***
Первая, кто встречает их на пороге дома, это Лиза Арен собственной персоной. - Петир! - оглушительно взвизгивает она, бросаясь к нему с распростертыми объятиями, - О боже! Это действительно ты! Голос у неё всегда был резкий и немного визгливый, даже когда она была ребёнком. Петир натянуто улыбается и изо всех сил пытается не сделать шаг назад, когда Лиза обвивает его шею руками и чмокает его щёку густо напомаженными губами. Его накрывает душной волной тяжелого сладкого аромата её духов. Она буквально виснет на его шее всем своим неожиданно тяжелым телом, и он чувствует боль в спине от затекших за долгую дорогу мышц. - Привет, Лиза, - говорит он сдержанно. Лиза отстраняется, впрочем, не разжимая объятий, и жадно всматривается в его лицо. - О! Ты совсем не изменился! Всё такой же душка! - она хихикает кокетливо и спрашивает с вызовом. - А я? А вот она сильно изменилась с тех пор, как он видел её в последний раз. Пожалуй, он и не узнал бы её, если бы встретил на улице. Правда, этот их последний раз был при таких обстоятельствах, что и не забудешь... Столько лет прошло! Глупо смущаться, но он всё равно смущается и старательно это скрывает. - Ты прекрасно выглядишь… Она выглядит старше своего возраста, даже старше Кэт, хотя заметно, что за собой она следит. Пожалуй, даже гордится собой! Волосы чуть более яркого рыжего оттенка, чтобы он мог сойти за натуральный, уложены в нечто настолько стильное - и слегка шокирующее, - что непонятно, как оно вообще держится на голове. Губы слишком красные на слишком бледном костлявом лице. Брови тонкими тёмными дугами над подведёнными чёрным глазами. Ни дать, ни взять Марлен Дитрих! Только без её шарма, красоты, обаяния и шика. Что-то очень массивное и очень золотое в ушах. Красная кофточка из уютной ангоры обтянула полную грудь и очень худое тело. Вырез на кофточке позволяет каждому убедиться в качестве, свежести и натуральности предлагаемого товара. - Сто лет тебя на видела! Надо же! Петир Бейлиш! Кэт рассказывала мне про тебя немного... Школьный учитель, да? Никогда бы не подумала! С твоим умом, я всегда думала, что ты станешь министром, не меньше! Но школьный учитель — это так романтично! Она всё болтает и хихикает, словно не замечая, как напряжённое выражение постепенно появляется на лицах всех остальных присутствующих. Лиза никогда не отличалась тактичностью, хотя всегда была уверена в обратном. Они так и топчутся в коридоре с сумками в руках. Лиза не намерена отпускать его из объятий. - О, ты, наверное, самый популярный учитель в школе, да? Скажи, Санса... О, привет, милая! Так выросла! Красавица просто! Скажи, милая, в нашего Петира, поди, влюблены все девочки школы? Да? Я права? Права? - наткнувшись на взгляд Петира, она краснеет и хихикает пуще прежнего, прикрывая рот рукой, - Я болтлива! Я знаю! Это мой единственный недостаток! Всё-всё, умолкаю! Пока ты не прожёг меня взглядом, Петир! Вот лучше познакомься с моим сыном... Где ты, Робин? Иди сюда, мой сладкий! Поздоровайся с дядей Петиром. Робин оказывается долговязым и немного тощим подростком лет четырнадцати, темноволосым и довольно миловидным, если бы не пустое выражение его слегка вытянутого лица. Он смотрит сквозь дядю Петира, запихивает в рот остатки шоколадного батончика, отчего его щека комично оттопыривается, и протягивает Бейлишу липкую лапку. Петир смотрит на неё с сомнением. - О, милый! Манеры, манеры! - суетливо бормочет Лиза, - Старшим руку не подают, а ждут, когда те сами её предложат! Прости его, Петир! Нынешние дети! А, впрочем, ты лучше меня знаешь! Что нужно сказать, милый? Робин убирает руку, лихорадочно дожевывает батончик, шумно сглатывает и выдавливает: - Как поживаете, сэр? Лицо Лизы озаряется такой гордостью, будто ей удалось научить пуделя говорить