***
Уже позднее утро, но солнце из-за серых туч окончательно так и не появилось. Сделало пару попыток и махнуло на всё рукой. День разгорается медленно, словно нехотя. На полях по бокам от дороги кое-где всё еще собирается туман. Петир зевает и косится на свою пассажирку. Спит. Свернулась калачиком, спрятала руки в рукава. И кофе не помог! А то веселье, что они тут устроили, кажется, окончательно её доконало. Петир усмехается. Сам от себя не ожидал! Давно ему не было так весело! По-настоящему, так, как бывает только в детстве. Как-будто вдруг превратился в мальчишку-подростка! Растерял всю солидность, которой и так-то было не много. Ну да ладно! Санса его ещё и не в таком состоянии видела! Она не проболтается. Он крутит ручку обогрева, прибавляя температуру, она же вечно мерзнет. Машин на дороге стало заметно больше. На перекрестках уже приходится притормаживать. Все спешат в Лондон на Рождественские выходные. Он с досадой думает, что пробок все же не избежать – чем ближе к столице, тем более загружена дорога. Он оказался прав, не проходит и получаса, как они подъезжают к нескончаемому затору. - Черт, - вполголоса ругается Петир. Он открывает окно, высовывается, выглядывая окончание длинной вереницы машин, но так ничего и не может разглядеть. Автомобили теряются в белесом слабом тумане, смешанном с выхлопными газами, но огни стоп сигналов, уходящие цепочкой вдоль поворота, говорят о том, что пробка образовалась серьезная. Он вздыхает, прикрывает глаза и пытается тоже подремать, но спать как назло не хочется. И радио он не включает, чтобы не разбудить девчонку. Роется в телефоне, раздумывает, не позвонить ли Кет, чтобы предупредить, что они, по всей видимости, задержатся, но передумывает. Остается надеяться, что пробка скоро рассосется. Огорчать Кэт не хочется даже такой мелочью. Но время идёт, а впереди стоящий «Опель» так и не трогается. Санса глубоко вздыхает во сне, слегка шевелится, поворачивая к нему голову, и сопит носом. Он улыбается. Она выглядит сейчас совсем ребёнком. Рыжие локоны падают ей на лицо, губы раскрылись во сне, длинные ресницы подрагивают, пуская тени на щеки. Он вдруг осознаёт, что чувствует за неё ответственность. Не только потому что она дочь Кет, хотя и поэтому тоже, а потому что… привязался что ли к ней? Она забавная, умная и добрая девочка, с ней можно говорить о многих вещах, она не сплетница и проявляет во многом взрослую рассудительность. Если уж им троим суждено стать семьей, ему и в самом деле стоит стать ближе к ней. Не заменить отца, нет, но попытаться стать другом, уберечь от разочарований, помочь советом, добиться её доверия… Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь придурок разбил ей сердце. Петир хмурится и качает головой, когда вспоминает о наглой роже того мальца на заправке. Сколько же таких самоуверенных идиотов она встречает в своей жизни? Быть красивой девочкой, оказывается, не так-то и легко... Впереди стоящий «Опель» проезжает пару метров и вновь останавливается. Петир даже не трогается с места. Похоже, они здесь надолго. - Почему мы стоим? – хриплым со сна голоса спрашивает Санса. - Пробка, - отвечает он. Она расправляет волосы. Зевает, прикрывая рот рукой. Он замечает на её щеке отпечаток от ремня. - Будете теперь бурчать, что это потому что я опоздала? Он усмехается. - Не буду. Вообще-то, я тоже проспал. - Правда? – задорно улыбается она. – Ну вот, а на меня брюзжали полчаса! У нас еще остались круассаны? - На заднем сиденье. Только, пожалуйста, попробуй не сорить в машине. Она мерит его уничижающим взглядом и лезет назад. Не сорить у неё не получается. Вскоре вся её красивая кофточка усыпана спереди крошками, которые она с виноватым видом стряхивает на пол. Он пытается изображать суровое неодобрение, но долго не выдерживает и начинает хихикать. Чёрт знает что, а не девчонка! А машину теперь всё равно чистить придётся, он и сам умудрился насыпать крошек повсюду... Минут через двадцать, однако, он уже порядком нервничает. Вереница машин не продвинулась ни на метр. Водитель впереди стоящего «Опеля» вылазит из машины и ходит по обочине, размахивая руками. Если так и дальше пойдёт, они могут застрять здесь на пару часов! Санса пытается болтать с ним о всяком, но, почувствовав его настроение, замолкает и зарывается в телефон. Радио восторженно поздравляет всех с рождественскими праздниками. Слушать это, стоя в пробке посреди тоскливого поля под серым небом, просто невыносимо. Он выходит из машины, прислоняется к двери. Хочется курить. Снаружи промозгло и холодно, смесь выхлопов машин и тумана клубится над дорогой, делая весь пейзаж немного сюрреалистическим. Петир ёжится. Водитель «Опеля», крупный рыжеволосой мужчина, спрашивает у него сигарету. Петир разводит руками. - Похоже, надолго, - говорит водитель, кивая на забитую машинами трассу. - Угу, – соглашается Петир. - Это всё моя виновата, - мужчина с досадой кивает на