Странный

В начале, были обычные люди, но когда появились странные? Когда люди поняли, что некоторые из них могут использовать огонь, могут дышать под водой, парить в воздухе? Думаю, они были всегда, с самого появления человечества, но странные всегда были изгоями. Их называли ведьмами, магами и колдунами. Странных сжигали на кострах и пытали. Они были непохожи на обычных людей — это пугало и отталкивало, если они видели странных. При этом они верили в мифы о людях, чья сила превышала человеческую, о тех, кто ходит по воде, о летающих людях, и о тех, кто может исцелять лишь одним касанием. Они рассказывали эти легенды своим детям и желали узреть это в живую, но стоило им увидеть, как кто-то использует свой дар, как они в ужасе кидались прочь и рассказывали всем, что видели колдуна или колдунью, а вовсе не героя многочисленных мифов. Странные стали скрываться, и сейчас на рассказ о чем-то сверхъестественном, тебе скажут о твоем богатом воображении и фантазерстве. Но куда девались странные? Почему они стали лишь сказкой и считаются бредом? Среди странных людей и их странных способностей есть и те, кто может управлять временем. Таких странных называют Имбринами. Имбрины способны создать временное кольцо — петлю, в котором они и те, кто попал в петлю вынуждены проживать один и тот же день. Скрываясь от глаз обычных, имбрины собирают странных детей или те приходят к ним сами. Вместе с этими детьми имбрина создает петлю и в этой петле они живут не взрослея. Таких петель по всему миру множество. Возьмем на рассмотрение одну из самых старых. В одной стране, называть которую я не буду, дабы слишком любопытные не отправились на поиски чудес, где лето было прохладным, а зимы холодными и суровыми, жила была имбрина. Нет, это была не элегантная дама с трубкой. Это был парень двадцати одного года от роду. Дениел, так звали имбрину, был не гордым, а скорее горделивым. Не лучшие качества имбрины, такие как лень и упрямство сопровождали его. Но когда стали пропадать странные, ему пришлось оставить развлечения, которыми он жил. У него была идея о том, что он может собрать вместе детей и, создав петлю защитить таких же, как он. Так он и сделал. Он должен был найти странных ребятишек и создать петлю. И вот, в доме на окраине города, 2 июня 1872 года появился дом, в котором время не менялось. Всегда было лето, хоть и не самое теплое. Все мы жили там. Я и ещё много детей разных возрастов. Меня зовут Кристофер. Мне было четырнадцать, когда меня на улицах Лондона нашел Дениел. Я был первым воспитанником его дома, и мы были скорее друзьями. За два года наших путешествий мы повидали много странных людей, но детей оказалось очень мало. Вернулись мы в дом с ещё восемью детьми. В итоге нас оказалось десять человек. Моя жизнь до встречи с Дениелем никогда не была обычной. Моих родителей убили, когда мне было восемь лет. И нет, это были не Пустоты. Это было задолго до эксперимента. Это были люди… Непохожих, они ненавидели. Моя мать была такой. Могла вызывать огонь. Она была не осторожна и люди узнали… они говорили, что она ведьма. И в одну прекрасную ночь впечатлительные горожане пришли к нашему дому. Наш дом сожгли, и единственный кто выбрался — я. Шесть лет я скитался по улицам Лондона. Повидал много всякой гадости. Вы видели хоть раз, как бездомные изнеможенные люди падали посреди мостовой, а люди видевшие это, безразлично смотрели на беднягу и проходили мимо? Видели ли как живут люди на улице? Они ведь не живут, а выживают. Детей было мало, по сути, я и девочка. Держались мы вместе, всегда были рядом. Проворачивали трюк, на рынке отвлекая добродушную старушку, и таким образом добывали себе еду. Мало, но если правильно все поделить хватало на два дня. Ещё лучше было выходить на площадь, и стоять там со страдальческим лицом. До прихода полиции у нас уже имелось несколько серебряных монеток, данных нам старыми статными дамами, ходившими тут вечерами. Сейчас я в Петле. А где та девочка? Осталась в Лондоне. Её забрала к себе одна женщина, и сейчас, надеюсь, с ней все хорошо. Она выросла, у неё есть семья и дом. Я часто её вспоминаю, когда одна из девочек в нашем доме засыпает в кресле, свернувшись клубочком, прямо как она в холодные лондонские ночи сворачивалась клубочком у сырой каменной стены, прикрывшись «Таймсом» недельной давности, и ветер роется в её волосах. Я любил её. Ох, вы не представляете, как прекрасно было наблюдать за её спящим лицом освещенным светом, изредка выглядывавшей из-за туч луны. Эту фотокарточку она прислала мне через год, как я перебрался сюда. Тут ей семнадцать: на фото изображена девушка со светлыми волосами, заплетенными в пучок, и в платье. Это дело прошлое. А сейчас вернемся к настоящему. Итак. На окраине города, где люди добродушные и веселые, в детском доме жили дети. Это были не обычные дети. Они были странными, не такими как другие. Они не отличались внешне от самых обычных детей, но познакомившись с ними и прожив в этом доме некоторое время, вы поймете о какой странности идет речь. Как вы уже знаете нас тут девять детей и Дениел — наша Имбрина. Расскажу обо всех понемногу. Элизабет — девочка очень уж похожая на мою знакомую. Ей 10 лет и она из Чили. Она понимает животных. Общается с ними и у неё есть кошка. Это пушистое чудовище обожает лежать на моем свитере. Майкл — ледяной мальчик. До жути