Из пепла

      Она пришла к нему поздно вечером, когда темнота уже укутала Киркволл своим плотным одеялом.       Пришла, заметая следы. Петляя по бесконечным коридорам Казематов. Крадучись, словно кошка. Тихо. Не издавая звуков. Почти незаметно. И так, чтобы ее никто не увидел.       — Не занят, Каллен? — тихо спросила она тогда. — Просто хотела узнать, как ты поживаешь.       — Конечно, нет. Проходи, Мариан.       Рыцарь-капитан ордена храмовников сидел у камина с книгой.       — А я думала, ты празднуешь с остальными, — сказала Хоук. — Как-никак ровно год с вторжения кунари.       — Я не любитель попоек, — Каллен демонстративно поморщился. — Но и не имею ничего против. Поводов для радости сейчас и так крайне мало.       Мариан лишь вежливо улыбнулась в ответ. Сэр Резерфорд обходил стороной все, что касалось обычных человеческих радостей. И было весьма похоже на то, что он ведет монашеский образ жизни. Ну или почти монашеский. Все-таки общественные бани были ему по душе. Так она, во всяком случае, слышала.       Горячая вода, пар и прекрасные девушки-массажистки. И хотя Каллен был явно не сторонником продажной любви, Хоук было приятно, что даже у него есть слабости. Как-никак это давало ей определенную надежду.       — Охххх, если бы я знала, то не стала бы приносить вино, — притворно вздохнула она. И достала из сумки непочатую бутылку и два бокала. — Мы так и не выпили с тобой за победу над кунари.       Каллен вздохнул и отложил свою книгу в сторону.       — Присаживайся.       Он кивнул на свободное кресло около него. По-хозяйски взял вино из рук Мариан, ловко сломал печать ножом для бумаги и разлил ядовито-красную жидкость по бокалам.       Легкое, почти невесомое прикосновение рук Каллена, когда он брал у нее бокалы и бутылку, заставило Мариан вздрогнуть всем телом.       — За Вас, госпожа Хоук! — торжественно и слегка иронично произнес Каллен. — За Защитницу и Спасительницу Киркволла. За то, что помогли нам в расследовании загадочных исчезновений среди рекрутов-храмовников. За возвращение перспективного рекрута Керана. За спасение моей жизни, которая едва не прервалась от лап другого рекрута Уилмонда. За противодействие магам крови. За налаживание связей с теми из них, кто сопротивлялся искушению. Ну и конечно, за борьбу против орды кунари. Ты очень много сделала для этого города и по праву заслуживаешь столь высокое звание. — Каллен залпом осушил кубок до дна. И налил себе новую порцию. — А теперь, когда мы закончили с формальностями... Что привело тебя ко мне, Мариан? И чем я могу помочь?       Хоук склонила голову набок, выдержав пристальный взгляд Каллена. Он читал её как раскрытую книгу. Ну, или во всяком случае думал, что читал.       — Вообще-то я рассчитывала на аудиенцию у Мередит. Так что представь мое изумление, когда рыцарь-командор передвинула ее на неделю вперед. Якобы сослалась на очень высокую занятость.       — Неужели?       Каллен был явно не удивлен этой новостью.       — Так ты считаешь, что это нормально?       — Нет, — он покачал головой. — Защитник Киркволла — один из немногих, кто имеет прямой доступ к рыцарю-командору. Можешь себе представить, как приходится остальным… По правде говоря, я наблюдаю за этим уже очень давно. Мередит все больше и больше становится склонна к затворничеству и особенно подозрительно относится к влиянию извне. Я даже опасаюсь, не случилось ли чего.       — Может, я могу как-то помочь?       — Нет, лучше не стоит вмешиваться. Мередит недавно ужесточила режим в ордене. Те, кто состоит на службе, проходят еженедельный допрос, а с посторонними мы больше не работаем.       — Должно быть, тебе приходится нелегко, — посочувствовала ему Мариан.       — Да уж… не так-то просто быть под ее началом. Но и задача у нее непростая. Если бы я узнал ее, когда был молодым, она бы мне, наверное, не понравилась. Тогда мне казалось, что с магами надо помягче.       — Ладно, — Хоук пожала плечами. В целях намеренно перевести тему. — Зная, как наш рыцарь-командор любит закручивать гайки, может, и лучше, чтобы ты сам это увидел.       Она достала из сумки пергамент и протянула его Каллену.       — Что это?       