свой «Опель». – Приспичило ей в Лондон. Рождественские скидки, к подружкам заехать… Фотографии для фейсбука, знаете. Сидели бы сейчас у себя в Клофорде, в тепле, ёлку наряжали… Беда с этими женщинами. Петир согласно кивает. Он не понаслышке знает, что, женщины умеют приносить проблемы. Санса высовывается из окна машины и машет ему телефоном. - Я придумала! - Что ты придумала? – спрашивает Петир. - Кое-что придумала. - Что придумала? Санса? Она косится на стоящего рядом с ним мужчину и ныряет обратно. - Они все одинаковые, - замечает водитель «Опеля». – Старые, молодые, без разницы. Как только берёшь их в жены, в них вселяется какое-то зло. - В жены? – переспрашивает Петир. Этот увалень производит впечатление не самого утонченного человека, но доля истины в его словах есть. Интересно, изменится ли Кет после свадьбы? Он мотает головой. Слишком часто он в последнее время об этом думает. Они встречаются всего ничего, и почему ему всё время это лезет в голову? Или это подсознательный страх за свою свободу, к которой он так привык? Петир вздрагивает от звука сигнала. Санса выглядывает из окна, нетерпеливо постукивая по рулю. Он кивает водителю «Опеля» и возвращается в машину. - Ну чего еще? - Наконец-то! – говорит она, возбужденно, не отрывая глаз от телефона. – Сколько можно ждать? - Какая разница, если мы все равно стоим в пробке? - Смотрите, – она суёт телефон ему под нос. – На форуме пишут, что здесь есть объезд. Старая дорога на Стандервик, через поля, её даже на картах нет. - Санса, - устало говорит он. – Я живу здесь несколько лет и тысячу раз ездил в Лондон. Здесь нет никакого объезда. - Есть! – возражает она горячо. – Здесь пишут, что про эту дорогу мало кто знает. Мы может свернуть на нее, проехать через фермы и потом сразу попадем на трассу M4, там три полосы и пробок почти нету. Он берёт из ее рук телефон. - Про этот объезд писали два года назад. - Но он же никуда не делся! – возбужденно тараторит она. – Сильных дождей здесь не было, дорогу не размыло. В конце концов, что нам терять? Мы вообще стоим на месте. Петир хмыкает. Она права, пробка не двигается совсем, а они стоят тут уже скоро час. Машина у него мощная, застрять они не должны. Может быть, и в самом деле стоит попробовать? - Пристегнись, - говорит он, заводя двигатель. Санса совершенно по-детски хлопает в ладоши и ёрзает в кресле, устраиваясь поудобнее. Он косится на нее с улыбкой и удивляется про себя, как только людям может прийти в голову, что они с ней пара. Неужели не видно, какой она ещё ребенок?***
- Не орите на меня! - Я. Не. Ору. - Вы орёте! Внутренне орёте что есть сил. Он вымученно вздыхает и откидывает голову на подголовник. Эта девчонка сведёт его с ума. Они стоят на сельской грунтовой дороге. С одной стороны обочины свисают разросшиеся ветви деревьев, почти касаясь крыши машины, с другой край дороги обрывается в невысокий, но крутой берег маленького ручья. Дальше дорога сужается еще сильнее, так что он не рискует ехать вперед. Сначала все было в порядке. Они свернули с трассы, поехав по второстепенной дороге, потом свернули еще раз, в том месте, на котором писали на её чертовом форуме. Потом поворачивали еще несколько раз, углубляясь в живописные просторы сельской Англии. После получаса езды по полям, они подъехали к разрушенному деревянному мостику. - Ниже должен быть еще один, - авторитетно заявила она, лазая в телефоне. – Здесь пишут, что… - Санса! – он повысил голос, чувствуя, что уже порядком нервничает. – Замолчи. Она надулась и с тех пор сидела молча. Ниже по течению маленькой речки моста не оказалось. Он забрал у нее телефон и долго смотрел карту, но так и не понял, где они сейчас находятся. Кончилось все тем, что они заблудились. Теперь они стоят черт знает где, под начавшимся вдруг мокрым снегом. За последние полчаса им не встретилось ни одной живой души, только пара амбаров. Он закрывает глаза, пытаясь успокоиться. Дворники тихо шуршат, счищая с лобового стекла капли и налипшие листья — они долго пробирались через какую-то лесную дорогу. - Нам просто надо ехать вперёд, - осторожно говорит Санса. – Куда-нибудь, да приедем, спросим дорогу… Он открывает глаза и смотрит на нее. Она отворачивается и бурчит: - Не орите на меня… Петир молча заводит машину и сдаёт назад. Развернуться здесь негде, а впереди, на узкой мокрой дороге машина может свалиться в ручей. Минут пятнадцать назад они вроде бы проезжали ферму. Там можно было бы спросить дорогу. Ферма, состоящая из двух амбаров и большого дома на возвышении в окружении изгородей, оказывается пуста. Он долго стучится в дом, обходит его, смотрит внутрь через стекло двери черного входа. Похоже, никого. Когда он возвращается, Санса стоит у машины, обняв себя руками, и выглядит очень несчастной. Испуганно поднимает на него глаза и вновь опускает с таким виноватым видом, что он говорит: - Хватить дуться. - Я не дуюсь. Это вы дуетесь, - отвечает