по-французски. - Эмм... Неплохо, спасибо, Робин, - отвечает Петир немного растерянно. Судя по выражению лица Лизы, ему явно полагается похвалить мальчика, но он не уверен, за что. Робин, между тем, смотрит мимо Петира, улыбается тем, что наверняка считает за очаровательную улыбку, и произносит неожиданно ставшим низким и воркующим голосом: - Привет, Санса! За спиной Петира слышится невнятное фырканье, а затем удаляющиеся шаги. - Я в свою комнату, ма! - кричит Санса, взбегая по лестнице. - Мы устали в дороге, хочу отдохнуть немного... Спасение наконец-то появляется в виде Кет. Она выходит вперёд и легко целует его в щёку. - Устали? - Кэт улыбается Петиру ласково, но он замечает настороженность в ее взгляде. - Хочешь чаю? - С удовольствием. Кэт идёт на кухню, Петир тащится за ней. - Извини, Лиза, я на минутку, - кидает он через плечо. На кухне он устало плюхается на стул, подпирает щёку рукой и смотрит, как Кэт наливает воду в чайник. - Вы задержались, - говорит она, не поворачиваясь к нему. Тон у неё очень спокойный. Даже нарочито спокойный. И слишком напряженная спина. - Пробки. Перед самым Лондоном. - Я звонила. У тебя телефон отключен. Голос по-прежнему спокойный, но он чувствует себя нашкодившим школьником, который отчитывается перед учительницей. - Батарея села. Напомни, кстати, чтобы я поставил его на зарядку. - А Санса? Она не могла позвонить? Петир пожимает плечами. - Я как-то… я не подумал об этом. Извини. Я не ожидал, что дорога займет столько времени. Кэт кивает, всё ещё не поворачиваясь. Ставит чайник на подставку и нажимает кнопку. - Надеюсь, моя дочь не слишком тебя допекала? Она бывает просто ужасной в поездках. Изводит всех вокруг! - Вела себя паинькой. Помогала мне искать объезд, чтобы выбраться из пробки. Всё как по маслу, Кэт. Вообще-то, конечно, поездка выдалась с приключениями, но Петир решает, что Кэт необязательно знать подробности. Не потому что, что он хочет что-то скрыть от нее, просто он слишком устал, для того, чтобы объясняться. Кэт тем временем поворачивается к нему, опирается о стол позади себя и качает головой. - Ты, видимо, и правда преподаватель от Бога, - говорит она с улыбкой. - С тобой она ведёт себя прилично. Как тебе это удаётся? - Я не её отец, - Петир пожимает плечами. - Ей не хочется ничего мне доказывать. И вообще, ты слишком к ней сурова, Кэт. Постарайся взглянуть на неё объективно, ты просто привыкла видеть в ней капризного ребёнка. Родителям трудно от этого избавиться. Но всё же попробуй абстрагироваться от своих предубеждений и посмотреть на неё свежим взглядом. Она обычный подросток. Гораздо лучше многих. - Петир Бейлиш, семейный психолог, - усмехается Кэт, подходя и усаживаясь к нему на колени, взлохмачивает ему волосы. - Вы правда попали в пробку? Он выдыхает про себя с облегчением. Похоже, она не намерена его допрашивать, и настроение у нее вполне себе добродушное. - Не представляешь, как я перенервничал. Специально пораньше выехали, и надо же! Простояли, бог знает сколько! Но потом мы нашли объезд. Какими-то лесами-полями... - Петир решает, что немного правды в рассказе не помешает. - Машину поцарапал. Но ничего, зато выбрались. Если бы не твоя дочь, кстати, мы до сих пор стояли бы в этой дурацкой пробке. Кет восхищенно смотрит на него. - Ты мой рыцарь! Мой герой! Их поцелуй прерывает визгливый голос над ухом. - Ах, вот вы чем тут занимаетесь, голубки! Некоторые вещи не меняются, правда, Кэт? Лиза хихикает, стоя над ними, и не думает чувствовать себя третьим лишним или смущаться. Чайник на столе отключается с громким щелчком, Петир вздрагивает. - А мне можно? Я тоже хочу! - Лиза выжидает секунду, наслаждаясь выражением шока на лице Петира, потом снова смеётся. - Я имею в виду чай! Не бледней так, Кэт, дорогая! Я не собираюсь отбивать его у тебя. Ей всё это кажется ужасно смешным. Кэт тихо бесится, это заметно по её лицу. Петир закрывает глаза, трёт переносицу большим и указательным пальцем. - Давайте действительно чаю попьем, - предлагает он миролюбиво. С ужасом и замирающим сердцем он вдруг ясно видит, какими будут для него предстоящие несколько дней. И он переживал, что Кэт будет ругаться с Сансой?***