Храмовник аккуратно развернул мятый документ и принялся его внимательно изучать.       — Очень интересная вещица, однако, — ехидно заметила Хоук. — Ваш сэр Алрик, занимающий не последнее место в ордене, собирался усмирить всех магов поголовно. Не находишь, что у него был явно оригинальный план?       На лице Каллена не дрогнул ни один мускул.       — Не буду спрашивать, — спокойно сказал храмовник, — как у тебя оказались личные вещи человека, недавно убитого в наших же стенах.       — Я конфисковала бумаги фанатика, — невозмутимо произнесла Хоук. — Садиста, усмирявшего магов за малейшую провинность. И нисколько об этом не жалею. Есть, что к этому добавить?       — Хорошо, что ты принесла эти бумаги мне. Мередит и так считает, что храмовники перестали быть тебе друзьями с тех пор, как ты приобрела известность.       — Ближе к делу, Каллен, — продолжала свой допрос Мариан. — Ты был в курсе этого плана? Скажи честно.       Храмовник помолчал с минуту, потом осторожно ответил:       — Такая идея обсуждалась, это верно. Но, как видишь, дальше обсуждений дело не пошло.       — И ты ожидаешь, что я этому поверю? — скептически поинтересовалась Хоук.       — Верь, чему хочешь, — мгновенно отпарировал Каллен. — Многие века нам вполне хватало Истязаний. Только поступки самих магов могут подтолкнуть нас к более суровым мерам.       — Неужели? Такое ощущение, что ты эти меры поддерживаешь.       — Ритуал усмирения изобрели из милосердия, — нетерпеливо пояснил ей Каллен. Сегодня командор был не на шутку разговорчив. А, может, это вино сказывалось. — Чтобы не убивать магов, которые могут причинить большой вред. Думаешь, легко сдержать мага, который сам хочет вступить в сделку с демоном? Мы старались, как могли. Но многие маги ясно дали понять, что для них этот ритуал ничем не лучше смерти. Они вообще не хотят, чтобы их кто-то сдерживал.       — Однако ты должен признать: храмовники сами отчасти виноваты в этой ненависти и предубеждении.       Каллен залпом осушил второй кубок. И налил себе еще вина.       — Это популярная точка зрения, не так ли? — Он усмехнулся. — Раньше храмовников всегда встречали с радостью, где бы они ни появлялись. Люди были признательны нам за защиту от темной магии. А теперь горожане с равной вероятностью могут дать ночлег или захлопнуть дверь перед носом. Образ бедного ученика-мага в кандалах производит большое впечатление. А маги и рады его использовать.       — Не все они такие, Каллен, — мягко возразила ему Хоук, — и ты прекрасно это знаешь. Надо учиться отделять плохое от хорошего.       — Верно. Ты права, — согласился он с ней. — Не каждый маг уступит искушению. Но ни один маг от него не свободен. Любой из них в любой момент может стать чудовищем. От последнего ученика до старого мудрого чародея. Разве не так? К магам нельзя относиться, как к другим людям. Они не такие, как мы.       — Нууууу, это все-таки перебор! — возмутилась Хоук.       — Они живое оружие. Они способны из обиды спалить целый город.       — Маги такие же люди… и эльфы… как и все остальные.       — Многие считают так всю свою жизнь. Но даже если только один маг из десяти соблазнится магией крови, они способны уничтожить весь Тедас.       Каллен вроде говорил спокойно и даже внешне держался очень собранным. Но где-то там, в глубине его красивых янтарных глаз, Хоук видела уголек тлеющей ненависти.       — Я вижу, тебя не переубедить, — вздохнула она. — Знаешь, когда я начинаю сомневаться в магах, я смотрю на мою сестру Бетани. И понимаю, что надо учиться отделять зерна от плевел… Неужели за всю свою жизнь ты не встречал мага, к которому испытывал бы хотя бы симпатию?       И тишина.       Что-то изменилось в самом Каллене. Мгновенно. Как только она задала неосторожный вопрос.       Он судорожно сглотнул слюну, а потом встал с кресла и подошел к окну. Сделал вид, что наблюдает за блуждающими в темноте факелами.       — Да, я знал одного такого мага, — сказал он после долгого молчания. — Но этого мало. — Он повернулся обратно к Хоук. — Поверь мне, раньше я относился к ним также, как ты. С симпатией и пониманием. Я был в ферелденской Башне Круга и дружил с многими магами, когда Ульдред призвал демонов. Знаешь, что было потом? Я не помню. Кажется, меня держали в клетке… даже не знаю сколько. Недели? Месяцы? Это был сплошной кошмар. Я видел… что сделали те маги и кем они стали. Я бы с радостью отдал свою жизнь, чтобы не увидеть этого вновь.       Ей бы отступить и понять, что битва уже проиграна. Но Мариан никогда не отступала.       — И все же ты был спасен магом, — твердо сказала она. — Это ведь Героиня Ферелдена вернулась в башню Круга и освободила тебя и других.       Она ждала, что он сам произнесет её имя. И где-то глубоко внутри себя желала увидеть его реакцию. Задеть за живое, добраться до сути, вывернуть наизнанку и понять, в чем именно зиждется такое предубеждение к магии.       Она… сильно прогадала.       — Я не хочу говорить об этом, — резко ответил Каллен. — Зачем ты пришла, Мариан? — Он нахмурил брови. — Чтобы опять пытаться перетянуть меня на сторону магов? Ты прекрасно знаешь, что этого никогда не будет.       — Да, об этом я прекрасно знаю.       Однако Каллен выглядел так, будто бы не на шутку разозлился.       — Бойся занимать чью-то сторону, Хоук, — внезапно мрачно произнес он. — Ты — Защитница Киркволла и должна поддерживать мир, а не гнаться за магами. Храмовники и так тебе не доверяют.       — Это угроза? — вызывающе спросила Мариан.       Уж на такую реакцию она вряд ли рассчитывала.       — Это предупреждение. Как друга, — отчеканил храмовник.       — Неужели? Друга? Если ты мне действительно друг, то ты должен меня понимать. Я не гонюсь за магами, Каллен, я хочу справедливости. И мира в этом городе. Ситуация очень неспокойная, ты сам это прекрасно понимаешь. А Мередит и Орсино не хотят ничего решать. Во всяком случае, сообща. Поэтому остаемся только мы. Я, у которой налажены контакты с магами, и ты со стороны храмовников. Если мы протянем друг другу руки, то мы сможем сделать этот город лучше.       Он только грустно рассмеялся в ответ.       — Этот бой нельзя выиграть, Мариан. Это бессмысленно… Бесполезно. Каждый день по всему Тедасу рождаются новые маги. И каждый день те, кто родились с десяток лет назад, входят в силу. Самое большее, что мы можем сделать, — это сдерживать угрозу… и набирать рекрутов, чтобы пополнять опустевшие ряды. Так как, да, мы бьемся впустую. Эта битва уже заранее проиграна.       — И это все? — упрямо переспросила его Хоук. — Ты отказываешься? Даже не хочешь попробовать поработать со мной? — Она запнулась. — Это прямое «нет» нашему сотрудничеству?       Она не заметила, как клятвенно сложила руки на груди. Как всем своим видом говорила, что не собирается уступать. Как обратилась к нему от самого чистого сердца. И сейчас ей владели лишь искренние побуждения.       Каллен молчал, пристально глядя на нее. Потом чуть поддался вперед. Словно боролся с собой, но все равно не выдержал.       Подошел к ней ближе. Коснулся её щеки рукой. Невесомо. Почти незаметно. С мягкой, непринужденной лаской. И атмосфера между ними сразу накалилась.       Казалось, даже сердце Мариан пропустило удар. А потом ещё один. И ещё.       Каллен продолжал сверлить её внимательным взглядом, чуть покачиваясь от количества выпитого вина и по-прежнему оставляя предложение без ответа.       — Ты говоришь, что я наивная, — шепнула ему Мариан. Она сама сделала шаг вперед. Теперь их разделяли какие-то сантиметры. — Что я не видела худшего проявления со стороны магов. Ну… так научи меня более трезвому взгляду… — В красивых янтарных глазах Каллена зажглись непонятные ей огоньки. И она летела на них, как мотылек на пламя. — Я предлагаю тебе подумать об этом. Слышишь, Каллен? Обо мне… О моих связях с магами… О том, сколько ценной информации я могу тебе предложить. Подумай… и не спеши с отказом.       Она не договорила. Каллен резко, почти властно притянул ее к себе. Разрушая все границы между ними. Стирая запреты. И кубок с вином вылетел из рук Мариан, грохнулся на пол с оглушительным звоном и разлетелся на тысячи мелких кусочков.       Кроваво-красное вино мгновенно разлилось по темным плитам залы. Заполнило собой трещины и пробоины в камне. Хлынуло из-под осколков словно бурной рекой.       