черным каре и раскосыми глазами. Должно быть, японка. Девушка тут же обернулась к Брагинскому. — Ив? Не ожидала тебя увидеть, — сказала она с жутким акцентом. — Что тебя привело? Брагинский подошел к ней, равно как и поспевший за ним Джонс. — Ник не появлялся тут? Девушка задумалась. — В последний раз я видела его в четверг. Что-то произошло? — Блять… — выругался Ив. — Да, произошло. Он опять пропал. Сакура тут же приложила ладошку к лицу. — Снова? Я думала, что у него это прошло. — Я тоже. Все еще надеюсь, что он не сорвался, всякое могло случиться. Ладно, позвони мне, если он вдруг объявится, а я проедусь по остальным местам. Девушка закивала. — Да, конечно. Надеюсь, с ним все будет хорошо. Все происходившее было как минимум странным. Альфред сразу понял главное — он просто не в курсе чего-то важного. Было бы здорово, если бы Ив ему объяснил, но это что-то явно настолько важное, что Брагинский просто не решается поведать об этом плохо знакомому человеку. — Я тоже надеюсь. Пока. — Пока. Джонс решил пока не расспрашивать ни о чем. Брагинский пока слишком на нервах, и давить на него, требуя удовлетворить свое любопытство — не лучшая идея. Сам расскажет, когда решит, что это стоит сделать. Не зря же Ала Мэтт учил быть терпеливым и чутким. Как только они вышли из галереи, у Ива зазвонил телефон. Джонс тут же заметил, что телефон у парня старый и малость потертый, явно давно ему служащий верой и правдой. — Алло, — ответил Брагинский. — Оля?... Нет, подожди, не надо… Я уже отпросился с работы, сам поеду его искать… Черт возьми, разве кто-то может лучше меня знать, где он может быть? Будьте пока дома, вдруг он вернется, а я поищу в городе. И в полицию пока не звони. Не забывай о том, что мы в невыгодном положении. Этот странный разговор так же заставил Джонса немного напрячься. Любопытство душило все сильнее. Когда они снова оказались в машине, парень спросил: — Ну что, куда теперь? Ив мотнул головой. — В десяти кварталах отсюда, в сторону Стронг-стрит. Джонс кивнул и поспешил завести мотор. — Ты мне не объяснишь, что к чему? У него было несколько предположений относительно того, что происходит. Возможно, этот Ник впутался в какую-то нехорошую историю. Украл там что-то например, или кого-то покалечил. А еще была возможность того, что он наркоман, например. Иначе почему бы Брагинский боялся обращаться в полицию. Ив оглянулся к нему. По его взгляду сложно было предположить, о чем он думает. — Мой брат… он болен, — выдохнул Ив. — У него пару раз происходили срывы, и это плохо заканчивалось. Я его официальный опекун. Если станет известно о том, что Ник снова пропал, и если он что-то сотворит, к нам могут нагрянуть люди из органов опеки. Ник несовершеннолетний, а отец… ты сам его видел. Я не могу потерять брата и сестру. Альфред пораженно замер. — Ничего себе. Я не думал, что у одного человека может быть разом столько проблем. Он был совершенно честен. Это показалось ему чем-то слишком уж невероятным и невозможным. Ив надрывается, пытаясь прокормить родных, и при этом надрывается еще и стараясь их не потерять. — Добро пожаловать в мой мир, парень, — невесело усмехнулся Брагинский. — Если ты решишь, что не хочешь тратить на все это время, я пойму. Джонс возмущенно прыснул. — Вот еще! Ты за кого меня принимаешь, а? Я всегда готов прийти на помощь, если нужен, так что показывай дорогу.***
Прошло чуть больше двух часов, когда Ольга позвонила вновь. К тому моменту Альфред и Иван добрались до доков на самой окраине города, у морского причала. Здесь все было заставлено металлическими товарными вагонами, а вот людей видно не было. Со стороны воды дул довольно прохладный ветер. Выбравшись из машины, Джонс нервно огляделся. — Ты уверен, что его стоит искать здесь? Брагинский кивнул. — К сожалению, да. Давай разделимся, чтобы быстрее вышло. — Давай. Кого мне искать? Он понятия не имел, как выглядит Ник, а фотографии его у Ива не нашлось. — Ищи мужскую вариацию Наташи. Они близнецы, очень похожи. И если посчитаешь, что он психует, зови меня. Только кричи погромче. — Хех, надеюсь, это была шутка. Судя по виду, Брагинский вовсе не шутил, а потому Джонс снова усмехнулся, на сей раз куда более нервно. Что ж, искать мужскую версию Наташи — это не сложно. — Если хочешь, подожди в машине, — сказал Брагинский. — Да вот еще! Джонс уверенно направился налево, а Ив лишь пожал плечами и пошел в другом направлении. Прежде, чем они приехали к докам, они успели обойти не одну дыру. Местечко в Вест Лупе, где Ника знали, но давно не видели, напоминало наркопритон, а какой-то салон в Лейквью явно приторговывал марихуаной. Из всего выходило, что у Ника довольно специфическое окружение, и это еще мягко сказано. Теперь Джонсу было даже интересно, какой он, этот Ник. Звать парня по имени было, наверное, несколько глупо, но именно это и решил сделать Альфред. Ну, просто чтобы не ходить только осматриваясь. Откровенно говоря, он слабо представлял, как надо искать пропавшего человека в доках и какого вообще черта какой-то несовершеннолетний парень мог тут забыть. — Ник! Ты тут, Ник? Отзовись! — Какого хрена? Чей-то голос за спиной заставил Джонса подскочить