она тихо. - Я дуюсь на самого себя, - он садится в машину и заводит ее. - Вы дуетесь на самого себя, потому что меня послушали, - Санса усаживается рядом. – А это все равно, что если бы вы дулись на меня. - Мне всегда нравилась твоя логика. Она вздыхает. - Давайте просто представим, что это приключение? Во всем надо искать положительные стороны. Посмотрите, как здесь красиво. Красота английской деревенской глубинки ему уже порядком поднадоела. Да и погода, серая и мокрая, не придаёт природе очарования. - Довольно мрачно вообще-то, - говорит он, сдавая назад. - Атмосферно, - Санса высовывает руку из окна, ловя в ладонь редкие мокрые снежинки. – Как в фильмах ужасов. Может быть, здесь на ферме привидение какое-нибудь бродит. Или маньяк. - Вполне может быть. Тебе везет на маньяков, - он тут же прикусывает язык. Бестактно напоминать ей о том ужасном вечере в Бате. – Извини. Санса молчит, отвернувшись к окну. - Санса… Прости, пожалуйста. Глупая шутка, я не подумал, - он трогает ее за плечо. Она поворачивается с задорной улыбкой. - Ну, вы хотя бы перестали бурчать. Он улыбается ей в ответ и прибавляет газу, выезжая на грунтовку позади фермы. В какую сторону ехать не имеет особого значения, поэтому на ближайшей развилке он поворачивает направо. В одном Санса права – если просто ехать, рано или поздно они куда-нибудь приедут. Когда менее чем через пять минут, спускаясь с полого холма, они замечают внизу, в паре километров крыши нескольких домиков, Петир готов запеть от радости! По всей видимости, какая-то крохотная деревушка, но там уж точно найдутся люди, у которых можно спросить дорогу. Дорога спускается вниз, к деревне, загибает вправо, к небольшой осиновой рощице, растущей вдоль поля, огороженного покосившейся деревянной изгородью. До деревни всего несколько минут езды, и настроение у него значительно улучшается. Дорога делает крутой поворот за рощицей. Но миновав его, ему приходится резко ударить по тормозам, потому что на дороге стоит большое стадо овец, в которое они едва не въехали. - Черт! – ругается Петир. Овцы, все как одна поворачивают головы, уставившись на машину. Санса выключает музыку. Ближайшая овца громко блеет, тряся свисающими ушами. Остальные молчат, только смотрят. Петир нажимает на кнопку сигнала. Без толку, они даже не шевелятся! Он сигналит еще несколько раз и даже рычит двигателем. Ближайшие к машине овцы стоят, сгрудившись в кучу, и отходить даже не думают. Он подъезжает совсем близко, но тупые животные только испуганно таращатся — впереди стоящие не дают им уйти. - Господи, – стонет он. – Ну что за день-то такой! - Я их сейчас прогоню! – задорно говорит Санса, открывая дверь. – В две минуты! - Сядь на место, Санса! - только успевает сказать он, но она уже выпрыгивает из машины. – Санса! - А ну пошли! – она, размахивая руками, двигается на овец. – Кыш! Он прикрывает глаза. Ушедшее было раздражение вновь поднимается внутри. Они в любом случае приедут в Лондон поздно, он чертовски устал, хочет спать, порядком проголодался, машина вся в грязи и наверняка поцарапана о ветки деревьев… И все из-за того, что он послушался эту взбалмошную девчонку. - Вставай! Давай, вставай, овца! – командует она. – Пошли отсюда! А у нее получается! Овцы медленно, но верно отступают, испуганно метаясь по узкой дороге от рощицы до изгороди. Санса воинственно размахивает руками и бегает по дороге, не давая им развернуться. Он зевает, вновь закрывая глаза. Пусть воюет. В конце концов, это из-за нее они здесь застряли. Он не знает, сколько проходит времени — кажется, он и в самом деле задремал, — когда раздается громкий визг. Петир вздрагивает, распахивая глаза. Санса со всех ног несётся по дороге к машине, с выражением ужаса на лице. А за ней вприпрыжку бежит огромный баран с гигантскими рогами. Нет, это не баран, а сущее исчадие ада! Петир никогда не видел таких чудовищ. Здоровенная кудлатая зверюга, покрытая грязной буроватой шерстью, один из сильно закручивающихся рогов обломан, на чёрной злобной морде то ли полосы, похожие на шрамы, то ли шрамы, маскирующиеся под полосы. В общем, вид у него весьма грозный и решительный. Баран издает какие-то странные звуки и несется на всех парах, выставив вперед жуткие рога, и расстояние между ними и задницей Сансой Старк быстро сокращается. - Твою мать! - вполголоса ругается Петир. И кричит, открывая дверь машины. – Санса, быстрее!! Он совсем было уже собирается выбежать навстречу, надеясь хотя бы принять удар на себя вместо Сансы, но сразу понимает, что не успеет — слишком быстро они бегут. Все, что он успевает сделать, это открыть дверь со стороны пассажира, когда Санса, вереща, ровняется с машиной. Она буквально заныривает внутрь, наваливаясь на него как в чертовых боевиках, и в этот же момент баран с размаху бьёт в дверцу, захлопывая ее. Автомобиль качает. Рогатая тварь отходит на несколько метров и, зловеще замерев, глядит на них. - Слезь с