Их поцелуй, одновременно горький и сладкий, неумолимо смял последнюю защиту Мариан.       Их первый поцелуй.       Ворвался в самое сердце и закружил в вихре, завертел в тугую пружину. Унес далеко с собой.       Ее ноги были словно ватные. Она схватилась за Каллена, и она держала его крепко-крепко. Так крепко, будто не хотела потерять.       Казалось, целая вечность прошла прежде, чем он отпустил ее и мягко отстранился.       — Нам нельзя, — отрывисто сказал он. — Это неправильно.       Голова у него сильно кружилась, и Каллен убеждал себя, что просто выпил слишком много вина.       В темных, чересчур притягивающих глазах Мариан отражался огонь из камина. И он завороженно смотрел на этот огонь. На пляшущие в ее глазах бесенята.       — Знаешь, я тут читала об одном старинном обычае у авваров, — хрипло сказала Мариан, развязывая тесемки своей куртки.       — Неужели? — подыграл ей Каллен. Сам того не желая.       Впрочем, он не совсем понимал, куда она клонит. Не совсем понимал, что сам делает.       Слишком много вина.       Вино придавало ему смелости.       — Да, это было очень давно… Тогда племена авваров постоянно воевали между собой… — Она говорила чуть нараспев. Медленно. С паузами. С мечтательным выражением лица. — И в те давние, в те редкие времена, когда аввары все-таки хотели заключить союз, их вожди спускались с гор и собирались вместе… — Сбросив куртку, она стала расстегивать крючки своей рубашки. — Они срывали с себя всю одежду. Чтобы продемонстрировать новым союзникам, что они не прячут оружие. Что их помысли и намерения были абсолютны искренни. — Ее рубашка полетела на пол вслед за курткой. — По преданию аввары были совершенно обнаженными, когда заключали новый союз… Не правда ли, интересный обычай? — Ее сапоги один за другим полетели в дальний угол. Она играючи развязала шнуровку на брюках. — Я тоже хочу показать тебе, что мои намерения абсолютно искренни. И абсолютно серьезны, Каллен.       Она подмигнула ему, прежде чем разделалась с остатками одежды. И вздрогнула всем телом, когда ледяной сквозняк из холла коснулся ее нежной кожи. А потом подошла к Каллену, по-прежнему ослепленному ее наготой, и осторожно, аккуратно поманила его в сторону кровати.

***

      Пламя в кузнице взметнулось вверх, едва не подпалив Мариан Хоук брови. От открытой печи сильно несло жаром.       — Ты знал! — выкрикнула что есть мочи Кассандра Пентагаст. — Все это время ты знал, где Хоук!       Мариан сделала вид, что выбирает мечи, выставленные на стойке. Сама подошла поближе к месту действия.       На втором этаже кузницы происходило что-то явно интересное. Искательница во всю теснила Варрика к низкому столику, налетая на него словно коршун на свою добычу.       — Да, наг меня задери! Да, знал! — с достоинством ответил ей Варрик. Хотя сохранить достоинство в подобной ситуации было дело нелегким.       Кассандра отпустила его. Как оказалось, для того, чтобы ударить.       — Ах ты мелкий паршивый врун!       Впрочем, Варрик ловко уклонился от ее атаки.       — Ты схватила меня! Допрашивала! Чего же ты ожидала?! — прогремел он.       Невидимая для них, Хоук уже было подумала вмешаться. Как бы Кассандра не покалечила ее любимого друга. Но тут в дело вступила леди Тревелиан. Или лучше так — вездесущая леди Тревелиан.       — Эй! Хватит!       Эвелин привлекла к себе внимание обоих противников, что остановило Кассандру от новых ударов и от желания сделать из Варрика подушку для битья.       — И ты за него?! — возмутилась Искательница.       — Я сказала, прекратите! — рыкнула Вестница Андрасте в ответ.       Хоук усмехнулась. Этой стороны Эвелин Тревелиан она еще не знала.       Пожалуй, нахмуренная, без вечной льстивой улыбочки, Вестница импонировала ей гораздо больше, чем обычно.       — Нам нужен был кто-то, кто мог бы возглавить Инквизицию, — не без злости сказала леди Пентагаст. — Сначала мы с Лелианой искали Героиню Ферелдена, но она как сквозь землю провалилась. Тогда мы переключились на Хоук, но и та исчезла. Мы решили, что одно с другим как-то связано, но нет… Это все ты… — Она с откровенной ненавистью взглянула на Варрика. — Ты прятал ее от нас!       — У Инквизиции скоро будет лидер, — поспешно возразил ей гном.       Судя по выражению его лица, он никак не мог скумекать, чего Искательница так сильно парилась.       — Хоук могла бы быть на Конклаве. Если есть кто-нибудь, кто мог бы спасти ее святейшество…       Ах, вот в чем дело! Мариан едва не прослезилась от умиления.       — Варрик не отвечает за то, что случилось на Конклаве, — снова вмешалась Эвелин.       Хоук фыркнула. Эвелин — пристала как банный лист — Тревелиан.       — Я защищал свою подругу! — прокричал Варрик.       Впрочем, Кассандра уже отвернулась от него.       — Варрик — лгун, — более спокойно сказала она, обращаясь к Вестнице. — Настоящая змея... Так что остерегайтесь доверять ему, Эвелин. Даже после Конклава, когда Хоук была нужна нам как никогда, Варрик о ней не рассказывал.       — Сейчас она с нами! — перебил ее гном. — Мы на одной стороне!       — Мы все знаем, на чьей ты стороне, Варрик. — Скепсиса в голосе Кассандры было хоть отбавляй. — Не Инквизиции уж точно.       Наковальня прекратила работать каких-то полчаса назад, и сейчас в кузнице было настолько тихо, что Хоук слышала каждое слово.       — Нападки на него нам не помогут, Кассандра, — глубокомысленно заметила Вестница.       — Ха! — издал победный клич Варрик. — Вот именно!       — А ты лучше от нас ничего не скрывай, — предупредила его Эвелин, сделав многозначительное ударение на слове «ты».       Варрик грустно вздохнул:       — Я понял… Понял.       — Я не должна думать о том, что могло бы быть, — более примирительно заметила Кассандра. — От нас столько всего зависит… Уйди, Варрик. — Она вздохнула. — Просто… уйди. С глаз подальше.       Сначала была только тишина, а потом Мариан услышала шаги Варрика. Он явно двигался по направлению к лестнице.       Однако, видимо, в последний момент гном не выдержал и порывисто обернулся.       «Не надо, Варрик!» — подумала Мариан, но было уже слишком поздно.       — Знаешь, что я думаю? — спросил он, обращаясь только к Кассандре. — Если бы Хоук была в храме, она бы тоже погибла. Так что моя совесть чиста. Довольно она уже от вас натерпелась.       С этими словами Варрик спустился на нижний этаж и вышел из кузницы. Мариан он по ходу дела даже и не заметил. Тем временем, оставшиеся наверху какое-то время просто молчали.       — Я… верила ему, — наконец донесся до Хоук очень грустный голос Кассандры. Искательница никогда не умела говорить шепотом. — Он столько наплел мне. Целую историю. И я это все проглотила… Однако… я ничего не сделала, правда? Даже не объяснила ему, зачем нам так нужна Хоук. Какая же я глупая!       — Ладно, а если бы ты не поверила ему и выследила бы Хоук, что тогда? — осторожно спросила Эвелин Тревелиан. Вот её Мариан едва слышала.       — Если честно, Хоук могла бы и не согласиться. Она ведь сомневается и сейчас. А тогда… Храмовники сделали всё, чтобы она уехала из Киркволла. Хоук не поверила бы мне ни на секунду. Однако дело тут не в Мариан или Варрике. На самом деле дело во мне. Я должна была быть более осторожной. Я должна была быть умнее. Я не заслуживаю того, чтобы быть в Скайхолде.       — Ты вообще смотрела на нашу Инквизицию, Кассандра? — Сейчас Эвелин Тревелиан говорила совсем тихо. — Мы все недостойны того, чтобы быть здесь.       Искательница приглушенно рассмеялась.       — Это должно заставить меня чувствовать себя лучше?       — Не знаю. Больше как дома, наверное.       Мариан не видела лица Вестницы. Но ее уверенный и одновременно успокаивающий голос был каким-то совсем другим, чем раньше. Словно именно сейчас она была сама собой.       Леди Пентагаст тяжело вздохнула.       — Я не должна этого говорить. Однако я хочу, чтобы ты знала. У меня нет никаких сожалений. И при других обстоятельствах я была бы рада поддержать твою кандидатуру на пост Инквизитора. Возможно, если бы мы нашли Хоук или Героиню Ферелдена, Создателю не потребовалось отправлять нам тебя. Но он отправил. И ты… ты не такая, какой я тебя представляла.       Мариан довольно хмыкнула.       Ей посчастливилось узнать всё, что она хотела. Искушать судьбу дальше ей явно не следовало. Поэтому она оставила Эвелин и Кассандру разбираться друг с другом наедине и отправилась на поиски Варрика.       