- Какого чёрта тебе здесь надо? Я, кажется, не приглашала тебя к себе в комнату! И вообще, знаешь, стучаться надо! Тебя мама не учила? Манеры, милый, манеры! – Санса специально говорит противным голосом, передразнивая тётю Лизу. - У тебя открыто! Робин, как ни в чем не бывало, проходит в комнату и плюхается на край её кровати. - Уйди с моей кровати! - орёт она. Этот пацан её просто бесит! Робин лениво ухмыляется с выражением усталого плейбоя. - Слава богу, ты приехала, детка, - говорит он. - Я тут чуть с ума не сошёл с нашими старухами! Просто не представляешь, что тут творилось! Думал было утопиться в ванной, но у вас мелковато. Войти в чужую комнату без стука и приглашения — в этом весь Робин. Расположиться, как у себя дома и говорить этим мерзким самоуверенным тоном! Кажется, тётя Лиза сумела ему внушить, что он неотразимая милашка. Иного объяснения его вопиющему нахальству нет. Ещё поди надеялся, маленький извращенец, что она будет переодеваться! А она просто рухнула без сил на кровать, едва вошла. Слишком о многом ей надо было подумать. Санса пихает двоюродного братца ногами в бок. - Тебе сказано убираться с моей кровати и из моей комнаты, Робин! Робин улыбается загадочно, но и не думает уходить. - Ничего страшного не случится, если я посижу здесь немножко с тобой. А если бы ты подвинула своё прекрасное тело, я бы и прилёг. Мы же кузены, Санса. Нам есть, что обсудить. Санса ни минуту теряет дар речи. - Моё... что? Моё прекрасное что?! Без дальнейших разговоров она вскакивает и хватает мальчишку за шиворот. Правда, с последнего раза он значительно подрос и теперь даже выше её. Это в четырнадцать-то! Тащить его за шиворот гораздо менее удобно, чем раньше, но Санса не сдаётся. Довольно эффективно ей удаётся стащить его с кровати на пол — он падает с приятным грохотом и визжит. Однако дальше он упирается, цепляется за мебель и за её ноги — своими противными лапками! — и изрыгает потоки детских ругательств вперемешку с казарменными комплиментами. Какой дряни начитался это идиот? Через несколько минут (или пол дня?) неимоверных усилий ей удаётся выволочь его в коридор, где она и оставляет его сидеть на полу с младенчески-обиженным выражением на лице. Правда, едва она отпускает его, Робин вдруг расцветает сладчайшей радостной улыбкой. Сансе даже начинает казаться, что пацан окончательно свихнулся. Перепады настроения — это признак, правда же? Но Робин показывает пальчиком вверх, на потолок и говорит со своей невыносимой плейбойской улыбочкой: - Омела! Санса смотрит вверх. Там на потолке действительно висит дурацкая омела. И какому идиоту пришло в голову повесить её здесь? Робин вздергивает бровки — мол, никуда теперь не денешься, надо — значит надо: традиции и всё такое... Санса насмешливо смотрит на него и цедит сквозь зубы: - Помечтай, помечтай! Дверь с треском захлопывается прямо перед его носом, и ключ поворачивается в замке целых три раза. Санса доползает до кровати и снова плюхается на неё лицом в подушку. «Помечтай, помечтай!» Именно этим она и собирается теперь заняться.***