меня, - говорит Петир, прижатый Сансой к двери. Она всхлипывает и упирается в его грудь, отползая назад, на свое сиденье. Баран тем временем, фыркая, и роя землю копытами, разбегается и несётся прямо на бампер. - Твою мать! - снова вырывается у Петира, когда раздается сильнейший удар, и машина дёргается назад. Санса прижимает ладонь ко рту, сдерживая плач. Баран, помотав головой, пятится. Сдаваться он не собирался. Петир начинает заводить машину, но часть овец уже переместились, сгрудившись прямо позади багажника, и ехать назад некуда. Баран обходит машину, решив ударить сбоку. Места для разбега у него мало, поэтому удар выходит не таким сильным, но вмятина наверняка останется. Санса всхлипывает. Петир прижимается лбом к рулю и устало произносит: - Два года. - Что? – со слезами в голосе спрашивает она. - Два года назад я купил эту машину. На ней не было ни единой царапины. Она судорожно вздыхает. - Я… Я вам заплачу. - Ну спасибо. Косматое чудовище тем временем поняло тщетность своих попыток разломать машину, и поэтому просто ходит вокруг, фыркая и покачивая головой. Петир косится на девочку и вдруг видит, как она прячет руку, вымазанную в чем-то красном. - Что это у тебя? Санса напяливает на кисть рукав кофточки. - Ничего. - Дай сюда, - он берёт ее за руку и задирает рукав. На ладони у неё довольно глубокая кровоточащая ссадина. – Где ты так? - Когда удирала от него... - тихо отвечает она. – Там какая-то ветка валялась… - Надо промыть и перевязать. Кровь идёт. Вид её крови мигом прогоняет всю злость. В самом деле, какой смысл на нее злиться? Он сам виноват во всем, что случилось, начиная с того, что поехал черт знает куда, и заканчивая тем, что допустил, чтобы она пострадала. Ему, черт побери, за тридцать, а ей семнадцать, здесь бессмысленно придумывать себе оправдания. - У меня где-то была аптечка, - он лезет в бардачок, потом с досадой вспоминает, что сам кинул аптечку в багажник. - У меня платок есть, - говорит она, роясь в сумке. Кровь капает мелкими каплями с ее руки на колени. Он кое-как вытирает ее ладонь салфеткой, стараясь не задевать рану, в которую набилась грязь и мелкий мусор, и туго перевязывает платком. - Больно? – участливо спрашивает он. Санса мотает головой. Она бледная и все еще дрожит. - Нет. Щипет немного. Вы на меня сильно злитесь? - Нет, - он берёт её за плечо. - Совсем нет. Вот это уже настоящее приключение, верно? Она слабо улыбается. - Но рану тебе надо промыть. Слушай, я попробую добраться до аптечки, а ты держи дверь наготове, если он кинется. - Нет! – испуганно вскрикивает она и цепляется здоровой рукой в его рукав. – Не ходите туда! Он же вам все кости переломает. В этом Петир не сомневается. Баран просто чудовищных размеров, а его рога по высоте приходятся почти Петиру на грудь. Он все так же бродит вокруг автомобиля, фыркая и злобно посматривая на них. Остаётся еще один крайний выход – просто переехать его колесами. Конечно, это грозит разбирательством с его хозяевами, а то и защитниками животных, но девочка довольно сильно поранилась, и рану надо срочно промыть… Словно почувствовав, о чем он думает, баран останавливается перед машиной и упирается злобным взглядом прямо Петиру в глаза. «Хочешь выяснить, кто кого?» Петир сжимает в руках руль, чувствуя прилив адреналина. Баран копает землю копытом, раскидав несколько больших комьев грязи. Кто знает, чем бы это закончилось, но тут на дороге появляется мужчина в резиновых высоких сапогах и замызганной синей куртке. В руках он держит толстый посох. Он подносит руку к глазам, всматриваясь в их машину, потом ахает. - Нави!! – кричит пастух, а это, несомненно, пастух. – Что ты наделал, дьявол тебя забери! Чуть прихрамывая, он спешит к ним по дороге. - Злобная тварь! – кричит мужчина, размахивая посохом. - Я пущу тебя на барбекю, обещаю тебе, Нави! Баран беспокойно топчется на месте. Подошедший пастух с размаху хватает его палкой по спине. Петир думает было, что сейчас увидит сцену убийства, но баран подпрыгивает и трусит назад, скрываясь в стаде. - Ой, сэр, - пастух поворачивается к машине. – Как же так получилось?! Вот беда! Петир открывает окно. Пастух, уже пожилой мужчина, слегка помятый, с отросшими волосами, неопрятно выглядывающими из-под вязаной шапочки, с нескрываемым испугом рассматривает помятую дверь машины. - Я отлучился-то всего ничего! Овца у меня пропала, сэр, ярка, упала в ручей. Я пока её вытаскивал, полные сапоги воды набрал. Откуда ж я знал, что они так далече убегут, сэр. Ох, беда… Он шамкает почти беззубым ртом и покачивает головой, пребывая в ужасе от того, что придется платить за ремонт такой дорогущей машины. Петир чувствует исходящий от пастуха слабый спиртовой запах. Он не выглядит пьяным, но красноватый цвет и одутловатость лица говорят о том, что перед ним любитель закладывать за воротник. - Не беспокойтесь, – говорит Петир. – Мы сами виноваты, я не предъявлю вам