К счастью, Варрик нашелся довольно быстро. Стоило только прогуляться по внутреннему двору Скайхолда. Гном следил за реконструкцией моста, соединявшего башню командора с донжоном замка, и выглядел при этом крайне сердитым.       — Доброе утро, — как ни в чем не бывало поприветствовала его Мариан.       Она решила оставить разговор в кузнице без комментариев. Тем более, Варрик не знал, что она при нем присутствовала. Ну, или почти не знал.       — Ага, доброе, — пробурчал он в ответ. — Но только не делай вид, будто бы тебя не было в кузнице... На твою удачу, Эвелин и Кассандра ничего не заметили. — Гном хмыкнул. — Они были слишком заняты тем, что третировали меня.       Хоук саркастично усмехнулась и возвела глаза к небу.       — Кассандра уже успокоилась, — заверила она гнома. — Так что можешь убрать свою руку с арбалета.       — А ну-ка! Дай для меня определение слову «успокоилась», — съязвил тот, — в контексте того, что она сейчас пинает.       — Варрик…       — Я не пытался утаивать от нее информацию. Честно. Я рассказывал Инквизиции все, что считал важным. Она просто не понимает, что это были не мои секреты.       — Я знаю, — улыбнулась ему Хоук. — Иначе бы ты не оставлял меня в стороне. Ведь это было мое решение уехать из Киркволла так же, как и вернуться в Ферелден.       Внезапно Варрик показался ей очень грустным. Словно его не на шутку что-то терзало.       — Я ведь продолжаю надеяться, что все это нереально. — Гном скрипнул зубами.— Возможно, все это просто какая-то фигня из Тени, и она просто возьмет, да и испарится. Вместе с Корифеем.       Мариан в этом очень сомневалась. Но вслух об этом говорить не стала.       — Не волнуйся, — только произнесла она. — Я уверена, Кассандра поймет тебя и простит со временем.       Варрик хмыкнул. Кажется, он не совсем поверил.       — Не хочешь в таверну? — предложил он. — Страсть, как охота промочить горло. Выпить пивка или чего-нибудь покрепче.       — Не рановато ли? — иронично поинтересовалась Мариан.       — Нормально. В самый раз.       К Варрику прямо на глазах возвращался его оптимизм. За это она его и любила.       — Я бы с удовольствием. Правда. Да только мадам Вивьен попросила меня об аудиенции.       — Мадам де Фер? — удивился Варрик. — И что ей от тебя надо?       — Не знаю, — ответила ему Хоук. — Но уверена, что разговор с ней будет очень интересным.       — Забавно, — только и сказала Варрик. Правда, не объяснил, почему нашел эту новость забавной.       — Кстати, — Мариан не без интереса посмотрела на гномов-строителей, орудующих около моста. — Все хотела спросить. Как Инквизиция тянет такие обширные реновации замка? Денег-то у вас, как я поняла, особо нету.       — Как-как, — Варрик пожал плечами. — Так и работают. Явно не за деньги.       — Рядовые строители — да. Возможно. Но мастера. Что, все поголовно? А откуда вы берете камень в таких объемах? А другие строительные материалы?       — Находим запасы, — неохотно пояснил гном. — Каменные карьеры и лесозаготовки. Собираем травы и прочее. Снимаем и перепродаем амуницию с врагов. Короче, обмениваем все, что можно.       — Ну допустим, — невозмутимо ответила Хоук, — что в Убежище так и было. Однако вы пришли в Скайхолд, потеряв практически все. Где же взяли стартовый капитал на обновление замка?       Варрик помолчал с минуту.       — Я не должен особо распространяться, но ладно… Тебе можно сказать. Это Эвелин вложилась.       — Серьезно? — искренне удивилась Хоук. — Не думала, что знать способна на такие поступки. Скажи… а ее семья знает, куда уходит их состояние? — не без иронии спросила она. — Что это Эвелин разбазаривает их деньги?       — Она — наемница, Мариан. Она может позволить себе тратить собственные средства.       — Вот это и интересно, — холодно заметила Хоук. — Получается, Эвелин не только руководит оперативными группами, она еще и щедро спонсирует саму Инквизицию. Ничего себе Вестница! И такое влияние она приобрела лишь за пару месяцев.       Варрик внимательно покосился на нее.       — Можно вопрос? — осторожно спросил он.       — Да. Конечно.       — Почему ты так не взлюбила ее, солнышко?