Рука саднит. Но внутри саднит сильнее. Санса закрывает глаза, вспоминая весь этот суматошный день, эту поездку… Перед закрытыми глазами мелькают обрывки событий – вот они едут по деревенской дороге, и она мельком смотрит на профиль Петира и на его руки, сжимающие руль. Вот на нее мчится баран Навуходоносор и она падает, рассекая себе ладонь, и опять видит его испуганное лицо, выглядывающее из машины. И снова он, заботливо перевязывающий ей руку, так невыносимо близко, что она чувствует его запах и видит все его мелкие морщинки и даже чуть заметные веснушки на переносице. - Какой милый у вас молодой человек, - сказала та добрая женщина, Рози, когда поливала её руку обеззараживающим раствором. - Что? - Санса чуть не поперхнулась. - Мой молодой... Эхкм... Да... Он милый. Можно было, конечно, начать объяснять, как дела обстоят на самом деле. Но уже второй раз за сегодняшний день Санса решила просто принять игру. Слишком сладко заныло вдруг в животе. «Мой молодой человек» - это звучало... волшебно! «Моего молодого человека зовут Петир Бейлиш, и он ужасно милый!» - Да, он милый. - И хорошенький такой! Очень симпатичный! О! Простите, голубушка! Я несколько прямолинейна... - Рози вдруг спохватилась и засмущалась. Санса покраснела и прочистила горло. В конце концов, она видит эту Рози в первый и в последний раз в жизни. Никто не узнает. Рози ведь сама начала! И что такого, если Санса немного ей соврёт? Кому от этого хуже? Никому! Только ей самой потом будет больно. Но сейчас это неважно. Ненадолго, хотя бы на пять минут она побудет ЕГО девушкой, даже если это неправда. Рука, которую Рози теперь мазала заживляющей мазью, подрагивала. - Да, мне он тоже нравится, - Санса всё же не выдержала и спрятала глаза. - Он... милый. - Красавчик! Уж я-то в этом разбираюсь, голубушка, поверьте мне! Мой Джо тоже был ничего, когда был помоложе... Этого сейчас не скажешь... Потерял всю красоту в бутылке вина. - она вздохнула, потом снова спохватилась. - Но ваш не такой! Образованный, сразу видно! И такой заботливый. - Да, он добрый. Он... очень хороший. Ей вдруг очень захотелось рассказать Рози о том, какой её Петир на самом деле. «Мой Петир очень хороший, это правда. И он ужасно умный. И добрый. Немного бестолковый, когда дело касается женщин. Смешной и весёлый. Вспыльчивый и мягкий одновременно. И очень-очень красивый!» - Простите, голубушка, что я лезу не в своё дело... Вы очень молоденькая, а у молодых сейчас другое на уме... Вы женаты или просто так... Как это нынче?.. Встречаетесь? Я-то сама первый раз замуж вышла, молоденькая, как вы, была, только-только девятнадцать мне исполнилось. Влюбилась страшно! А он, как ваш, постарше меня был. Тоже красивый... Ох, и медовый месяц у нас был! Вы извините, если я не то мелю, не обращайте внимания, голубушка! Санса почувствовала, как кровь отлила от сердца, словно насосом кто-то выкачал, и вся устремилась к щекам. Это уже было слишком! Она задержала дыхание и захлопала глазами, стараясь не заплакать. Игра внезапно перестала быть забавной. - Нет, мы не женаты... - пролепетала она. Они не женаты. Санса вообще никогда не выйдет замуж, потому что её любимый мужчина собирается жить с её матерью. Хотя они совсем не пара, Кейтлин и Петир! И как он этого не видит?! Он будет несчастлив с ней, как был несчастлив её отец. Но Петир, так же, как и папа, наверняка не бросит её. В этом они с отцом похожи. Петир, он страстный и очень верный. В этом у Сансы нет никаких сомнений... Рози заметила смену её настроения. - О! Я что-то не так сказала, милая? Простите меня, глупую! - женщина продолжала колдовать над её рукой. Она помолчала, а потом добавила ласково: - Вы ещё молоды, у вас всё впереди. Но послушайте моего совета, дорогая... Хорошего мужчину найти не просто. А ваш хороший, сразу видно. Серьезный и порядочный... Держитесь за него, милая. И потом я скажу вам по секрету... Мужчины, знаете, что малые дети. Ждать, когда он догадается сделать предложение — никогда не дождёшься! А умная женщина, если что решила, ей бы его мягко и подтолкнуть в нужную сторону! Не смейтесь, не смейтесь, милая! Я уж повидала... Стоит решить, и никуда он не денется! Санса рассмеялась против воли. - Вы так думаете? - Уверена! - Рози подмигнула ей. - Исподволь да потихоньку, глядишь, а он, любезный, уже колечко покупать побежал! Они обе захихикали. Сансе стало немного полегче... Но теперь слова Рози не идут у Сансы из головы. Лежа на кровати в своей комнате, она не может думать ни о чём другом. Стоит только подтолкнуть…***