претензий. - Ох, сэр! – пастух снимает шапку, пригладив растрепанные волосы, с облегчением вздыхает. – Спасибо вам! Вы извините, я ей богу не со зла. Ярка упала! А эту тварь, сэр, помяните мое слово, я зажарю весной. Столько уж он мне крови попил! Петир усмехается. - Он с детства такой, дай только пободаться. Спасу от него не было. Только меня и слушается. Давно б его зарезал, да больно хороший баран, помёт от него сильный. Петир выходит из машины и направляется к багажнику. Пастух, продолжая что-то тараторить, шагает за ним. Санса тоже выходит, осторожно посматривая на стадо. - Вы не бойтесь, он теперь вас не тронет. Он меня боится, - машет ей рукой пастух. - Это моя вина, сэр, назвал я его неугодно Господу нашему. - Неугодно Господу? – спрашивает Петир, доставая из багажника аптечку. Пастух выглядит забавным и простодушным малым, и так искренне переживает, что его даже немного жаль. - Ага. Навуходоносор его зовут. Царь такой был вавилонский, знаете? Санса смеётся, а Петир удивленно приподнимает брови. - Слышал, - кивает Петир. Он мог бы, конечно, прочесть сейчас целую двухчасовую лекцию о Навуходоносоре, царе вавилонском, жившем в шестом веке до нашей эры, на правление которого пришлось «золотое время» Вавилонского царства, но не стал. - Жестокий был мужик, – говорит пастух, упираясь подбородком на сложенные на посохе руки. – Завоеватель похлеще того Цезаря, я вам скажу. Я как раз Библию читал про него. Ну и назвал ягненка по имени этого царя. Вот он и вырос таким! Имя, оно многое определяет, сэр. Петир, улыбаясь, протягивает аптечку Сансе. - Достань оттуда перекись, а я пока спрошу дорогу. Сейчас обработаю тебе рану. Она кивает, усаживаясь в машину. Дорогу он узнал, но пришлось даже зарисовать путь к шоссе в записной книжке. Заехали они довольно далеко, в самую глушь. Пастух болтал без умолку, размахивая руками, извинялся несколько раз и клятвенно обещал избавиться от барана Навуходоносора. - Здесь нет перекиси, - кричит Санса, выглядывая из окна. – У вас в аптечке вообще ничего нет… Только пластырь. И еще кое-что. Петир чертыхается под нос, берёт у нее коробку и открывает. Там и в самом деле валялось только несколько пластин пластыря и две пачки презервативов, которые он переложил туда из бардачка, после того, как начал встречаться с Кет. Он чувствует, что начинает краснеть. - У вас здесь есть аптека? – спрашивает он у пастуха. Тот качает головой. - Да вы что, сэр! У нас только маленький магазин на всю округу, Бобби Бартона, да и тот закрыл его и уехал к своей тетке в Хиндон. Никак, кто-то поранился, сэр? - Да, - Петир мешкает. – Девушка, она поранила руку, когда удирала от вашего вавилонского чудовища. - Ох, беда, сэр! Ей богу, зарежу его, сэр! Петир слушает его вполуха. Рука Сансы в самом деле его тревожит. Надо срочно промыть рану и дать девчонке обезболивающего. Мелькает мысль о том, что придется оправдываться перед Кет… Несмотря ни на что, он чувствует себя виноватым. - Слушайте, - пастух комкает в руках свою грязную шапку. – Зайдите ко мне домой! Самый первый дом, с синей крышей. Там моя жена, Рози, скажите ей, что вы от меня, от Джозефа. У нас есть и аптечка, и бинты, все, что нужно. А это неплохая идея! До ближайшей аптеки им добираться минимум час. Петир оглядывается на машину, разглядывая в ней сансин силуэт. Они заедут в деревушку, обработают рану и поедут назад, все равно они уже безбожно задержались. - А она смелая, – замечает пастух Джозеф, показывая провалы на челюсти вместо зубов. – Девушка ваша. Люди обычно стоят как вкопанные, когда видят Нави. - Смелая и глупая, - говорит Петир с легкой досадой. - Не беда, - машет Джозеф рукой. – Поумнеет. Он наклоняется ближе, обдав Петира запахом застарелого перегара и произносит тихо: - Таким красавицам можно побыть и глупыми. Петир приподнимает правую бровь. Джозеф добродушно улыбается и продолжает: - Повезло же вам с ней, сэр. Прямо солнышко, а не девушка, только любоваться такой. Петир хмурится. Девушка? Неужто и этот выпивоха думает, что Санса его девушка? Как только им приходит это в голову? - Моя Рози по молодости тоже ничего была… Но ваша – просто невозможная красавица, никогда таких не видел. - Спасибо, - растерянно бормочет Петир. – Мы, пожалуй, поедем. - Конечно! – Джозеф суёт ему шершавую мозолистую ладонь, и Петир пожимает ее. – Дом не пропустите, самый первый, с синей крышей. Там Рози, моя жена. Пастух машет им вслед, когда они, наконец, трогаются в сторону деревни. Он открывает калитку в изгороди и сгоняет туда овец, так что дорога освобождается. Навуходоносор из-за забора провожает их презрительным взглядом. - Мне его даже жалко, – говорит Санса. – Вдруг его вправду зарежут весной. - По-моему, он вполне этого заслуживает. - Он защищал свое стадо. Он же животное, профессор Бейлиш. - Весной устроишь флешмоб в защиту английских баранов с миссис Браун, - говорит он, стараясь сдерживать сарказм в голосе. – Она известная