противный и замкнутый парнишка. Мой сверстник. Любит сидеть подолгу в кресле. Клянусь, однажды он целый день просидел на веранде! Кристина — умиление всего дома. Самый младший обитатель. До сих пор не знаю, какая у нее способность, но она попала в петлю и это факт. Юрец — мой друг с самого прибытия. Единственный с кем я могу согласиться без ссор и драк. Телепатия — его способность и врать ему бесполезно. Крисстофер — мой тезка только с двумя «с». Полная моя противоположность. Знает все радио наизусть и цитирует его. Жутко бесит, но приходится терпеть. Он не применяет свою странность…темная лошадка, знаю только, что он может что-то вроде управления электричеством. Бывает, в доме свет вырубается, и тогда мы все начинаем искать Крисса. Находим его и потом Дениел долго на него ворчит, вкручивая пробки. Вильгельм — самый старший из детей. И его, и меня, единственных выпускают в город за покупками. Он знает все секреты горожан, ведь то, что они ему рассказывали, после перезапуска петли забывается, а Вил все помнит. Знает где, когда и что происходит. Его способность в скорости. Носится по дому с сумасшедшей скоростью, сбивая все на своем пути. Неуклюжий он до жути. Миражанна и Ромео — брат и сестра из Канады. Эти близнецы всегда вместе не обращают внимания на остальных детей. Они оба притягивают к себе металлические предметы. И сами они будто при магнитились друг к другу. Мы их так и называем «Плюс» и «Минус». Ну и Я — Кристофер. Я унаследовал способности своей матери. Огонь — моя стихия, и я люблю свою странность, не смотря на то, что из-за неё моя мать погибла. Она помогала мне на улицах Лондона. Я никогда не нуждаюсь в спичках или зажигалке. Очень удобная странность в самом-то деле. О способности Дениела думаю нет надобности рассказывать. — Подъе-ем! — в тишине раздался голос. — Встаем-встаем! — он хлопал в ладоши и приближался к моей комнате. — ПОДЪЕМ! — дверь распахнулась и почувствовал, как с меня стягивают одеяло. — Дениел, я ещё пять минут… — сказал я нащупывая одеяло. — Кхм… А ничего, что уже десять утра?! — он взял в руки мое одеяло. — Вставайте, юноша! — сказал он и вышел из комнаты, прихватив одеяло. «Чертов Дениел! Вечно он так делает…черт.» — думал я, поднимаясь с кровати. На ощупь я нашел свою одежду и одевшись, таки выбрался из своей «берлоги», как называл мою комнату Юрец. В холле на первом этаже в своем кресле сидела Лизи, а в кресле напротив — Майкл. Опять он сидит в кресле! Клянусь, он просидит там весь день до перезапуска петли! На кухне шумели Мира и Ромео. Они прекрасно готовят, не смотря на остальных. Дениель готовит не умеет. Иногда даже кажется, что он их искал специально, что бы мы от голода не померли. — Что у нас на завтрак? — я заглянул на кухню, где на удивление не было ни Миры, ни Ромео. На кухне со сковородой в руках стоял Дениел и усердно пытался понять, что это за штука и как ею пользоваться. — Хах, ты, что сковородку впервые видишь? — он враждебно взглянул на меня, дав мне понять, что я не к месту, и я поспешно покинул кухню и вышел на улицу. На веранде сидела Крися. Она играла со своей куклой, которую до этого забрала во время игры у одной девочки из города. Девочка все равно об этом не вспомнит и поэтому Кристина довольствуется своей новой игрушкой. Я сел на ступеньки и, протянув ноги, посмотрел на лужайку, которая нежилась в лучах раннего летнего солнца. Я почувствовал, как на мои глаза опустились руки. Я стал их ощупывать. — Юра. — заключил я, и когда он убрал руки я посмотрел на его веснушчатое лицо. — Дурень. — Ну что, Крис, вылез из своей берлоги на солнышке погреться? Смотри! — он показал в траву. — Змея…небось хочет твой камень занять. — он всегда говорил, что я змей. У меня правый глаз желтый и зрачок вытянутый, как у змеи. Вот он и шутит над этим. Говорит, что когда я кожу сброшу, он себе из нее сумочку сделает. Ну не смешно ли было бы видеть парня с кожаной сумочкой? — Да-да…очень смешно. — я саркастически похлопал ему. — Слушай, а ты не знаешь где близнецы? — Не знаю. — ответил он. — Но знаю, что если они сейчас же не придут, мы на завтрак будем есть угли. -сказал Юра и прислушался. Дениел все ещё чем-то тарахтел на кухне. — Я могу узнать, если ты об этом. — и он ушел на кухню. Я смотрел на голубое небо и думал о том, где, и есть ли ещё настолько же прекрасные детские дома. Мы здесь не обсуждаем внешний мир, но никто из нас и не стремится узнать больше. Карта петель, на сколько известно, лежит в комнате Дениела, в его рабочем столе, и он вовсе не запрещает брать её и рассматривать. У нас тут всегда царит тишина и покой, благодаря либеральным взглядам на мир у Дениела. Нам дают свободу, и это хорошо. Я слышал, как на кухне разговаривают. Они говорили не о чем, но я знал, что Юре надо просто читать мысли о близнецах, но это будет выглядеть подозрительно, если он просто будет стоять и внимательно смотреть на Дениела. Он прикрывается разговором и отводит от себя подозрения. На кухне что-то загрохотало, и я услышал шаги направленные прямо на кухню. — Да что за безобразие! — прозвучал голос Вильгельма. — Сколько можно шуметь! — он раздраженно стал постукивать пальцем по столешнице. — У меня и так голова болит! А вы тут ещё со своим грохотом! — он выбежал из дома и направился в сторону города. Я же сидел на крыльце и наблюдал, как он стремительно удаляется от дома…