Всё оставшееся утро она проводит запершись в своей комнате. Во-первых, весь дом увешан дурацкой омелой, в совершенно нереальных количествах и иногда в самых неожиданных местах. И под каждой из них сидит по дурацкому Робину с идиотской улыбкой на глупом лице. Понятно, что у пацана половое созревание вошло в активную фазу, только при чём же тут Санса? Вторая причина, почему не хочется выползать из своей норы — это Петир Бейлиш. И её мать. И тётя Лиза. Вернее, так: мать и тётя Лиза, и Петир Бейлиш. Смотреть на это нет никаких сил. Больше всего это похоже на бои без правил, где Петир Бейлиш выступает в качестве трофея победителю. Как золотая медаль или какой-нибудь дурацкий хрустальный кубок. Он и выглядит при этом так, словно вот-вот разобьётся на части. Сансе его жаль, даже очень. Но сделать она всё равно ничего не может, а наблюдать эти кошачьи драки совершенно невыносимо. Поэтому она позорно и трусливо прячется. К обеду приходится всё же спуститься, потому что «у нас гости, ты ведёшь себя невежливо, дорогая». И из-за Петира тоже. Он и так считает, что она против его отношений с матерью — что вообще-то правда, — и что она боится, что он займёт место её отца. Как будто бы она маленький ребёнок! Он не знает, что сидеть, запершись в своей комнате — это обычное её состояние в этом доме, уже много лет. Ему неуютно от всего этого, ему и так достаётся от матери и тёти Лизы. Ей не хочется добавлять ему огорчений. Обед превращается в настоящую пытку. Для начала одержимый гормонами Робин усаживается рядом и сразу же пытается облапить её коленку. Приходится Сансе схватить его за руку и больно сжать. Мальчишка взвизгивает, а Санса шипит ему в лицо: - Ещё раз ты сделаешь что-нибудь подобное, клянусь я вырву тебе руки. И тебе нечем станет заниматься по ночам под одеялом, маленький извращенец! С этими словами она берёт свою тарелку и приборы и демонстративно пересаживается. Выходит удачно, потому что теперь она сидит рядом с Петиром. Робин шмыгает носом, тетя Лиза ахает в ужасе, мать качает головой и закатывает глаза, Петир прячет ухмылку. Сансе плевать на Робина и на всех, кроме любимого мужчины. Он один её понимает! Она с гордым видом откидывает назад волосы, так что взметнувшиеся пряди касаются лица любимого. И на секунду всё становится просто замечательно. Потом начинается ад. Начинается с тёти Лизы, которая решила переодеться к обеду во что-нибудь более нарядное. - В конце концов у нас ведь праздник! - заявляет она, появляясь в столовой в голом топе без рукавов и очень узких брючках, которые сильно обтягивают её тощую задницу. - Рождество завтра, Лиза, - холодно заявляет на это её мать, улыбаясь такой любезной улыбкой, что у Сансы зубы сводит. В голосе матери ей почти слышится гонг к началу бойцовского поединка. - О, это неважно! - беспечно машет рукой тетя Лиза и томно поводит голыми плечами, - Разве то, что мы все собрались вместе в этот прекрасный предпраздничный день, не является само по себе поводом для торжества? Когда мы в последний раз так собирались? Я уже и не помню! Кажется, тот год, когда ты, Петир, попал в больницу после того ужасного несчастного случая, был последним? Почти двадцать лет прошло, подумать только! Кажется, она совсем не замечает, как Петир роняет на пол салфетку из дрогнувшей руки, и как красные пятна проступают на щеках матери. Тётю Лизу не остановить. Иногда она напоминает Сансе газонокосилку: быстрая, очень