защитница животных у нас в школе. - Или акцию на фейсбуке! – подхватывает Санса, улыбаясь. – С хэштегом «спасите Нави». Он смеётся. - Да уж, имя у него примечательное. Вообще этот Джозеф забавный малый. Петир косится на нее, вспоминая слова пастуха. «Красавица», - повторяет у него в голове сиплый грубоватый голос. А она вправду красивая. Пожалуй, даже красивее, чем Кет в ее возрасте. Немудрено, что к ней лезут мальчишки. А может быть, и не только мальчишки… Он вспоминает её распахнутые в ужасе глаза, дрожащие руки, которыми она вцепилась в него тогда, в Бате, в темном парке. Холодок пробегает по спине, когда он представляет, чем могло всё закончиться для неё, если бы ей не повезло удрать. Глупышка. И, если подумать, выглядит она действительно старше своих семнадцати. Это он знает что она совсем девчонка, его ученица, а со стороны, наверное, и не скажешь. У нее уже вполне оформившаяся фигура, а взгляд бывает совсем взрослый, и походка женственная, не как у большинства девчонок её возраста. А с этим её макияжем и причёской, да в таком вот свитерочке с грудью наружу... Если не знать, ей можно было бы дать все двадцать. Ему же самому часто говорили, что он выглядит моложе своих лет. Вот и Санса как-то сказала, что при встрече дала ему не больше тридцати. Возможно, разница в возрасте между ними не так бросается в глаза, когда они вместе? Поэтому люди приходят к выводу, что они пара? Мысль об этом кажется такой странной и отчего-то постыдной, неправильной, что он мотает головой, прогоняя ее. Господи, она же дочь Кет! Его ученица, семнадцатилетняя пигалица! Дурочка совсем! Всего на секунду он подумал о ней, как о женщине, и это вызвало почти полноценный шок. В самом деле, что за нелепая мысль! Хотя попробуй объясни это кому-нибудь! Начнёшь объяснять, что везёшь несовершеннолетнюю девочку, свою студентку, так, пожалуй, ещё хуже выйдет! - Профессор, – произносит она. – Что-то случилось? - Что? Нет, ничего не случилось. - Просто у вас такой вид… Он мотает головой. - Я просто думаю, что мы скажем твоей матери. Она машет рукой безразлично. - Ей это будет неинтересно. Чтобы мы не сказали, мы все равно окажемся виноватыми. Я думала, вы ее уже хорошо знаете. Петир косится на нее. - Напротив, я думаю, это ты плохо ее знаешь. Санса фыркает. - Хочу вам напомнить, что она моя мать. Я с ней всю жизнь живу. А вы встречаетесь с ней пару месяцев, да еще не можете трезво мыслить от обилия феромонов. - Санса! – не выдерживает он. - Ладно, не буду, – спокойно говорит она и отворачивается к окну. – Сами всё поймете. В машине воцаряется гнетущее молчание, которое сложно было бы долго выдержать, но они уже подъезжают к дому с синей крышей, стоящему посреди обилия нестриженых кустов и цветочных клумб. - Пойдем, – говорит он, выходя из машины и направляясь по дорожке из гравия к входной двери. Санса, придерживая раненую руку, семенит следом. Постучаться они не успевают. Дверь открывается, и навстречу им выходит полная, румяная женщина лет пятидесяти в фартуке и в резиновых сапогах на босу ногу. - Ой, - вскрикивает она, увидев их, и останавливается, удивлено глядя и прижимая к груди небольшую корзину. - Добрый день! – Петир улыбается ей приветливо. – Мы встретили вашего мужа, Джозефа, тут неподалеку. Он сказал, что у вас можно… - Что этот чертов пропойца опять натворил? – спрашивает женщина, мгновенно мрачнея. – Ох, сэр, не пугайте меня… - Ничего, не беспокойтесь! – Петир успокаивающе поднимает руки. – Он был очень любезен. Девушка поранилась, и мы хотели бы попросить… - Поранилась? – Рози, а это, несомненно она, переводит взгляд на окровавленный платок, замотанный вокруг руки Сансы. – Ох, Боже мой! Конечно, проходите! Вот беда какая, сэр! Ее забавные причитания так похожи на болтовню ее мужа, что Петир с улыбкой переглядывается с Сансой. Рози приглашает их в дом, в небольшую уютную гостиную, обставленную старой мебелью, со множеством полок на стенах, заполненных различной мелочевкой. - Садитесь, я сейчас, - она указывает им на диван и, шаркая, уходит в соседнюю комнату. - А здесь мило, - замечает Санса, оглядываясь. - Да, уютно. Как рука? – он потягивается, разминая затекшую от долгой езды в машине спину. - Ноет немного. Но кровь не идет. - Пойдем в ванную, милая, - Рози появляется в проходе с бинтами и флакончиком в руках. – Промоем все хорошенько. Санса уходит с ней, а Петир усаживается на диван. В доме очень тихо и пахнет чем-то очень знакомым, почти как в родительском доме. Он закрывает глаза и откидывает голову на спинку дивана. Старые часы уютно тикают в углу, половицы еле слышно поскрипывают, за окном на заднем дворе кудахчут куры. Сложно представить, что в нескольких милях отсюда сверкает огнями шумный рождественский Лондон. Доберутся ли они туда с этими «приключениями»? Он твердо решает больше не выпускать ее из машины и тем более не слушать её советов, куда надо повернуть, иначе они и к ночи не