***

      Огонь в камине едва освещал главную спальню в доме Амеллов. Все остальные источники света — большие свечи в тяжелых золотых канделябрах — уже давно погасли, оставив лужицы воска на темном паркете.       Мариан Хоук, Защитница и Спасительница Киркволла, лежала на кровати с роскошным бархатным балдахином и тупо, без всякой мысли таращилась в стенку перед ней.       В руках — пустой хрустальный бокал, а рядом — несколько бутылок с вином на донышке.       — Эй, подруга, ты там уснула что ли? — раздался женский голос из-за закрытой двери.       Мариан вздрогнула. Сегодня она еще не слышала звука человеческого голоса.       — Чего тебе надо, Изабелла? — спросила она со своего места.       Спросила тихо. Изабелла её не услышала. Мариан нехотя поднялась с кровати. Сегодня она своим голосом еще не пользовалась.       — Чего тебе надо, Изабелла? — повторила она, открывая дверь.       — Да вот зашла проверить, жива ли ты еще.       Пиратка довольно улыбнулась во все свои тридцать два зуба.       — Как видишь, — сухо ответила Мариан.       — Не тушись, — Изабелла ей заговорщически подмигнула. — Знаю, что у тебя была тяжелая неделя. Но есть-то тебе тоже надо.       Пиратка кинула проницательный взгляд на пустой бокал из-под вина, который Хоук так и не потрудилась оставить. Не зачем было.       — Я не хочу есть, — машинально ответила Мариан. В последнее время всё, что она говорила, звучало как вежливое «отвали».       — Я так и поняла, — кивнула Изабелла. — А потом подумала, что тебя развеселит кое-что другое. Смотри. — Она отступила в сторону. — Какой у нас тут валет нарисовался.       Теперь Хоук ясно увидела человека, укутанного в темный плащ.       Оказывается, они с Изабеллой были здесь совсем не одни.       Мужчина стоял чуть сбоку, посреди темного коридора. Прежде чем Мариан успела издать хотя бы звук, Каллен Резерфорд подошел поближе.       — Я могу зайти? — вполне серьезно поинтересовался храмовник.       Мариан продолжала молча на него смотреть, гадая, а не привиделся ли ей он. Когда поняла, что все-таки не привиделся, вежливо, но слегка удивленно пригласила внутрь своих апартаментов.       — Веселитесь, — шепнула ей пиратка напоследок и быстро исчезла в темном коридоре.       Чертыхаясь про себя, Хоук прикрыла тяжелую дверь и медленно повернулась лицом к Каллену.       Храмовник уже успел снять свой плащ и теперь с интересом разглядывал ее апартаменты. Новую красивую мебель в позолоте, картины и роскошные цветы в больших вазах. Уютный камин и кровать с бархатным балдахином.       — Здесь стало лучше, чем прежде, — наконец произнес Каллен.       Мариан ему не ответила. Все также молча повесила его мокрый от дождя плащ сушиться у камина.       — Зачем ты пришел, Каллен? — хрипло спросила она, чуть погодя.       — Я встретил Изабеллу и…       Он не договорил. Кажется, даже смутился.       — Зря она это сделала, — Мариан пожала плечами. — Уж поверь мне, я этого не просила.       — Верю... Однако это неважно. Я бы и сам пришел, — просто ответил он. — Мне очень жаль, Мариан.       Хоук горько усмехнулась.       — Наверное, не так, как моему дяде... Подумать только, Гамлен больше заинтересовался этим самоцветом Керошека, который я для него нашла, чем собственной внебрачной дочерью.       — Так это подтвердилось?       — Да, — сказала она после непродолжительного молчания. — Подтвердилось. Представляешь, Гамлен даже и не подозревал, что у него есть ребенок от этой связи. Мда… еще одна позорная ветвь дома Амелл. Вряд ли Бетани будет в восторге. Хотя… я мало, что теперь знаю о моем дяде. С тех пор как умерла моя мать, мы практически не общаемся.       — Мариан…       — Не надо, Каллен, — Хоук выразительно покачала головой. — Пожалуйста, не надо. Это гнойная рана, но она потом заживет. Время лечит, не правда ли? После всего того, что случилось с моей семьей, разрыв с дядей и его внебрачный ребенок — это не самое ужасное. Я справлюсь. Я всегда справлялась. А твоя жалость для меня хуже смерти.       — Я и не пытаюсь тебя жалеть.       Она печально вздохнула. Отвернулась от него и обвела свои покои внимательным взглядом.       — Знаешь, я представляла себе, как буду жить здесь со своей семьей. С матерью, братом, сестрой и, может, даже с дядей. В нашем родовом особняке в городе. Среди позолоченной мебели и красивых зеркал. Теперь дом мой, и все эти безделушки тоже мои. Но за какую цену они мне достались? Моя брат Карвер и моя мать Лиандра давно мертвы. Моя сестра Бетани едва не погибла на Глубинных Тропах. Мой дядя Гамлен винит меня в смерти моей матери. Да, теперь дом мой, и все эти безделушки тоже мои. И семья моя больше не в состоянии банкротства. Вот только живу здесь я да мои компаньоны. Мои друзья, с которыми меня объединяют общие цели. Но и они рано или поздно разбегутся.       — У тебя есть твоя сестра, — напомнил ей Каллен. — У тебя есть твои друзья. Как ты правильно сказала. И у тебя есть я.       — Ты? — переспросила она, словно не веря.       — Ну… мы ведь с тобой старые друзья, — кратко пояснил ей он.       Мариан на это просто промолчала. Подумала с минуту и наконец собралась с мыслями:       — Зачем ты пришел, Каллен? Я тебя не ждала.       — Ты просила меня подумать, и я подумал. О твоем предложении. И о том кхм… времени, которое мы провели вместе.       Молчание. Опять молчание.       Словно им и нечего сказать друг другу.       В этой низко повисшей тишине над ними было слышно, как звонко барабанит дождь по крыше.       — Это больше не повторится, — осторожно сказала Мариан. — Случайность, вот и все, что нас свело. Ты правильно сказал. Стечение обстоятельств. Мы просто оба устали.       — Да, я знаю.       И то верно. Оправданий было бесчисленно много.       — Ты правильно сделал, что все остановил, — заметила она. — Мы не последние лица в Киркволле. Будет неприятно, если пойдут слухи.       — Да, я знаю.       Оправданий было по-прежнему слишком много.       — А я вот не знаю, о чем тогда думала…       — Это неважно. Я вроде бы и не брал с тебя обещаний.       Он был таким невозмутимым. Таким спокойным. Что Мариан мгновенно разозлилась.       Она снова сократила расстояние между ними. Снова подошла вплотную к этой опасной близости.       Балансируя на самом краю. Оскальзываясь.       — Чего ты хочешь? — зло спросила она, едва перебарывая в себе искушение, чтобы его не толкнуть. — Я хотела поговорить, но ты просто ушел на следующее утро. Исчез прежде, чем я проснулась.       — Мне надо было подумать.       — Неужели? — Она рассмеялась ему в лицо. — Долго же ты думал, Каллен… Почти целый месяц.       Видимо, ему очень не понравилось ее поведение.       Ну, или ее последняя реплика.       — Мне уйти? — поинтересовался Каллен слегка вызывающе. — Изабелла сообщила, что тебе плохо, и я бросился сюда со всех ног. Но если ты хочешь, я могу просто удалиться. Как тем утром, Мариан. Это гораздо проще. И удобней. Это ведь все-таки твой дом.       Хоук не отвечала, по-прежнему едва ли не с ненавистью глядя на него. Все надеялась, что он растопится от плавящих ее чувств. А чувства эти были природы очень бурной.       — Ты просверлишь во мне дырку, Мариан, — слегка иронично сказал храмовник. — Так что, мне уйти?       Он не дождался ответа. И тогда просто, невозмутимо просто пожал плечами. Аккуратно обогнул Хоук и двинулся неспешным шагом к выходу. Больше ничего не сказав. Даже не попрощавшись.       Она не обернулась. Она просто шевелила губами и внимательно отсчитывала его шаги. Сердце в груди колотилось как бешенное.       — Не уходи, — тихо попросила она, услышав шум открываемой двери.       Не выдержала. Не дожала.       Настолько сильно ее затопило отчаяние. Настолько сильно ей сейчас не хотелось быть одной. И вздрогнула, когда тяжелая дверь неожиданно шумно захлопнулась. А потом услышала такой сладкий, горько-сладкий звук ключа, поворачиваемого в двери.       Это Каллен решил позаботиться, чтобы им не мешали.       Она умиротворенно вздохнула. Попыталась собраться с силами. Найти внутри себя причины, почему это неправильно. И найдя, отбросила от себя все попытки в сторону.       Это будет в последний раз. Слышишь, Мариан?       Это было в последний раз.