шумная, безжалостно уничтожает всё на своем пути и оставляет позади ошмётки чужих чувств и глубокие порезы в душе. - Хорошее было время, не правда ли? - продолжает она щебетать, улыбаясь пугающе-красным ртом и повторяя свой трюк с томным пожатием плеч, - Какими юными мы все были! И сколько всего произошло тогда, правда, Петир? Она тянет к нему руку и хлопает ресницами. Петир заметно вздрагивает, бледнеет и растерянно улыбается. Кэт встаёт, нарочито громко отодвигая стул, и произносит на одном дыхании. - Я заказала карпаччо с пармезаном и рукколой. Ты ведь любишь карпаччо, Петир? А на горячее будет филе ягнёнка – в Aubaine замечательно делают ягнёнка… Позволь я поухаживаю за тобой, дорогой. Карпаччо, Лиза? Ты уверена, что не замерзнешь в таком виде? Не стоит ли тебе накинуть шерстяную кофточку? Отопление на минимуме, а камины я с утра не разжигала — ждала мужской руки. - О, не беспокойся, дорогая, у меня горячая кровь! - тетя Лиза снова беспечно машет рукой и хихикает. Она подталкивает матери свою тарелку и перестает её замечать, вместо этого обращая всё своё внимание на Петира. - Я вообще никогда не мёрзну. Смотри, Петир! Мне совсем не холодно! Мой покойный муж так и называл меня — горячая женщина! К тому же я предпочитаю всегда и при любых обстоятельствах выглядеть хорошо. На все сто! Для женщины это важно. А ты как считаешь, Петир? Такое Санса уже видела. Тем летом в Бриндизи. У тёти Лизы тогда тоже было какое-то увлечение, и она тоже кокетничала напропалую, не смущаясь присутствием ни сына, ни племянницы... Как звали того парня? Марилон? Мариллион? Он был итальянец, моложе тёти Лизы лет на десять, не меньше, смазливый голубоглазый блондинчик с длинными золотистыми локонами и манерами жиголо. Говорил, что он певец, хотя больше был похож на стриптизёра. Разгуливал по вилле полуголый, томно раскладывал свою тушку в шезлонге у бассейна, откидывал назад свои длинные волосы так, как будто его постоянно снимали скрытой камерой для рекламы шампуня, и обмазывал себя солнцезащитным лосьоном такими медленными и нарочитыми движениями, что это почти граничило с порнографией. Нелепый, самовлюблённый, жалкий тип. Помнится, он всё время жаловался на своего продюсера и говорил, что ему обязательно надо записать клип. Санса даже пыталась отыскать его в интернете. Нашла миллион полуголых фоток и несколько видео на ютубе с различных конкурсов песни. Надо признать, что пел он действительно неплохо. А ещё, видимо, был хорошим любовником, потому что тётя Лиза тогда совсем потеряла голову и едва не оплатила ему запись альбома, не смотря на то, что все пытались её от этого отговорить. Взлёт музыкальной карьеры юного Мариллиона не состоялся по причине банальной и старой, как мир: тетя Лиза застукала своего любовника со спущенными штанами в объятиях одной из девушек из прислуги. Сансу это совсем не удивило: этот придурок приставал ко всем девицам в доме, включая саму Сансу. Как-то раз подкрался к ней сзади, когда она варила себе кофе на кухне, и крепко обхватил за талию. - Попалась, пташка! Не уйдёшь теперь! Не отпущу, пока не поцелуешь! В ответ Санса лягнула его назад ногой, никуда толком не попала. Пригрозила: - Я несовершеннолетняя, придурок! Убери руки, или заявлю на тебя в полицию за растление! Угрозы его не испугали. Он засмеялся и сильнее прижался к ней бёдрами. - Мы в Италии, детка, а не в Америке. - Тёте пожалуюсь, - нашлась Санса. Это сработало. Терять покровительницу молодое дарование не захотело. Он нехотя отпустил Сансу, пообещав на прощание: «Мы ещё поговорим попозже.» За одну вещь Санса всё же была ему благодарна: если бы не он, тётя Лиза ни за что не отпустила бы её на яхту с друзьями. А так она смогла одновременно и удалить молодую потенциальную соперницу, и остаться в доме один на один с