доберутся. Из старомодных часов под громкий звон выскакивает кукушка. Он вздрагивает от резкого звука, достает из кармана телефон. Надо позвонить Кет, она наверняка волнуется. - Вот черт, - бранится он, увидев мигающий значок разряженной батареи. Интересно, он взял с собой зарядку, когда собирал вещи? Санса с хозяйкой дома тем временем возвращаются. - Сейчас перевяжем, и все будет в порядке, - говорит Рози, воодушевленно размахивая бинтом. - Ничего страшного там нет, милочка. У меня, знаете, трое ребят выросло. Уж я этих царапин навидалась – не пересчитать! Она принимается ловко перебинтовывать ладонь Сансы, рассказывая вслух о трудностях воспитания мальчишек-погодков. Потом вдруг резко выпрямляется и втягивает воздух носом. - Ой! У меня же пирог! Я сейчас, - она встаёт, кряхтя, и торопливо уходит куда-то вглубь дома. В воздухе в самом деле слабо пахнет чем-то пригоревшим. Санса остаётся сидеть на диване с вытянутой рукой, с которой свисает длинный бинт. - Давай завяжу, – предлагает Петир, подсаживаясь к ней. Она протягивает ему руку. Получается у него не так ловко как у Рози, бинт то и дело сползает. Он хмурится. - Не бойтесь, - говорит она тихо. - Затягивайте сильнее. Рука у нее слегка подрагивает, наверное, ей больно. Петир усердно, прикусив губу, делает перевязку, потом завязывает кончики бинта и аккуратно прячет их под повязку. Поднимает на нее глаза с довольной улыбкой и вздрагивает. Она глядит как-то странно, очень печальным, глубоким взглядом. - Ты чего? – спрашивает он. – Так больно? - Больно, – кивает Санса. - Давай спросим у Рози обезболивающее… - Не нужно, – говорит она и вздыхает. – Это потому что ранку растревожили. Сейчас пройдет. Рози возвращается с подносом, уставленном чайными чашками. - Пригорел у меня пирог-то, - объявляет она, улыбаясь, как будто этот факт доставляет ей удовольствие. – Да не беда, у меня еще кексы есть. - Простите, - говорит Петир, вставая с дивана. – Мы сожалеем, но не можем остаться на чай. Нам нужно ехать, нас ждут. У Рози огорченно вытягивается лицо. - Как жаль, сэр. У нас в глуши новые люди в редкость. Но не стану настаивать, я понимаю. Праздники, все куда-то спешат… Она провожает их до порога. Дальше всё идёт как по маслу. Петир точно следует инструкциям, которые дал ему Джозеф-пастух. Не проходит и получаса, как они выбираются на хорошее объездное шоссе, от которого, судя по указателям на обочине, до автотрассы рукой подать. М4 загружена меньше, чем М3, но всё равно они движутся медленно, в плотном потоке машин. Санса молчит. Притихла, забившись в уголок, и сопит тихонько. И то! Столько приключений сегодня! Да ещё поранилась... Петир чувствует себя совершенно разбитым и жутко голодным. Чтобы приободрить девочку и вообще хоть как-то нарушить тишину он замечает. - А зря отказались от пирога Рози, да? Я голоден, как сто волков. А ты? Вместо ответа Санса ныряет на заднее сиденье, долго копошится там, пыхтит печально и наконец выныривает с треугольной упаковкой бутербродов с индейкой в одной руке и с бутылкой воды в другой. Так же молча она открывает коробочку и протягивает ему бутерброд. - А я думал, мы всё съели, - говорит он весело. - Это последний, - она смотрит на него своим странным взглядом. - Запас. - Запасливая! - хвалит он, - А сама что же, не будешь? Давай пополам! Если уж перебивать аппетит, то вместе. Его попытки развеять почему-то внезапно печальную атмосферу проваливаются. Санса улыбается ему, но так грустно, что от этого только хуже. Однако, берёт второй бутерброд и молча задумчиво жуёт его. Стаканчики из-под кофе они выкинули, так что теперь запивать приходится из одной бутылки, которую они передают друг другу по очереди. - Устала? - спрашивает Петир сочувственно, - Или рука болит? Санса качает головой. - Нет. Я в порядке. А вот вы, наверное, устали... - глаза её внезапно наполняются слезами. Этого ещё не хватало! Петир хмурится тревожно, глядя на неё. Беда с этими девчонками! И со взрослыми-то не разберёшься, а малышки, вроде Сансы и вовсе непредсказуемы. - Что с тобой? - спрашивает он как можно более ласково. Решил же быть другом? Самое время проявить себя. - Что случилось-то? Санса снова качает головой, отворачивается, оттирает набегающие слёзы рукавом, потому что руки у неё заняты бутылкой и бутербродом. - Вы меня, наверное, ненавидите, - говорит она мрачно, - Я... со мной одни неприятности! Из-за меня мы так задержались... И я вам машину... испортилаааа... Она вдруг срывается в полноценный рёв, и Петир пугается. - Боже мой! Санса! Я прошу тебя... Это всё ерунда! Господи, ну не плачь же ты так! В потоке машин невозможно затормозить или тем более остановиться. Поэтому он просто смотрит на неё растерянно. - Ну перестань, я прошу тебя! Ты же сама говорила — приключение! - Я вам заплачу за машину... - всхлипывает Санса, - Я всё исправлю, я... Обещаю, я... Петир открывает окно и выбрасывает остатки бутерброда. Опять он