на месте и оглянуться. Он уже достаточно близко подошел к самому причалу. Здесь открывался неплохой вид на море, но было весьма холодно. Альфред увидел у одного из ряда вагонов двух здоровенных амбалов. Чернокожие мужчины, оба лет так тридцати на вид, меньше всего на свете походили на приличных законопослушных граждан, и ни один из них ну совсем не подходил под описание Ника. — Эм-м… Один из незнакомцев недобро зыркнул на Джонса. — Ты кто такой? До Альфреда медленно начало доходить, что он серьезно вляпался. — Что? Нет! — воскликнул он. — Я просто искал Ника. Но раз его тут нет, я уже ухожу. Он собирался как можно активнее унести прочь ноги, но незнакомцы быстро оказались рядом и преградили путь. — Как интересно, — сказал второй. — А мы как раз тоже ищем Ника. Он твой дружок, да? Отвечай! Джонс сглотнул. Он не знал, что тут надо отвечать. — Нет… В смысле, я просто ищу его. Это брат моего друга, и мы… — Вот как, — усмехнулся незнакомец. — Значит, ты пришел как раз вовремя. Будет кого отметелить. Они синхронно ступили в его сторону, а Альфред отступил сразу на три шага назад. — Эй, не надо меня бить! Вам что, Ник что-то сделал? — Это я тебе сейчас кое-что сделаю. Джонс оглянулся. Вариантов, как отступать, было не сильно много, но они были. Если он побежит чуть левее, то сможет добежать до пирса. Придется много побегать, чтобы добраться до машины, но это лучше, чем получить леща от двух амбалов. Едва незнакомцы снова шагнули к нему, парень молниеносно сорвался с места. — А ну стой! Понятное дело, стоять Джонс не был намерен. А вот бегать он, стоит заметить, умел, несмотря на то, что тренировался не часто и ел много вредной пищи. Он ловко увильнул в сторону желтых вагонов и оказался меж двух ровных рядов. Если пробежать метров двадцать, а потом свернуть, он сможет добежать до машины. На ходу в голову пришла мысль о том, что где-то здесь должен быть Ив, да и уезжать без него парень не собирался. Придумывать что-то на ходу он тоже не мог. В какой-то момент парень остановился, поняв, что погони за ним больше нет. Он отдышался, стараясь не терять бдительность, но за ним и правда никто не бежал. Неужели те два амбала просто решили напугать его так? У них это получилось, конечно, но зачем бы им это понадобилось? Тем более, что они на него взъелись именно из-за упоминания имени Ника. — Ал? — Твою мать! Появление Брагинского оказалось еще большей неожиданностью, чем появление двух чернокожих верзил. Он посмотрел на Джонса с недоумением и долей тревоги. — Ты в порядке? Что случилось? Альфред не был в порядке, но показывать этого Иву он не собирался. — Я наткнулся на каких-то людей. Они не похожи на работников пирса. Сказали, что хотят меня отметелить. — За что? — спросил Ив. — За то, что я звал Ника по имени. Не знаю. Я быстро ноги унес. Стало ясно, что Брагинский понял больше, чем слишком перепуганный Джонс. — Они знают Ника? Альфред пожал плечами. — Похоже на то. Что вообще происходит, Ив? — Блять… — выдохнул тот. — Идем туда, быстрее. Возвращаться назад Джонсу совершенно не хотелось, но он сразу понял, что если откажется, покажет себя трусом. А это было бы хуже, чем получить знатных пинков от тех чернокожих ребят. — Ладно, пошли. Если посудить логически, Ник очевидно насолил этим ребятам, и теперь они ищут его, чтобы сломать ему пару ребер. Если это так, то и они с Ивом в опасности. Брагинский явно это понимал, но все равно уверенно шел навстречу опасности, так что Джонс для себя решил, что и он должен быть смелее. В конце концов, он же сам хотел приключений. И чем это не приключение? Ив запаниковал, когда они достигли тех самых желтых вагонов. Из-за угла слышались весьма характерные звуки, говорившие о том, что кому-то причиняют боль. Брагинский и Джонс бросились туда. Когда им, наконец, открылся обзор на то, что происходило, они оба едва не уронили челюсти. Те самые верзилы, от которых так активно унес ноги Альфред еще пару минут назад, теперь лежали на асфальте. Один из них, тот что первый заговорил с Джонсом, лежал чуть в сторонке, свернувшись калачиком и скуля от боли. А вот второй лежал ближе к ряду вагонов. Верхом на нем сидел другой парень. Его лицо было скрыто свисавшими блондинистыми волосами, а светлая рубашка была покрыта темными пятнами от крови. Парень увлеченно наносил удар за ударом, придерживая левой рукой ворот чужой джинсовой безрукавки. — Твою мать… — выдохнул Ив. Он тут же сорвался с места. — Ник! Прекрати, немедленно! Парень тут же среагировал на его голос. Он поднял взгляд, и едва увидев его, пораженный Альфред понял, что это и правда своего рода мужская версия Наташи. — Ваня? Приблизившийся Брагинский тут же схватил его за плечи и поднял на ноги. Парень совершенно не сопротивлялся. — Ты же убьешь его! А ну идем, живо! Ал, быстрее! Ив был чертовски прав, так что Джонс постарался взять себя в руки и поспешить за ними. Стоило как можно быстрее уехать. А вот спросить о том, как вообще этот парень в одиночку так сильно поколотил двух амбалов, можно и чуть позже. Самое главное — это оказаться как можно дальше от доков и постараться не оставаться наедине с Ником — вот что понимал в тот момент Альфред.