любовником... Да, помнится тётя Лиза тогда точно так же неловко флиртовала и выглядела столь же нелепо. В то время Сансе это казалось смешным, сейчас же – жутко раздражает. Петир ведь не молодой жиголо, не безмозглый придурок, готовый на всё ради покровительства состоятельной женщины. Только слепой может не видеть, как его смущают и угнетают неприкрытые лизины авансы, вся эта глупая возня, которую устроили мать и тётя Лиза. Сбоку Сансе было видно, как лоб его начинает блестеть от испарины, а на скулах разгорается румянец, как он время от времени тяжело сглатывает, как старается не поднимать взгляда от тарелки, как нервно и беспомощно улыбается уголком рта. Ей хотелось бы взять его за руку, утешить и поддержать. Ну конечно, если она действительно это сделает, бедного Петира просто удар хватит! Поэтому ей только и остаётся, что молча наблюдать и страдать вместе с ним. Бой без правил тем временем продолжается. Соперники переходят к запрещённым приёмам. - Осторожней, Лиза! – произносит Кэт с ласковой снисходительной улыбкой – образцовая старшая сестра в заботе о непутёвой и неразумной младшей, - Если ты будешь так наклоняться вперёд, то просто упадёшь со стула или заляпаешь соусом свой милый топик. Санса умеет читать между строк: «Манеры, дорогая, манеры! И кстати, этот топ – такая безвкусица!» Лиза натянуто смеётся и немного развязно откидывается на спинку стула. Весь её вид говорит: «Ты такая чопорная, Кэт! Просто старая дева! Куда тебе заполучить молодого красавца?» - Петир, ты не побудешь сегодня за хозяина? - улыбка матери кажется почти добродушной, если, конечно, не обращать внимания на то, как она сверкает глазами на тётю Лизу. «Он мой! Не смей на него зариться, сестричка!» - Не поможешь мне нарезать мясо, дорогой? Поскольку ты здесь единственный мужчина… О, прости, Робин! Я имею в виду «взрослый мужчина»… - снова милая улыбка. Робин – это удар ниже пояса. Тётя Лиза краснеет и хмурится, но быстро оправляется от удара. К счастью самому Робину на всё это наплевать. Он ухмыляется, делает знаки Сансе и демонстративно закатывает глаза. Мол, что я тебе говорил про «наших старух»! В кои-то веки Санса с ним согласна. - Мммм… - Лиза морщится, - Где ты заказывала это мясо, дорогая? - В Aubaine, – отвечает мать, слегка меняясь в лице. Неумение готовить – это её пунктик. Отец немного посмеивался над ней, сколько Санса себя помнила. Мать даже как-то ходила на специальные курсы, но хорошо готовить так и не научилась. Нанимала кухарок, покупала еду в ресторанах… – Это вполне приличный ресторан. - Слишком много специй, вы не находите? – говорит Лиза, обнюхивая свой кусочек, прежде чем отправить его в рот, - Должно быть у них повар француз. Французы не умеют готовить наши английские блюда, не правда ли? Вечно везде кладут слишком много розмарина. Поэтому я предпочитаю всегда сама готовить праздничные обеды. Никто не приготовит так, как сам, согласен, Петир? О, у меня есть прекрасные семейные рецепты! Ещё от моей матери и бабушки! Это нокдаун! Кэт краснеет. - По-моему вкусно, - тихо говорит Петир, глядя на неё почти умоляюще. Лиза снова смеётся, накрывает его руку ладошкой. Жеманно пожимает голыми плечами. - Видишь, Петир, ничего не изменилось! Мы всё также спорим! - Я уже давно с тобой не спорю, Лиза, - Кэт вздыхает и слегка улыбается Петиру. - Зачем? Проще перевернуть Землю, чем переубедить тебя в чём-нибудь! Ты всегда была упряма! Ты помнишь, Петир? Играть с ней было просто невозможно! Папа всегда говорил: «Лиза, если бы твоё упрямство пустить на добрые дела, то можно было бы двигать горы!» Хук и апперкот! Мать всё же профи! Настоящий бульдозер с этой своей милой улыбкой! - Я просто имею убеждения, дорогая, и не отступаю от них. По-моему, принципы – это важно. Как ты считаешь, Петир? Некоторые люди ради