мусорит где попало, но это сейчас неважно. - Иди ко мне! - говорит он протягивая к ней руку, - Ну иди же! Санса, бросает бутылку с водой на пол, её бутерброд так же летит в окно. Она двигается к нему ближе и утыкается носом ему в плечо, а он приобнимает её за плечи. - Господи, ну что ты за ребёнок! - говорит он тихо, - Плевать на машину, знаешь что! Глупо плакать из-за машины. Я её починю, и всё будет хорошо. Санса икает и всхлипывает. - Вы, наверное, уже думаете, что я какая-то идиотка. Вечно во всё влипаю... - Влипаешь, - подтверждает он, улыбаясь и ласково гладя её по плечу. - Но от этого страдаешь в основном ты сама... Знаешь, я и сам в твоём возрасте вечно влипал в дурацкие истории. Ещё похлеще, чем ты, уж поверь! Хорошо, если кто-то может помочь в таких случаях. Я... В общем я готов тебе помочь, Санса... Ну в смысле... Если тебе нужно с кем-то поговорить или посоветоваться, или ещё что-то, понимаешь? В общем, ты можешь рассчитывать на меня. Понимаешь? Я... ну в общем, мы друзья, с тобой и с твоей мамой, так что... Если хочешь... - Спасибо! - она почему-то начинает рыдать сильнее и обхватывает его за шею, так что ему неудобно становится рулить. - Эммм.... Санса... Мы сейчас в кого-нибудь врежемся... Она отпускает его и хихикает сквозь икоту, оттирая слёзы. - Только этого нам сегодня ещё не хватало! Для полной картины. - Моей машине уже всё равно, - замечает Петир с улыбкой, - Если уж врезаться в кого-нибудь, то сейчас самый благоприятный для этого случай. К тому же, можно будет всё списать на аварию. Не уверен, что страховка покрывает баранов... Санса смеётся и плачет с новой силой. Прячет лицо ему в шею. - Какой ужас! - говорит она, - Из-за меня... - Выбрось из головы! - Пожалуйста, только не надо меня ненавидеть! Я всё исправлю, обещаю! - Глупая, - он вдруг неожиданно для самого себя чмокает её волосы и гладит по голове, - За что же мне тебя ненавидеть? Ну всё! Прекращай реветь. Ну её-богу! Не будь такой рёвой! Всё, всё, успокойся. Я совсем не сержусь! Мы ещё с тобой будем вспоминать эту поездку и смеяться! Вот увидишь! Всё хорошо, Санса. Тихо, тихо... Она перестаёт плакать. Цепляется рукой за его свитер, вытирает глаза ему о плечо. Заявляет гнусавым от слёз голосом. -Я больше не буду причинять вам неприятностей, вот увидите! Я всё сделаю для вас, что захотите! Я... Она сбивается и замолкает. - Ну вот и умница, - он чувствует себя нянькой с маленьким ребёнком. Не знаешь, что и сказать ей, чтобы снова не вызвать поток слёз! И вообще ситуация странная. Взрослая ведь девица! Неудобно даже! Он раздумывает, как бы так незаметно и ненавязчиво её похвалить за что-нибудь, или хоть немного ободрить... Поворачивается и заглядывает ей в лицо... И взрывается хохотом! Она удивленно распахивает глаза. Одновременно обиженно дует губы и хихикает, заражаясь его смехом. - Зеркало! - выкрикивает он, - Боже, ребёнок, посмотри на себя в зеркало! Полтора часа сборов! Он почти стонет. Он очень устал, поэтому у него практически истерика. Потому что Санса умудрилась не просто размазать тушь по всему лицу — она выглядит как какой-нибудь французский мим в полном гриме! - Господи, что за день такой сегодня! - он трясёт головой, проводит ладонью по лицу. Санса рыщет в сумочке в поисках зеркала, ахает с ужасом, увидев своё отражение, долго разглядывает себя, потом хмыкает задумчиво. Некоторое время она тщательно вытирает тушь одноразовыми платочками, смоченными в воде. Петир следит за ней краем глаза. Глаза у неё покраснели немного. Но до города ещё есть время, надо надеяться, что всё пройдёт. Расспросы Кэт о том, как он довёл до слёз её дочь, ему совершенно ни к чему! - Ну вот! - говорит он, когда она заканчивает, - Совсем другое дело! Тебе так лучше! Ты так даже красивее! Девочка улыбается ему робко и розовеет от удовольствия. Настроение у неё немного исправляется. Остаток пути они молчат, время от времени взглядывают друг на друга и ободряюще вскидывают брови. Уже на въезде в город, остановившись на светофоре, они задумчиво поворачиваются друг к другу. - Что если мы не скажем твоей маме? - Ничего не говорите моей маме! Они произносят это одновременно и усмехаются. - Лучше ей не знать, - говорит Санса убежденно. - Она не поймёт, а ругаться будет все каникулы, вот увидите. - Да, я думаю, ни к чему её беспокоить лишний раз. Да и что такого случилось? Застряли в пробке! Подумаешь! - Да! - подтверждает Санса, - Пробки сейчас везде — Рождество! А машина... - Эммм... Машину я разбил неделю назад в Брутоне. Врезался в темноте в ограждение на стоянке! - Три раза? - Эммм... Парковался? - Не поверит. Хулиганы помяли? - Она испугается. Они молчат некоторое время. - Дали её кому-то куда-нибудь съездить, а он помял! - Ну... ОК, это я мог. А про всё остальное забудем! - Забудем! - подтверждает она, улыбаясь. Когда они, наконец, добираются до дома на тихой улице со сквером по середине, уже почти одиннадцать часов.