своего удобства готовы поступиться чем угодно… - В следующий раз, если ты приедешь на Рождество, Лиза, так и быть, я позволю тебе приготовить нам роскошный обед. Петир, дорогой, ты мне не поможешь? Я порежу пудинг, а ты разлей нам вина. Похозяйничай, дорогой! Петир кажется усталым, и всё чаще на его лице проглядывает выражение тоски. Почти всё время он молчит, если не считать скупых «да», «нет» и «хм», и ни на кого не смотрит. Санса может разглядывать его почти беспрепятственно. После обеда все собираются в гостиной, и бой между матерью и тётей Лизой продолжается. Бульдозер пыхтит, газонокосилка визжит, ошмётки разлетаются во все стороны. Обычный тихий вечер в семье. К счастью у Сансы есть прекрасный повод, чтобы сбежать из дома. - Я по магазинам, ма! Надо купить подарки. И возможно, я встречусь с парой друзей… И может быть схожу в кино... В общем приду поздно! Мать слишком увлечена спором с Лизой, чтобы задавать ей вопросы. Сансе кажется, что Петир смотрит на неё почти с завистью..***
Покупка рождественских подарков – не самое приятное занятие. По крайней мере для Сансы. Поэтому она старается не затягивать с этим делом. Универмаг кишит покупателями: семьи с детьми, влюблённые парочки, хихикающие девицы группками, редкие одинокие парни и мужчины с выражением разной степени озабоченности или обречённости на лице… Всё это угнетает. Весь этот «дух Рождества» кажется ей искусственным, ненастоящим. Улыбки – фальшивыми, веселье – нарочитым, поздравления – вымученными… У Сансы список. Она торопится, выбирает быстро, как в супермаркете. Матери – шёлковый шарф, тёмно-синий с голубоватыми эдельвейсами. Как раз под её глаза. Есть! Тёте Лизе – флакончик духов, сладковатых, но свежих. Может быть это заставит её перестать пользоваться тем душным пряным парфюмом, которым она себя так щедро себя поливает? Готово! Робину – толстовку с человеком-пауком. Наверняка он, как все подростки, увлекается этой гадостью. Пойдёт! Петиру Бейлишу… Она останавливается посреди толпы и беспомощно оглядывается вокруг. Что же ему подарить? Любимому мужчине. Любовнику матери. Преподавателю. Она медленно идёт вдоль рядов с Рождественской торговлей, мимо магазинчиков и лавочек, прилавков и нарядных витрин. Сладости, открытки, одежда, украшения, парфюмерия… Всё не то! Подарить ему книгу? Книга – это умно! И, как известно, это лучший подарок. Но у него и так миллион книг. Он прочитал их уж точно больше, чем она. Рекомендовать ему чтиво – это просто глупо и заносчиво с её стороны. Он её ещё высмеет! Запонки? Или, скажем, зажим для галстука? Вот эти серебряные с рельефным узором очень даже ничего. И узоры такие… вроде этнические? Может даже кельтские? Сколько-сколько они стоят? Мать просто убьёт её! А он никогда не примет такого подарка. Он ведь ей практически никто. Преподаватель… Очень скоро в глазах начинает рябить от обилия товаров, а в голове становится совсем пусто от отсутствия идей. Она проходит этаж за этажом, бредёт наугад, пока наконец не оказывается в отделе канцелярских принадлежностей. Здесь ручки с золотым пером и блокнотики в кожаных переплётах, серебряные визитницы, пресс-папье из резного камня и бронзы… Всё не то! На дальней полке в углу вдруг обнаруживается коробка, слишком яркая среди сдержанно-красивых дорогих вещей, слишком большая, слишком... детская. «Проекция звёздного неба» - написано на коробке на плохом английском. - «Игрушка для детей старше 10 лет». Санса хватает коробку в руки. «Наслаждайся проекцией настоящих созвездий или создай свои!» - гласит инструкция, - «Прекрасные проекции звёздного неба для игры и учёбы. Меняй цвета! Можно использовать в качестве ночной лампы!» Санса улыбается во весь рот, когда тащит коробку на кассу. Продавец, как ей кажется, смотрит на неё с облегчением и благодарностью.